Бывает так. Книга первая. Последняя в Роду

— Всё не так просто, как кажется. Ты можешь себе представить, сколько эльфари и дрий живёт в этом мире? Или гнотэм с оркайев? Нет? А вот представь, что если каждый из них сделает хотя бы на пару глотков больше, чем это допускают наши законы, то всё живое на планете погибнет в один короткий миг. Скалы обрушатся, а земля начнёт исчезать прямо под ногами. Ещё пара глотков и планета просто перестанет существовать, — холодно пояснил Дима. — Представила? А вот теперь подумай, кто из этих трёх видов наносит больший урон жизни? Ведь если не будет окружающей нас природы, то люди умрут. И один из видов погибнет, потому что человеческая кровь — это их источник питания.

— Что-то у тебя проблемы с приоритетами. Если погибнет мир, то вампирам и оборотням будет уже всё равно. Впрочем, как и всем остальным, — скептически произнесла я.

— Это верно, но если всё же провести параллель...

— Дим, я поняла, что уничтожение мира ты считаешь куда более серьёзным грехом, нежели убийство человека, — оборвала я его на половине фразы. — Вот так и рождаются всякие Гитлеры и прочая. Не существует меньшего и большего зла. Зло — оно и есть зло. В любом его проявлении. И выбирать, как это принято, из двух зол — значит сдаться раньше времени. Я понимаю твою точку зрения: люди размножаются очень быстро, в отличие от способности мира восстанавливаться поле всякого рода катастроф... Но просто для меня всё куда сложнее.

Парень настолько внимательно на меня смотрел, что стало неуютно. Да, я именно так и считала — нельзя останавливаться на выборе из двух зол. Особенно, когда на кону жизнь живого существа. Ведь так легко пожертвовать всего лишь небольшой деревней, где укрылись террористы, но зато спасти целую страну. Бред! И низость! Всегда можно найти другой выход. Нужно только чуть больше стараться, а не хвататься за лежащие на поверхности варианты. Конечно, я не относилась к тем людям, которые считают, что любая жизнь бесценна и требуют помилования для серийного убийцы. Но и не была на стороне тех, кто легко жертвовал малым, для достижения большего, гордо шагая по трупам. Эта тема для меня всегда была слишком болезненной. Я и новости-то дома никогда не смотрела, потому что сердце просто разрывалось на части. И больше всего именно из-за того, что я ничего не могла сделать, чтобы изменить этот порядок...

— Ты сказал, что люди появились в результате эволюции. Как же вампиры и оборотни питались до этого? — спросила я, чтобы сменить тему и, заодно, отвлечься.

— Кровью других рас. Но эволюционировали не только люди. Со временем, сийары и леканы отвыкли пить кровь остальных рас, потому что она слишком концентрирована, и после неё сложнее контролировать себя, — просто ответил Дима, но видя, что я ничего не понимаю, пояснил. — Представь себе наркомана, который привык к определённой степени концентрации дозы. Что с ним будет, если вколоть ему слишком сильный наркотик?

— Ну, полагаю, он умрёт от передозировки.

— Правильно. А если выживет, то в следующий раз ему понадобится больше. А если под рукой не будет того супер-сильного наркотика, он попытается заменить его большей дозой старого...

До меня начало доходить. Получается, что если вампир выпьет крови, скажем, эльфа, то он либо умрёт, либо превратится в кровожадного маньяка, следовательно, его объявят вне закона и убьют. Я кивнула, показывая тем самым, что поняла аналогию, и он может продолжать. Но тут вдруг, мне пришла в голову другая мысль.

— Погоди... А ты кто?

— А я всё ждал, когда же ты задашь этот вопрос, — усмехнулся Дима, со странно довольным видом откусывая кусочек от картошки. — Ещё рано. Подожди и сама поймешь.

— Но ты ешь.

— И ты ешь, и что? — не понял он и посмотрел в мою тарелку.

— Значит ты человек?

— Ах, ты об этом, — хмыкнул парень. — Нет. Любая из рас может есть и пить обычную еду. Она нам не вредит, но и не помогает, а лишь питает тело, как обычных людей. Мы получаем удовольствие от еды и напитков, как и все, они насыщают нас, когда мы голодны, но этого недостаточно. Каждая раса обладает определённой силой. Чарами так сказать — сама поймёшь чуть позже. Но мы лишаемся этой способности, как только перестаём питаться. А ещё теряем большую часть физической силы. То есть, практически превращаемся в людей только с куда большим сроком жизни.

А я неосознанно акцентировала внимание на этом его "нам". Значит, Дима всё же не человек. Точно не дриада, потому что, если я правильно поняла аналогию, то это раса исключительно девушек. Для эльфа ему не хватает тех самых особенных ушей, для гнома — как минимум бороды и с ростом явный перебор. Остаются орки, оборотни и вампиры... Но, если орки здесь такие же, какими их любят изображать в нас, то можно смело отмести ещё и эту расу. Тогда остаются две последних. И я, кажется, не готова принять всю правду об этом славном парне по имени Дима... Ах, да. Есть же ещё одна раса — химшей-тары, что бы это ни значило.

Так, стоп! Хватит придумывать себе ужасы. Может, тут эльфы на самом деле размером с синичку или воробья и у них есть стрекозьи крылышки, а гномы на самом деле высокие, сильные и мускулистые богатыри. Да и Дима сказал, что у них тут какие-то законы есть на счёт лимита употребления крови.

— Ника? — от неожиданности я вздрогнула.

Да уж, вот это задумалась! Пришлось пару раз хорошенько тряхнуть головой, чтобы выкинуть оттуда пока что лишние мысли. Но взгляд то и дело старался зацепиться за воображаемые клыки или острые кончики ушей у Димы. Пока что ничего подобного я не заметила. И не понятно было, чего в моём поведении больше: страха или же интереса.

Парень уже начал странно на меня смотреть, поэтому пришлось возвращаться в реальность.

— Извини, задумалась. Значит, говоришь, что если эльфы, гномы и остальные перестанут пить эту вашу "кровь", то превратятся в людей?

— Не совсем. Просто станут наиболее похожими на них. Но стоит вновь начать, как все силы вернуться.

— И конечно же, никто из этих рас даже не думал о том, чтобы стать почти обычным человеком? — ехидно поинтересовалась я.

— Почему же? Таких достаточно. Именно благодаря тому, что представитель семи волшебных рас соединяет свою жизнь с человеком, рождаются полукровки. И вот тут серьёзное отличие от той версии, к которой привыкли ваши писатели-фантасты. Внешне они ничем не отличаются от людей. Как это ни странно, но человеческая кровь оказалась весьма сильной и доминантной. От второго родителя полукровки берут лишь силу. Так рождаются человеческие маги, такими, какими ты их знаешь из книг. Кто-то из них сильнее, кто-то слабее, кто-то вообще не идёт стезёй волшебства, а связывает свою жизнь с простыми ремёслами. Но есть и те, у кого сила развита чрезвычайно сильно и им приходится поступать в Академии, потому что иначе они становятся опасными для окружающих. Такие живут дольше, чем обычные люди, и обладают магическими способностями, порой, сравнимыми по силе даже с магией семи рас. Единственное отличие, человек может сам выбирать покровительствующую стихию. Им доступны все пять. Просто, к какой-то он имеет большую предрасположенность, к какой-то — меньшею. Зачастую это связано, опять-таки с родителем, потому что представитель долгоживущих рас привязан к той стихии, с которой родился.

— Пять? — недоуменно спросила я, зацепившись за эту странность.

— Да. Огонь, Вода, Земля, Воздух и Закон.

— Закон? Что-то мало тянет на стихию.

— Напротив. Закону подвластны такие силы, как Жизнь и Смерть, Свет и Тьма, Разум и Судьба. Это очень редкая стихия, но её обладатели обычно становятся Вестниками Правосудия — Волхвами Праматери. Они следят за соблюдением законов нашего мира и карают тех, кто их нарушает.

— Короче, спецслужбы.

— Ну, можно и так сказать, — рассмеялся Дима.

— Так, ты мне рассказал о шести расах, а говорил, что их семь. Люди не считаются, потому что это достижение эволюции, а не этой вашей Праматери, — напомнила я ему об одной упущенной детали.

— Всё верно. Седьмая раса — химшей-тары. Их осталось очень мало. Это раса призраков, если можно так выразиться. Но они живые. Они питаются чистой энергией и, к сожалению, ею и являются.

— То есть?

— У них нет физической оболочки. Иногда они принимают телесный вид, но очень редко, потому что это стоит им больших затрат силы. Именно по этой причине их осталось так мало. Как не крути, но единственный способ размножения у них такой же, как и у любой другой расы. Но и это лишь часть проблемы. Всё же раньше они как-то справлялись. А вот вторая часть проблемы, намного серьёзнее. Ребёнок от химшей-тара, если мать представитель другой расы, всегда рождается чистокровным химшей-таром, но мало кто может пройти инициацию и выжить. По достижении ребёнком пятнадцати лет, в его теле начинают происходить изменения. Это очень мучительно и больно. И если тело не сгорает от боли, то на третий день после своего пятнадцатилетия появляется новый химшей-тар. И лишь маленькая горстка этих детей — девочки. Если же ребёнок рождается у химшей-тары, то вероятность того, что он переживёт изменения — очень велика. По крайней мере, в несколько сот раз. Но, как я уже сказал, девочек очень мало. На данный момент их всего тринадцать на всю расу, а потому их ценят едва ли не больше, чем саму Праматерь.

— Какой ужас! — воскликнула я.

— Согласен. Жить с такой угрозой вымирания...

— Нет, я не об этом, — отмахнулась я. — Эти несчастные тринадцать женщин попросту превратились в племенных кобыл!

— Нет, Ника. Их обожают, о них заботятся, им потакают. Ни одна из королев нашего мира не получит столько любви, уважения и заботы, как женщина химшей-таров. Более того, она сама выбирает себе партнера. Сама решает, хочет ли ребёнка.

— Да, но, тем не менее, груз ответственности висит на ней, как дамоклов меч!

— Не драматизируй. Это не рабство, — недовольно произнес Дима.

— А что это? Вот скажи, будь ты на месте этих женщин, ты бы позволил себе иметь только одного ребёнка за всю жизнь, зная, что от тебя зависит судьба расы? Или позволил бы себе вообще не иметь ребёнка? Просто потому, что тебе не встретился тот единственный избранник. Нет, они может и сами делают выбор, но готова поклясться, что выбор этот из чувства долга, но никак не любви или собственного на то желания. Золотая клетка, всё же клетка... В психологии есть такой метод — лже-выбор называется. Когда тебе предлагают, например, сделать выбор: заняться танцами, пойти на борьбу или проплатить абонемент в бассейн. А вот варианта, где вообще не нужно заниматься спортом — не предлагают. Так и здесь — выбирай любого, но выбирай.

Дима молчал, задумавшись. Правильно. Не позволил бы. Господи, как это ужасно! И врагу не пожелаешь такой судьбы. Хотя, конечно, если учесть, что девочек растят уже с этой мыслью, то вполне возможно, что всё именно так, как говорит Дима — они просто не задумываются ни о чём другом. Им привычен именно тот образ жизни, в котором они живут. Так что... Это для меня всё ужасно. А они-то просто не знают, каково жить по-другому.

Мы ещё немного помолчали. Я без особого аппетита ковырялась в тарелке и в итоге окончательно отодвинула её от себя, а Дима настолько погрузился в свои мысли, что не обращал на меня внимания.

Что же касается меня, то я занималась тем, что пыталась понять простую вещь — откуда во мне столько доверия ко всему, что говорил этот парень? Почему я в ужасе не бежала от него куда глаза глядят? Если отбросить тот факт, что я не знала здесь ничего и никого, и, скорее всего, как только попала бы за порог замка, мне бы осталось жить не так уж долго. Более того, пока что Дима — единственное живое существо в этом мире, которое я знала. Вика не в счёт. Так что бежать не было ни малейшего смысла. Так вот, если не обращать на эти вполне разумные доводы внимания, то моё спокойствие — загадка века. Я подсознательно доверяла Диме и, что странно, чувствовала себя в безопасности. И мне было интересно абсолютно всё. Именно интересно, а не страшно. Но почему? Откуда это странное чувство, что я в нужном месте и в нужное время? Что я... дома? В общем, как бы там ни было, страха я не испытывала, хотя, наверное, стоило бы, потому что вот так слепо доверять незнакомцу, затащившему тебя в фэнтезийный мир — глупо и смертельно опасно.

Кстати, о насущном.

— Как мы с тобой сюда попали? — задала я вопрос, когда заметила более или менее осмысленный взгляд собеседника.

— Через локальный портал-ловушку, кажется, — отозвался Дима. — Это своего рода инстинкт самосохранения, который срабатывает в момент смертельной опасности. Если бы я не перенёс нас сюда, мы бы были уже мертвы.

Странная интонация в его голосе заставила меня посмотреть на него.

— А если честно?

Дима немного помялся, а потом всё же выдавил из себя:

— Ты была бы мертва. Я бы может и пострадал сильно, но уж точно не умер.

— То есть, это моя вина, что мы оказались здесь? — задала я, кажется, риторический вопрос.

— Ну, если честно, я не уверен. Только в том, что действовал вполне инстинктивно, желая уберечь тебя.

— Получается, что ты спас мою жизнь таким образом?

— Получается да, — усмехнулся Дима.

— Спасибо, — искренне сказала я, а потом добавила с такой же улыбкой, что и у него. — Но ты не думаешь всерьёз, что теперь я буду твоим пожизненным рабом?

Моя улыбка тут же померкла, как только я встретилась с его взглядом. Ой, мамочки...

— Вообще-то, — медленно произнес он, подтверждая мои самые худшие опасения, — по нашим законам ты моя должница. И я имею право распоряжаться твоей жизнью, но...

— Офигеть!

— Но! — недовольный тем, что его перебили, Дима дернул меня за прядь волос. — Но я не стану этого делать. В обмен я лишь попрошу об одной услуге.

— Ну, вот мы и подошли к главной причине того, зачем ты мне всё это рассказываешь. Не так ли? — как-то грустно спросила я.

— Нет, — серьезно ответил он, а потом добавил: — Так ты согласна на такой обмен?

— А у меня есть выбор?

— Да, — уверенно кивнул парень.

— Не надо! Альтернатива меня в любом случае не особо-то и устраивает, — поспешно сказала я.

— Но ты же не знаешь этой альтернативы, — удивился Дима.

— Да, но я, как ты правильно заметил ранее, читаю книги и могу догадаться.

— О, пожалуйста! — скривился он. — Не нужны мне ни твои кости-глаза-уши, ни твоя жизнь, ни тем более девственность!

Брезгливость, с которой он это всё говорил, позабавила меня. И я не удержалась от вопроса:

— А что, были прецеденты? — за что получила скомканной салфеткой по лбу. — Ой! Поняла, молчу.

Самое смешное, что я даже не подумала обо всём этом. Я лишь имела ввиду, что буду должна либо постоянно находиться рядом с ним, чтобы вернуть долг и спасти ему жизнь в ответ, либо ещё как-то — ну, как это описывают в подобных романах: кровь за кровь, глаз за глаз...

— То-то же! — довольно усмехнулся он. — Так, на чём мы остановились? Ах, да. Так ты согласна?

— Ну, давай попробуем, — вздохнула я, опять поражаясь собственной доверчивости.