| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Захария, развёл руками и, усмехнувшись, двинулся к штурвалу.
Какое-то время капитан и боцман тихо о чём-то переговаривались. Конечно, Всебору хотелось услышать, о чём разговаривали два этих человека, тем более Сликкер постоянно оборачивался и с нескрываемым интересом поглядывал на него единственным глазом.
— Похоже на этом корыте никому доверять нельзя, — нахмурившись, прошептал Всебор. — Ну, ничего, посмотрим еще, чья возьмёт.
Его по-прежнему не покидали сомнения в правильности собственных поступков: верно ли он сделал, что доверился пирату, да ещё наврал про золото, которого на "Утренней звезде" не было и в помине. Никаких гарантий, в выполнении своей части договора Сликкер не давал, не говоря уж о том, что реакция старика могла оказаться непредсказуемой, особенно когда он узнает, что его обдурили.
— "Да уж! Ситуация! — Всебор почесал затылок и отшвырнул швабру в сторону. — Этот одноглазый тип, пострашнее любого орка".
Зазвонил корабельный колокол, призывающий команду на вечернюю трапезу. Всебор повернулся и заметил своего закадычного дружка. Жиль стоял возле рынды и, выпятив резцы, с энтузиазмом дёргал за бронзовый язык.
— Эй, ты! Салага! — зарычал Сликкер. — Если не прекратишь трезвонить, я не поленюсь и лично научу отбивать склянки твоим дубовой башкой.
Пыл Зубастика тут же остыл и, как ошпаренный, он бросился с глаз долой в распахнутую дверь камбуза.
Как и предполагалось, нести четырёхчасовую вахту у штурвала остался Полосатик. Все остальные члены команды разместились в кают-компании и, рассевшись за широким столом, в ожидании примолкли. Сликкер чинно уселся в кресло и, надменно оглядев подчинённых, принялся изучать трезубую вилку. Этот столовый прибор оказался единственным на корабле и приготовлен он был для капитана, остальные довольствовались деревянными ложками.
Всебор с трудом подавил брезгливость, когда обнаружил в собственной миске остатки вчерашнего ужина. Он никогда не был привередливым, порою довольствовался тем, что не доели другие, но вид прилипшей, заплесневелой каши, вызывал в желудке неприятное брожение. Судя по всему, немытая посуда, раздавленные тараканы на досках стола и подозрительный запах, царивший в общей каюте, никого больше не смущали.
Неприятный запах исходил не только от безобразного убранства кубрика, но и от матросов, которые при всей строгости Сликкера, успели хорошенько заправиться горячительным.
Наконец в дверях появился Жиль. Раскачиваясь из стороны в сторону, он тащил огромный закопчённый котёл, из которого валил пар. Бедняга обливался потом, морщился от напряжения и с трудом сдерживал ярость.
Клаус заставил надеть его лакейскую ливрею, а на голову нахлобучил тот самый цветастый колпак, что Всебор с Зубастиком лицезрели на голове Сликкера в первую встречу с ним.
— Этот головной убор тебе очень идёт! — оскалился старик. — Я слыхал, что в таких колпаках ходят старые холостяки и глупые неудачники. Народ брехать не будет. Верно?
Сликкер трескуче рассмеялся и кивком приказал поставить котёл перед собой.
— Бестолковый из него помощник, — фыркнул Клаус. — Ничего не соображает, и откуда только такие берутся?
Коротышка ткнул Зубастика кривым пальцем и уселся напротив Всебора. Ему явно доставляло удовольствие, что незавидная роль лакея теперь перешла к Жилю.
— Ничего, Клаус сделает из него человека. Старый добрый линёк и пара крепких слов, кого угодна образумят. Даже такую тухлую рыбу как этот зубатый тип.
Капитан собственноручно выловил из котла самые лакомые куски, плеснул себе в тарелку немного бульона и только после этого разрешил Зубастику разлить похлёбку по мискам остальных членов команды. Работа стюарда давалась Жилю непросто. От напряжения дрожали руки, а гогот матросни явно выводил из себя. Половник плясал у него в руке словно заведённый и немудрено, что часть густого супа оказалась на дубовых досках стола.
Всебор и сам чувствовал себя не в своей тарелке. Его окружали грубые подозрительные люди со своими представлениями о манерах и правилах поведения. Они руководствовались другими законами, делали что считали нужным и самое главное чувствовали себя абсолютно свободными от каких-либо обязательств перед другими. Такую волю давало им море и уверенность в собственной правоте.
— Хочу добавки! — прогнусавил Клаус. — Эй! Салага! Живо зачерпни ещё.
Зубастик послушно запустил половник в котёл и достал для коротышки гущи.
— Далеко-то не уходи, — бросил Клаус. — Нынче у меня зверский голод, а в этом казане, ещё много, очень много похлёбки... Не набегаешься.
Всебор покосился на друга. Жиль страдальчески закатывал глаза, пыхтел и старясь унять нервную дрожь сжимал кулаки. Конечно же Сликкер ему не позволит сесть за стол пока не закончит ужинать матросня. А что после команды останется в котле, Всебор хорошо себе представлял. Ничего.
— Хо-о-очу добавки! — в третий раз потребовал Клаус. — Ты тут между прочем работаешь. Давай, доходяга.
— Да, на! — не выдержав, вскочил Всебор. — Моя-то поди ещё не остыла.
Не раздумывая он с треском нахлобучил на голову капитанского денщика миску с похлёбкой, а для верности ещё хорошенько надавил.
— Жжётся, ж-ж-жётся! — разбрасывая пареную брюкву, завопил Клаус. — Уже за шиворот потекла!
Сликкер злобно хохотнул. Поглядывая исподлобья на безумную пляску коротышки, глухо и утробно заржали матросы. Только Зубастик, опасаясь реакции денщика, в испуге попятился к выходу.
— Жжётся! — срывая с головы миску, выкрикнул Клаус. — Как же я теперь службу стану нести...
— Задрай люк! — рыкнул Сликкер. — И пойди помойся, а то высохнет дрыгва, потом ничем не возьмёшь.
Всебор мрачно покосился на миску Клауса, и когда коротышка убежал, забрал её себя. Жиль услужливо наполнил её до краёв.
— Ладно! Садись и ты зубатый, — гаркнул старик. — Когда у тебя такой боевой приятель, я пожалуй, и сам больше не стану над тобой потешаться.
Сликкер умело изобразил на лице испуг.
— А то чего доброго и на мою балду вывалит чего-нибудь горяченького. Рыбы потом засмеют.
Дальнейшая трапеза прошла под аккомпанемент сиплого сопения матросов, да гулкого потрескивания деревянных ложек о тарелки. После того как с похлёбкой было покончено, Жиль сбегал на камбуз и принёс два кувшина с водой.
Из-за стола Всебор вышел последним. Он навострился уже было к выходу, когда ему на плечо легла тяжёлая рука Сликкера.
— Зря вступился за зубатого, — поглядывая на Всебора, произнёс старик. — Надеюсь, с золотишком не обманул? Иначе сам понимаешь, разговор получится другим.
Своего приятеля Всебор нашёл в кладовке при камбузе. Жиль сидел на старом прохудившемся котле и чистил картошку, а ненавистный цветастый колпак валялся у его ног. Зубастик явно был не в духе. Он постоянно бормотал под нос ругательства, злобно шипел и разбрасывал вокруг себя кожуру.
— Этому обормоту Клаусу я ещё устрою, — заприметив друга, бросил Жиль. — Всю работу на меня взвалил. Собака такая!
— Ладно старина, не бухти, — улыбаясь, отозвался Всебор. — Нам всего-то потерпеть пару дней.
— Да-а-а!? Откуда такая уверенность? — Зубастик выудил из корзины гнилую картофелину и швырнул её в море. — Не нравится мне здесь. Того и гляди пакость какую-нибудь устроят. Видал, какие рожи хитрые?
— Главное добраться до "Утренней звезды", — Всебор тяжело вздохнул и выдавил улыбку. — А потом мы с тобой выпьем винца в каком-нибудь портовом кабаке и от души посмеёмся над этим дурацким колпаком.
— Между прочим, Клаус-обмылок обещал тебе отомстить, — задумчиво отозвался Жиль. — Не знаю что уж у этого гада на уме, но я за ним буду присматривать.
— Не бери в голову, — отмахнулся Всебор. — Где наша не пропадала, мы и не из таких передряг выкручивались. А у денщика ветер в башке, что с него взять.
Над палубой разнёсся мелодичный и тоскливый перезвон склянок.
— Эй! Кто свободен от вахты отправляйтесь дрыхнуть, — зарокотал голос боцмана. — Утром ваше мясо снова потребуется капитану.
Зубастик грустно усмехнулся и подмигнул приятелю.
— Никогда наше с тобой вранью не загоняло в такую безвыходную ситуацию, — сказал он. — В прошлый раз мы выкрутились, а вот как получится сейчас?...
Всебор ничего не ответил, только хлопнул друга по плечу и ушёл в кубрик.
Глава 5
На "Пьяном крабе" матросам был отведён весь носовой отсек. Всебор спустился вниз по приставной лестнице и гомон, который он слышал ещё наверху, тут же прекратился.
Помещение освещалось небольшим масляным светильником и выглядело так словно это был не кубрик, а пещера облюбованная троллями. На верёвках сушилась рваная одежда, из щелей обшивки торчали лохмы пеньки, повсюду валялись пустые бутылки и объедки.
— Мы думали капитан, — оскалился Вертлюга. — Повеселил ты нас с Клаусом, повеселил. Таких танцев от коротышки давненько не видели.
Словно в люльках, Вертлюга и ещё двое матросов лежали в гамаках. Гамаки раскачивались из стороны в сторону, иногда сталкивались, и тогда их владельцы начинали друг перед другом извиняться.
— И как при такой болтанке можно заснуть? — улыбнулся Всебор. — Доводилось мне спать и на камнях, и в грязи, но чтобы в рыболовной сетке...
— Дело привычки, сынок, дело привычки, — хмыкнул Вертлюга. — Когда валишься с ног от усталости, даже на гвоздях заснёшь. Запрыгивай в любую, у нас недобор команды человек пятнадцать, так что всегда можно выбрать место по душе.
С большим трудом Всебору удалось влезть в гамак, а когда это у него получилось, он понял, что лежать в нём можно только на спине.
Так он и лежал прислушиваясь к болтовне матросов, пока его не сморили усталость и напряжение минувшего дня. Ему ничего не снилось, а непривычная обстановка, морская качка и резкие запахи трюма не давали расслабиться даже во сне. Потому внезапное пробуждение не стало для Всебора неожиданным, а даже напротив, оно вызвало чувство радости, так словно он сбросил с себя утомительное оцепенение. Он раскрыл глаза и вслушиваясь в поскрипывание корабельной оснастки, ухватился за бимс и приподнялся над гамаком.
За бортом гулко хлюпала вода, позвякивала наверху рында, где-то в глубинах трюма пищали и возились крысы. Соревнуясь кто громче, надрывно и на разные голоса храпели матросы.
Но к этому незамысловатому шуму примешивались и странные, необъяснимые шорохи, доносившиеся из-за досок внешней обшивки. Казалось, что кто-то снаружи настойчиво в них скребётся, пытаясь таким образом привлечь внимание.
— Чертовщина какая-то, — прошептал Всебор. — Наверное оборванная верёвка трётся о днище или рыба-прилипала...
Он с трудом выбрался из гамака, привыкая к темноте постоял немного, потом подошёл к лестнице ведущей на палубу. Теперь до слуха доносились голоса.
Всебор осторожно поднялся наверх и высунув из люка голову огляделся вокруг. Шхуна плавно скользила по волнам, порывистый ветер уныло завывал в снастях, тускло и таинственно мерцали на небе звёзды.
— Я не знал, что это ты меня преследуешь! — услышал он голос Сликкера. — Просим прощения, что заставили потерять столько времени.
— Куда тебе с твоей лоханью тягаться с "Нарвалом", — послышался в ответ трескучий голос. — В следующий раз не маячь перед глазами, а то не ровен час приму за купца, да возьму на абордаж. А ребята у меня лютые и жадные, мигом головы отрубят, да выпустят кровушку твоим обормотам, кто уж разбираться станет, что это бродяга Сликкер им дорогу перешёл.
Рядом с "Пьяным крабом", саженей в пяти от борта, шло какое-то огромное подавляющее зловещим абрисом судно. В тусклом свете звёзд, оно казалось высокой скалой с уступа которой вниз поглядывал здоровущий мордатый тип. Сликкер стоял напротив и со смиренным подобострастием смотрел на чужака задрав голову, словно ждущий решения покорный слуга.
— "А наш-то старик струхнул, — промелькнула в голове мысль. — Ишь как шею вытягивает, будто перед господином".
Всебор отчётливо видел освещённую фонарём голову незнакомца. Широкое лицо, скошенный лоб, большие проницательные глаза и тонкие злые губы, обрамлённые седыми усищами.
— Радуйся, что я сегодня добрый! — бросил на прощание незнакомец. — И смотри за борт не свались. Слышал, кое у кого на тебя зуб.
Мордатый здоровяк тихонько рассмеялся и отошёл от фальшборта, предоставляя Сликкеру кланяться своей тени. Через минуту чёрный корабль отошёл от "Пьяного краба" и отклонившись на пару румбов западнее, скрылся в ночной мгле.
— Живодёр Кнакер, будь он неладен ! — проговорил Сликкер. — Этот демон нагоняет страху больше, чем толпа "отверженных".
Старик покосился на рулевого и жадно потянул носом.
— Смотри не засни, — рыкнул он. — А если какая напасть свистни. Лучше встретить опасность в ясном уме.
продолжение следует
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
