Сказка о помеле

Случилось у нас в дивизии ЧП. Грабанули военное отделение Сбербанка. И сигна-лизацию отключили и следов не оставили и всё вроде хорошо, только забыли на месте преступления домкрат. Да не простой домкрат, а номерной. Это со стадвадцатитонного МАЗа с ядрёной боеголовкой. Ну, по номеру легко вычислили, с какого именно МАЗа его сняли, а дальше всё было делом техники. В принципе, ракетчики ребята с крепкими нер-вами. И планировать они научены. Но всё-таки каждый должен заниматься своим делом. А они в первый раз пошли на дело и, видимо, слишком нервничали. Так вот, несмотря на то, что похищенное они почти не вернули, сроки им дали весьма маленькие. У всех были семьи, а тех денег, которые мы получали от государства, не хватало даже для одного че-ловека. И некоторые многодетные офицеры были даже зарегистрированы как малоиму-щие!

Помело. И проблемы военно-полевой хирургии.

Но это так, лирическое отступление. К этому моменту мы располагали одним дей-ствующим прибором. Полуметровый прибор параболической формы крепился к длинной ручке. После того, как сверху мы прикрыли его привязанными веточками, внешне он стал походить на метлу. Если хочешь что-то спрятать — размести это на самом видном месте. Вот и стояла эта метла вместе с остальными швабрами и тряпками. Честно говоря, я до-вольно смутно представлял, что мы будем делать с ним дальше. Однако дьявол распоря-дился за нас. Прибегает однажды ко мне ночью Люда. Я, придурок, обрадовался, думал, она приставать ко мне начнет. Но это заблуждение продолжалось недолго. Достаточно было бросить взгляд на выражение её лица. Я собирался в ближайшее время ехать в сто-рону Иркутской области, где дорожные и мостостроительные отряды из нашей дивизии строили и улучшали дороги и мосты для наших ядрёных стадвадцатитонных МАЗов. В смысле с инспекторской проверкой. Ну и заодно пополнить запасы санинструкторов этих отрядов всякими там бинтами-анальгинами.

И часть этого имущества стояла прямо у меня дома (та часть, которую я решил оста-вить себе на память о воинской службе). Люда еще рот не открыла, а я взял медицинскую сумку и пошел с ней. Благо, городок у нас небольшой, идти, долго не пришлось. Алик ле-жал в своей кровати. И по его посеревшему лицу было ясно, что он серьёзно болен. По-трогал пульс, он мне сразу не понравился, и я приподнял одеяло. Живот его был перемо-тан окровавленными бинтами. Я повернулся в сторону Люды: "Ты чё, совсем сдурела! Ка-кого хрена ты меня вызывала! Его же в госпиталь срочно надо!" Алик с трудом открыл глаза: " Нельзя мне в госпиталь!" Из их сбивчивого рассказа выяснилось, что я зря судил людей по себе. И если мне денег вполне хватало, то нашим молодожёнам хотелось от жизни большего. И они ничего "умнее" не придумали, чем обокрасть Грязнулю. Вся сис-тема охраны Грязнули строилась вокруг собак. Технике он не доверял. Конечно, его соба-ки порвали бы любого, только не того, кто на помеле высадился на крышу. Алик специ-ально дождался дня, когда Грязнуля и большая часть его людей уехали. Алик и золото бы-стро отыскал (недаром они меня про грязнулин дом расспрашивал) и не разбудил никого, и дом покинул незамеченным. Только когда он уже летел назад, произошло несчастье. Грязнуля жил на необитаемой окраине. Его дом непосредственно примыкал к реке и ле-сочку. А вдоль дороги располагалось садовое товарищество, плавно переходящее в боло-то.

И надо же такому случиться! Когда Алик уже спускался с небес на землю, пьяному сторожу приспичило выйти отлить. Ну и увидел он фигуру, летящую по небу на помеле в сторону болота. Взял, перекрестился, и пальнул из обоих стволов. А так как дистанция была небольшая, то соль сработала не хуже дроби. Алик с большим трудом перелетел че-рез реку и доковылял домой. Незадолго до этого я узнал о Грязнуле одну байку. Вроде несколько лет назад его похитили и пытали какие-то кавказцы. Он каким-то образом убе-жал. Ментам жаловаться не стал, более того, никаких показаний не дал. Вроде как его ни-кто и не трогал. Но кавказцев именно этой мелкой кавказской национальности в нашем городе с тех пор не стало совсем. Кто уехал, а кто и пропал вообще бесследно — это я знаю только на уровне сплетен. Ибо вся эта история случилась задолго до моего приезда. Алик об этом тоже слышал. Так что весь план Алика строился на том, что никто не только не сможет доказать его вину, но даже и не подумает на него. А в случае, если бы он обратил-ся в госпиталь с огнестрельным ранением, его песенка была бы спета. При этом неизбеж-но бы выплыл тот факт, что он каким-то образом высадился на крышу двухэтажного дома, потом летал над садовым товариществом и перелетел через реку. Собственно, нас смуща-ло даже не это. Мы точно знали, что у Грязнули отличное чувство юмора. Только оно со-вершенно не распространяется на людей, пытающихся сделать ему зло. В этом вопросе Грязнуля вел себя как настоящий еврей. Строго по ветхому завету: "Око за око, зуб за зуб". Разрушил Вещий Олег Хазарский Каганат — а ровно через тысячу лет взорвался в тех краях Чернобыльский реактор. Так и Грязнуля, на проценты не скупился, гадости возвра-щал щедро, без меры.

Тут надо заметить, что я всё-таки не хирург. Не говоря уже о том, что у меня не было полного набора инструментария. Ну не было у меня операционной, ассистента и медсестры. Честно говоря, я даже не знал, с какой стороны подступиться к проблеме. Но тут осенило — мне же надо в Иркутскую область ехать на неделю! Короче взял я свою са-нитарную машину, водителя отправил помогать Люде по хозяйству, а сам отвёз Алика в фельдшерско-акушерский пункт в Иркутской области. Всё это я сделал за ночь. Фельдше-ра я отлично знал, несколько раз я у него в ФАПе оставлял бойцов с мелкой травмой, чтобы не портить статистику травматизма в части. Но тут был случай особый. Одно дело прятать в ФАПе сломанную руку или даже челюсть, а совсем другое — огнестрельное ра-нение брюшной полости. Всё-таки я не хирург, фельдшер тоже не врач, анестезиолога нет и как делать операцию вообще непонятно. Решил я своего знакомого сноба привлечь к этому делу. У него как раз были корочки хирурга и анестезиолога. Пришел я к нему домой утром в слегка пьяном виде. (Это для водителя моего нужно было лёгкий маскарад устро-ить. Чтобы он думал, что я всю ночь пьянствовал и развратничал) .

И начинаю ему нести всякую околесицу по поводу моего интереса к военно-полевой хирургии в условиях недостатка медикаментов и оборудования. Но он, гад, легко меня раскусил. Всё-таки он на десять лет меня старше, да и знакомы мы к тому времени были почти пять лет. И встречным вопросом отвечает, мол, не знаю ли я почему это всех хирур-гов опрашивали вчера на предмет :" а не обращались ли к вам лица с огнестрельными ра-нениями?" Ну, думаю, влипли. А с другой стороны я знал, чем могу его купить. Тут от-крывалась вакансия анестезиолога в соседней (по сибирским меркам) дивизии и у меня была возможность помочь Олегу в её получении. Ну, я у него и поинтересовался, не хочет ли он случайно пойти в госпиталь анестезиологом? А, получив утвердительный ответ, уточнил, согласна ли его жена поменять место службы? Он, конечно, сильно заинтересо-вался, что же нужно сделать для меня (где открылась вакансия, я ему не сказал). Я очень туманно выразился в том смысле, что ничего, кроме выполнения клятвы Гиппократа от него не требуется. Ну и на его чувство такта и прочую нетрепливость все сильно надеют-ся. В принципе он согласился. Но сразу же поинтересовался, на какую операцию ему по-надобится инструментарий и медикаменты. Пришлось сказать, что на брюшную полость. Мы быстренько собрались и поехали. Состояние Алика было средней тяжести, всё-таки оперировать его надо было сразу, а не через тридцать часов после ранения. Но втроём (считая фельдшера) мы более— менее неплохо справились. Хотя всё равно стопроцентной гарантии выздоровления Алика не было.

Тут еще некоторые организационные вопросы встали. Если офицера сутки нет на службе, друзья-товарищи и мелкое начальство его прикроют. А вот более длительное от-сутствие неизбежно всплывёт. Так что пришлось брать рапорт Алика на отпуск по семей-ным обстоятельствам, пузырь жидкого доллара и идти к его командиру на поклон. По-нятно, что к командиру чужого полка просто так я бы не попал, но в принципе, я даже не собирался пытаться. Я всегда ладил в нашей части с Помощником Начальника Штаба.

И здесь я обратился к ПНШ. Вопрос решился быстро и дёшево. ПНШ поинтересо-вался, где на самом деле Алик. Я щелкнул пальцем по горлу: "Заквасил! С женой поругал-ся!". Более вопросов не возникло. После этого я созвонился с Олегом, и мы опять поехали к Алику. Точнее, я довёз Олега до ФАПа , перекинулся парой фраз с Аликом и фельдше-ром и поехал дальше. Собственно, с фельдшером я познакомился потому, что дивизия своими силами улучшала дороги в Красноярском крае и Иркутской области. Это чтобы 120-тонные МАЗы с ядрёной боеголовкой могли ездить. И каждое лето создавались до-рожные и мостостроительные отряды. А я их инспектировал, пополнял аптечки у санин-структоров и оказывал помощь заболевшим по мере необходимости. Так что мне надо было и в этих отрядах иногда появляться. А если было нужно какой-нибудь случай трав-матизма в части прикрыть, то мы клали бойца в этот ФАП, а потом замполиты сами с фельдшером рассчитывались. Ну, и приехал я в один такой отряд. Надо заметить, что мес-та эти были вообще дикие. Домашние свиньи у населения были, в основном, на четверть дикими (по дедушке). Посему паслись они в лесу на подножном корме. А домой только ночевать ходили (всё-таки в тепле ночевать приятнее, да и вкусными помоями их при-кармливали, чтобы дорогу домой не забывали). И, раз так, то любая свинья за пределами села считалась условно-дикой и могла стать объектом охоты. (Это местная шуточка. Но шуткой подобное утверждение было только наполовину). Короче, бойцы и командиры к моменту моей инспекторской проверки были с мясом. Провел я инспекторскую проверку, полечил заболевших, попил спиртику с четвертьдикой свининкой и поехал назад. По до-роге забрал Олега и опять пообщался с Аликом и фельдшером. После того, как приехали домой, и отпустили водителя, я пригласил Олега к Люде на кофе. А по дороге поинтере-совался состоянием Алика и согласовал, что мы будем сообщать Люде, а о чём пока сто-ит умолчать. Шансы выжить у Алика были. В госпитале они были бы, конечно выше, но светиться в госпитале никто не хотел. Люде, конечно, сказали, что Алика мы проопери-ровали и пока всё идёт нормально, но всё равно она здорово дёргалась — муж всё-таки. Олег сам пожарил и сварил кофе, успокоил, как мог (а Мог, как известно, был весьма крепким парнем), Люду и пошел домой. Я решил никуда не ходить, но потом вспомнил, что обещал Люде дать кое-каких лекарств и мы с ней зашли ко мне домой. Честно говоря, ни мне, ни Люде было не до секса, но чисто по привычке мы с ней разочек пообщались и заснули.

Идея. И де я? И хто я?

Проснулся я в абсолютной темноте. Сначала решил, что опять в военном городке проблемы с электричеством, но довольно быстро сообразил, что я нахожусь не у Люды и не у себя дома.

Осторожно нащупал стенку и обследовал помещение. Полностью забетонированная комната три на четыре с питьевым фонтанчиком и стоком для нечистот. Дверей и люков в полу нет. Вся обстановка-охапка соломы в углу. И никакого освещения. Вообще. В прин-ципе, я не особенно боюсь темноты, но не до такой же степени! Часов на руке я тоже не обнаружил. Я и так-то малый с "тараканами в голове", а тут я конкретно утратил остатки душевного равновесия. А потом почему-то вспомнил четвёртый курс и нашего преподава-теля по психиатрии. Сия наука не входила в число моих любимых. Совершенно случай-но вытащил лёгкий билет и сдал экзамен на четыре, после чего сразу же забыл всё, чему меня учили. Но преподаватель остался в моей памяти. Не внешне и не по должности. Про-сто вёл он себя всегда так, как ведут себя психиатры в анекдотах про психиатров. Ну, в тех, в которых спрашивают: "Доктор, а правда, что психиатры со временем и сами с ума сходят? — Нет!!!!!!! В психиатры идут те, у которых с рождения не все дома!!!!!!". Короче, странности в поведении у нашего преподавателя искать было не надо — их было видно не-вооружённым глазом. Но, с другой стороны, некоторые из его выходок и высказываний отпечатались в моей памяти навсегда. Я даже навсегда запомнил имя-отчество этого пре-подавателя. Имя у него товарищ, а отчество — подполковник. Большое ему спасибо за то, что мне временами до сих пор кажется, что я не до конца сошел с ума в этом каменном мешке. Как-то незаметно для себя я переключился с панических мыслей о том, как скоро я сойду с ума на более конструктивные мысли о том, как себя вести в жизни дальше, что-бы о моём сумасшествии не сразу догадались окружающие и не изолировали меня от об-щества принудительно. А время шло. И совсем непонятно было, сколько его прошло. Это могли быть как часы, так и месяцы. Потом я прикинул, что накануне я вместе с Людой мы умяли по полкило жареной четвертьдикой свинины, которую привёз с собой из мосто-строительного отряда. А в туалет, пардон за подробности, сходил в этом каменном мешке только один раз. Ну, думаю, физиологию обмануть сложно, значит сижу я никак не более суток. Хотя в тот момент мне в это совершенно не верилось. Пожрать я всегда был не ду-рак, а тут получился принудительный пост. Теоретически я знал, что без еды люди живут более месяца. Однако мне почему-то не очень хотелось проверять эту теорию на себе. Опыт пребывания в заключении у меня уже был. Однажды я неудачно пошутил. Высокое начальство не оценило моего юмора, и я шесть суток отсидел на гаубвахте. Только срав-нивать эти виды заключения ни в коем случае нельзя. В конце концов, я знал, что когда-то выйду. Каждый день с 16:00 до 18:00 меня отпускали в мой кабинет, где я вёл прием больных. В моём кабинете было и курево и выпивка, и жратва и книги. В конце концов, я мог бы (чисто теоретически) и не явиться на гаубвахту или договориться с начальником гаубвахты и сходить к бабе, например. И то мне было не очень-то весело. А тут — совсем другой расклад — непонятно где, непонятно насколько. Вдобавок не кормят. Плюс абсо-лютная темнота, абсолютная тишина и никто даже и не заходит. Было от чего утратить душевное равновесие.

Попробовал песни петь или кричать — никакой реакции. Стал исследовать свою тем-ницу подробнее. В одном углу обнаружил груду костей. Сначала сильно задёргался. А ну как это мой предшественник по заключению? Сами понимаете, от подобных мыслей ду-шевного спокойствия как-то не прибавляется. Однако спасибо моим преподавателям ана-томии. Хоть и стоит у меня по этому предмету тройка, однако в голове моей кое-что их молитвами отложилось. Определить видовую принадлежность костей на ощупь мне не удалось, но в том, что кости принадлежат не человеку, сомнений у меня не было. После этого стало немного полегче. И даже появилась хорошая спортивная злость. Кто бы ни был мой таинственный тюремщик, с костями он явно просчитался. Вместо того чтобы ввергнуть меня в пучину неконтролируемой паники, подброшенные нечеловеческие кости стали точкой опоры для моего душевного равновесия. Ибо я понял, что в этом мой тю-ремщик совершил ошибку. Значит, он может совершать ошибки. А это даёт мне шансы. Успокоившись, я заснул. И снился мне сон, что я опять в Питере. Еду во время белых но-чей на трамвае, а на коленях у меня сидит блондинка. На этой оптимистичной ноте я и проснулся. Земля действительно подрагивала, как будто рядом едет трамвай или метро. Только вот ничего подобного рядом быть в принципе не могло. Ближайшее метро — в Но-восибирске, в другом часовом поясе. А здесь не то, что трамваев — троллейбусов нигде, кроме телевизора не увидишь. Потом я вспомнил о том, что железная дорога у нас всё-таки проходит. Причём не какая-нибудь, а Транссиб.