Извращенка

через мою голову и шлепнулась на кафедру, раскрывшись на случайной

странице. Мое сердце екнуло и забилось, едва я подняла на нее глаза. На

ней была я.

Со страницы студенческого конспекта на меня смотрела моя копия.

Карандашный набросок точно передавал мой взгляд, мимику, прическу и

черты лица. Но не это произвело на меня главное впечатление. На рисунке

я сидела на стуле, и я, была связана. Платок, который обычно я повязываю

на шее, был четко, до последнего узелка прорисован на моих запястьях. Я

схватила конспект, забыв о расческе, и убежала в фойе. На других парах в

этот день меня можно было уже не искать.

Весь остаток дня я провалялась на диване в нашей общей с девчонками

квартире на Южном шоссе, читая Сашкин конспект по медицинской технике.

Насколько я могла видеть, все лекции Саши были посвящены

исключительно мне.

Карандашные рисунки иногда не оконченные, иногда просто фрагменты

набросков сплошь покрывали все двадцать из двадцати восьми листов.

Всюду была я.

-Я на кровати, на стуле, у дерева, на пляже, в аудитории,

-Ооооо..!!!!— в подвале.

-Так, теперь опять на пляже — хи-хи! Какая модель лифчика!!!. Надо

такую поискать

-О!— это я в будуаре каком то!! А тут, сплошная готика!

-А здесь все так романтично!!!. Прическа у меня тут классная.

-Ой, какая у меня ночнушечка и ножки связаны косынкой.

-А здесь у меня рот завязан платком и глаза.

-Маньяк!

-Блин, я кончу сейчас!

-А это — восточный гарем! Все не могу больше. Ооо.....й!!!

Я занималась этим до вечера и притащилась домой чуть живая, вызвав

нешуточный переполох родителей. Меня почти насильно уложили в кровать,

и ворча что-то про профессоров, которые "замучили ребенка" и про то, что

мне "нельзя так близко к сердцу воспринимать учебу" усердно отпаивали

чаем с медом и малиной.

Утром я проснулась насквозь мокрая от лекарственного чая, и приняв душ

полетела на лекции. Сашки в аудитории не было.

Нашла я его в университетском парке на лавочке. Он сидел один, молча

глядя на асфальт перед собой. Вдохнув побольше воздуха, я решилась

подойти.

Саша поднял на меня взгляд и я поняла, что наделала. Все это время, он

не знал где находятся его рисунки. У декана факультета? На столе у

ректора.? Они могли стать достоянием всей группы или попасть в милицию и

неизвестно что хуже. Я просто могла показать это своим родителям, а те

горя праведным гневом, пойти за разъяснениями к нему домой.

Все что было дорого ему, весь его внутренний мир с чувствами и

фантазиями мог в любой момент, по одному моему желанию быть выставленным

на всеобщее обозрение.

По лицу Саши было видно, что прошедшие сутки дались ему не легко.

-Прости! — только и смогла произнести я, протягивая тетрадь

-Спасибо тебе! Мне очень понравились рисунки! Правда!

Подчиняясь нахлынувшему чувству, я обняла его голову ладонями, а потом,

просто поцеловала в не выспавшиеся, усталые, серо-голубые глаза.

10. НЕВЕСТА.

Вчера я вышла замуж. Наконец со мной рядом любимый и понимающий меня

человек. Праздновали мы скромно. В своей квартире. Пригласили два

десятка самых близких и дорогих нам обоим людей.

Я танцевала весь вечер с мужем и гостями пока не раздался звонок в дверь

. Открыв дверь я увидела на пороге стоящую с огромным букетом белых

лилий Василису.

-Ну наконец то. Где вы все запропастились? Проходи скорей!— Обрадовалась я

-Нет, подожди. У нас для тебя небольшой сюрприз.

-Он тут рядом. Выйди на минуточку.

— Но не подглядывай. Дай глаза завяжу!

-Так. Пойдем сюда. Осторожно.

Ничего не понимая я позволила Лиске, завязать себе глаза и вывести под

руку на лестничную площадку. Дверь соседней, пустовавшей уже с полгода

однокомнатной квартиры, в это время бесшумно отворилась и две быстрые

руки рыком втянули меня внутрь и потащили в комнату . Я резко стащила

повязку с глаз и увидела в большой зале Ингу и одну из ее подруг — Иру,

которую я мало знала.

— Привет! Раз ты нас пригласила, мы решили поздравить тебя по

настоящему.

— В этой коробке наш подарок для тебя, ты обворожительно выглядишь

сегодня, но это предаст тебе особый шарм.

Я стояла посреди комнаты в белоснежной газовой фате и длинном пышном

платье. Атласный подол спадал до пола широкими свободными складками и

шлейфом волочился следом, так что мне приходилось подбирать его одной

рукой, чтобы не наступить. Длинные тонкие перчатки ажурной сеткой

закрывали обнаженные почти до плеч руки. Я действительно неплохо

смотрелась в своем свадебном наряде.

-Вот это, наш тебе подарок — сказала Ирина, протягивая красиво

упакованную, расцвеченную позолоченными лентами большую коробку.

-Что это ? — недоуменно спросила я, приглядываясь к заполнявшим коробку

тончайшим дорогим тканям.

-Это старинный русский свадебный обычай — похищение невесты подругами

для получения выкупа.

-Да! Успокойся! Ты правильно поняла — это просто похищение тебя, твоими

близкими подругами.

-И не вздумай сопротивляться. Нас здесь трое. А у тебя дорогое красивое

платье, праздничный макияж и прическа. Если не будешь хорошей девочкой,

все усилия парикмахера и портных окажутся напрасными. А так, жених

получит тебя в первозданном и нетронутом виде! Ну почти нетронутом!

-Так что доставай подарки и садись на кроватку.

Выхода у меня не было. Их было трое. Тяжелый длинный подол свадебного

платья не совсем подходил для занятий интенсивным фитнесом с тремя

взрослыми девицами и постоянно норовил спеленать меня по ногам. Я решила

подчиниться подобру-поздорову и пошла, придерживая злополучный шлейф, в

указанный угол, где стояла кровать.

Подруги живо взяли меня в оборот

— Протяни вперед руки! Быстрее! Перчатки можешь не снимать!

-Обалдеть! Как здорово! Никогда еще не связывала настоящую невесту.

-Но всегда хотела!

-Так сексуально! Надо будет прикупить себе что ни будь этакое.

Я послушно вытянула обе руки вперед и Ирина стала накрепко связывать их

длинной полосой белого атласа из коробки.

-Мы запакуем ему тебя, Оленька, как самый драгоценный подарок!

-Смотри, как точно, в тон платья все подобрано

Пока Ирина возилась с моими, затянутыми в ажурные перчатки конечностями,

Инга и Лиска путались под моими юбками и стягивали с меня белые

колготки и трусики.

-А трусы то мои вам зачем ?

-Не волнуйся, все продумано. Эти предметы мы предъявим твоему мужу как

доказательство, что ты беспомощна и находишься в абсолютной нашей

власти.

— Так сказать, твоя честь в полном нашем распоряжении.

— Получите, господин, трусики жены и распишитесь!

-Пожалуй туфельку тоже надо прихватить для пущей эстетики.

Василиска в это время стягивала мои голые икры и коленки многочисленными

воздушными платками из коробки. Я скоро потеряла счет, сколько предметов

было использовано для полного их обездвиживания .

Покончив с ножками и оставив, наконец, мой подол в покое, меня поставили

коленями на кровать и подняли связанные руки к вбитому в стену над

кроватью большущему железному кольцу. Не иначе, специально отвинтили

вечером от ворот какого-нибудь полуразвалившегося купеческого особняка в

старой части города. К этому железу я и была их совместными усилиями

привязана за руки, шею, и по талии.

— А теперь прости подруга! Наша задача — сделать так, чтоб ты не смогла

выдать нас раньше времени. Не обижайся, но рот тебе мы тоже заткнем.

Будешь противоречить — будет только больнее! Поняла?

Я молча кивнула

-Ну, да что я тебе рассказываю! Ты — девушка привычная к таким вещам.

-Дай-ка я сама этим займусь.

Инга, видимо, решила не доверять эту ответственную часть другим.

-Эта девушка в последнее время слишком хорошо научилась освобождаться

от любых затычек во рту. За ней нужен глаз да глаз.

С этими словами она вытащила из коробки большущую шелковую шаль и без

особых церемоний заставила меня открыть рот. Шаль заталкивалась в меня

долго и самым тщательным образом. Распределяясь плотно, слой за слоем

забивая рот до отказа, пока горло у меня не стало судорожно сокращаться

и на глазах не выступили слезы.

-Вот, теперь я верю, что тебе неудобно, но эту тряпочку солнышко, тебе

придется скушать целиком.

-Еще немножечко! Вот так!

— Василиса! Я держу ее! Фиксируй покрепче, на несколько узелков!

После этого, мое лицо было несколько раз обвязано ими длинным тонким

черным шарфом, и накрепко стянуто большим количеством тугих узлов.

— Да! И последнее!

-Свадебное фото на память! Можешь не улыбаться!

Вспыхнул ослепительный свет фотовспышки цифрового фотоаппарата

-Думаю, твой муж будет в восторге от этого фото!

Хлопнула дверь и наступила тишина. Музыка за стеной продолжала так же

звучать. Мои гости веселились. Потом музыка стихла. Я услышала как

кто-то выбежал на лестницу. Меня несколько раз звали во весь голос. Муж

кричал даже с улицы, видимо не мог поверить, что я пропала совсем. Чуть

погодя шум стих и до меня донеслись приглушенные голоса за стеной.

Как я потом узнала, в комнату, на позолоченном огромном подносе

была внесена пикантная композиция, состоявшая из моих смятых трусиков,

небрежно наброшенных на свадебную белую туфельку и фотографии

беспомощной связанной виновницы торжества.

Не сомневаюсь, что муж тут же узнал, кому принадлежат эти предметы. Это

белье для меня, мы покупали вместе.

Минут сорок я слышала за стенкой только невнятные восклицания. Затем во

дворе завелся движок Ингиной десятки, звук двигателя сначала усилился, а

потом стал удаляться пока не стих окончательно.

Спустя два часа, я наконец услышала поворот ключа в замке. Муж

ворвался в комнату и остолбенел.

-За то, чтобы увидеть тебя такой, мне не жалко хоть каждый день отдавать

твоим подругам по тридцать тысяч!

Наконец выдавил он из себя освобождая мои припухшие губы от тряпок.

— Сколько, сколько! Эти мымры раскрутили тебя на тридцать тысяч?

— Я придушу их собственными руками!

................................................................................

Вынося меня на руках из квартиры, Саша обратил внимание на записку и

конверт, лежавшие на столе. Я поднесла к глазам написанный Ингиным

почерком текст.

"Любимые наши Саша и Оленька! Мы знаем, как вам не легко

придется уживаться с родителями. Это при ваших то сексуальных

пристрастиях! Поэтому это гнездышко — наш вам подарок к свадьбе. Будьте

счастливы."

"Твои Инга и Василиса."

11.ПЕЛЕНКИ.

С месяц назад наша главврач уволила двух девушек. Замены им не было, и я

вынуждена была отдуваться одна на троих. К концу недели я так

вымоталась, что засыпала на кухне прямо сидя на стуле. С каждым днем идя

на работу я надеялась, что наконец то, увижу новых сотрудниц в

отделении. Но каждый раз меня ждало разочарование и тяжелейший

нескончаемый день, после которого я опять еле волочила ноги домой.

Однажды вечером, я присела попить чаю, а дальше — словно провал

памяти. Очнулась на полу и надомной хмурое лицо Саши, моего мужа. Он

поднял меня на руки и понес в спальню на кровать. Еще я смутно помню,

как он помогал мне снять одежду, стелил одеяла и потом я снова забылась

беспробудным сном.

Проснулась я сразу, от какого-то внутреннего толчка. В глаза

ударил яркий солнечный свет и я долго не могла ничего рассмотреть,

щурясь в том направлении, где на стене напротив нашей кровати находились

часы.

Наконец, проморгавшись, я смогла посмотреть на стрелки и

похолодела. Решила, что зрение меня все еще подводит. Часы показывали два

часа дня. Будильник стоял выключенным на фортепиано.

Я бросилась вон из под одеяла и, осталась лежать неподвижно, не

в силах даже приподняться. Муж зачем-то плотно укутал меня с ног до

головы в толстенное ватное одеяло. Надо выбираться из этого кокона

бабочки! Я покачалась из стороны в сторону. Попробовала прогнуться и

высвободить руки. Но с удивлением поняла, что не могу ничего сделать,

пеленки не разматываются и продолжают крепко укутывать все тело.

-Да что ж это такое!?

-Вот замотал скотина!

-Я же уже опоздала на работу!

Приподнимаю голову и пытаюсь разглядеть, что там на мне наверчено.

-Ох мать!

Все одеяло крест-накрест туго перехвачено лентами моих старых белых

школьных бантов.

-Где только он их откопал?

По середине композицию венчал огромный пышный бант. Похоже, рождение

бабочки из кокона принимает затяжной характер. Процесс будет не простым

и долгим. Как бы до вечера не пришлось прожить розовой в белую полоску

гусеничкой.

-Юморист! Ну, я ему задам вечером!

— Меня же начальница живьем съест за прогул. Там же сейчас

вообще нет никого кроме нее!

Рвусь из последних сил в одеяле и реву от бессилия. Я связана и

беспомощна. Все попытки выбраться даже не ослабили пеленки. Мягкая

перина, словно всасывает меня в свои глубины. Я тону в ней и не могу

ничего поделать. Она мягко гасит все мои движения и я остаюсь на месте.

Повозившись с полчасика в одеялах я обессиленная, тяжело дыша опустила

голову на подушки.

Часов до пяти вечера я кряхтела сучила ногами и делала все новые

попытки выбраться из одеяльного плена. Роняла в бессильном отчаянии

голову на супружеское ложе и снова, собравшись с силами делала новые

попытки. Около десяти минут шестого вдруг раздался звонок в дверь, а

потом я услышала звук отпираемого ключом замка.

-Кто бы это мог быть?

-Это не шаги мужа!

-Это моя мама!!!!

-Наконец, хоть она меня освободит.

-Сейчас она войдет!

-Но что я ей скажу? Как объясню, почему я лежу как розовая кукла в

одеялах с дурацким трогательным бантом?

-Господи, нет! Хоть бы она меня не нашла. Хоть бы не увидела!

Я подавила в себе уже готовый сорваться с губ призыв о помощи.

Мама тем временем прошла на кухню, поставила чайник и ее шаги стали

приближаться к спальне. Дверь потихонечку скрипнула. Мама прошла в

комнату и вдруг остановилась.

увидев меня.

Мы посмотрели друг на друга.

-Привет дочка!

-Привет мам!

-Что не на работе?

-Да вот.... не смогла.

-Ела что нибудь сегодня?

-Сегодня еще нет.

-Тогда я пойду, приготовлю и приберусь немного у вас.

-Мам. Подожди! Сначала меня распутай, пожалуйста!

Мама остановилась у входа, внимательно глядя мне в глаза. Потом ее

взгляд скользнул по одеялу с лентами.

-Нет, моя хорошая! Я свое — отпеленалась. Теперь пусть твой Саша