| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Далее выступающие в основном поддерживали слов доклада Брежнева и только Кунаев имел смелость выступить с другим мнением, но его быстро заклевали, чуть не обвинив в сепаратизме. Пельше и Алиев, благоразумно промолчали. После этого завязался живой разговор, как эти преобразования проводить, и самой больной темой стало название страны. Если не будет республик, то какой это Союз? Российской федерации ведь тоже не будет.
Кто-то не подумав, вякнул:
-Российская Империя.
В комнате наступила неловкая тишина.
Все молча смотрели друг на друга.
-Может, пока, по крайней мере, в проекте назовем нашу страну ССР, Советская Социалистическая Республика, — предложил Брежнев,—
Это название будет достаточно правильно отражать складывающееся положение, и по сравнению с предыдущим названием будет минимальное изменение.
Совещание продолжалось почти до вечера, но постепенно все возмущенные возгласы были подавлены, и итоги совещания резюмировал Леонид Ильич.
-Товарищи, вы сами понимаете, что такое дело с кондачка не решается, изменение Конституции, преобразование страны, очень затратное и сложное мероприятие. Поэтому я предлагаю, передать наши предложения в правительство, что бы в течение года были разработаны все этапы перехода нашей страны к новым реалиям, а также проведена соответственная компания в прессе, у нас в 1976 году планируется очередной съезд партии, на нем и мы и поставим этот вопрос перед партийными массами. Ведь сама структура нашей партии также должна соответственно измениться, будут ликвидированы ЦК компартий союзных республик, это очень серьезный и ответственный шаг, и мне кажется, что в связи с этим нам крайне необходимо расширить полномочия комитета государственной безопасности, весьма необдуманно урезанные в свое время.
-Но мне, почему-то кажется, что рядовые коммунисты нас поддержат,— напоследок сообщил Брежнев.
Я, конечно, не знал об этом заседании, прошедшем в декабре 1974 года. Но если бы я знал, то понял, что моя кропотливая, незаметная работа, дает свои плоды, и идея о переустройстве Союза всплывает в голове Кремлевских старцев. Я и сам понятия не имел, что из этого может получиться, но рассуждал просто. Если в свое время алкашу Борьке со товарищи удалось за пять минут развалить могучее государство, то как он или кто— то другой будет делить страну по областным центрам, я представить не мог.
Когда я начал работу с членами Политбюро, так не обдумано посещавшими меня, перед моими глазами вновь стали проходить картины прошлой жизни — весна 2014 года, Украина, я следил за этими событиями из кровати, боли в суставах почти не давали возможности выходить из дома. Но телевизор у меня практически не выключался. Я видел, как возрастала напряженность, как люди, еще несколько лет назад мирно жившие друг с другом начинали вооружаться. Я даже не обращал внимания на Олимпиаду, наверно, как большинство россиян, все внимание было уделено Украине. После Олимпиады все пошло наперекосяк, восточные области и Крым дружно заявляли о своем суверенитете, запад продолжал майдан. НАТО и Штаты, в начале апреля выступили с предупреждением России не поддерживать Восток, на что разозленный Путин уже не обращал никакого внимания. А 12 апреля я заснул в этом мире в последний раз. Что случилось там, ядерный удар, или что-то другое мне никогда не узнать, но я не хотел больше видеть и слышать, то, что я видел тогда.
Январским утром 1975 года в кабинете директора ЦРУ Уильяма Игана Колби зазвонил телефон. Он, едва успевший снять пиджак и закуривший, чертыхнулся, положив сигару, щелкнул подтяжками и взял трубку, в которой раздался голос начальника восточного сектора Тома Мэнсона:
-Сэр, я хотел бы получить время для внеочередного доклада, есть важные новости из Советского Союза.
Через полчаса директор уже выслушивал доклад своего подчиненного.
-Сэр, как вы знаете, у нас не так много возможностей для работы в России, как хотелось бы, хотя мы каждым годом наращиваем финансирование разведки. Поэтому мы не сразу узнали о необычном решении, принятом верхушкой комми. Похоже, что наша длительная работа, направленная на развал этой страны, и в которую вложены миллиарды долларов, терпит крах и нуждается в коренном пересмотре.
-Послушай Том, что ты несешь, успокойся, давай рассказывай подробно, что они там нарешали.
-Сэр, получены точные данные, что в Политбюро КПСС в декабре прошлого года принято принципиальное решение на упразднение прежнего государственного устройства, до этих старперов, наконец, дошло, что надо убирать пережитки союзного деления на республики. А мы вбухали столько баков в региональные элиты, которых теперь просто не будет.
Начальник ЦРУ задумался:
-Том, я не в силах, конечно, помнить все подробно, что у нас делается. Но, по-моему, совсем недавно мы слушали ваш доклад, где вы утверждали, что старение членов Политбюро приобретает неотвратимый характер, и к середине восьмидесятых годов Раша будет входить в состояние анархии. Все молодые активные члены партии, имеющие перспективу, мониторятся нашими аналитиками и мы практически знаем, когда они должны делать, то или иное телодвижение, ну вот, как например этот перспективный Корбачефф. Но, тем не менее, ни один ваш аналитик не смог предсказать таких действий Политбюро. Видимо здесь имеет место какой -то неучтенным нами фактор. Так вот делайте, все, что возможно, но чтобы мы знали, что или кто это такой. Это очень большой прокол с вашей стороны и он может стоить вам должности.
-Сэр, я еще не закончил, дело в том, что идет резкая активизация действий КГБ, похоже, им опять вменено в обязанность следить, за всеми высокопоставленными члена партии, особенно в регионах. В самом КГБ идут внутренние проверки, мы уже потеряли десяток важных информаторов, особенно в Армении и Грузии. Кстати, и эти сведения мы получили не из Москвы, а из Ташкента. Там работать намного легче, чем в самой России.
-Странно, все это, почему они всполошились, как будто также получили новые данные по нашим работам. Том ты пока свободен. По видимому нам надо провести в ближайшее время провести совещание по этому вопросу, а затем со всеми материалами идти к президенту. Дело начинает принимать совершенно неожиданный оборот.
Понятия не имею, о делах творящихся в эмпиреях я продолжал жить своими медицинскими делами.
Надо сказать, что быть врачом Брежнева все же имело свои положительные стороны. Так в один из рабочих дней у меня зазвонил прямой телефон с Кремлем, позвонивший представился комендантом и сообщил, что принято решение о выделении мне квартиры соответственно статусу, и что мне сегодня надо подъехать на Кутузовский проспект, и он продиктовал адрес.
Когда мы с Аней подъехали на больничной волге к сталинской высотке, нас встретил управдом, который и повел нас знакомиться с квартирой.
Огромная трехкомнатная квартира с множеством подсобок, высоченными потолками, кухня, в которой можно было танцевать, даже на меня произвела впечатление, а уж Аня ходила по натертому паркету, осторожно как по льду, и молчала. Наконец она проснулась и ее первые слова были:
— Наконец то мы сможем пригласить бабушку пожить с нами.
-Аня, мне кажется. что бабушка уехала от нас уставшая, и не надо ее вновь привлекать, к воспитанию детей. Моя зарплата вполне позволит нам нанять няню для присмотра за детьми.
Но в присутствие постороннего человека мы долго не пикировались, оставив все это на потом.
По дороге обратно в общежитие, мы заехали в ведомственные ясли забрали наших девочек, а потом я забежал в магазин купил бутылку шампанского. Вечером, когда наши девушки, наконец, засопели своими носиками в кроватках, нам, наконец, удалось собрать стол и отметить сегодняшнее неординарное событие. Мы сидели и вспоминали все, что пережили за эти непростые московские годы. У меня они вообще слились, в одну непрерывную работу, без просвета. Докторская диссертация отнимала все силы, надо было нарабатывать материал, писать работы и публиковать их в медицинских журналах. Это было достаточно трудно. Перелом произошел только после перепечатки моей статьи одним американским медицинским журналом. Действительно, правильно говорят "нет пророка в своем отечестве" лишь после этой публикации, ко мне пришла некоторая известность.
Да и Ане тоже пришлось нелегко. Еще в начале нашей жизни в Москве, когда она работала в НИИ, там узнали, что у нее муж работает в Кремлевской больнице, и начались всякие шепотки, А когда я защитился и стал профессором, то шепотков стало еще больше. И хотя вроде ничего происходило, но Аня все это переживала и, в конце концов, мне пришлось самому заняться ее трудоустройством, и теперь она работала в Госплане, где ее мужем — доктором медицинских наук интересовались значительно меньше. Она была на хорошем счету, да и работа ей нравилась и, если бы не дети, то, наверняка, уже продвинулась по служебной лестнице.
Мы сидели долго, вспоминая, то, одно, то другое событие нашей жизни, смеялись над лепетом детей, и строили планы, что и как у нас будет сделано в новой квартире.
Конечно, в основном, говорила Аня, я же, несмотря на все попытки забыть о проблемах, не мог отстраниться от них. В прошлые годы, еще во время учебы в университете, мне это вполне удавалось, но теперь, я всегда и везде помнил о своей основной задаче, и жизнь это мне портило очень здорово.
Вот и сейчас Аня воскликнула:
-Сережа, ты опять меня не слушаешь, ты хоть когда-нибудь можешь забыть о своей работе? У нас такой серьезный разговор!
Мысленно я усмехнулся, если бы Аня знала, о чем я думаю, ведь к мой основной работе, это не имело никакого отношения.
А думал я о том, что далеко не все члены Политбюро побывали у меня, и, к сожалению, я не могу им всех давать одинаковые установки, иначе явно сходные мысли у всех тех, кто побывал у меня в кабинете, наведут логически думающих товарищей на определенные мысли.
-Анечка, да я задумался, что траты нам предстоят, надо будет обставить квартиру, вот и думаю, как бы это все сделать.
-Сережа, ты ведь совсем не слушал, что я тебе говорю, я ведь только, что тебе объясняла, что мы должны делать. И вообще, это не твоя забота, твоя забота деньги заработать, а я найду, как их потратить с большей пользой,— категорически завершила свою мысль моя жена.
И действительно, как заработать деньги? Даже сейчас, будучи заведующим крупным отделением больницы, доктором медицинских наук, получал я не слишком много. И эта проблема сейчас должна была встать во весь рост. Тем более, что в наших планах была еще и няня, чтобы моя жена могла работать, а не сидеть дома на бесконечных больничных по уходу за детьми.
Утром я вышел, как всегда взять свежие газеты из ящика в коридоре, по пути обратно, развернул Правду, на ее первой полосе была огромная статья Суслова. Называлась эта статья " К вопросу о необходимости совершенствования Конституции Советского Союза, в связи с развитием следующего этапа в созидании социалистического общества и появлением его нового субъекта — советского народа".
Прочитав первые строки, я застыл на месте, лихорадочно вчитываясь в формулировки текста. Простоял я в коридоре до тех пор, пока Аня, озабоченная моим долгим отсутствием, не выглянула в коридор и закричала:
-Сережа, ты, что там пропал, иди, дома почитаешь!
Я шел домой. А в душе нарастало ликование:
— Получилось, ведь получилось, черт побери!
Очень сложно было заниматься всем, тем, что я делал, не имея даже представления, как реагируют мои подопечные на внушаемые им мысли. Я должен был оставаться абсолютно вне подозрений. И вот теперь я точно знал, что мои попытки дают какой-то результат. Потому, как в моей прошлой жизни, никакой статьи по этому поводу я припомнить не мог.
Когда сел за стол то сказал Ане:
-Представляешь, похоже, у нас будет Конституция меняться, вот видишь, статья в газете, так просто такие статьи не пишут.
-Ты знаешь Сережа, у нас в Госплане, тоже что-то не так. Мы начали готовить материалы к двадцать пятому съезду, составлять планы на следующую пятилетку. Так Косыгин к нам приезжал, говорят, шум стоял дикий. Байбаков ходит сам не свой, на всех кидается. Похоже, что у них что-то не складывается. У нас то в отделе здравоохранения ничего особенного, а вот Лебединский ходит довольный, вроде бы для них новые ЭВМ будут делать. Он со своей АСПР автоматизированной системой плановых расчетов, всех достал, а тут Косыгин, когда приезжал, полностью его поддержал и потребовал полностью заменить всю вычислительную технику. Вроде даже сказал, что дожили до того, что у японцев скоро будем ЭВМ покупать, стыдоба.
Мы обсуждали с Аней статью в Правде, а про себя я думал о будущих микрофонах, в нашей спальне. Мне, честно говоря, было все равно, я давно уже смирился с этой неизбежностью. Как хорошо, что моей жене — такое никогда в голову не придет, что нашу, такую положительную семью, могут прослушивать сотрудники КГБ.
Но все равно сегодня у меня было отличное настроение, я много лет шел к возможности влиять на наших руководителей, и вот доказательство моих скромных успехов было налицо. К, сожалению, я сам не понимал, что из этого всего получится, но пусть так, чем вообще ничего не делать. С Косыгиным вообще получилось очень неплохо, сейчас он был одним из самых частых посетителей моего кабинета. И с ним, мне как раз было удобно, не вызывая подозрений, от читающих записи наших разговоров аналитиков, высказывать свои мысли о необходимости развития той или иной отрасли народного хозяйства. Так, как мое отделение являлось одним из самых насыщенных современной техникой, мне вполне можно было говорить о качестве оборудования, отмечать преимущества, зарубежных аппаратов, а уже потом переходить на необходимость, развития в стране базовых предприятий для развития микроэлектроники. Подслушивающим и в голову не должно придти, что в голову Председателя Совета Министров закладываются установки на настойчивое и неуклонное претворение этих бесед в жизнь. Я никогда не был специалистом в этих отраслях, к моему стыду. Я не понимал в ничего в тех девайсах, заполнивших все прилавки магазинов в моей прошлой жизни. И ничем не мог помочь, будущим первооткрывателям, так попробую помочь хоть тем, чтобы им поменьше ставили палок в колеса, и требовали от них создания новой и новой техники, а не бездумного копирования западной. Или того хуже, прекращения всех исследований в этой области.
С таким же отличным настроением я пришел на работу. Не успел я зайти в кабинет, как мне позвонила секретарь главного врача с просьбой подойти к нему через час. Я удивился, так, как все совещания у главного обычно четко регламентированы, и вызывать заведующих отделениями в рабочее время было не в его стиле. Сегодня у меня операций не было, поэтому, проведя пятиминутку и раздав " всем сестрам по серьгам", я занялся своей обычной работой, выбиванием нового оборудования, переговорам о починке имеющегося и другими общественно полезными вопросами.
Через час я уже входил в кабинет главного врача. К моему удивлению там был и Чазов.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
