| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Вот как, Виктор Владимирович", — подполковник отхлебнул чая из стакана, — "И в чём же ваша гениальная идея заключается?
— Поскольку разбойники в нашей зоне ответственности стараются не задерживаться, мы с пору... извините, штабс-ротмистром Строевым решили подманить их на что-нибудь вкусное. Торговый караван, например.
— Но где же мы возьмём этот караван?
— Не караван, а караваны, Сергей Вильямович.
— Тем более!
— Мы взяли на себя смелость договориться с местными купеческими старшинами, и они согласились.
— Вот как! И на что же они согласились?
— Они согласились выделить нам некоторое количество повозок и вьючных животных для организации ложных караванов-ловушек, и дали своё согласие на изменение маршрутов настоящих караванов. И даже более, господин подполковник — они готовы платить, если их караваны будут охраняться нашими солдатами".
— Интересно, интересно...
— Да, по половинной таксе.
— Вот как!
— Мы даже встретились с туземным генералом, и договорились о разграничении...
— Виктор Владимирович, а вам не кажется, что ваш авантюризм несколько выходит за рамки? — прервал подполковник разошедшегося Малеева.
— Ух, сейчас нам достанется на орехи. — подумал Антон.
— Никак нет, ваше высокоблагородие! — отчеканил Виктор. "Русский поручик в самый раз для туземного генерала"!
Рослейн расхохотался. Но потом посерьезнев, спросил:
— Но вы собираетесь вступать в боевое столкновение с разбойниками. Кто будет отвечать за потери, поручик?
Тут уже в разговор вступил Строев:
— Ваше высокоблагородие, солдаты наши и так несут потери от нападений разбойников. И недели не проходит, чтобы кто-нибудь не был ранен. А тут мы получаем шанс обезопасить дорогу и поселения на длительное время. При тщательном планировании...
— Я понял вас, господин штабс-ротмистр". — перебил Антона Рослейн, — "Все ваши планы отныне будете согласовывать со мной. И я в любой момент прекращу эту вашу эскападу, если буду сомневаться хоть на йоту. Ну а пока — с Богом, господа офицеры!
...
Глава 4.
В первый выход решили отправить два каравана: один — караван-ловушка, охраной которого руководил Строев, вёз 20 пограничников, другой вёз товары и сопровождался конвоем из тридцати кавалеристов под командой Малеева.
Для довооружения своих солдат Антон выпросил в оружейке десять "Смит-вессонов", оружия хотя и устаревшего, но значительно повышавшего огневую мощь засадников накоротке. Хотя, как думал про себя Антон: "Митральеза была бы полезней"! Сам он, сняв для маскировки фуражку, и накинув поверх формы шёлковый халат, взял с собой два нагана и позаимствованный у Виктора "маузер".
Караван должен был выйти из Гунджулина и, пройдя до Бухая, отправиться через Чанчунь в Гирин.
Купцы, сообщили русским, что через своих агентов они распустили слухи о том, что караван повезёт в Гирин шёлк и всякие европейские диковинки и немного оружия... Оставалось надеяться, что "краснобородые" клюнут на приманку.
Второй караван шёл в Чаньчунь и должен был встретиться с первым на полдороге между Бухаем и Гирином. Предполагалось, что сам вид русской кавалерии отпугнёт разбойников.
...
Первые верст 10 Антон ездил вдоль длинного — тридцать повозок и около полусотни вьючных мулов, каравана. Ему казалось, что сейчас вот из-за одного из холмов должны выскочить визжащие орды разбойников. Наконец полог одной из повозок откинулся, и выглянувший оттуда унтер окликнул Антона:
— Вы, вашбродь, не мельтешили бы зазря. А то лошадку притомите, да и сами замучаетесь. А татей мы всё одно не пропустим. А ежели издалека заметим, то всё одно, догонять их нам не на чем.
Строев поравнялся с повозкой и спросил:
— Кто таков?
— Унтер-офицер Егор Мелихов, вашбродь!
— А не боишься советы офицеру давать, Егор Мелихов?
— Ежели офицер понимающий, то он и от совета унтера не откажется.
— Верно. А что ещё присоветуешь?
— Вы, вашбродь, леворверт один в кобуре на седло повесьте, и под хламидой доставать, ежели чо, незаметно удобно будет.
Следующие три часа были для Антона наполнены пылью, протяжными криками возниц и погонщиков и неспешной беседой с Мелиховым.
— Китаец-то, вашбродь он народец сильный, вы не смотрите, что тщедушные они. Упорны они, как чёрт. И работящ, ой, работящ! Уж на что наш крестьянин горбатится, но такого и у нас завсегда не увидишь!
— Ну а как людей ты их как оцениваешь?
— Дак всякие среди них есть. Вот маньчжурцы — все, как один, задаваки. Иной и голытьбы в рванине, а смотрит князем. Ну прям как кавказцы наши.
— Ну, а воевать, они как, умеют?
— Не, вашбродь. Вояки они не важные. Хотя любителей помахать кулаками хватает. Но в армии али полиции таких немного. А по праздничным дням они на помостах часто дерутся.
— Как у нас стеношники, что ли?
— Не, один на один. Как в циркусах чемпионаты. Но драчуны у них изрядные есть. Я, полгода тому, с одним сцепился. Так он, егоза такая, как подпрыгнул, от стенки ногой оттолкнулся и другой мне по уху съездил. Я аж обалдел. А потом мне зуб коренный вышиб, как и не было. Но заломал я его, легкий больно попался.
Так, за неспешной беседой и ложились вёрсты под копыта и колёса каравана.
Когда до Чанчуня оставалось вёрст десять один из ехавших впереди караванщиков крикнул и предостерегающе замахал рукой.
— Кажись началось, вашбродь. — сказал Мелихов и скрылся за пологом повозки, и оттуда послышалось характерное клацанье затвора винтовки.
Антон дал коню шенкеля и поскакал в голову каравана. Он уже почти поравнялся с головной повозкой, когда впереди на дороге показался одинокий всадник в красных одеждах. Сидевший на передней повозке купец взволновано что-то заговорил, обращаясь к Антону. Подъехавший переводчик начал переводить:
— Господина офицела, это плоклятый Хун Мэй (Красные Брови, прозвище главаря шайки). Он налочно носит класные одежда и класит блови в класный цвет. Он говолита никого не боится. Свилеп и жесток. Обычно они пледлагают отдать им товал, а только потом нападают.
— Поедем посмотрим, что это за Хун Мэй такой. — и Антон махнул рукой, отдавая команду своим приготовиться.
Разбойник остановился, не доехав до каравана саженей сто. Когда Строев вместе с купцом и переводчиком проехали по направлению к нему примерно полдороги, он повелительно поднял руку и что-то прокричал.
— Он пликазавать нам стоять. И говолит что долго говолит не будет.
— Спроси, а что он будет делать если мы откажемся?
Переводчик прокричал вопрос и разбойник, в котором Антон уже узнал всадника, виденного им во время путешествия по железной дороге, протянул руку за плечо и вытащил из-за спины зло блеснувший в лучах низкого солнца клинок. По этому сигналу на гребнях двух ближайших сопок появилось около сотни всадников.
— Скажи ему, что товары наши он получит когда поцелует мне... ноги. — сказал Антон и незаметно расстегнул скрытую полой халата кобуру маузера.
После того, как толмач выкрикнул перевод, разбойник пронзительно завизжал и махнул саблей в сторону каравана. Антон в тот же момент пришпорил коня и помчался в сторону главаря разбойников. Увидев, что начальник каравана скачет к нему, Хун Мэй решил показать свою смелость и, размахивая саблей, поехал навстречу рослому караванщику.
Когда противников разделяло саженей 20, хунхуз привстал в стременах и занёс свой клинок. В этот момент Строев выхватил из под полы маузер и выстрелил два раза в коня разбойника. Ноги скакуна подкосились, он рухнул на землю и главарь хунхузов вылетел из седла. Антон спешился и подбежав к оглушённому противнику ударил того рукоятью пистолета по голове. До атакующих разбойников оставалось ещё саженей 200, и Строев, взвалив бесчувственное тело поперёк седла, поскакал в сторону каравана.
"Только бы успеть"! — стучало в голове. — "Ну, зачем я вперёд сунулся, покрасоваться захотелось. Что бы потом в каком-нибудь модном салоне рассказывать, как самолично поймал неуловимого разбойника... Дурак!"
Оглянувшись, Антон выстрелил из маузера в нагонявших хунхузов. Один из преследователей вылетел из седла. Когда до спасительных, как казалось Антону, повозок каравана оставалось буквально пару десятков саженей, те будто взорвались! Несколько слаженных залпов двух десятков мосинских винтовок, кое где поддержанный ружьями китайских караванщиков, серьёзно сократил число преследователей. Проскакав мимо первых трёх повозок, Строев осадил коня, и, сбросив тело Хун Мэя в повозку, открыл частую стрельбу из своего маузера. Из первой группы разбойников до повозок не доскакал никто...
Остальные разбойники, ошеломлённые жестокой расправой и потерей командира, стали заворачивать коней. Антон, торопливо перезарядив маузер, уже собирался дать команду на преследование, но осознал, что несколько увлёкся. Преследовать конных разбойников, кроме него самого было некому.
"Стратеги доморощенные, сами себя перехитрили", — подумал он.
— Всем внимание! — скомандовал Строев. — Всем перезарядится и быть в готовности! Унтер-офицер Мелихов!
— Я, вашбродь!
— Возьми пяток солдат и проверь подранков! Не добивать, а вязать татей!
— Слушаюсь, вашбродь!
Взмахом руки подозвав толмача, Антон приказал ему передать караванщикам, чтобы те собрали повозки в круг, и выделили людей в для сбора трофеев. На первый взгляд число убитых и раненых разбойников было около трёх десятков. Понятно почему они так быстро отступили — в считанные минуты потерять около трети бойцов — это кто хочешь побежит. Примерно через полчаса Антон, сидя на одной из повозок разглядывал кучу трофеев, сваленных в центре импровизированного лагеря. Чуть поодаль, под охраной трёх пограничников толпился десяток пленных. Главаря их караванщики крестом привязали к той же повозке, на которой восседал "победоносный начальник". Соскочив с повозки, Строев подошёл к куче трофеев. Его внимание привлекла пара прямых клинков, выделявшихся своей богатой и в то же время функциональной отделкой. Наклонившись он вытащил мечи из кучи и обнажил один из них. Синяя полоса благородного клинка, покрытого какими то письменами, заворожила его.
"Надо взять их с собой", — подумал Антон. Тут его внимание привлекли звуки у него за спиной. Держа в правой руке обнажённый клинок, поручик повернулся к пленникам. Причудливо и разнообразно одетые, кое-как перевязанные, покрытые пылью они являли собой зрелище весьма жалкое.
"Что же с ними делать"? — подумал Антон.
Внезапно один из пленников рухнул на колени и завывая пополз на коленях к нему, но был остановлен ударом приклада одного из охранников.
— Эта гада плосит гелой севелный валвал не убивать их. Они готова пледстать суд, — подал из-за Антоновой спины толмач.
— Мелихов!
— Я, вашбродь!
— Пусть кто-нибудь перевяжет этих... А то до города не довезём.
Приказав погрузить трофеи и пленных в повозки, Антон направился к своему коню. Когда он проходил мимо телеги со связанным главарём разбойников, тот пристально посмотрел на него и пролаял что-то по-китайски.
"Да уж, обидно всё сложилось для маньчжурского Робин Гуда". — подумал Антон и, повернувшись, спросил переводчика
— Что этот сказал?
— Эта сын собака сказал господина победил нечестно. В бое на клинках он плевлатил бы вас в начинка для цзяо-цзы.
— Во что?
— Эта такой кушанья — лубишь мясо и варишь его в тесто.
— Грозиться каждый может.
— Господина, Хун Мэй известная по всем северным пловинциям боец на меча. Это его меча вы заблали из куча.
Разбойник прорычал ещё что-то.
— Чем он ещё недоволен? — пошутил Строев.
— Он говолит, что даже если у него голый лука плотив вас с клинок он победит.
— Ну надо же какой храбрый!
— Ваше благородие, а может рот ему заткнуть, а то, что он лается? — спросил один из пограничников.
— Не надо. Ему и так не сладко — из князей да об оземь.
Потратив на сборы ещё около получаса караван тронулся в путь. Хоть и казалось Антону, что разбойники всенепременно должны прийти на выручку своему главарю, но оставшийся до Чанчуня путь караван прошёл без каких бы то ни было происшествий.
Сдав пленённых разбойников в городской ямэнь, пограничники с комфортом расположились на одном из постоялых дворов, благо с героев-хунхузоборцев хозяин этого самого двора деньги брать отказался. (Правда только после пары слов, что ему шепнул на ушко представитель Ван Чжи Ся, ехавший с караваном.) Строев распорядился послать гонца к Малееву, которому он в короткой записке сообщал о перепетиях их короткого путешествия.
...
Утром во время завтрака вернувшийся гонец передал Антону записку гласившую следующее:
"Поздравляю господин штабс-ротмистр! А вы — баловень судьбы! Рассчитываю встретиться с вами вскоре после полудня. Сами понимаете — дела.
Ваш ВМ."
"Как всегда, загадочнее пресловутого графа Монте-Кристо", — подумал, усмехнувшись, Антон.
...
После обильного завтрака Строев с пограничниками предавались "томной неге", расположившись на веранде постоялого двора. Конечно, "штабс-поручик", как его иногда в шутку называл Малеев, не сидел за одним столом со своими солдатами. Его сотрапезниками были господин Лу Ся, хозяин постоялого двора, господин Ван Мин Ду — доверенное лицо и дальний родственник господина Ван Чжи Ся и переводчик Ли Мин. Неспешная беседа, осложненная к тому же необходимостью перевода, вращалась вокруг вчерашнего сражения и перспектив борьбы с разбойниками.
— Господина Ван Мин Ду говолит вы — вели себя подобно гелою великих книг плошлого. Ваша хлаблость подобна доблодетелям молодцов с голы Ляньшаньбо! — переводил Ли Мин.
В этот момент ворота, ведущие во внутренний двор постоялого двора, распахнулись, и сидящие на веранде увидели коренастого китайца средних лет, уверено вошедшего во двор. Идущие за ним два молодых китайца несли с собой связку... копий.
Китайцы, составлявшие компанию Строеву, возбужденно загомонили, а хозяин таверны выскочил из-за стола и торопливо пошёл навстречу вновь прибывшему.
— Кто это? — спросил Антон у переводчика.
— Это — непобедимый наставника Лян Чжэн Лян, сталшина калаванных охланников уезда и глава мэнь, думая один лучший в пловинция.
— Интересно, а что ему надо?
Именно в этот момент старшина караванщиков, не обращая внимания на что-то быстро говорившего ему содержателя гостиницы, остановился напротив Строева и, повернувшись к нему, громко заговорил хорошо поставленным голосом, явно обращаясь именно к русскому офицеру.
— Ли Мин, переводи! — уголком рта прошипел Строев, внимательно разглядывая Лян Чжэн Ляна. Старшина был высок для китайца — вершков 10, если не 11, и очень крепко сложен. Речь свою он сопровождал жестами, поразившими Антона своей отточенностью. Похоже двигались танцоры ЕИВ балетной труппы, выступление которой Строев видел в Варшаве.
— Почтенная Лян Чжэн Лян говолит он узнала луские офицела побила Хун Мэй. Эта холошо. Но он говолит луская теперя охланять калавана не говолить с ним. Эта — плоха. Его мэнь не слабый, а если луска думать что слабая, он вызывае луска начальника на бой. Если луска начальника побила Хун Мэй ему должна не стлашно быть.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
