Алийское зеркало

Я снова закончила мысленно: "иначе кто поручится, что когда эта вещь понадобится законному владельцу — уж не знаю, кто он! — тот, у кого хранится эта вещь, сможет добровольно с ней расстаться?"

-Я вижу, ты понимаешь, — произнес он, пристально глядя на меня. — Понятное дело, не каждый из тех, кто не подвержен этому воздействию, годится на роль хранителя. Таким образом, выбор у нас невелик.

-Но причем же тут я? — не выдержала я, хотя уже начала догадываться.

-Я — один из немногих, над кем чары этой вещи не властны, — сказал аль, не обратив внимания на мой вопрос. — Увы, в хранители я не гожусь. На моем пути попадается слишком много... случайностей сомнительного толка.

Я и раньше подозревала, что его великолепие вовсе не праздный придворный, а разведчик или кто-то навроде этого. Альи, даже знатные, подобного не чураются и считают подобный род занятий весьма почетным.

-Раньше эту вещь хранила твоя бабушка, — произнес он. — Не стану рассказывать, почему мы остановили свой выбор именно на ней, скажу лишь, что мы не разочаровались. У вас, людей, это свойство — не поддаваться чарам — может передаваться по наследству. Правда, лишь по женской линии. У нас, — аль невесело усмехнулся, — не передается вообще.

-Так вы хотите, чтобы теперь я... — Я не закончила фразу, он и так меня прекрасно понял.

-Да, — ответил он. — Это и есть моя просьба, и не думаю, чтобы тебя сильно стеснило это обещание. Берта хранила это не меньше полувека, если мне не изменяет память, с тех самых пор, как ее нашел мой наставник.

-Но если эта вещь так ценна... неужто вы не боитесь доверять ее какой-то служанке, да еще всего лишь человеку? — спросила я, прекрасно понимая, что отказаться от этой сомнительной чести мне все равно не удастся.

-У нас нет другого выхода, — ответил он, снимая с шеи цепочку. — Просто спрячь ее как следует и забудь... до тех пор, пока за ней не приду я или кто-то по моему поручению.

Я взглянула на замысловатую безделушку, оказавшуюся вовсе не безделушкой, а чем-то очень ценным и очень странным... И куда прикажете ее спрятать?

Наверно, последний вопрос я задала вслух, потому что аль искоса взглянул на меня и произнес:

-Берта держала ее в тайнике под подоконником.

-В первый раз о нем слышу, — призналась я.

Он в два шага оказался возле узкого высокого окна, провел рукой под самой рамой, куда-то нажал... Что-то тихонько щелкнуло, и один из камней на подоконнике повернулся, открывая небольшую нишу. Бабушка никогда не показывала мне этот тайник!

-Итак, — негромко произнес его великолепие, — ты согласна?

-А у меня есть выбор? — усмехнулась я, и он убрал вещицу в нишу. — Согласна. Только... если, как вы говорите, за этой вещью придет кто-то по вашему поручению, как я узнаю, что посланник — именно от вас? Вы же с меня шкуру живьем сдерете, если вдруг что окажется не так!

-Вот это кольцо, — аль вытянул левую руку, чтобы я могла полюбоваться перстнем в виде замысловато переплетенных ветвей и лесных цветов. Работа тончайшая, но до той вещицы ей было далеко. — Узнаешь его?

-Да, господин Ирранкэ, — ответила я. И впрямь, как не узнать, вещь очень приметная! — Только кто сказал, что кольцо нельзя снять с убитого? И вы, часом, не забыли, что вас здесь отравить пытались?

Я сообразила, что говорю с его великолепием в совершенно недопустимом тоне, и осеклась. Однако аль, казалось, и не заметил дерзости.

-Ты права, — сказал он, несколько помрачнев. — Кольцо не подойдет. Вот что... расскажи мне что-нибудь, о чем, кроме тебя, не знает никто. И не будет знать — кроме меня и того, кого я пошлю к тебе. Тоже не лучший вариант, любой пароль можно узнать под пыткой... но для этого надо знать, что он есть, этот пароль.

-Никто не знает, кроме меня... — Я огляделась, пытаясь вспомнить что-нибудь подходящее. — Господин Ирранкэ, я вам уже как-то рассказывала вот про это зеркало. Подойдет? Откуда оно, знала только моя бабушка, ну и та, что подарила ей зеркало. Только та дама давно уж уехала в дальние края и, говорят, совсем выжила из ума...

-За неимением лучшего, — вздохнул он, — и это подойдет. И вот еще что... Ты вправе требовать награды за свою услугу.

-Хотелось бы знать, — сказала я, поразмыслив, — кто в нашем замке может догадываться о существовании этой вещи? Ведь кто-то же пытался вас убить! Из-за нее или нет — как знать?

-Мне бы тоже хотелось знать, кто это был, — аль растянул губы в холодной усмешке. — Но не думаю, что кто-то из местных. Подозреваю, за мной следили от самого нашего княжества... и на обратном пути. Кто бы это ни оказался, он уверен, что эта вещь все еще у меня. Это не значит, что ты можешь быть беспечной, но и бояться каждой тени не стоит.

-И на том спасибо, — вздохнула я и, спохватившись, добавила: — Господин Ирранкэ...

-Я рассчитываю на твою честность, — сказал он, открывая дверь.

-Доброй ночи, — произнесла я ему в спину. А что еще я могла сказать?

И опять я не спала ночью... Теперь мне не давало покоя вот что: если бабушка хранила эту вещь в тайнике, о котором не знала даже я, то как она оказалась на подзеркальнике? Почему она лежала совершенно открыто, так что моя мать смогла ее увидеть и взять в руки? Может, к бабушке явился кто-то из законных владельцев? Брал эту вещицу, а потом бабушка просто не успела ее спрятать, и... Но я точно помнила: никакие альи в те дни в замке не появлялись. Правда, посланцем мог быть и человек, хотя это маловероятно!

И почему бабушка вдруг умерла? Она ведь была еще вовсе не старой, а выглядела намного моложе своих лет, да и здоровьем обладала завидным, у иных женщин вдвое моложе нее такого не сыщешь! Правда, припомнила я, в последние дни она как-то погрустнела и осунулась, а на мои вопросы не отвечала, говорила лишь, что всё с ней в полном порядке... Может быть, существовала какая-то связь между ее смертью и доверенной ей на хранение вещью? Как теперь узнаешь? И алья не спросишь, так он и расскажет, жди... Да он и сам, поди, не знает!

"Ох и в темную же историю ты угодила, Марион Трай!" — сказала я себе перед тем, как ненадолго забыться сном.

*

На следующий день навалились обычные заботы, так что я и думать позабыла о таинственной вещице, спрятанной в моей комнате. Не вспоминала я о ней до самого вечера, когда меня неожиданно потребовал к себе герцог.

-Добрый вечер, ваша светлость, — поприветствовала я нашего нового правителя.

-И ты здравствуй, — кивнул мне герцог. — Проходи, проходи, разговор у нас с тобой будет долгий...

Я изобразила на лице вежливый интерес, готовясь отвечать, куда уходят деньги, отпускаемые на хозяйство, да еще в таких количествах, однако герцог меня ошарашил.

-Что у тебя за шашни с альями? — спросил он в лоб. — Что это за ночные визиты?

Я лишилась дара речи и вместо того, чтобы придумать складный ответ, принялась соображать, кто же мог видеть господина Ирранкэ, когда он выходил из моей комнаты... Да кто угодно! Скорее всего, соглядатай, приставленный к алью: эти умеют оставаться незаметными, а спрятанных за портьерами да фальшивыми панелями ниш и потайных ходов в замке хоть отбавляй! Даже аль не заметит...

Герцог истолковал мое молчание по-своему, и, надо сказать, меня это очень выручило, иначе я непременно ляпнула бы какую-нибудь глупость.

-Что краснеешь? — спросил он с понимающей ухмылкой. — Дело-то молодое... Вот только хотел бы я знать, что его треклятое великолепие в тебе нашел! Хотя... — Герцог пристально оглядел меня с головы до ног. — Хотя... Не будь я уже женат и не будь ты простолюдинкой, лучшей герцогини я и искать бы не стал.

Я опять не нашлась, что ответить, а герцог махнул рукой:

-Иди уж. Всем ты хороша, упрекнуть тебя не в чем... Только впредь по сторонам оглядывайся, когда водишь к себе кого-нибудь. Тут не то что у стен, у каждой занавески глаза есть и уши. И язык болтливый... Поди прочь!

Я и ушла, продолжая дивиться неистощимой людской фантазии. Это ж надо такое придумать: я и его великолепие!.. Хотя... что еще мог подумать тот, кто увидел алья возле моей двери, а то и выходящим от меня? Если поразмыслить, может, оно и к лучшему, так хоть не станут допытываться, что на самом деле понадобилось господину Ирранкэ в моей комнате!

Допытываться и в самом деле не допытывались. Служанки только шушукались и смотрели мне вслед с завистью и жгучим любопытством, но расспросить меня не решались. Была бы здесь Трикки, она бы не постеснялась, но вдовствующая герцогиня вновь уехала в свое поместье и забрала ее с собой. (Трикки говорила, там очень симпатичный старший конюх, не женатый, так чего ж еще надо?) Признаюсь, порой я скучала по ее веселой болтовне: хоть я сама молчалива, иногда хочется поговорить хоть с кем-нибудь. С зеркалом не станешь разводить задушевные беседы, с матушкой тем более, при ней и упоминать о подобном не стоит... Бабушка поняла бы, но ее больше не было со мной.

Знатным дамам очень хотелось со мной побеседовать, но они считали ниже своего достоинства заводить задушевные разговоры с прислугой. Так и мучились, бедные, пытаясь понять, что же такого нашел во мне его великолепие, чего нет в них... Это и смешило, и раздражало, но я старалась не подавать виду, будто сплетни хоть как-то меня задевают.

Ясное дело, мужской интерес ко мне тоже заметно возрос. Я часто ловила на себе заинтересованные взгляды: дескать, чего же мы не разглядели в ней? Может, стоит приглядеться поближе?

Многие, правда, сходились на мысли о том, что его великолепию просто наскучили утонченные соплеменницы, потому он и остановил свой выбор на "деревенской кобылке". Всякое болтали, одним словом. Некоторые, правда, болтовней не ограничивались, кое-кто норовил и юбку задрать, ну да с этими разговор был короткий — рука у меня тяжелая, и не посмотрю я, слуга это или благородный господин! А если такой вот вздумает герцогу нажаловаться на то, что его ключница оплеухой наградила, тот первый же его и высмеет...

Кое-кто даже пытался ко мне присвататься, да не совсем из простых. Тут я ненадолго призадумалась, но все же отказала, потому что понимала: замуж меня зовут не по любви и даже не ради денег... Самое большее через полгода муженек сообразит, что ничегошеньки особенного во мне нет, тут и начнет попрекать и скромным приданым, и скверным нравом, и сомнительным моим происхождением. Дед мой хоть и был герцогским бастардом, да не признанным, так что я никто и звать меня никак! Словом, отказала я одному, отказала другому, а там и женихи кончились. Я же решила, что лучше уж останусь сама себе хозяйкой, как бабушка моя. Если мне суждено одной век вековать, то так тому и быть, не пропаду и без мужа!

Постепенно жизнь в замке вошла в привычную колею, сплетни обо мне утратили свежесть и новизну: все принялись обсуждать одну дам, родившую двойню от егеря мужа, причем сам муж так ни о чем и не догадался, хотя весь замок чесал языки об этом происшествии. Потом приехала труппа бродячих артистов, за ними явился знаменитый певец с учениками, и обо мне вовсе позабыли...

*

Ну а через несколько месяцев к нам в гости снова пожаловали альи. Визит был обставлен с немыслимой пышностью, а все почему? Да потому, что на сей раз они привезли с собою ее великолепие госпожу Меланноэ.

Алийка была диво как хороша! Не знаю уж, откуда пошел слух, что их женщины все как одна тоненькие, хрупкие — дунь и переломится... Ее великолепие, конечно, была изящна и стройна, а также обладала пресловутой изысканной бледностью, вот только бледность эта происходила не от болезненности и не от слоя белил и пудры, просто у алийки кожа была такой от природы, на диво и зависть простым смертным. А что до хрупкости... Видела я, как госпожа Меланноэ управляется со здоровенным жеребцом — любой мужчина бы позавидовал!

Разумеется, господа наши так и увивались вокруг ее великолепия, она же никого не дарила особым вниманием, однако и резкого отпора не давала. Придворные дамы от злости изломали не один десяток вееров и перебили уйму фарфоровых безделушек, однако с госпожой Меланноэ им было не тягаться: иссиня-черные кудри и медовые глаза прекрасной алийки свели с ума всех, от подростков до глубоких старцев. Что уж говорить о его светлости, унаследовавшем от отца неутолимую тягу к красивым женщинам!

Меня, понятно, прелести ее великолепия нисколько не занимали, вот разве что любопытно было, зачем вообще она приехала в наши края? Уж не за тем ведь, чтобы головы кружить, кому попало! На посла она никак не походила, не звалась супругой кого-то из прочих альев... Неужели просто любопытство одолело, решила взглянуть, как люди живут? Почему бы и нет: по альям невозможно угадать, сколько им лет, так что госпоже Меланноэ могло быть и двадцать, и двести двадцать!

Впрочем, скоро все стало на свои места: когда в свите ослепительной алийки я разглядела знакомое лицо господина Ирранкэ, то пришла к выводу, что красавица приехала исключительно ради того, чтобы отвлекать на себя внимание, и справилась с этим просто замечательно. Готова поклясться, никто и не заметил, как господин Ирранкэ улизнул из-за праздничного стола!

-Добрый вечер, — сказала я, когда он без стука вошел в мою комнату.

-Не вижу в нем ничего доброго, — ответил аль, плотно прикрывая за собой дверь. — Все в порядке?

-Да. Никто не интересовался этой вещью, никто вообще ни о чем не спрашивал. Разве что...

-Разве — что? — так и подобрался аль.

-Вы знаете, какие слухи ходят о вас и обо мне? — спросила я.

Нет, он не знал, по лицу видно было, но понял сразу же и — вот удивительно! — не рассердился, а развеселился.

-Что же, — сказал он. — Лучшего прикрытия и не сыскать!

-Вы приехали забрать ее? — спросила я, чтобы замять некоторую неловкость.

-Разумеется, иначе зачем бы мне являться сюда? Уж не затем же, чтобы напиваться в компании с вашими вельможами!

-Берите, — вздохнула я, кивая на подоконник, вернее, на укрытый в нем тайник. — Господин Ирранкэ...

-Что?

-Позвольте задать один вопрос, — сказала я, тоже подходя к окну. — Раз уж я вынуждена хранить эту вещь... могу я хотя бы знать, для чего она нужна? То есть...

-То есть ты хочешь знать, не используем ли мы ее во вред людям? — прищурился аль.

Я кивнула.

-Можешь быть спокойна, — усмехнулся он. — Силам, которые подвластны этой крохотной игрушке, безразлична ваша мышиная возня.

На его великолепие сегодня напала совершенно несвойственная ему говорливость. Не буду врать, будто я поняла все, о чем он поведал, но...

Главным, что я уяснила, было вот что: никто не знал, кто, когда и зачем создал эту вещицу. Никто не знал и всех ее возможностей, тайных ли, явных... Но альи — не все, а лишь немногие, кто обладал даром предвидения, как сам Ирранкэ, — могли уловить, что, оказавшись в нужное время в нужном месте, эта вещь может хоть немного, но изменить ход грядущих событий.

Как именно это происходит, они не понимали, но пользоваться этим все же научились. Человек скажет: ну какая разница, начнется сезон дождей в дальней провинции неделей позже или раньше? Но альи — не люди, особенно провидцы: они умеют заглядывать далеко вперед, им по силам понять, во что может вылиться даже самый безобидный, на первый взгляд, поступок. Не всегда это срабатывает, а если срабатывает — не обязательно так, как хотелось бы, но они стараются не упускать ни единого шанса...