Я помню...

Я сдала скульптуру, получила пятерку, и шла довольная на остановку. В это время мой телефон сошел с ума, мне девчонки писали, что он победил, скидывали фото, а спустя минут десять, когда я уже села на кресло в конце автобуса, позвонил Анас:

— Уже знаешь? — просто спросил он.

— Знаю! — ответила я.

— Ты пойдешь со мной отмечать?

— Куда это? — тут уже я напряглась.

— Мы с ребятам идем в гости к Лёхе.

— Это который боксер? — спросила я, и меня аж перекосило, я терпеть не могла этого Лешу. Пуп земли, считал всегда себя самым лучшим, вел себя нагло, унижал учителей. Если папа занимает не последнее место в городской Думе, то он значит ему все можно.

— Нет, спасибо, — грубо ответила я. На том конце линии повисла пауза.

— Анас? — мой голос дрогнул. В ответ тишина.

— Мне кажется, — начал он вкрадчиво, — или меня только что отшили? Кто-то только что не пошел на вечеринку к одному из самых, типа, крутых парней в школе?

— Вот именно, что типа, — выдохнула я с облегчением, думала бросил трубку, — он мне не нравится и я не хочу , чтобы ты туда ходил.

— Что ты сказала? — у него даже голос осип на этом вопросе.

— Я не хочу, чтобы ты туда ходил, — твердо повторила я.

— То есть, у меня не должно быть друзей? — кажется, он злился.

— Я не говорила, что у тебя не должно быть друзей! Ну, вот скажи, там будут Валерка Дударев, высокий такой, баскетболист?

— Нет.

— Андрей Почаев?

— Нет.

— Сергей Березин?

— Нет, и что? К чему эти фамилии?

— К тому, что они нормальные ребята, и никогда не пойдут к этому Леше придурку, потому что это не вечеринка, это притон какой-то, где пьют и вообще...не удивлюсь, если у них помимо травки еще что-то есть...

— Есть. Можешь мне поверить.

У меня даже дыхание от злости перехватило:

— Значит, ты туда не идешь!

— И кто мне запретит?! — он даже крикнул, слышно было, что разозлился ужасно.

— Я! Я тебе запрещаю, понятно? Раз так хочется отметить — позови прямо сейчас нормальных ребят, пока все не разъехались, в пиццерию какую-нибудь! И вообще, смысл заниматься борьбой, быть лучшим, а потом идти и заливать все это алкоголем до беспамятства, будто ты никчемный, никому ненужный...

— Да так и есть! — заорал он.

— Дурак! Ты своему отцу нужен, он тебя любит, хоть и по-своему, по-уродски немного! — я так орала, что на меня оглядывался уже весь автобус. Одна бабушка так внимательно слушала, что я ощутила себя на съемках программы "Пусть говорят", — И ты мне нужен! Нашел с кем общаться...

Посреди моего эмоционального взрыва за доблесть, честь и достоинство раздались короткие гудки. Он бросил трубку. Ненавижу, когда так делают! Я трясущимися руками стала набирать его номер, но он сбрасывал. Я не нашла ничего лучшего, как разреветься. Дура, вот дура, я же хотела помочь ему, хотела, чтобы он мог видеть радости в повседневности, чтобы не искал утешения в алкоголе или еще в чем-то хуже. А сама все испортила.

— Внученька, у тебя все хорошо? — спросила заботливая бабушка, которая с интересом слушала мой разговор, — Поругались?

Я кивнула и хлюпнула носом. Бабуля еще повздыхала, побубнила что-то в стиле "эх, молодежь-молодежь" и вышла из автобуса. Я подходила к дому вся зареванная, судорожно пытаясь придумать причину своих опухших глаз. Хотя моей маме нужно идти в "Битву экстрасенсов", как она все узнает и угадывает — не понятно.

У самого подъезда мой телефон пискнул. Это был Анас. В Вибере он скинул мне фото — толпа ребят из нашей школы, примерно человек пятнадцать, среди которых непостижимым образом оказалась Наташка-дракон, сидели в пиццерии и довольно улыбались в камеру. В самом центре сидел Анас, торжественно подняв стакан сока. А следом пришло сообщение от него: "Отмечаем. Вечеринка в стиле "детский утренник". Я начала хохотать и смеялась, пока не зашла в квартиру.

— Ты чего смеешься? — спросила мама, когда вышла мне навстречу, — А что с глазами?

— Поругались, а потом помирились! — улыбаясь, ответила я.

— О, Господи, вы с Аней как маленькие, честное слово! — вздохнула мама и скрылась на кухне.

Нет, все-таки маме не нужно на "битву экстрасенсов" — проиграет.

Чуть позже я выслала ему грустную мордочку и написала: "А почему без меня?", на что он ответил, я его, видите ли, разозлила, и поэтому наказана.

Следующую неделю мы встречались в школьных коридорах, переписывались, созванивались, но это было все как-то мельком и бегом, хотя я видела, что он рад меня видеть, слышать, ему нравится со мной общаться. Допрос девчонок не прекращался вообще, Наташа меня доставала до уроков, во время и после. Анютка в основном по вечерам: что он сказал, как посмотрел, а вот то, что он улыбнулся не значит ли..., а то что позвонил означает... И так до бесконечности.

У меня было двоякое ощущение. С одной стороны на душе было легко, потому что я видела его на уроках, учителя хвалили, круг его знакомых сменился в лучшую сторону, мы были друзьями. С другой стороны, я была бы ненормальной девчонкой, если бы не хотела чего-то большего. Меня смешили косые взгляды Ольги в мою сторону, и пугали взгляды Леши. Я не знаю, может ему что-то сказал Анас, возможно он сам догадался, что наша дружба повлияла на их отношения, но Леша меня явно недолюбливал. Это как минимум.

На мартовские праздники приехал мой брат. Дождалась! Сегодня был выходной день, мы пили чай всей семьей, сидя на кухне. Папа уставился в телевизор, он смотрел какую-то передачу про рыбалку. Я вообще не понимаю, зачем смотреть передачи, где показывают, как насаживать червяка на крючок, если ты всю жизнь по выходным сам этим занимаешься?

— Па, ну переключи! — попросила я в очередной раз, — Ты итак все это знаешь!

Папа то ли не слышал, то ли сделал вид, что не слышал.

— Смотри-смотри, — сказал Дима в это время, — там ведро мормыша показывают...

— Фу-у-у-у, — я сморщила нос, — ну с вами только чай пить!

— Давай сейчас начнем готовить салаты, я буду делать "Селедку под шубой", а ты "Мексиканский", а то в обед ребята придут, — сказала мама, не обращая внимания на наши дебаты.

— Давай! А кто придет? — тут же уточнила я.

— Не знаю, Валерка точно, — начал перечислять брат, — Андрюха, может Степан...

— Этот, который женился недавно? — уточнила я. Степан был значительно старше моего брата, я даже не знаю, на какой почве они сошлись и подружились.

— Ага...

Ближе к обеду мама поставила вариться манты и начала накрывать на стол. Все основное мы сделали. Я сходила в душ и тщательно красила глаза, хотя в школу хожу только со слегка намалеванными ресницами.

— Для кого стараешься? — спросил Димка, заглядывая в комнату ко мне.

— Пока не знаю! — ответила я, — А вдруг кто-то придет из твоих пацанов и ка-а-ак влюбится в меня!

— Ты что! — Димку чуть не порвало от смеха, — Как они влюбятся, если наблюдали твою историю жизни, начиная с зеленых соплей в первом классе!

— Ну и что! А теперь я красотка! — ляпнула я.

— Не в их глазах! Для них ты моя младшая сопливая сестра! — сказал он и ушел.

— Вот спасибо тебе, братик, — пробубнила я, но продолжила наносить макияж.

Первому гостю я открыла двери при полном параде — в голубом летнем легком платье, с небольшой укладкой и при макияже. Но, как обычно, в принципе, Валерка просто буркнул "привет", всучил мне пакет с какими-то консервами и вином и прошел в комнату к Димке. За ним таким же образом подтянулся Андрей с какими-то парнями, которых я видела впервые. Но им, почему-то, тоже плевать на меня. Даже внимания не обратили. И тут я подумала — нет, а почему я вообще сейчас тут им поляну накрываю? Нужно было под шумок свалить к Анютке, а мама сама бы накрыла. Приготовить я же помогла. В дверь снова позвонили. Я с недовольной "миной", предвкушая очередной равнодушный взгляд, скользящий сквозь меня, поплелась открывать двери.

Меня просто накрыло волной бешенства. На пороге стоял Леша. Похоже, он также был "рад" меня видеть, потому что его лицо перекосило. Я уже думала, какую ему гадость сказать, как увидела за его спиной Анаса. Он улыбался во весь рот.

— Привет!— сказал Анас, отодвигая в сторону Лешку.

— Привет, — улыбнулась я, — Ну, проходите!

Ну, а что? Выгнать их теперь что ли?

— О, здорово! — сказал Димка Анасу, когда вышел в прихожую, и пожал ему руку.

— Привет, Димон! Ну, ты нашел эту модель?

Дальше они стали говорить о каких-то моделях танков, которые собирал, клеил, красил и еще много чего делал, мой брат. И как это у него получается? Он ведь только что приехал, а уже знает Анаса!

Я стояла в полном недоумении. Леша разделся, посмотрел на себя любимого в зеркало. Наши взгляды пересеклись. Если бы глазами убивали — убил бы.

— Можно? — буркнул Леша и направился в ванную мыть руки.

В это время мой братец наконец-то слез с ушей Анаса, он повернулся ко мне и сказал:

— Тань, смотри, — Анас направился к входной двери, которую все благополучно забыли закрыть, и взял что-то из подъезда. Это что-то до боли напоминало гитару в чехле.

— Ты играешь? — удивилась я.

— Нет, конечно, — он рассмеялся.

— Леха играет? — чуть не подавился слюной от смеха мой брат.

— Ага, как же, — ответил Леша, нарисовавшись из туалета.

В это время Анас достал гитару из чехла. Мама дорогая, она была крутейшей, черного цвета, с золотыми цветами.

— О-о-о, — выдохнула я, и мои руки потянулись к ней непроизвольно.

— Нравится? — спросил Анас.

— О, да-а-а.

— Бери. Это тебе.

Мне кажется, меня прихватил удар, потому что мой рот открывался и закрывался, а звуков не было. Проблему решила моя мама, появившаяся из зала:

— Ну что вы, молодой человек, она не может взять такой дорогой подарок. Наталья Анатольевна, — представилась мама.

— Анас, очень приятно, — кивнул он, — почему же не может? Это от всего сердца?

Кажется, мама начала покрываться пятнами, опасаясь, что Анас от всего сердца натворит таких дел, которые грозят тяжелыми последствиями, учитывая, что мы несовершеннолетние. Тут встрял мой брат, который хоть раз сказал что-то умное:

— Мам, будем считать, что мы арендуем гитару! Нам ведь все равно нужно было ее покупать.

— Конечно! — радостно кивнул Анас, — а ваша дочь помогает мне с учебой.

— С учебой? А вы в каком классе молодой человек? — мама сощурила глаза.

Упс! Вот мама сейчас удивится, что ее дочь вундеркинд в десятом классе помогает выпускнику. В дверь позвонили и как-то все отвлеклись, обстановка разрядилась, а на пороге стоял Гнатюк. Никогда в жизни не была так рада видеть нашего сельского мачо.

На самом деле мою маму трудно сбить со следа, если она что-то унюхала, а значит мне предстоит допрос, но позже. Что хорошо — будет время подготовиться.

Леша, который наблюдал всю эту картину, облокотившись о стену, ехидненько похрюкал и посеменил в комнату к ребятам.

— Ну, все! Мойте руки и за стол! — крикнула мама.

Вот и все, на этом моя миссия заканчивалась. Ну, я еще убирала со стола и мыла посуду, но сидели за столом только мальчишки. Они иногда из вежливости звали маму, но она всегда отказывалась. Когда все стали рассаживаться мама ушла к себе в комнату с клубком ниток, значит, будет довязывать шарф. Папа вообще не выходил из комнаты, не желая участвовать в этих посиделках.

А я взяла гитару и пошла к себе в комнату. На улице было пасмурно и в моей комнате окно было зашторено слегка. Я не хотела включать яркий свет, поэтому обошлась настольной лампой. Не могу сказать, что хорошо играла уже, практики все-таки не хватало. Но мне так хотелось сыграть что-то красивое на этой красивой гитаре. Я немного настроила ее, приноровилась и стала наигрывать сначала тихо, потом увереннее, а затем запела стихи Цветаевой:

Уж сколько их упало в эту бездну,

Разверстую вдали!

Настанет день, когда и я исчезну

С поверхности земли.

Застынет все, что пело и боролось,

Сияло и рвалось:

И зелень глаз моих, и нежный голос,

И золото волос.

И будет жизнь с ее насущным хлебом,

С забывчивостью дня.

И будет все, — как будто бы под небом

И не было меня!

Изменчивой, как дети в каждой мине,

И так недолго злой.

Любившей час, когда дрова в камине

Становятся золой.

Виолончель и кавалькады в чаще,

И колокол в селе...

Меня, такой живой и настоящей

На ласковой земле!

К вам всем — что мне, не знавшей меры,

Чужие и свои?! —

Я обращаюсь с требованием веры

И с просьбой о любви.

Я подняла голову, в дверном проеме стоял Анас. Было ощущение, что он заплачет, так блестели его глаза. Я перестала играть. Где-то в соседней комнате стоял гомон и хохот, кажется, ребята о чем-то спорили. Слышно было, как мама что-то втолковывала папе. Но это все было второстепенно. То, как он смотрел сейчас на меня, значило гораздо больше, чем поцелуи, танцы, объятия и так далее.

Анас медленно оттолкнулся от косяка, подошел ко мне и встал на колени. Затем взял мою руку, все еще лежащую на струнах и поцеловал кончик каждого пальца, покрасневшего от игры на гитаре. В тот момент я знала, что ему плевать, что у меня нет дорого маникюра, что у меня по-мальчишески подстрижены ногти из-за гитары, ему в принципе плевать на мою внешность, хотя сейчас понимаю, что я не была некрасивой или толстой.

— Ангел-хранитель, — прошептал он.

— Анас, ты где? — в дверном проеме возникла кривоногая фигура Леши. Демон — тут же подумала я. И еще добавила — искуситель. Лешка не уходил. Ну что за идиот такой?

— Пошли с нами за стол? — позвал меня Анас. Я покачала головой. Тем более, я слышала, что Димка ищет коробку с игрой в покер, а для меня это тоска зеленая.

— Нет, иди к ним, все в порядке, — улыбнулась я.

— Ты никуда не уйдешь? — спросил он.

— Уйду к Анютке пить чай.

— Это к той в черной кошме через три дома?

— Что такое кошма? — переспросила я.

— Ну, дубленка ее, как кошма...не знаю, как объяснить, типа палас из верблюжьей шерсти.

Я расхохоталась:

— Расскажу Анютке, что ты ее дубленку обозвал верблюжьим паласом!

— Ну, ты идешь или как? — подал голос Леша.

— Лёх, у тебя хоть немного тактичности есть? — спросил Анас, сердито глядя на этого идиота.

Лешка пожал плечами и вышел.

— Был бы ты девчонкой, подумала бы, что ревнует, — сказала я, натянуто улыбаясь.

— Забей, — он встал с колен, повернулся ко мне спиной, разглядывая фото на стене. Я смотрела на эту мускулистую широченную спину, чувствовала его аромат, и понимала, что у меня все больше и больше сносит крышу. По-другому и не скажешь. Он неожиданно обернулся:

— Давай так, ты иди к Анютке, а я потом зайду за тобой.

— И что? — уточнила я, улыбаясь как чеширский кот.

— И погуляем!

— Где?

— Где хочешь!

— Хочу просто по улицам, не хочу ни в кафе, ни ехать куда-то.

— Как скажешь, — он повернулся, чтобы выйти из комнаты.

— Анас, — позвала я его, он обернулся, — спасибо за гитару.