Сказка быль

— Матросы с моего корабля сказали, я открыл шкатулку в доме шамана гоблинов. После этого от шкатулки и от дома остался именно пепел. А я был словно пьяный.

— Одежда?

Размышляю. Как-то я не спрашивал своих матросов, уцелела ли моя одежда. С другой стороны, проснулся одетым. Если кому-то пришлось бы меня одевать, шуточки по этому поводу были бы неминуемы. А их не было.

— Уцелела одежда.

— Значит, это не свойство твоего тела. Либо ты великий колдун и успел поставить защиту, либо у тебя был очень мощный защитный артефакт.

— Одно другому не мешает, — заметил губернатор.

— Сейчас я не колдун. И нет у меня артефакта.

— Какой-то артефакт на тебе есть, вон в том кармане. Но слабенький. Типа того, что деревенские колдуны делают.

В этом кармане у меня лежал подарок дракона для его вызова. Я улыбнулся,

— Да. Теперь у меня кое-что есть. Но нет главного — планов на будущее.

Эльф глянул прищурившись. Явно сообразил, что я поменял тему. Я налил себе в кубок вина из графина, пригубил. Ну и гадость.

— На счёт планов, — кивнул губернатор. — Я бы не стал пренебрегать приглашением самого Дартовера.

— Я тоже думаю, что надо съездить. Приглашение, да и награда.

— Если ты там сумеешь произвести хорошее впечатление, мы выберем тебя послом, — заявляет губернатор. — Пора острову заводить посольства.

Ага. А оно мне надо?

— Никто, даже я, не знает, кто я такой. И такого послом?

— Он даже от должности помощника капитана отказался, — добавляет Ахтеп. Губернатор морщится,

— Не спеши с отказом. Твоего жизненного опыта пока всего 12 дней. Побывай на Тёмном материке, вернись. Может, изменишь мнение.

— Хорошо.

— Через 2 недели на Тёмный идёт корабль.

— Нет. — Я отставил кубок с кислым вином. — С начала я хочу побывать в том городе, где я прибился матросом к команде "Альбатроса".

3

Три дня потребовалось, чтоб обратить наши трофеи в деньги. Мэр лично отчаянно торговался, покупая корабль — тот вошёл в морское войско обороны, значительно его усилив. Я не понял, почему торговался мэр, а не губернатор, ведь корабли подчинены губернатору. Да, без разницы. Когда мне выдали мою долю, я понял, что нужно идти в банк. Таскать с собой сорок килограммов металлолома я не намерен. Вдобавок, матросы из моей команды вернули мне долги. Оказалось, что долг игры — святое, не вернуть его — самый верный шанс потерять удачу. Хоть и не помнил я ничего, но, думаю, все вернули честно.

Тут же рядом, у складов, был филиал Банка Свободы. Остальные сразу вложили десятую часть своих богатств в Банк Свободы, это была такая примета на удачу, и ещё заначка на самый чёрный день. День должен быть действительно чёрным, трогать такую заначку, не спугнув удачу, могли только наследники после смерти внёсшего.

И тут же, в тот же банк положили почти всю свою долю "на общак". Распоряжаться общаком поручили нашему капитану, ему теперь предстояло купить малое быстроходное судно, замену утонувшему "Альбатросу", набрать новых матросов взамен погибших. И найти хорошего навигатора.

Распихав часть своего богатства по карманам — золото в кошель-пояс, на голое тело, под рубашкой, серебро по тайным кармашкам камзола, а кошель с медью и бронзой банально повесив на кожаный ремень, всё остальное я сдал в Банк Свободы. Под скромной надписью названия банка стояла не менее скромная "3026 лет непрерывной честности". Цифра 6 была свежей, белой, 2 тёмной, остальные просто чёрной от времени древесины. Впечатляло. Процентов на вклад банк не начислял, но зато хранил деньги надёжно. Я не слышал ни одной истории, где бы этот банк мухлевал. Зато слышал уже пару историй, как он возвращал деньги по распискам, выданным тысячи лет назад и найденным в древних склепах. Честность — тоже капитал. Конкурентов на острове у него не было.

Убрав во внутренний карман платок-расписку, я напоследок напоил вином всю команду за свой счёт в ближайшем трактире и ушёл. Мало кто смог обнять меня на прощанье, большинство спало. К стати, кабацкие драки тут были не в чести, для драки драчунам надо было выйти на улицу.

Распрощавшись с "Альбатросом", я отправился на пристань. То и дело слышал, как вокруг шушукались: "Глянь, это Ярик. Тот самый..."

Посмотрел на грузящиеся суда. Если грузят — значит, скоро уйдут. Никто лишнего медяка за стоянку платить не захочет. Парочку пиратов отбросил сразу. Пираты пассажиров не берут, там надо быть матросом, а я теперь не матрос. Грузящегося торговца корзинами с ольм-светильниками тоже не стоит брать в расчёт. Этот контрабандист идёт куда-то, где нет эльфов. Осталась парочка торговцев. Оба грузятся грубыми тканями, сальными свечами и огромными кувшинами, распространявшими запах мёда. Пожалуй, "Кентавр" мне понравился больше. Палуба чище.

— Привет, — Сказал я бородачу, считавшему тюки и ставившего галочки на восковой дощечке. — Куда идёте?

— А тебе чего?

— Пассажиром хочу.

— Тогда говори с помощником капитана.

— А куда идёте то?

— На юг.

— И мне туда. Где помощник?

— Дубина! — заорал счетовод. Я не сразу понял, что это не оскорбление, а так зовут помощника капитана.

— Чего тебе?

На палубе появился крупный мужик, в одних шароварах и с длинной дубинкой на правом плече. На плече под дубинкой кожа была более светлой, словно вытертой или мало загоревшей.

— Вот помощник, — кивнул счетовод и вернулся к своим тюкам.

— Чего там? — Дубина был явно не в духе. И слегка пьян. Всё верно, ещё не поход, сухой закон не действует.

— Мне нужно добраться до Горячих Озёр, — говорю я.

Дубина почесал волосатую грудь,

— Матрос?

— Был когда-то. Сейчас всё забыл.

В глазах помощника мелькнул интерес,

— Тебя не Яриком зовут?

— Да. Яриком.

— Пассажиром, значит. А давай, Ярик, со мной биться. Одолеешь — возьму пассажиром. Не бесплатно, но возьму. Через две недели в Горячие Озёра придёшь.

— Давай. — Я потянул меч.

— Погоди. Дай ребятам ставки сделать.

Весть, что Ярик собирается драться с Дубиной, мигом облетела порт. Я даже удивился, увидев толпу в полторы тысячи зрителей. Для драки выбрали один из пустующих причалов. Через час вышел против него, сжимая в руках новенький, обитый бронзой посох. Дубина усмехнулся,

— А чего не мечом?

— Ты мне меч попортишь.

В общем, как оказалось, я зря рассчитывал на лёгкую победу. Его защита была непробиваема. Он легко дубинкой слегка отклонял мой посох, и удар уходил в пустоту. Я его удары тоже отбивал в последний миг, но далеко не с таким изяществом. Боковой, колющий удар, веер, мельница... Всё в пустую. Он теснил меня не спеша, я выкладывался на полную, но всё равно отступал. А упасть с причала считалось поражением. Потом я вдруг понял, что выкладываясь на полную с Дубиной, напрочь ломаю свою легенду о талантливом неумехе. Ведь этот разделал бы под орех капитана "Альбатроса". Я мог бы его победить, войдя в темп. Но не стоило этого делать.

И тут он меня подловил. Не надо было думать о постороннем. Резко присев, ударил по ногам, я подпрыгнул, а он, резко поднимаясь, толкнул меня в грудь левой, свободной рукой. И я улетел с причала.

Под свист и хохот мне бросили верёвки. Мокрый и злой я выбрался из воды. Судя по недовольным лицам букмекеров и счастливой остальной толпе, на меня никто не ставил. Мда...

— Ну ты мне задал работёнку, — Дубина просто светился счастьем. — Слушай, возьму тебя пассажиром, но с условием. Каждый день трижды я буду с тобой биться, пока не побью.

— А не боишься, что при таком обучении я до Горячих Озёр буду бить тебя?

— А ты попробуй.

— Согласен.

— И два золотых таланта.

— Что? Да за один меня провезут вдвое дальше.

— Во первых, ты торопишься, а "Кентавр" ближайший корабль. Во вторых, ты сейчас богат, о твоих трофеях легенды ходят. А в третьих, надо же мне с тебя плату взять за обучение.

— Убедил, красноречивый. Два таланта.

— Золотых таланта.

-Да. Золотых.

"Кентавр" отошёл от пристани вечером и, ориентируясь по звёздам, пошёл к Старому материку. Через три дня мы достигли его и пошли на юг вдоль берега. Дубина каждый день наслаждался боем со мной. Я тоже получал удовольствие, выкладываясь по полной. И каждый раз был бит. И каждый раз все свободные матросы сбегались посмотреть наш спарринг.

— Слушай, — спрашивал я его, в очередной раз потирая кисть руки, на которой наливался синяк — на этот раз Дубина меня обезоружил, ударив по руке. — Ты же сильнее капитана.

— Это точно, — соглашался он, по своему обыкновению почёсывая грудь.

— Почему же ты не капитан?

— Не хочу.

— А всё таки?

Дубина недолго помолчал.

— Капитан выбирает цель. От цели зависит размер добычи. Наш капитан удачливей меня. Или умнее. И хотя его доля вдвое больше моей, с ним капитаном я имею денег больше, чем если бы был капитаном сам.

— Ты со всеми так откровенен?

— Нет. Но ты лучший боец, кого я встречал. И нравишься мне. Подучись матросской премудрости, тебя помощником капитана везде возьмут.

— Ты меня сильней.

— Я доверяю инстинктам. А инстинкт говорит, что ты меня можешь убить, если тебе это потребуется. Наши бои не всерьёз. Всерьёз ты меня убьёшь.

Я хмыкнул.

Ночью 10-ого дня, когда мы встали на стоянку, покупая у местных мясо и фрукты, нас попытались взять на абордаж местные бандиты. Дубина первым поднял тревогу и тогда я увидел, как он убивает. На каждого противника уходил всего один удар. Либо в череп, либо в позвоночник, либо в горло. Я действовал палашом. Начали мы с кормы, он чистил левый борт, я правый. Матросы орали, бегали вокруг, гремели оружием. Я просто чистил палубу. Незнакомый боец — палашом в горло, следующий... В общем, штук 20 попрыгало с носа в воду и на этом битва закончилась. Потом матросы пытались посчитать, кто больше убил, я или Дубина. Трупы Дубины опознавались легко, но мои нет. В конце посчитали количество трупов с резанным горлом и вычли, кого убили сами. При этом двое приписали себе двух убитых мной. Я не спорил. Получилось, что Дубина убил на 5 штук больше.

На стоянке у Горячих Озёр я распрощался с Дубиной, и сел в лодку торговца, продававшего свежий творог. Торговец попробовал заломить цену за провоз к берегу 5 медяков, на что я сделал бешенное лицо,

— Одной монеты хватит. — Мне было не жаль медяков, но бессовестное вымогательство меня разозлило. Я уже сидел в его лодке, и он не стал спорить.

И вот я вошёл в Горячие Озёра. Маленький городок, домов на 500, с деревянной стеной, одной каменной башней. И горячими озёрами рядом. Несколько маленьких озёр на склоне горы были очень живописны, горячий источник наполнял первое, из него вытекал в следующее. И так, каскадом, 7 озёр. Вода в последнем была тёплой, в верхнем — горячей, рука еле терпела. И при этом солёной. Местные люди и гномы лечили в тех озёрах радикулит. Переходили от тёплого к горячему, по 15 минут в каждом.

Сняв номер в гостинице, я отправился к озёрам. Провёл 2 часа, нежась в этих природных ваннах, ничего не вспомнил. Не был я тут никогда раньше.

Попробовал расспросить, что тут было год назад.

— Эх, добрый человек, — вздыхал хозяин гостиницы. Добрым я стал после того, как не сумел сбить в торговле цену меньше одного серебряного за комнату на пять дней. На Свободном Острове было вдвое дороже, но там ведь пираты гуляют с полными карманами лёгких денег. — Эх, добрый человек. Пол года назад сгорела старая гостиница. И все погибли. Слухи ходят, что из за эльфа сгорела гостиница. Что перемудрил он что-то с колдовством. И хозяин сгорел, и жена его с дочерью. Некого вам теперь расспросить то.

— А что, от старой гостиницы, вообще никого не осталось?

— Да остались вообще то. Немой конюх, что и сейчас при гостинице, мальчишка, да прачка. Можно их спросить.

— Где мальчишка то с прачкой?

Тут колокольчик над дверью звякнул. Вошли эльф и гном. Они ругались. О чём — понять можно было не сразу. О роли какого-то Ниирана в древней поэме. По крайней мере, я так решил. Спорили гневно, эльф бледнел, а нос гнома краснел от гнева.

Гномов я видел на Свободном Острове в кузне, куда зашёл купить метательные ножи, а так же потом, обить бронзой посох. Полтора метра в высоту, метр в ширину, пол метра толщину. Короткие ноги, мощные руки свисают до колен. Свисали бы, если бы он ими отчаянно не жестикулировал. Борода заправлена за пояс. С пояса свисали топор, булава, пара кинжалов, стальная полуметровая палка. Из-за плеча торчит рукоятка знаменитой гномьей секиры.

— Хозяин!!! — завопил гном. — Дай мне отдельную комнату, куда никого не подселишь!

Я невольно позавидовал гномьему умению. Он сторговал комнату за серебряный на 15 дней.

Дождавшись, когда гном ушёл следом за служанкой, пошёдшей показать его апартаменты, эльф обратился к хозяину гостиницы,

— Скажите, рядом с комнатой, которую занял этот крикливый гном, есть свободная комната?

— Да, как раз рядом, через стенку.

— А слышен ли будет гному голос из моей комнаты?

— Увы, господин. Слышен, как и вам голос гнома.

— Тогда мне подходит эта комната, если мы сговоримся в цене. Я буду петь, и тогда, надеюсь, уши гнома услышат всё же правильную музыку.

— Но господин, мне бы очень не хотелось, чтоб одни постояльцы мешали другим.

— Обещаю не петь по ночам. Только днём, и тихо. Чтоб только гном слышал.

— Но вы будете мешать гному.

— Не беспокойтесь. Он считает себя поэтом, и его гнев обрушится только на меня, и будет выражен не ударом секиры, а написанием собственных стихов. Которые, увы, мне тоже придётся стерпеть.

Глаза хозяина сверкнули, и он быстро уступил эльфу комнату за ту же цену.

— Похоже, — сказал я, когда эльф ушёл, — у вас тут ближайшие 15 дней будет весело.

— О да. Эльф и гном, соревнующиеся в поэзии. Надеюсь, они будут спорить вечерами в зале, запивая пивом. Все Горячие Озёра соберутся ко мне. Такое пропустить трудно.

Разъярённый рёв гнома сверху доказал, что соревнования уже начались. Это была поэма о битве кого-то с кем-то. Эльфа было не слышно, как он и обещал.

За день я нашёл всех троих прежних служащих гостиницы. Немого, прачку и мальчика. Мальчик неожиданно вспомнил меня, год назад я поднял его за уши за плохо начищенный сапог. А на следующий день дал серебряный за хорошо начищенный. Мальчик спросил, не надо ли начистить сапоги.

Прачка меня не помнила. А немой конюх притворился идиотом. Хотя я был уверен, что он меня помнит.

Три дня я отдыхал, знакомясь с посетителями кабака при гостинице, который хозяин называл залом. Поэты не обманули ожиданий и вечерами оскорбляли друг друга или читали стихи. Эльф про любовь, цветы и красоту, гном про битвы и горы. Иногда хором читали что-то романтическое, потом пьяно обнимались. Потом снова ругались.

Всё случилось на 4-ую ночь. Помня рассказ Лэрена про проникшего через потолок похитителя, я каждый вечер, запирая дверь, перетаскивал матрас, набитый сеном, под неё и спал на полу, кладя палаш под руку. И когда ночью дверь вбили внутрь, дверь упала на меня, ворвавшийся пробежал по ней в комнату. Я вскочил, швырнув дверь следом и вошёл в темп.