Банальная история

Уже задавая вопрос, парень предчувствовал ответ.

И его ожидания не были обмануты.

— Чем прикажет господин, — присутствующие вновь переглянулись.

Какой же Кир все-таки везунчик — умудрился попасть в другой мир да еще сразу на тепленькое местечко, не то, что некоторые, которые и рабами, и слугами, и наемниками успели побывать. Вот только в загашнике у него — несколько не поймешь чем занимающихся бесполезных личностей, мифическая власть, куча проблем и врагов, и сестра-иждивенка.

— Ладно, — Кир решил попробовать по-другому, — начнем со структуры власти — кто чем занимался, пока меня не было.

Напряженное молчание вопияло о том, что основным родом деятельности присутствующим было и оставалось бездельничаньем. Предоставить вменяемый отчет мог лишь Лемарх, который родился чуть позже предпоследнего якобы "воплощения" Кирилла и падения империи. На кой Темному властелину вообще понадобились эти бесполезные кадры? Тут уж впору засомневаться в "собственной" вменяемости.

— Значит, структуры нет, — безнадежно заключил Кирилл. Чего только в Темной Империи нет, проще сказать, что есть.

Власти нет. Образования нет, про медицину и говорить не стоит. Наука в зачаточном состоянии только у небольшого слоя гоблинов-изобретателей. Налоги не собираются, воинской повинности нет, регистрации нет. Из чего следует вывод, что государства, по сути, тоже нет.

— Знаешь, Кирюшка, я тут подумала, может, ты быстренько сдаешься, и мы вернемся домой, — заговорщицки прошептала на ухо сидевшая рядом Леська. Обычно вполне самостоятельная индивидуалистка в последнее время предпочитала ни на шаг не отходить от брата. Девушка напросилась даже на спешно организованное подобие совещания, буквально вынудив Кира позволить ей присутствовать.

— Все равно, глядя на карту, я ощущаю бесперспективняк, — продолжила шептать сестрица, заглядывая Киру через плечо. Сжечь что ли дурацкий клочок пергамента, авось полегчает.

В ответ тот только вздохнул. Бедственное положение Империи должно было показать, что без лидера, то есть Кира, все разваливается. Это должно было быть лестно, но, на самом деле, показывало, что, по-настоящему, вся эта фигня с империей Тьмы никого не интересовала. Нет, понятно, что без него подчиненные могли переругаться, не поделить власть, но не до степени же "да провались все в тартарары".

Но вид Цитадели, заявленной одновременно как сокровищница и центр управления, предполагал, что, по-видимому, его слуги полные недоумки, к тому же, ленивые.

Или им просто все равно, где жить. Но вот у Кира развалины восторга не вызывали, а положение почти бича не радовало.

— Глядя на все это безобразие, у меня возникло неодолимое желание, — подводя итоги, заключил Кир.

— Какое, начать завоевательный поход, вернуть величие Темной империи? — на парня посыпались вялые однотипные предположения соратников.

— Нет, повесится, — честно сознался Кирилл.

Самое поганое, что у него нет выбора, отказаться участвовать в бедламе невозможно. В ответ на пожелание отправиться обратно домой, на Землю, Лиан невозмутимо заявил, что талисман перехода разряжен и будет восстанавливаться лет пятьдесят.

В любом случае вернуться самостоятельно Кир не мог, уйти тоже. Куда он пойдет с сестрой в качестве балласта, не зная местных реалий, не имея ни денег, ни умения защищать себя? Он не Джеки Чан и даже не спецназовец в отставке, у него нет ни вундервафли, ни чудо-заклиния. Он даже, если откровенно, не сможет защитить самого себя, не говоря о сестре. Они слишком привыкли к городской жизни и комфорту, и не могут ориентироваться в природе. Что ж, значит, пока особого выхода нет, придется играть в местном цирке главную роль.

Но что за кошмар ему достался.

Даже на непрофессиональный взгляд Кира — полная анархия и разруха, государства нет как такового, рычагов управления кроме запугивания и магического насилия не предусмотрено, и предполагается, что он за все это отвечает. Просто великолепно!

И лишь под конец Кира осенило. Если Керлиан мог перемещаться только с помощью талисмана, по его словам, являющимся крайне редкой, почти эксклюзивной вещью, то как его планировали достать на Земле гипотетические враги? Получалось одно из двух, вернее даже из трех: или Лиан соврал и может отправить их домой, но по какой-то причине не хочет; или светлые сильнее его приспешников, и способны переходить между мирами, что тоже энтузиазма не вызывает. Третий вариант также не очень: Керлиан все-таки сказал частично правду, и талисман единственный в своем роде артефакт, а вот про светлых колдун соврал, пытаясь заманить Кирилла в Хельн.

Спросить? Но зачем, если он все равно не сможет проверить правдивость ответа?

Значит, ему следует всегда быть на чеку, и доверять никому не стоит. Черт возьми, и зачем Леська увязалась за ним? Вот не было проблем...

Гтын

Ветер по-хозяйски пригибал к земле ковыль, свободно танцуя по степи, ерошил длинные волосы Тлихи. Гтын даже немного завидовал ветру — молодая и симпатичная орочка ему очень нравилась. Настолько нравилась, что он бы даже танцевал с ней в Ночь духов. Но Тлиха, хоть и проявляла к ученику Крига дружелюбие, переходить на более близкие отношения не спешила.

— Гтын, если каган все-таки объявит великий поход, то ты присоединишься к войску?

Лучший ученик великого шамана переложил травинку из одного угла рта в другой, задумчиво пожевал губами. Вполне простой вопрос требовал некоторого обдумывания.

— Что хорошего в войне? — сам орк против войны не возражал. Наверное, было бы правильным присоединиться к войску, показать, что достоин. Путь походов и битв — путь настоящего воина, которого как равного примут в круге предков. Но учитель не переставал повторять, что война принесет народу только горе и беды.

— Наш народ достоин лучшего, — девушка яростно сжала кулачки, — из-за мерзких эльфов и их прихвостней мы вынуждены прозябать на краю мира...

Гтын пожал плечами, перекатывая травинку. Орка с жаром отстаивала позицию своего отца, непримиримого противника учителя. Младший каган считал, что оркам должен принадлежать весь мир, и раз уж Хельн не желает падать к ногам народа, то его надо взять с бою.

Спорить не хотелось, да и, если честно, Гтын не был уверен, что Тхлин так уж ошибается. В конце концов, его народ действительно заслуживает лучшей доли.

— Твой учитель заблуждается, считая, что путь мира лучше, — продолжала Тлиха, накручивая на палец длинную темную прядь. Золотистые глаза гневно сверкали, девушка немного злилась, но злость ей даже шла.

Гтын опять поймал себя на том, что куда больше любуется оркой, чем слушает ее слова. Самое последнее дело для шамана. Учитель был бы весьма недоволен, как-никак он всегда наставлял, что нужно смотреть не на лицо, а на то, что скрыто за ним. Чувства не должны отвлекать разум, надо слушать, что и как говорят, а не только кто.

Ему следует обращать больше внимания на советы старого шамана, иначе любой дух сможет обвести его вокруг пальца, представ в образе красивой девицы. Сколько таких начинающих шаманов заблудилось в мире духов, поверив иллюзиям.

Тлиха засмеялась, откинув волосы назад, и сразу стала еще красивее. Хотя, казалось бы, куда еще.

— Ты опять меня не слушаешь, — наставив на собеседника палец, обвинительно произнесла орка. — О чем таком важном ты задумался, что забыл про меня?

Гтын тряхнул головой, отгоняя наваждение. Ему надо прийти в себя, сосредоточиться. Все-таки просьбу достопочтимого учителя следует выполнить. Как хорошо, что Тлиха — тень ее отца, ведь какие мысли у кагана в голове, то такие слова на языке его дочери. Нет ничего легче, чем выяснить настроения военной партии — надо лишь слушать Тлиху. И не отвлекаться на любование ею.

Но он все равно когда-нибудь возьмет ее в жены.

— Гтын, — требовательно повысила голос девушка, — если тебе со мной скучно, то я уйду.

Тлиха решительно поднялась с земли, отряхивая юбку.

— Прости, — спохватился орк, — не уходи, не надо. Просто я размышлял о предстоящем Испытании.

— Ладно, — вздохнув, Тлиха опять села, подобрав юбку, — что с тобой поделаешь, остаюсь.

Гтын улыбнулся, когда она невесомо опустилась рядом, запрокинул голову. Вот бы провести так вечность: бездонное синее небо, ветер, степь и Тлиха рядом. И больше никого.

— Знаешь, я все-таки немного волнуюсь, — рассеянно почесав нос, сознался Гтын. Стыдно признаться, но про Испытание он ляпнул просто так, от испуга, что она, действительно, сейчас уйдет. Но, если подумать, то обряд инициации его здорово беспокоил.

— Ты справишься, — взгляд девушки смягчился, — Рлин тоже места себе не находил перед обрядом, но, как видишь, уже давно воин. Все переживают, только молчат.

— Рлин настоящий воин, — согласился Гтын. А он, Гтын, не все. Тлиха не имела в виду ничего плохого, наоборот, хотела его поддержать, но все равно обидно. Он не хочет быть для нее всеми, и он этого добьется, во что бы то ни стало.

Пение ветра нарушило топанье копыт, блеянье стада, чужие разговоры. Что ж, этого следовало ожидать. В другой раз надо выбрать более уединенное местечко.

Пастухи приблизились, несколько всадников отделились от стада, направившись к ребятам. Знакомые все лица, как досадливо отметил Гтын. При приближении один из наездников помахал руками, приветствуя соплеменников. Тлиха, также узнавшая спешащих орков, радостно засмеялась и замахала в ответ.

Грых с его дружками. И чтоб ему не перегонять стадо в другом месте. Гтын неприязненно поморщился — Грыха он недолюбливал.

Орком, по справедливости, тот был достойным, но тоже положил глаз на Тлиху. А все те, кто оказывал столь явные знаки симпатии девушке, сразу же становились смертельными врагами будущего шамана. Нет, Гтын, конечно, понимал, что решать не ему, но с чувствами поделать ничего не мог.

Тлиха не преминула завести свою любимую тему, которую ребята с энтузиазмом поддержали. Под конец, дело перешло к нехилому спору.

— Мы поклялись и когда-нибудь Темный Учитель вернется, и мы сдержим клятву. К нашим ногам упадет весь мир, — повышая голос и размахивая руками, вещал Глыр.

— Или мы как обычно окажемся проигравшими. Опять, — учитель недаром говорил, что история учит тому, что история никого и никогда ничему не учит.

— Ты просто трус, так и скажи, — в запале выпалил Клагн, один из ближайших дружков Грыха, остальные настороженно притихли, как псы перед наступающей дракой, — настоящий воин не боится действовать, опасаясь поражения.

— Я не боюсь, — равнодушно отрезал Гтын, — я просто думаю о будущем.

Стая примолкла — в смелости Гтына никто не сомневался, в конце концов, ученик Крига действительно мог отстоять свое мнение с оружием в руках. Будущего шамана уважали в племени, в том числе и за то, что он не только спокойно выходил в круг поединков, но и не использовал магию в бою.

— А какое у нас будущее здесь? — серьезно спросил до сих пор молчащий Грых. До этого момента в разговоре участвовали лишь его другари, а сам орк предпочитал стоять каменным истуканом.

Гтын не знал, что ответить. Сколько раз они говорили с учителем и остальными на эту тему, но ответов как не было, так и нет. Как ни раскинь гадальные кости, как ни разложи ритуальные внутренности — все одно, и так плохо, и эдак нехорошо.

Еще с окончания прошлой войны народ заперт на небольшой территории. Да, степь принадлежит им, но не так уж она велика, а народ растет и скоро всем будет не хватать места. Прошлогодняя засуха не прошла даром — и несколько племен, несмотря на старания шаманов, сильно пострадало

Получалось, у них действительно не было выбора — в степи отсутствовало слишком многое, необходимое для жизни, начиная от железа кончая строительным деревом. А контрабанда уже давно не справлялась с потребностями.

Запрет на торговлю с каганатом, запрет оркам на пересечение светлых королевств, да они даже не могли свободно появиться в человеческих городах, не говоря уж о том, чтобы что-либо купить или продать. Уж за этим эльфы и человеческие власти следили строго.

Лишь посредничество темных имперцев, которые, несмотря на свои недостатки, все же были людьми и гоблинов, выполнявших функцию мелких ремесленников и перекупщиков, позволяло сохранить жалкий ручеек торговли.

И если они не хотят навсегда остаться дикарями, которыми выглядят в глазах остальных народов, или перегрызться между собой за территорию и ресурсы, когда им станет окончательно тесно или случиться очередная засуха — то надо что-то делать.

— Почему вы так уверены, что мы сможем воевать со всем миром в одиночку? — ответил вопросом Гтын. Говорить при Тлихе, что он не знает, что делать, Гтын не смог — не зачем давать ее отцу лишний козырь. Он сейчас защищает не только свои слова, но и репутацию учителя.

Однако и критиковать Грыха, при всем желании, не следовало. Тот, кто ругает остальных, не предлагая ничего взамен, попросту жалок. Грых, разгадавший его манер усмехнулся и подмигнул, по-хозяйски приобнимая Тлиху за плечи.

— Мы не одни, — пожал плечами соперник, прижимая девушку Гтына к своему боку, — ходят слухи, что Темный Учитель возвращается, и что нам помешает вновь встать под его знамена?

Гтын попытался улыбнуться в ответ, но получилась лишь яростная гримаса. Жаль, что Тлиха не возражает против присутствия этого умника.

— Он вернется, он всегда возвращается, — серьезно произнес Глыр. Молодой орк происходил из излишне консервативной семьи, серьезно относящейся к данным некогда клятвам.

— Но почему сейчас? — подозрительно вовремя состоится это"возвращение", как раз перед очередными выборами нового старшего кагана.

— Но ведь сейчас самое время, не так ли? — Тлиха склонила голову на плечо Грыха, улыбаясь немного отстраненной улыбкой, говорящей: "я что-то знаю, но не скажу".

Ночь подкралась незаметно. Костер взмывал чуть ли не до неба, пытаясь опалить высокие и высокомерные звезды. Не самое плохое время для шаманства.

На небе застыло любимое созвездие Гтына — созвездие Талеры, дочери человека и орки с горячим орочьим сердцем. Она была одной из первых предводительниц народа, именно она привела орков в степь после чудовищного разгрома на Дилее. Любимая легенда, рассказанная в далеком детстве умершей от весенней лихорадки матерью.

Пальцы учителя проводят по лицу, разукрашивают лоб и щеки причудливыми и привычными линиями и символами. Жертвенная кровь начинает сворачиваться в чаше — редко выдается такая ночь, значит, кому-то из пленников не повезло сегодня — шаман и его ученик хотят пообщаться с духами.

Простая деревянная флейта и барабан создают неземную мелодию, уводящую куда-то за грань. Сначала не заметно ничего, только звезды становятся все ближе, а тени все гуще.

Еще с детства Гтын ненавидел звуки флейты, игра на упрямом инструменте давалась ему намного хуже знания трав и других шаманских премудростей. Но, то было давно, флейта уже покорилась упорному ученику, и теперь невесомая мелодия незаметно вводила орка в транс.

Он появился как всегда внезапно, подкрался со спины. Когда бы ни приходил гость, Гтын, даже ожидая его визита, пропускал время появления духа.