Мессир барон 1-11

— Человек под тыщу там, — сказал Стругсон. Марвин сам не сосчитал бы. Черных фигурок, копошащихся на дороге и на поле возле нее, ползающих вокруг катапульты, похожей на макет катапульты, — их было очень много. Меньше, много меньше, чем на Арсолире, но все равно слишком много для привычного с детства мирного пейзажа.

— ... здесь одну поставили, одну за Лашкой, и еще одну против нового двора, — проворчал Стругсон словно бы для себя. — Окружили нас, значит.

— То есть, не все здесь? — переспросил Марвин.

— Да уж ясен пень, что не все, — отозвался Стругсон. — Мессир. Ясно же, что тут тыщи не наберется. Да и собираться единым лагерем они б не стали, если уж замок окружили. Кольцом, значит, встали.

Тон его был вполне дружелюбным, и почему-то это задевало больше открытого презрения.

— Каков состав войска? — нарушил затянувшееся молчание Пафнутьев. Марвин смотрел на установленный у дороги штандарт — пеструю тряпку на длинной палке, скорее угадывая, чем различая грифа, терзающего мертвое тело.

— Головная Меджиовани дружина, мэтр маг, да наемников банда. Наш-то Фьяренца прежде чем к старому барону поступить, с грааргскими командами ходил, а как с грифом сторговался, так и кузена своего к делу пристроил. Вассалов Меджиовани до после сева дергать не хочет, а с наемниками надеялся по-быстрому нас одолеть.

— Но не тут-то было, — закончил Марвин.

— Вот именно, — согласился Стругсон. Отвернувшись от грязно-серого, вытоптанного поля, Марвин встретился с воином взглядом. Бледно-зеленые, похожие на замерзшие виноградинки, глаза моргнули. Кончики седых волосы, разделенные шрамом на косой пробор, трепетали под ветерком. — Поначалу не все ладно было, пару человек пришлось положить, чтоб глупостей не болтали, а остальные уж за ум взялись. Я вам что сказать-то хочу? Славно, что вы вернулись, мессир Марвин, и говорили вы хорошо, я аж прослезился. Правда навряд ли нам королевское слово поможет, мы-то здесь, а столица известно где, да и времена такие, что боги упаси. Но вы не тревожьтесь. Раньше стояли и дальше выстоим.

И, положив руку Марвину на плечо, он повторил:

— Не тревожьтесь.

Марвин шагнул назад, отстраняясь от умиротворяющего прикосновения, от вмиг накатившей иллюзии тепла и заботы.

— Да, разумеется, — кивнул он. — Мы выстоим. Уверен, что я могу на вас рассчитывать, милсдарь Стругсон.

Прозвучало это холодновато, и на лице Стругсона мелькнуло недоумение.

— А вы в курсе, что у них маг? — спросил Пафнутьев, и они с облегчением обернулись к нему.

— Маг? — переспросил воин. — Да нет, не в курсе. Благодарствуйте, мэтр. Сильный, нет, не знаете?

— Мой коллега, из Гильдии.

— Вот оно значит как... Постарше вас будет, да?

— Не в годах дело, — порозовел Пафнутьев. — А в опыте.

— Это верно, — Стругсон не удержался от вздоха. Флора фыркнула. — Так опыта у него побольше вашего будет?

— Побольше, — признал гильдиец. — В поле я бы против него выходить не стал. Но в замке отсидеться можно. Как я заметил, тут неплохие защитные чары. Верно, мэтр Ханубис?

Некромант неторопливо отвернулся от боковой бойницы.

— В цитадели — да, — согласился он. — Старая, качественная работа.

— А новый двор? — спросил Марвин раньше, чем кто-то успел вставить реплику

— Сходим потом, проверим, — сказал Пафнутьев.

— Стена там крепкая, — вставил Стругсон, — выше и шире старой.

— Но чары могут быть хуже, — отозвался Пафнутьев. — Если камень полыхнет, то высота нам уже без разницы. Раньше лучше клали...

На крови, вспомнил Марвин. Промолчал.

— Значит, опять так на так выходит, — подытожил Стругсон, сплюнув наружу. — Если вы мага на себя возьмете, мэтр. А махины ихние поджечь сможете?

— Далековато будут.

— Жаль. Ну да ладно...

— Еще у нас есть Флора, — напомнил о себе Марвин.

Флора фыркнула снова. Стругсон повернулся к ней и смерил внимательнейшим взглядом. Вновь повернулся к Марвину, положил ему руку на плечо и спросил шепотом, разнесшимся по всей Сторожихе:

— А с ней-то мне что делать? Думаете Меджиовани триппером заразить? А, мессир?

Глава третья

В замке все оказалось именно таким, каким и должно было быть. На лестнице недоставало факелов, в коридоре жестко и неодобрительно глядели предки. На месте остался сундук одежды, ставшей слишком тесной. На месте была и Тайная Книга, так и лежала на столе, укутанная серой пылью. Рядом покоился на салфетке отцовский гербовой перстень. Слишком широкий, даже теперь. Марвин надел его на большой палец, протер книгу салфеткой и вернул на стол, так и не раскрыв.

За ужином подавали странное варево, похожее на пригоревший картофельный клей. Возможно, в основе его и было что-то мясное, трудно сказать определенно. Сидящие за верхним столом получили также по пирожку от госпожи Мюллер. Контраст с варевом вышел поразительный.

— Надо было брать с собой больше еды, — заключил Пафнутьев, орудуя ложкой.

— Да ты же все и сожрал! — вскинулась Флора. Судя по выражению лица, ей очень хотелось сломать ему руку.

— Понимаешь ли, милая девушка...

— Я тебе не милая!..

— А жаль. Так вот, мужчинам, как защитникам и добытчикам, положено хорошо питаться. Женщины же обязаны им это дело обеспечить, поскольку...

Остальные едоки сосредоточенно стучали ложками — посеребренными за верхним столом, оловянными — за нижним. Матушка Дорин, староста Бренесселя, малюсенькой деревушки северо-восточней замка, неодобрительно поджимала и без того тонкие губы, кутаясь в платок. Как знал Марвин из слухов, когда-то ее, юную девушку, взял в жены тогдашний староста, мужик уже немолодой и с крутым нравом. Вскорости он скончался, а вдова, явив нрав не менее крутой, взяла бразды правления в свои руки. В деревне ее уважали, хоть за глаза и отзывались нецензурно. Сидящий рядом с ней Расмус Катер, староста Катердорфа, прислушивался, порой одобрительно хмыкая. Наслаждалась беседой и хохотушка Оделия, жена отца Гаврикия, жреца Отрина. Сам отец Гаврикий безмятежно ел, поскольку в силу преклонного возраста был совершенно глухим.

Дружинники первыми отставили миски. Кроме Стругсона, за верхним столом сидели еще трое воинов, вполне заслужившие это право. Дядюшка Боро, Мено-венит и Густав-маленький, вполне уже большой, посвященный в рыцари осенью, блондин Густав, любитель женщин, выпивки и охоты, всегда готовый к любому риску, тезка и любимец барона. Когда-то Марвин ненавидел его.

— Эх, мяса бы сейчас, — громко вздохнул Густав-маленький, убедившись, что съестного вокруг больше нет. — Выйти бы в лес сейчас, подстрелить кого. Лося там, или кабана...

— Да хоть белок настрелять! — отозвался дядюшка Боро, ухмыляясь. — Или бабу завалить!..

— Или брехала завалить, — припечатал мрачно-сосредоточенный Стругсон. — Все равно без толку.

— Дай помечтать, Ульф, — махнул рукой Боро. — Все равно пока сидим без дела, так что тебе не так? Как вижу прям — с утречка пораньше, да по снежку, да можжевеловой настоечки для согрева тяпнуть — благодать! Люблю я это дело... а вы, как-вас-там, мэтр учитель, охоту любите?

— Не очень, — благостно улыбнулся Ханубис, подняв глаза. — Предпочитаю рыбалку.

— А, это тоже дело! — обрадовался Боро.— у нас знаете какой клев?! Вот прям на Лашку выходишь, с мостков удочку закинешь и знай-вытаскивай! Казалось бы, лужа-лужей, ан не тут-то было. Во-от такая форель клюет!..

— Да что ты заливаешь, — возмутился Стругсон, — какая, к духовой матери, форель?!..

— Во-о-от такая!..

Флора, пользуясь моментом, едва различимым движением передвинула свой пирожок к миске Ханубиса.

— А между тем, — вклинился в разговор Мено-венит, — одну здравую мысль мы тут слышали. Насчет "тяпнуть". У нас ведь праздничный ужин сегодня, мессир вернулся. Что скажете, мессир барон?

— А, хрен с тобой, — ругнулся Стругсон и рявкнул: — Берта, тащи пиво на всех!..

За обоими столами радостно заорали.

Дорин сжала губы в тонкую линию.

— А как же "режим экономии", милсдарь?

— А об том мы позже поговорим.

Однако обещанное "позже" торопилось наступить, врываясь в почти каждую реплику. Густав-маленький, начав обсуждать морскую рыбалку, сбился на необходимость немедленно снова послать в Зальтцфлут за подкреплением, да оповестить вассальных оров, и чтобы не думали теперь отвертеться. Мено-венит на пальцах начал подсчитывать сроки и десятки. Марвин молчал, запоминая. Поведение Стругсона ему крайне не нравилось, но что он мог сделать?.. А кроме того, сейчас не время мериться амбициями и восстанавливать иерархию. Если Меджиовани воздвигнет на месте этой залы курган, будет без разницы, кто тут распоряжался.

— Ан, видно, последние времена грядут, — рассуждала Дорин. — Скока перебежчиков стало, скока отступников! А ведь в поучениях пресветлого Вениуса так сказано — "Кто клятву свою нарушит, кто от слова отступится, тому вода станет ядом, а земля — песком зыбучим, воздух ему будет горек, и огонь в очаге его потухнет"...

— И пиво его протухнет, — шепнул Боро. — И лошадь его издохнет.

— Смеетесь?.. — вскинулась Дорин.

— А чего бы не посмеяться, если смешно?

— "И дух его изойдет из гортани его, и станет он падалью смердящей и по смерти не найдет пристанища" — докончил Марвин. — Аминь. А теперь, господа, если вы доели, я предложил бы перебраться в кабинет и обсудить все, что должно быть обсуждено.

— Самое время, — согласился Стругсон. — Кроме нас и мэтра Пафнутьева, кто еще пойдет, старосты?

— Мы с вами, — быстро сказал Расмус Катер, и Дорин согласно кивнула.

— Мы тоже, — вмешалась Оделия. — Ибо наш супруг не хрен собачий, а десница Отрина-Хранителя.

Солдаты громогласно заржали. Отец Гаврикий, видимо что-то расслышавший, заулыбался.

— Нет, — сказал Марвин. — Вас, уважаемые милсдарыни и милсдари, я попрошу остаться здесь. А вот мэтр Ханубис и Флора окажут мне честь своим участием.

— Да ладно вам... — начал Стругсон.

Марвин резко повернулся к нему, чувствуя, как в груди застывает что-то, похожее на лед.

— Милсдарь Стругсон, я попросил бы вас не оспаривать моих решений, — тихо, почти шепотом, сказал он. — Я слишком уважаю вас, чтобы ссориться с вами публично.

Стругсон моргнул.

— Военный совет — не бардак на колесах, мальчик мой...

— Я в курсе, спасибо.

На них слишком многие смотрели. Мено и вовсе сощурился, будто пытался решить сложную головоломку. Старосты обиделись — плохо, но лучше так, чем допустить присутствие Дорин на совете...

— Прошу прощения, — мягко сказал Ханубис. — Но я устал с дороги. Да и не многим я, книжный червь, могу помочь в обсуждении военных вопросов...

— И тем не менее, я настоятельно прошу вас остаться с нами еще ненадолго, — ответил Марвин медленно, выверяя каждое слово. — Уверен, вы, дорогой учитель, своими обширными знаниями и жизненным опытом можете принести нам огромную пользу. Не говоря уж о том, что решения, которые мы можем принять, напрямую связаны с вашим будущим. Если же ваша усталость так велика, то в кабинете есть прекрасные мягкие кресла.

Ханубис приподнял брови, но возражать не стал. Спасибо ему хоть за это!.. Марвин рывком встал.

— Прошу вас.

Обернулся он только у двери в кабинет. Все, кого это касалось, все-таки пошли следом. На большинстве лиц читался скепсис, но, по крайней мере, они молчали и повиновались — пока что. Марвин не был уверен, что это продлится долго.

* * *

Про удобные кресла Марвин соврал. Их было всего два, и удобными они если когда-то и были, то сами о том не помнили. Кроме того, весь кабинет, за исключением стола, был полон пыли, а по стенам тянулись разводы плесени.

Все расселись, придвинув тяжелые стулья, а Стругсон развернул карту замка и окрестностей.

— Времени у нас не много, — сказал он сразу, раскладывая на карте какие-то болтики. — Я на месте Меджиовани напал бы, как только махины соберу. Ставлю на следующую ночь. В крайнем случае — на послезавтра. Измором он нас не возьмет, и сам это знает, а ему еще наемникам платить.

— Если послать сейчас, подкрепление придет самое меньшее через два дня, — сообщил Мено-венит. — Если придет.

— Пошлем сейчас, — согласился Марвин. — Гонцы могут воспользоваться тайным проходом.

— У нас еще голуби не все доедены, — отозвался Стругсон.

— Одно другому не мешает.

— Верно, — кивнул Боро. — Голубю и шею свернуть можно, а гонцу еще в глаза надо посмотреть. А если пергамент, да с орской печатью... Но я бы все равно на них рассчитывать не стал.

— Так и сделаем, — подытожил Марвин. — А что касается штурма... можем мы его отбить?

— Можем и отбить, — очень серьезно согласился Боро. — А можем и не отбить.

— Мужчин у нас под сотню, — сказал Мено-венит, — из них четыре десятка воинов. Да и остальным мы кое-что в бошки вбили. И с меньшими силами крепости держали.

— И сдавали — с большими, — вздохнул Стругсон. — Был бы здесь старосты, мы бы лучше знали, об чем крестьяне болтают.

— А крестьяне бы лучше знали, о чем болтаем мы, — ответил Марвин. — Так или иначе, ворота ведь охраняют надежные люди, не так ли, милсдарь Стругсон?

— Да уж не иначе, мессир Марвин, уж не иначе. В людях я уверен — покамест. Но если Меджиовани в первый раз отступит, у него еще второй раз будет, и третий... Да еще маг этот — а ну как правда стену спалит? Мэтр Пафнутьев — а правду говорят... ну... что маги Гильдии если супротив друг друга встают, то заместо боя в шахматы либо фидхелл играют?

— Байки, — рассеянно отозвался Пафнутьев, изучая карту. — Да и откуда нам знать, что я играю в шахматы лучше него?..

— Жаль.

— А вот что может пригодиться... — Пафнутьев поднял лицо. — Боевые маги в серьезные сражения тройками ходят. Один бьет, один прикрывает, один на страховке. А вашему Меджиовани денег на тройку не хватило. Один у него маг! То есть, либо он больше оборонять будет, либо — если бить начнет — его и подстрелить можно. К тому же, он знает, что я здесь, так что будет осторожней.

— Утешеньице то еще... А если стену подожжет чародейским пламенем?

— Его тушат землей, освященной Отрином-Хранителем, — подсказал Марвин. — Следовательно, надо будет таковую подготовить во множестве.

— Мешки у нас давненько лежат, — с некоторой обидой ответил Стругсон. — А освятить... наш жрец, пожалуй, наосвящает. Да.

Густав-маленький хрюкнул, зажав рот ладонью, а в следующий миг четверка воинов уже заливалась несколько нервным хохотом. Марвин, Пафнутьев и Флора в недоумении переглянулись. Ханубис рассеянно перелистывал какую-то книгу.

— Извините, мессир, — едва отдышавшись проговорил Боро. — Тут такое дело... вот третьего дня, стоим мы, короче, на дворе, учения проводим. Утро, значит, туманное, все дела, строй туда-сюда ходит, сено-солома, все такое... И тут выходит это чудо в перьях, перед строем становится и того... пардон, милсдарыня... отливать начинает. Мы охренели, потом ребята не выдержали, ржать начали. И тут эта развалина голову поднимает и говорит, значит — "Хто здесь?!" Кто стоял — все легли.

— А тут выбегает Оделия неглиже, — не утерпев, вмешался Густав, — кричит "Куда же вы, миленький?!", а у самой сиськи под рубахой... — он резко замолчал, будто кто-то его пнул. — Прощения прошу, милсдарыня.