— Враки все, — лениво процедил Старший. Он шел чуть впереди — Младший его не видел, но неплохо слышал, сапоги у мастера-вора топотали во тьме вполне отчетливо. — А знаешь, почему я знаю, что враки?

— Почему?

— А потому что я в детстве тоже слышал все эти рассказы про седую древность, когда всякие герои до полусмерти упивались этим "Кошачьим глазом" и принимались видеть в темноте будто на свету... А поскольку между нашими эпохами, дружище, прошло с полтысячи лет, можно легко определить, что все эти истории — разговоры в пользу бедных. Чушь, проще говоря.

— Ты меня правда только что назвал своим другом? "Между нашими эпохами, дружище..."

— Что? А, демоны его побери... Фигура речи, не обращай внимания.

Туннель был темным и был он сырым — если бы не странным образом обострившееся зрение Младшего, он бы поскользнулся и упал уже с полдюжины раз. А так выходило только понять, что пол под ногами неровный, слегка изгибающийся справа и слева, что придавало тоннелю сходство с гигантской трубой. Потолок оказался сложен из крошащегося кирпича, осыпающегося влажной грязью Младшему на макушку — по причине высокого роста последнего, конечно, Старший был кряжистей, но ниже и шел, должно быть, не пригибаясь.

— Что здесь было, интересно? — вопрос неуверенно покинул губы и замер, словно не решаясь пронизать сдавленный мокрой темнотой воздух. — Тайный вход в управление стражи, зачем он мог понадобиться?

— И очень даже просто, — прозвучало впереди. Старший шагал неторопливо, видимо, тоже начинал уставать в этом каменном мешке. — Стража, каким бы странным это ни показалось, такие же люди, как и мы. Ну, пускай чуть поглупее и понерасторопней. Они каждый день ходят на работу, каждый день едят и пьют. И — удивительная штука! — испражняются, некоторые даже по два раза в день. Вот чтобы собирать эти ценные результаты жизнедеятельности благородных стражей порядка, и построили это сооружение. По-простому — канализационный коллектор.

— Тьфу! — сплюнул, не удержавшись, Младший.

— Да ведь это когда было, — хмыкнул из темноты мастер-вор. — Склады здесь устроили лет двадцать назад, подачу воды перекрыли, все сто раз высохло и смылось. Или, может, исчезло в другом порядке, я не знаю. Судя по тем планам, что я видел, тоннель чист и выведет нас в подсобное помещение между двумя складами. Так что не дрейфь, парень. Дерьма нам здесь хлебнуть не придется.

— Это... радостно. — Младший дышал короткими, экономными вздохами, но шел теперь быстрее. Он не собирался провести в канализации, когда-то полнившейся нечистотами и гнильем, ни секунды дольше, чем необходимо.

— А вообще-то, — Старший тоже, вроде бы, ускорился, — жизнь, она ведь бывает очень разная, брат-ворюга. И не нужно бояться временами окунуться в это самое... пахучее вещество. Просто потому, что альтернатива этому может быть очень скверной. Дерьмо и грязь — это все наше, человеческое. Их можно отмыть. А вот пришить обратно снесенную хаммеритским молотом голову отчего-то получается далеко не всегда. И даже успешные результаты пришивания очень часто не радуют.

— Это ты к чему?

— Это просто совет на будущее. — Старший остановился — топот сапог впереди утих. — Похоже, мы пришли.

Младший не увидел ничего — только в потолке зияло что-то большое, грубовато округлое, более темное, чем тьма вокруг них. С мокрым шорохом осыпалась сзади кирпичная пыль.

— Ничего не разобрать — глаз выколи, — пожаловался он.

— Это же хорошо, парень, — ухмыльнулся Старший. — Значит, никому этот отнорок не интересен, не привлек внимания до сих пор. Наши шансы растут. А насчет выколотого глаза не трави душу. Неприятная была ситуация.

Худшим — и вполне вероятным — выходом для них был бы сейчас наглухо запертый или забитый люк наверху. Это означало бы, скорее всего, конец операции — близилось хмурое утро, когда на стражу выходила свежая, отдохнувшая смена, и в такой обстановке их шансы на успех стремились к нулю.

Но им повезло — то есть повезло именно в этом. Люк, заскрипев протяжным голосом, отвалился, впустив в сдавленный воздух вертикальной шахты, по которой поднимались воры, немного свежего воздуха. Полумрак склада показался после темноты тоннеля ослепительным днем. Здесь было пыльно и пусто — помещение, по всей вероятности, не использовали по прямому назначению — да и вообще не использовали. На полу валялись обрезки толстых цельнолитых труб, какая-то пакля, обломки инструментов, похоже, сюда сбрасывали весь мусор, что нашли в Строении Б.

— Хорошо, — свистящим шепотом оценил обстановку Младший. — Хорошо.

— Похоже на то, — тихо сказал Старший. Он замер в напряженной, какой-то неестественной позе. Полусогнутые ноги подрагивали, пальцы медленно-медленно ползли к поясу, на котором, Младший уже знал, висело несколько световых гранат. — Вот только...

— Стоять! — дверь в подсобку распахнулась, внутрь ворвались люди. Двое, и еще двое за ними, и затем еще один, все в золотом и зеленом, цветах Механистов, и все с массивными булавами, с искаженными гневом лицами и радостными глазами. — Именем Карраса, стоять, нарушители и грешники! Руки кверху, стоять смирно! Ни звука, ни с места!

Они не успели. Еще можно было рухнуть в открытый люк, пролететь кирпичом добрый десяток метров и надеяться не сломать ничего жизненно важного. Можно было ввязаться в схватку, можно было попытаться использовать световые гранаты — но они не успевали, никак. Они медленно выпрямились, подняли руки, показав пустые, беззащитные ладони. Механисты окружили их.

— Стоим, — сквозь зубы пробормотал Старший. — Нас не убили сразу, значит, зачем-то мы им нужны. Значит, еще поживем. А пока живем — надеемся, правда ведь, дружище?

* * *

Часть 4

Отец Каррас был высок, худ и сухощав. Тонкие губы, кажется, могли выплевывать и чудовищные ругательства, и изысканные комплименты, холодные голубые глаза были остры и внимательны. На голове у главы Механистов возвышалась сложная золоченая конструкция, означавшая, наверное, его высокое положение. Младшему Гаррету она показалась похожей на здоровенного, растопырившего длинные суставчатые лапы, паука.

— Итак... — Каррас закончил разглядывать обоих воров, хорошо связанных и закованных для пущей верности в прочные стальные цепи. — Сам великий Гаррет после многих лет молчания пожаловал в гости к нашему скромному братству. И не один, а с подельником. Следует сказать, что я польщен. И обрадован — но об этом несколько позже. Хм... мне помнилось, что ты несколько ниже ростом.

До Младшего дошло не сразу, но когда это случилось, он едва смог сдержать нервный смешок. Каррас не знал, кто из них настоящий Гаррет! Он бросил короткий взгляд на Старшего, но тот с безразличным видом смотрел в пол. Что ж, подыграем.

— Это потому, что большую часть времени я провожу сгорбившись — чем ниже профиль, тем меньше шансов, что тебя заметят... господин Каррас.

— К отцу Каррасу надлежит относиться с уважением, — прогудел один из охранников, сопровождая свой совет поучительным тычком под ребра. — Обращаться следует "отец Каррас". Ты понял меня? Или еще ударить?

Младший промолчал, разглядывая гнилую солому, который был устлан пол их — комнаты? Или камеры? А возможно, и будущей могилы. Комната была стылой, холодной, здесь не топили, только вверху на длинной цепи скучала сиротливая пара электрических фонарей, заливавших все тусклым неживым светом, а в углах сизыми гнездами висела никогда не убиравшаяся паутина.

Не дождавшись ответа, охранник снова занес ручищу для удара.

— Оставь его, — мягко сказал Каррас. — Молодой человек, несомненно, не имел на уме никакого оскорбления. Верно?

— Ага, — сказал Младший. Ребра болели. — Так и есть.

— Дети мои, — Каррас сложил ладони вместе и придал глазам доброе выражение, — почему бы вам не посторожить эту комнату снаружи, а?

— Но, отец Каррас... они могут... это же ворье отпетое, таким человека прирезать — раз плюнуть! А что, если они вдруг...

— Вон! — доброта исчезла, как и не было ее.

— Да, отец Каррас. Простите, отец Каррас.

Шаги подбитых железом башмаков затихли за дверями, они остались втроем. Каррас не торопился начинать разговор, поглядывал на обоих значительно, катая в руках кубок с подогретым вином. Младший жадно втянул своим длинным носом соблазнительный запах лимона и специй.

— Как зовут твоего хмурого приятеля? Должно быть, это тоже вор, да еще и твой близкий друг, раз уж вы отправились грабить глупых Механистов вдвоем.

— Не совсем... То есть да... — сбился на секунду Гаррет. — Его зовут Гарр... Гарри.

— Весьма приятно. Гарри и Гаррет.

— По правде говоря, мы называем друг друга Старший и Младший, — впервые раскрыл рот настоящий Гаррет.

— В самом деле? Почему же? Хм... впрочем, неважно. Мастера воры, — Механист сделался торжественным, — позвольте сказать вам одну простую, но крайне важную вещь. Я не считаю вас дураками.

Снаружи топали сапоги Механистов, где-то капала вода и попискивали вдалеке крысы. Под потолком, куда не доставал свет электрических фонарей, плавала тьма. Гаррет бросил новый взгляд вбок, но Старший по-прежнему сидел с отстраненным, равнодушным лицом.

— Благодарю вас, — нашелся Младший.

— Не стоит благодарности. Тому есть две причины. Первая выглядит как вопрос и ответ. Вот вопрос: вы здесь по собственной инициативе, или ваше любопытство было... скажем так, кем-то проспонсировано?

Это было сказано вежливым, даже доброжелательным тоном, но Младший нюхом уловил таившуюся угрозу. Неправильный ответ вел к смерти — и, судя по молотам в руках рядовых Механистов, не слишком приятной. Впрочем, учитывая, что правильность определял лично Каррас, задача не выглядела такой уж простой.

— Сами, — коротко сказал Старший, разом облегчая всю задачу. Каррас перевел на него свой внимательный взгляд.

— А могу я поинтересоваться — почему судьба-злодейка привела вас именно сюда?

— Можете, — тем же равнодушным тоном сообщил вор. — Завтра мне нужно платить за квартиру, денег — кот наплакал, а воровство — единственное, что я умею как следует. Снаружи услыхали, как Рампоне рассказывал кому-то о богатых Механистах, выкупивших все Строение Б и точащих зубы на Строение А. Ну, а дальше...

— Соблазнились. Понятно. Что ж, думаю, вы не врете — заплати вам... некие лица, они направили бы вас не сюда, в Уэйсайд, а... в иное важное место. Будем считать, что с этим вопросом мы разобрались. Теперь вторая причина. Почему, как вы думаете, вы все еще не гниете в одной из наших подземных тюрем, или в каменном саркофаге под семинарией в Истпорте, а вместо этого удостоены аудиенции со мной?

— О чем тут думать, — сказал Старший. Куда и девалось былое тупое безразличие — прищуренными глазами он смотрел прямо на Механиста, на лице блуждала недобрая усмешка. — Тебе что-то нужно от меня, Каррас... как всегда, как и два года назад. Только поэтому мы все еще живы. Ну, а судя по тому, как аккуратно ты подступаешься к этому делу, ясно — нужно что-то украсть или уничтожить. Что-то дьявольски трудное и ценное. Тайное. Я достаточно точно угадал?

Каррас некоторое время сидел молча, тонкие губы подергивались.

— Хорош же я стал, — сказал он наконец. — Перепутать и не узнать старинного... приятеля. И настолько ясно раскрыть свои планы, не сказав ни слова... Позор. Истинно, позор. А еще говорят, что я умен...

— Льстят, должно быть, — безжалостно перебил его Старший. — Чтобы не оказаться в Семинарии, заключенными в саркофаги. Но раз уж мы пришли к согласию, что я... что мы тебе нужны — давай уже перейдем к делу.

— Разумеется, — согласился Каррас, — Эй, снаружи! Принесите-ка этим достойным господам по хорошему деревянному стулу, пускай дадут отдохнуть усталым ногам... Нет, снимать цепи необходимости нет, не такие уж они и достойные, если разобраться... да, вот так отлично. Нет, и караул убирать тоже не стоит, так мне будет спокойнее.

— Предусмотрительно, — одобрил Старший Гаррет, с удовольствием устраиваясь на стуле. Затекшие мускулы не могли поверить своему счастью и мелко-мелко подрагивали, заново наполняясь кровью. — Угадывается богатый опыт переговоров.

— Нет, просто жить очень нравится, — без улыбки ответил Каррас, смерив острым взглядом Младшего. — Что ж, теперь, похоже, мы все находимся в достаточно комфортабельном положении для ведения переговоров, и вправду можем начинать. Если, конечно, твоему... другу не нужно отдохнуть и, скажем, перекусить. У нас здесь весьма неплохая кухня, оставшаяся еще с былых времен, но существенным образом усовершенствованная. Стоит только сказать слово...

— Нет, ему не нужно, — отрезал Старший. — Все, что ты хочешь сказать мне, говори и ему тоже. Кстати... — теперь он обращался к Младшему, — ты, кажется, страдал насчет того, что оказался всего лишь инструментом в моих руках? Можешь радоваться — теперь мы, как оно обычно и бывает, в одной лодке.

* * *

— Жил когда-то давным-давно один мудрый человек... — начал было своим мягким голосом Каррас, но быстро сбился, -... а потом состарился и умер. Не сразу выходит перестроиться на новую аудиторию. Одним словом, еще в далекие и давние времена было установлено, что все проявления сверхъестественной силы, начиная с глифов, которыми не первое столетие пользуются Хранители, и зелий здоровья, которыми с незапамятных пор пользуются все подряд, и заканчивая омерзительными тварями вроде Трикстера и Виктории, управляются некой таинственной и крайне редкой субстанцией... Ты что-то хочешь сказать, Гаррет? Очень уж мечтательная у тебя улыбка.

— Нет, ничего, — хмыкнул Старший. — Да и не улыбка это вовсе, а гримаса. Вспоминаю, до чего омерзительны были некоторые твари, о которых ты говоришь.

— Хм-м-м, — недоверчивым тоном протянул лидер Механистов. — Ну что ж, пусть так. Эта субстанция в разных древних книгах называлась по-разному, наиболее же частое ее название — Прималь.

Младший вздрогнул и впился взглядом в лицо Карраса, что не ускользнуло от внимания последнего.

— Насколько удалось установить нашим братьям, большая часть указанной субстанции сосредоточена в руках Хранителей, и таким образом недоступна — мерзавцы чертовски скрытны, если не хотят, чтобы об их делишках узнали те, кому не следует... не так ли, Гаррет?

— Точно, — буркнул Старший. — И эта самая Прималь наверняка лежит у них мертвым грузом где-нибудь в Библиотеке, маркированная картонной биркой. "Опись шестнадцать, полка девяносто шесть, комната двести сорок девять". И все ради сохранения баланса. Нет, не так — Баланса, Трикстер бы его побрал!

— Радостно видеть, что мы оба разделяем эту трогательную любовь к Хранителям, — мягко сказал Каррас. — Это существенным образом облегчает мою задачу.

Старший задумчиво ухватился за тяжелый подбородок.