Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Подойти и спросить? А не сделает ли еще хуже?
Пока Стас размышлял, бодрым шагом проходя мимо мадам, та повернула голову и посмотрела на него. Неодобрительно, как показалось Стасу. А потом неудачница поднялась со скамейки и повернулась к Стасу спиной. Даже собаку свою звать не стала — пес просто побежал следом за ней. Мадам подошла к подъезду, открыла дверь и, пропустив вперед собаку, зашла сама.
Вот не везет этой мадам! Мало того, что с жизнью проблемы, так еще и с головушкой. В принципе, одно другому не мешает.
Бледное лицо неудачницы сказало Стасу о многом. Что нужно было не тормозить и предложить помощь. Но эта неудачница еще и гордячка, к тому же. Вот не свезло ей по полной.
Но теперь Стас знал, где живет мадам, хотя бы приблизительно. Он и раньше догадывался, но сейчас уже точно запомнил подъезд. Вряд ли мадам стала бы шифроваться и прятаться от него по подъездам.
Если что, он быстренько найдет ее.
Какое-то чувство неприятно кольнуло Стаса. К чему эта забота? Не иначе, он становится сентиментальным. Скоро станет подбирать с улицы собак и кошечек, как и эта звезда.
Печально, печально...
Я закрываю на замок все свои мечты и радости. Первое сентября прошло, выходные пролетели, а это значит, что впереди еще один год тихого и беспросветного пребывания в школе. Седьмой год моей работы... Что сказать?
Счастья не предвидится, прекрасного принца — тоже, и хеппи-энд в конце видится мне смутно. Но у меня есть огромная любовь в душе, которая дает мне силы каждый день улыбаться миру, вопреки всем разумным объяснениям, и еще те, о ком я могу заботиться, любить, учить...
Короче, объясняю для непонятливых: нет у меня ничего. Ничего такого, чем я могу похвастаться или вскользь упомянуть в разговоре. Ни-че-го. Ни денег, ни карьеры, ни семьи, ни удачливости...Господу видней.
Дни бегут за днями, я по-прежнему бегаю по утрам, но к ноябрю перестану. До мая. По-моему, спортсмен бегает и зимой, но я не уверена. В зимние месяцы подольше нежусь в постели, и с Жужиком выхожу чуть позже.
А сейчас спортсмен все так же бегает с тяжелым (кирпичи кладет?) рюкзаком за плечами. Его серые глаза холодны, как небо перед грозой, но иногда он кивает мне на бегу. За этот кивок я бы отдала полцарства. Жаль, случается это редко, и не угадаешь, в чем причина. Но мне, по большому счету, плевать.
Жизнь идет своим чередом, но каждый летний вечер я читаю добрые мудрые книги, показавшие путь стольким душам задолго до моего рождения...
Ты забрал у меня многое. Ты подарил мне болезни и печали, страх и бесполезное позднее раскаяние. Ты помог не забыть о том, что все призрачно в этом мире. Ты освободил мое сердце от привязанностей. Ты заставил ощутить на своей шкуре горечь предательства и боль одиночества, и второе стало страшнее, чем первое. Ты отнял у меня надежду... Впрочем, надежду я сама у себя отняла.
Да святится Имя Твое.
хомячок 23.03.2014 16:42 ' Глава 4
Глава 4.
Кто не верил в дурные пророчества,
В снег не лег ни на миг отдохнуть,
Тем наградою за одиночество
Должен встретиться
кто-нибудь.
В. Высоцкий.
Сегодня я не смогла заснуть от боли.
Жужик спит, похрюкивая и вздыхая во сне, в комнате слышно лишь его сопение да тиканье часов рядом с кроватью. О Боже, Боже, почто ты меня оставил?
Боль разверзается черной бездной, я мечусь по кровати, пытаясь найти положение, где болеть будет чуть меньше, и прекрасно знаю: все это смешно и бесполезно.
Если язва откроется, то совсем нехорошо. И у меня, как назло, нет таблеток. Думала, что вылечилась, что не будет пока, что не нужны таблетки? Идиотка.
Доползаю до кухни и варю себе овсянку, смолотую в порошок, заготовленную так, на всякий случай. Куда я пойду за таблетками? Середина ночи. А тревожить ту же Маринку среди ночи не очень хочется. Или уже нужно? Я прислушиваюсь к себе. Болит ужасно. Но — еще терпимо. Подождем до утра.
Главное, чтобы не стало хуже, потому что если хуже — это точно скорая. От мысли, что со мной может что-то случиться там, в больнице, а Жужик останется здесь запертым в квартире неизвестно на сколько дней, меня прошибает холодный пот. Нет, подождем до утра.
Что может быть страшнее одиночества? Только одиночество боли.
Я сижу на кухне, глотаю слезы пополам с овсянкой и смотрю на занимающийся рассвет. Жужик что-то почувствовал: пришел на кухню, грузно брякнулся на пол, вздохнул и закрыл глаза. Полное-полное одиночество. И все же — с ним теплее.
Овсянка не помогает. Наивная... веришь в чудеса, девочка? А нету чудес.
Ползу обратно в кровать. И что могло спровоцировать приступ? Сейчас не конец года, у меня в этом году нет выпускных классов, и нет проверки на вшивость в лице вышестоящих товарищей типа директора и этих самых с министерства.
Ибо не ведаешь ни дня, ни часа. И я не пионер, который всегда готов. Снять боль нечем. Да и нужно ли, если я пока могу ее терпеть?
Чтобы душа оживала, нужно пройти через боль. Это я поняла, читая Новый Завет по второму разу. И уходить от боли не следует — найдет и задавит. Мне ли не знать...
Смешную я, наверное, представляю собой картину для стороннего наблюдателя. Загибающаяся от боли женщина, переживающая о своей собачке... Если со мной что, ты позаботишься о ней, Отче?
А что мне остается? Только плакать и посылать мольбы в сереющую полутьму. И терпеть до утра.
Наступает рассвет. Сегодня я не бегаю, благополучный красавец, извини. Да ты и не заметишь.
На исходе ночи, слушая щебетание птиц за окном, совершенно измучившись от боли, я внезапно понимаю, что со мной из всего в мире, что есть, остается в боли только Бог. Слезы струятся по лицу, я уже успела и проклясть все, и малодушно попросить исцеления. А за какие заслуги, спрашивается? За красивые глаза, не иначе.
Рассвет все ярче, встает солнце, и я ненадолго забываюсь беспокойным сном, совершенно обессилев, бормоча : 'Благодарю за все...'.
Я не безумна и особо не религиозна, чтение Нового Завета для того, чтобы разобраться в себе — не в счет. Просто мне уже ничего не остается перед жерновами боли. Либо плакать и проклинать, и жалеть себя, и надеяться на что-то, либо — благодарить. И вообще ни на что не рассчитывать. Конечно, можно и скорую, как третий вариант, но я терпеливо жду утра. Чувствую, что дотерплю. Оставлю Жужика в надежных руках, позвоню в школу и сообщу о болезни. А потом — в больничку.
Выбираю, как и давным-давно, благодарность. Не потому, что я шибко умная. От благодарности делается светло на душе. Эта маленькая крупинка на весах боли незаметна, но она становится бесконечной — в сердце.
Это что такое? Опять неудачнице фигово? Нет, ей еще хуже. Ну тридцать три несчастья, не иначе. Сколько же уже можно болеть? Говорят, болезни — по грехам. Сколько же она грешила, мама дорогая!
Опять сидит, нахохлившись, как больная птичка, на ветке. Даже хваленная всеми сдержанность Стаса сейчас не выдержит. Еще немного — и он подойдет и вызовет ей скорую.
А нормальная медицинская помощь этой мадам более чем необходима. Стас уже повидал таких товарищей: лица бледные, как бумага, еле дышат, за живот держатся, испарина на лбу, учащенное сердцебиение от боли... В армии даже самый несчастный сержантишка не пошлет такого солдата никуда, кроме лазарета.
Тузик все свои дела уже сделал, стоит, поскуливая, рядом с мадам. А она даже на пса любимого не смотрит. То есть смотреть не может. Ай-яй-яй! Дело совсем плохо.
Стас наблюдал за мадам уже достаточно давно, стоя за разросшимися кустами недалеко от ее подъезда. Он чуть позже сегодня вышел на пробежку, и разогнаться не успел. Остановился, увидев скрюченную фигуру на лавочке.
Но той, даже если бы он и рядом стоял, было все равно.
Пес настроился на долгое ожидание. Повиливая чуть хвостом, стал заглядывать в глаза хозяйки своими преданными глазами, по-всякому вертел мордой, пару раз даже лизнул лицо. Опять заскулил. Мадам с трудом вздохнула и издала какой-то приглушенный звук, похожий на стон.
Все, баста. Пора оказывать первую медицинскую и узнать, что там творится.
Стас не спеша подошел к неудачнице. Не спеша — чтобы пес смог привыкнуть. Жужик покосился на Стаса, но особой нерасположенности не проявил.
— Девушка, вам плохо? Может, скорую вызвать...
Неудачница медленно подняла голову и посмотрела на Стаса. Стас впервые видел ее глаза так близко. К чуть пухловатым щечкам и курносому носу уже давно привык, но в глаза как-то не заглядывал. А глаза были действительно красивые: большие, голубого цвета, опушенные длинными густыми ресницами. И страдание, отражавшееся сейчас в них, как ни странно, еще больше украшало эти глаза. Стас бы даже сказал, что страдание им шло, как и всему лицу неудачницы. Оно, озаренное отсветом боли, становилось загадочным и трогательным...
Все это в одну секунду промелькнуло в голове у Стаса. И в следующую секунду он уже смеялся над этой глупой романтикой, которая ударила ему в голову.
— Мой...пес... — выдавила из себя неудачница, покосившись на собаку, — мне стало плохо...живот...
Стас отбросил всю официальность.
— Скажи, какая квартира, помогу. Доведу или донесу, как получится. Там есть, кто тебе поможет? Муж, мама с папой, родственники?
Неудачница мотнула головой. Ну, Стас так и думал.
Псина начала ходить вокруг хозяйки, поскуливая и пытаясь поставить передние лапы ей на колени. Стас рявкнул на нее, жестко и быстро прервав песьи переживания. Пес порычал немного, но уселся рядом и вроде бы затих.
Стас соображал, чем он может помочь. Отвести мадам и чертову псину домой — раз. Дать ей таблетки, если у нее имеются, и вызвать скорую — два. Нет, лучше сразу скорую, не рисковать с таблетками, да и времени нянькаться с неудачницей у Стаса не было.
Он присел на корточки снова заглянул в голубые глаза неудачницы. Когда он заговорил, его голос прозвучал тепло и дружелюбно:
— Девушка, я вас вижу не первый год. Давайте помогу дойти до дома, если можете. Если нет, вызовем скорую так, согласны?
— Я дойду, — скривившись от боли, произнесла неудачница. И никуда не дошла, естественно.
— Болезнь свою знаете? — по странному спокойствию мадам Стас понял, что этот вопрос для нее актуален.
— Знаю, — поморщилась неудачница, — возможно, язва...но, может, и не совсем все плохо.
— Понятно. Сидите уже, я в скорую звоню, — Стас снял с себя рюкзак и, бросив его прямо на тротуар, вытащил сотовый.
— А мой пес... — выдохнула неудачница, и Стасу захотелось взять ее за плечи и хорошенько потрясти. Он еле сдержался.
— Все будет хорошо, — он бросил взгляд на собаку. Пес что-то почуял и испуганно взирал то на хозяйку, то на Стаса. Трус.
Стас отошел от этой полоумной: вдруг ради собаки от скорой откажется? Эта может. Спокойно и четко обрисовал ситуацию диспетчеру скорой помощи. Закончив разговор, Стас подошел к неудачнице снова.
Та бледнела, серела, но изо всех сил терпела боль. Молча.
Ничего удивительного, Стас и не таких терпеливых видел. Терпеливых до жути, на грани потери сознания. Но это было во время военных действий, у бравых парней, а эта чего себя до такого доводит? Почему она раньше здоровьем не озадачивалась? Профилактику там, таблетки...
А мадам все плохело. Стас видел, как сжимает неудачница зубы, как мутнеют ее глаза и размышлял, не поторопить ли ему скорую еще одним звонком. Хотя как торопить? Бесполезно. Диспетчеры, как и он, вряд ли что-то могут сделать, если машины застряли где-то на многочисленных вызовах.
— Потерпите, девушка, — ласково сказал Стас, — еще немножко, и они приедут.
Неудачница не ответила, чуть головой шевельнула.
Но мадам крупно повезло. Минуты через две Стас увидел долгожданную скорую, заворачивающую к дому. Пес резко встал и забегал, поводок свободно волочился за ним. Стас поймал поводок. Убрать его надо отсюда, и срочно.
— Все, девушка, скорая едет, — Стас осторожно коснулся плеча неудачницы. Мутные глаза ее чуть прояснились. — Сейчас вас отвезут в больницу, подлечат...
— Жужик, — прошелестела эта ненормальная, косясь на конец поводка в руке Стаса, — его нужно...
Стас проклял все на свете.
— Я посмотрю за ним, не переживайте.
А что он мог пообещать женщине почти в полуобморочном состоянии? Только это.
И пошел навстречу машине скорой помощи.
хомячок 27.03.2014 14:00 ' глава 5. часть 1
Глава 5.
Я совсем не умею быть благодарной.
Мне казалось, ты меня совсем покинул там, на скамейке, в шесть утра, когда я вышла гулять с Жужиком и поняла, что больше мне не сделать ни шагу... Думала, что от боли умру не сходя с места. Впрочем, что значит — покинул? Захотел прибрать меня к себе. Все, Вероника. Закончилось твое негодное существование, хватит уже нытья под голубым небом...
Я уже приготовилась, если это можно так назвать. Мысленно простилась со всеми, обратилась со словами благодарности ко Вселенной, попросила не оставить Жужика и моих родителей, которые далеко-далеко.
А что? Крикнуть я не смогла бы, только простонать, да и вряд ли кто бы услышал. А боль была такая, что я почувствовала себя где-то на границе своего сознания и небытия. Надеяться на спасение? Бросьте. Конечно же, надеялась. Но готовилась к худшему.
Потерять сознание на лавочке — это еще полбеды. Но в шесть утра...
Может, мне повезло бы, я провалялась недолго, меня бы нашли соседи, и все было бы благополучно — этого я уже никогда не узнаю.
Меня спас прекрасный принц, который и не вызывался быть принцем, и выгода его от моего спасения (читай — взять взрослую собаку к себе) была весьма сомнительна. Я подозревала, что ты большой шутник, Отче, но такого черного юмора не предвидела.
Спортсмен подошел ко мне и спросил с участием: 'Девушка, вам плохо?'. Этот человек не остался равнодушным. Как и любой другой воспитанный и адекватный человек.
Дальше я почти не помню нашего разговора, помню отрывками разговор со врачом. Остренькая игла инъекции, мне чуть легче. И я — в больнице. Без вещей, без чашки и тарелки, без сотового, без ничего.
Боль почти ушла после нескольких уколов, и к вечеру я была несколько вменяема. Тем же вечером приехал спортсмен, привез новенькие чашку, кружку и ложку, съездил за документами ко мне домой. Он привез мне также и сотовый, и я наконец-то позвонила Маринке и Екатерине Львовне. Маринка обещала прибежать на следующий день и привезти из моей квартиры все необходимое. Больше визитов Стаса не требовалось.
'Стас'. Он представился вежливо и официально. 'Вероника', — сказала я. Он молча кивнул.
— Спасибо вам, — начала было я, но Стас отмел все мои благодарности:
— Перестаньте. Любой бы так сделал.
-Не любой, — с легкостью отвечу за это утверждение.
Стас снова кивнул. В серых глазах ни отсвета эмоций.
— Но вам повезло. Я помог. — Отстраненности он не растерял ни грамма. Сразу же приступил к делу:
— Ваш пес со мной. Я решил подержать его у себя дома, в коридоре. У него началась депрессия, предупреждаю сразу, он потерянный совсем, ничего не ест, лежит без движения. Но я думаю, в ближайшее время ему полегчает, не переживайте только. Если нет, я найду хорошего ветеринара, и с собакой будет все отлично в любом случае. Корм я ему купил один из самых лучших. Не обижу, гулять буду три раза...
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |