Конечно, это решение они примут не сразу и не скоро, далеко не у всех членов экипажа корабля это решение будет окончательным.
Андерсон очень ему помог, дав возможность предварительно поработать с 'большим' ридером, изучить материалы 'малого' и теперь он предоставил ему материалы и малого и большого ридеров в личное, так сказать, пользование.
Копии материалов, как оказалось, содержались в одном из обычных ридеров, лежавших сверху в этой аккуратной стопочке, что теперь 'украшала' его рабочий стол.
Новый, ни разу не использованный ранее настольный инструментрон офицерского класса тоже понравился Шепарду — командир ценит своего помощника и хочет, чтобы инструменты для работы у него были самые лучшие.
Сумку, собранную Дэйной, и уже доставленную вахтенными фрегата в каюту, Шепард распаковал, часть продуктов убрал в небольшой холодильник, часть — рассовал по полкам кухонного шкафчика.
В каюте, как и полагается, был небольшой сервиз на шесть персон — как раз для того, чтобы устроить чаепитие или совместную трапезу для офицеров корабля. Очень хорошо будет использовать сервиз при обсуждениях многих вопросов и проблем — красивая посуда, созданная по гражданским стандартам, несколько расслабляет и в то же время — создаёт более приемлемую обстановку для общения.
Усевшись в кресло, Шепард несколько минут устраивался поудобнее — теперь это кресло очень надолго станет для него рабочим, в нём ему предстоит проводить много часов подряд и надо привыкнуть.
Приготовив себе в большой полулитровой чашке травяной чай, Шепард взял чашку за ручку, встал, подошёл к иллюминатору, закрытому бронекрышкой. Можно было, конечно, набрать код на инструментроне — хоть настольном, хоть наручном — и убрать крышку, но капитан включил настенный экран и выбрал в меню датчик-камеру, встроенную в каютный иллюминатор. Получилось быстрее, да и изображение станции 'Арктур' можно было теперь менять в широких пределах.
Несколько минут Шепард стоял неподвижно, привыкая к этому виду, свыкаясь с мыслью о том, что назначение на корабль в очередной раз состоялось и теперь он — командир десантного подразделения разведывательного специального фрегата, не просто офицер-спецназовец в чине капитана, а старший помощник командира корабля.
Пока не было необходимости форсировать привыкание и Шепард спокойно и неторопливо скользил взглядом по обводам корпуса станции, наблюдал, как подходят и уходят от гигантского 'блина' причального комплекса станции военные боевые и вспомогательные корабли, катера, челноки.
Когда он 'тенью' следовал за Андерсоном во время командирского обхода, то старался больше молчать, но внимательно смотрел по сторонам, запоминая побольше деталей. Андерсону, вполне вероятно, такое поведение нового старшего помощника нравилось: немногословность он явно ценил больше красноречия, хотя и людей, умеющих говорить чётко и по делу тоже, как оказалось, ценил. Если уж ему, лучшему выпускнику Академии Эн-Семь пришлось возглавить экипаж и команду проблемного корабля, то, как показал обход, Андерсон справился с непростой задачей в полной мере. Он в короткие сроки сумел привести и корабль и экипаж и команду 'в чувство', к нормативу, ввести в рамки и побудить, а не только заставить работать надлежащим образом.
Теперь Шепарду предстояло поддерживать и развивать это положение дел и он, как сам ощущал, был готов это делать так, как надо, был готов очень многому учиться у Андерсона.
Отвлёкшись от созерцания станции 'Арктур', Шепард активировал большинство систем и управляющих панелей каюты, настроил их под свои нужды и потребности.
Может быть, майор Чаквас и считала старпомовскую каюту, доставшуюся Шепарду, выгородкой, но... у каждого человека — своё восприятие окружающей действительности и свои приоритеты.
Притушив общий и верхний свет до минимума, капитан зажёг софит над столом, сел в кресло и пододвинул к себе стопку ридеров. Работа с документами теперь становилась для него на новом посту одним из основных видов деятельности.
Сейчас он старался не думать о том, насколько ненормально совмещать должность старшего помощника командира корабля с должностью командира десантной группы фрегата. Да, его научили спокойно относиться к подобным ситуациям, ведь в критической обстановке некогда думать о пластобумажных бюрократических нормативах. И всё же некий червячок в глубине сознания ясно сигнализировал: ненормально, ненормально, ненормально. Вчитываясь в строчки текстовых файлов, Шепард набирал на клавиатуре своего настольного инструментрона тексты, заполнял 'форматки' документов, отмечая, что, проходя мимо двери его каюты, члены экипажа и команды фрегата невольно замедляют шаги, иногда даже стараются заглянуть внутрь каюты. Что-ж, он не против, для того и щель оставлял. Пусть смотрят, пусть слушают, пусть привыкают.
Вахтенный офицер по громкой корабельной связи проинформировал экипаж и команду 'Нормандии' о том, что до отлёта осталось пятнадцать минут. Время отлёта фрегата, как понимал капитан, постоянно корректировалось, но для первого полёта новейшего корабля, сохранившего статус 'прототип', это было обычно. Шепард, отметив на наручном инструментроне новое время отлёта, ещё десять минут потратил на дочитывание информации из последнего в стопке ридера — уложился-таки, хотя файлов в каждом ридере было очень много и информации в них хватало с избытком.
Поднявшись из-за стола, капитан привычно переоделся в лёгкий бронескафандр. Отлёт есть отлёт. Если сейчас предстоит идти к Звёздной Карте, то надо быть готовым ко всяким неожиданностям. Да, возможно, непривычно для членов экипажа корабля, но он, как старпом, теперь обязательно сделает так, что лёгкие бронескафандры станут для всех обитателей фрегата обычными.
Андерсон не будет возражать — он поймёт правильно. А остальным фрегатовцам — придётся привыкнуть. Кстати, почему 'фрегатовцам'? 'Нормандовцам'. Так будет чётче, звучнее и правильнее.
Выйдя из каюты, прикрыл дверь полностью. Почувствовал на себе недоумённые взгляды членов экипажа. Ничего. Привыкнут. А затем — и сами будут удивляться тому, как раньше обходились формёнками вместо скафандров.
Шлем — к поясу на крепление и — вперёд, к Карте.
Несколько десятков шагов и впереди — постамент, на котором установлена Звёздная Карта. Андерсон поднимает голову от экранов, расположенных на раме Карты, кивает, окинув фигуру помощника внимательным, даже цепким взглядом.
Кресел, — подумал Шепард, — нет, а надо бы здесь, у Карты установить минимум два кресла. Стоять, конечно, хорошо, даже тонизирует в какой-то мере, но предстоящий полёт... будет сложным. Так что кресла — не помешают.
Старпом встал рядом с командиром, включился в сеть спецсвязи корабля. Обычная процедура отлёта, ничего особенного.
Турианец-Спектр в БИЦе не появляется. То ли нормандовцы уже приучили его не мешать, то ли ещё что.
Многие пульты 'ожерелья' БИЦ пусты. Да, в изученных Джоном ридерах немало информации о проблемах, возникших на борту как раз из-за неукомплектованности экипажа. Взяли тех, без кого на борту вообще трудно обойтись, а остальных... оставили под разными предлогами на Стояночном Поле, откуда 'Нормандия' пришла к 'Арктуру'.
У порталов входов в БИЦ замерли военные полисмены в своих неярких формёнках. Тоже очень интересуются новым старшим помощником. Чувствуют, что их присутствие на корабле ему не нравится. Понимают сами, что ненормально это. Но — приказ, служба, протокол, ритуал. Двенадцать человек полисменов вместо такого же количества спецов экипажной части корабля. Аукнется это очень негативно. Очень. В этом Шепард был уверен. Даже убеждён.
Фрегат плавно отошёл от станции, вышел за пределы 'внешнего рейда' — пространства, выделенного под стоянку для кораблей, чьё присутствие на ближних подступах к 'Арктуру' не являлось необходимым. Поворот, корабль чётко ложится на курс к ретранслятору, разгоняется. Это маневрирование и разгон, как понимал Шепард, займёт несколько часов. От 'Арктура' можно, конечно, улететь в 'пожарном' порядке. Это военная станция. Сейчас — не та ситуация и не тот случай. Потому 'Нормандия' уходит спокойно. Штатно, как сказали бы специалисты.
Андерсон наблюдает, как старпом работает за пультами и экранами Звёздной Карты. Да, основное пространство здесь занимает вирт-экран, на который в трёхмерном виде обычно выводится вся информация навигационного характера, но и экранов и пультов в 'раме' предостаточно. Часть — скрыта, часть — полускрыта. Открыты только те, с какими в данный момент идёт работа и те, информация которых сейчас важна. Остальные — погашены, переведены в 'ждущий' режим или вообще деактивированы.
— Корабль — на курсе. Взлёт и вылет — завершены, — доложил по аудиоканалу командирского спикера шеф-пилот фрегата Моро. Громкая связь сдублировала доклад — информация общедоступна, так что изоляция не потребовалась.
— Принято, — отозвался Андерсон, привычно на несколько секунд подняв глаза к потолку — там традиционно размещались датчики видеокамер и 'головки' микрофонных комплексов. — Шепард, вы — свободны.
— Есть, сэр, — капитан кивнул, сошёл с постамента.
Всё. Теперь на ближайшие несколько часов он действительно не задействован в чём-то срочном и обязательном. Надо бы самому пройтись по кораблю, но... Уже несколько минут его не покидало ощущение опасности.
Нет, опасность не грозила кораблю или экипажу — не было таких признаков. Никаких — из числа известных ему, хотя бы теоретически.
Опасность грозила ему самому. Не от членов экипажа, нет. Изнутри. И это напрягало. Решив теперь уже в одиночку обойти корабль, Шепард напряжённо вспоминал, есть ли на этом небольшом по размерам разведывательном фрегате помещение, которое сейчас и в самое ближайшее время не было бы занято кем-то из членов экипажа.
Память услужливо подсказала координаты маленького салона и капитан решил: если ему станет хуже — он не пойдёт в Медотсек, а постарается достичь этого помещения с панорамным иллюминатором.
Пока что командир корабля не давал команду закрыть все без исключения иллюминаторы бронекрышками, так что там, вполне возможно, иллюминатор тоже открыт. Большой такой иллюминатор, если он правильно запомнил. Наверное, из-за наличия 'окна в космос' и назвали это помещение салоном.
Передвигаясь от поста к посту, от отсека к отсеку, обмениваясь с членами экипажа и команды короткими, сугубо деловыми фразами, Шепард старался всегда держать в памяти маршрут к этому салону.
Когда он вышел из инженерного отсека, ощущение опасности пропало. Осталось понимание, что оно может вернуться позже. Через несколько дней. Может быть, раньше.
Вернулось. Ровно через несколько дней в те же самые часы. Шепард все эти несколько суток ощущал внутри себя угрозу его возвращения. А когда накатило... Он постарался переместиться в этот салон как можно быстрее. Несколько минут стоял, отдыхая от перегрузки, вызванной боязнью не успеть.
Слишком новыми были чувства и ощущения, слишком новым было это состояние. Аналогов им он не смог найти в своей памяти, как ни старался. Наверное, несколько страниц текста можно было забить описанием этого 'коктейля', но в те минуты, когда его плющило в закрытом на код и на замок салоне, ему было явно не до составления подробных описаний.
Благо по суточному графику были у него 'свободные часы', которые он мог проводить так, как хотел. В рамках допустимого, конечно, но...
Эти несколько суток... Хорошо, что военному разведывательному кораблю не было никакой необходимости стремглав нестись по маршруту к точке выхода в район действий. Шепард последовательно, уже не обзорно, а глубоко и подробно знакомился с кораблём и экипажем. Сам не любил считать себя всезнайкой и нашёл немало сторонников такой позиции среди тех, кто учил его в Академии.
Новый корабль, новый экипаж, новая команда требовали врабатывания, требовали изучения. Требовали внимания. Значит, всё это необходимо было дать и обеспечить. Этим Джон Шепард и занимался несколько суток до того момента, как его 'накрыло'.
Сложно было описать все ощущения, которые он испытал тогда, в эти несколько часов. Пришлось подумать и о том, что это — отзвук Акузы. Скорее всего, так оно и было. Ничего другого, столь же сложного и неоднозначного, может быть даже до конца и не понятого им самим так, как следует, в своей жизни Шепард не помнил.
Да, когда он, ощущая, как его 'накрывает', шёл неспешно к этому салону, он уже чувствовал, что сокомандники посматривают на него с тревогой и недоумением. Не все, некоторые. Посматривают с беспокойством, но верят, что он справится.
Почему-то Шепарду тогда казалось, что. Чаквас не сможет определить точно и полно, что именно с ним тогда происходило. Хорошо ещё, что он не терял сознания, не испытывал особо сильной телесной слабости, но то, что он ощутимо оглох на несколько минут... а может быть — и на несколько десятков минут — это было. Точно было. И заторможенность внешняя — тоже была.
Из состояния этой заторможенности, этой оглушённости, он выходил тоже долго. Не спеша выходил. А куда было спешить, если в этом салоне он по-прежнему один? 'Свободные часы' ещё не закончились. Дверь в салон закрыта. Никто ему не мешает. Надо старшему помощнику уединиться не в своей каюте — нет вопросов, салон пустой, там даже и мебели-то особой нет. Вот и не стали нормандовцы ему мешать. Как-то поняли. А как — даже уточнять не хочется — у каждого разумного существа, как известно, своё понимание. Собственное, личное. Редко кто об этом помнит постоянно и чётко, а надо бы...
То, что Шепард обрёл за эти несколько часов, он сам осознал далеко не сразу. Прополоскало его тогда в эти уединённые часы неслабо. И научиться пользоваться всем обретённым вот так сразу ему, как он понял, явно не удастся. Придётся осваивать постепенно, может быть — даже ситуативно. Разве он тогда знал, что он получил? Нет. Не знал, но воспользоваться частью этого обретённого потенциала пришлось очень скоро. Как оказалось — для того, чтобы преодолеть надоевшую ему ненормативность ситуации с кораблём, экипажем и заданием.
А тогда он оглох и полуослеп, с огромным трудом удерживаясь на ногах и чувствуя, как его корёжит. Внутренне корёжит. Не только физически — но и морально, душевно, духовно. Трансформирует, дополняет, изменяет.
Что-то он смог отследить, что-то — нет, поскольку никаких человеческих ресурсов и возможностей на всё происходившее с ним тогда не хватало. Нормальных человеческих ресурсов и возможностей. Привычных, стандартных. Только спустя не часы — дни он понял, что рядом с этими ресурсами теперь у него — совершенно нечеловеческие, а по некоторым признакам — внегалактические. А тогда, в те минуты ему просто очень хотелось остаться прежним человеком и, как оказалось, ему это удалось.
Следуем на Иден-Прайм. Бой с Жнецом.
Успокаивающий гул ядра коснулся слуха стоявшего у иллюминатора в обзорном салоне капитана Шепарда. Фрегат 'Нормандия', на который ему несколько дней назад приказали явиться не терпящим возражений тоном штабисты Альянса, рассекал черноту космоса.
