М. Г. Мещеряков и его время

После того как не стало "красного графа" Толстого, и красное дворянство поредело, Советская власть любила держать при себе столбовых дворян в качестве диковинного раритета. Правда, Скобельцын ценил такое отношение к себе невысоко и к власти относился сдержано. Это ему прощалось. Возможно, ему прощали его высокородие за аристократизм и манеры. С кого-то ведь надо брать пример. Живой пример во сто крат лучше книжного. После 1943 года, когда в армии вернули погоны и офицерские звания, аристократизм снова стал в моде. О том, что до войны само слово "родина" считалось белогвардейским, старались не вспоминать. А. И. Шальников, человек замечательный, но маленького роста, из угнетённых народов, комплексовал при виде статного аристократа Скобельцына: "Идёт такой белогвардеец, смотрит сквозь тебя". И не здоровается. Ему всё сходило с рук. Заметьте, Шальников видел в Скобельцыне аристократа, хотя у того были отнюдь не тонкие черты лица. Значит, дело не в наружности, а в сердцевине. Шальников и Капицу не любил; он ему придумал прозвище Кентавр: подойдёшь спереди — человек, сзади — скотина. Недолюбливал Александр Иосифович великороссов. И это при том, что сам был человек замечательный.

А вот у МГ не было никаких комплексов по отношению к евреям, равно как к неграм и цыганам. Он дружил с Померанчуком, тепло о нём отзывался. И это при том, что школа Ландау относилась к МГ настороженно: он Иваненко привлекал к обсуждению результатов экспериментов на синхроциклотроне, а Ландау порвал с Иваненко ещё в глубокой юности по морально-этическим соображениям. Кстати, теоретическая физика в Дубне началась именно с Померанчука — погожим сентябрьским деньком 1950 года, когда фантастически небритый Померанчук въехал на своём стареньком "москвиче" в ворота страшно засекреченной Гидротехнической лаборатории. Каким-то образом, прорвав завесу секретности, прознал, что здесь теперь работает известный итальянский учёный, ученик Ферми Бруно Понтекорво. Странное дело — Мг конфликтовал с Понтекорво, но дружил с Померанчуком. Однако не будем опережать события и вернёмся во вторую половину мая 1946 года.

После того как Скобельцын отпал, тощую колоду кандидатур стали лихорадочно тасовать снова и остановились на МГ. Скобельцын остался в Нью-Йорке и принял участие в первом заседании атомной комиссии ООН, на котором американской стороной был предложен так называемый план Баруха — первая попытка контроля над ядерным арсеналом и первая попытка ядерного разоружения. Планом предусматривался надгосударственный орган, осуществляющий контроль над атомной энергией со всеми вытекающими отсюда последствиями — такими как ограничение государственного суверенитета в вопросах разработки урановых месторождений, производства и количества атомных бомб и всего, что связано с их производством. Товарищ Громыко, представитель СССР в ООН, заместитель министра иностраных дел и господин Нет, как называли его западные журналисты, предложил начать с уничтожения уже имеющегося запаса ядерных бомб. Поскольку ядерной страной тогда была только одна, ясно было, в чей огород этот камешек. Атомная комиссия при ООН просуществовала около двух лет, провела 200 совещаний, в апреле 1948 года объявила о своей несостоятельности и прекратила работу. Вместе с завершением её работы в Советский Союз вернулся Д. В. Скобельцын.

24 мая 1946 г.

Секретно

? 249-В

Секретарю ЦК ВКП(б)

тов. Кузнецову

Правительство США обратилось к Советскому правительству с предложением назначить трех наблюдателей (двух от Правительства и одного от прессы) для присутствия при испытании атомной бомбы на Маршалловых островах.

По согласованию с соответствующими ведомствами выдвигаются следующие тт.:

1. Скобельцын Д. В. — физик (в Париже).

2. Мещеряков М. Г. — радио-физик (оба в качестве представителей от Советского правительства).

3. Хохлов А. М. — инженер-капитан II ранга, физик (в качестве представителя от редакции газеты "Красный флот").

Прошу разрешить направить указанных тт. в США для присутствия в качестве наблюдателей при испытании атомной бомбы.

С Молотовым В. М. согласовано.

Проект постановления ЦК ВКП(б) прилагаю.

ЗАМ. МИНИСТРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ

СССР А. ВЫШИНСКИЙ

М. Г. Мещеряков вспоминает (из очерка В. М. Котова "Жаркое лето 66-го"): "Тусклый голос по телефону сообщил, что надлежит явиться на собеседование, машина будет подана к дому через 30 минут. Через 30 минут раздаётся звонок в дверь, сержант в форме и фуражке с синим околышем сообщает, что машина ждёт у подъезда. На вопрос, могу ли проститься с семьёй, вежливый ответ: "Да, но у Вас ещё будет возможность сделать это позже".

Поездка проходит в полном молчании, останавливаемся возле обычного дома в центре города. Молча следую за сопровождающим, входим в комнату, советуют снять верхнюю одежду и ждать, я остаюсь один.

Через некоторое время в комнату входит небольшого роста пожилой человек, в жилетке, просит встать, достаёт портновский сантиметр и начинает меня измерять, я поднимаю руки, поворачиваюсь, всё это происходит неспешно, но в полном молчании. Вежливо благодарит, просит подождать и уходит в соседнюю комнату, дверь остаётся открытой. Слышны какие-то движения, голоса, потихоньку прихожу в себя, осматриваю комнату — всё, слава богу, обычно. Вновь появляется человек в жилетке, в руках держит пиджак без рукавов, просит примерить, делает заколки.

Начинаю понимать, что я у портного. Процедура примерки повторяется, появляются брюки, человек спрашивает у меня, всё ли удобно, просит сесть, затем задаёт странный вопрос: "У Вас налево или направо?" Не понимаю вопроса, но отвечаю налево.

Проходит ещё какое-то время, и мне выносят готовый костюм-тройку, предлагают примерить, пройтись. Появляется кто-то в штатском, вежливо здоровается, с интересом осматривает меня, спрашивает всё ли удобно. Отвечаю: "Да". Затем он говорит мне, что предстоит собеседование по поводу новой работы. В конце собеседования мне сообщают, что я командируюсь на год в США, подробный инструктаж о моей работе получу в представительстве СССР в Нью-Йорке, что можно позвонить домой, надо зайти в секретариат, и машина будет через 30 минут.

Получаю в секретариате документы, мне вручают пакет с новым костюмом, советуют быть готовым к отъезду в ближайшие дни и ждать вызова".

Решением политбюро ЦК ВКП(б) от 3 июня 1946 года Министерству иностранных дел СССР разрешалось откомандировать в США для участия в качестве наблюдателей при испытании атомной бомбы тт. Скобельцына Д. В., с заменой Мещеряковым М. Г., Александрова С. П. и Хохлова А. М.

Так МГ оказался ответственным референтом при представителе Советского Союза в комиссии ООН по атомной энергии. Этот представитель, будущий министр иностранных дел А. А. Громыко, к тому времени уже получил полномочия и был в Нью-Йорке.

М. Г. Мещеряков вспоминает (из книги Станислава Пестова "Бомба. Тайны и страсти атомной преисподней"): "...Посадили в поезд и привезли в Москву, прямо к Берии. "Святой Лаврентий" (так мы с издёвкой звали меж собой этого похотливца) говорит: "Поэдэшь в Америку!". Двое хмурых людей вывели меня под ручки и доставили в комнату, где мне вручили пять тысяч долларов и соответствующие инструкции".

И МГ летит в Америку. Вместе с ним — А. М. Хохлов. Они быстро находят общий язык. Они почти одного возраста — Абрам Менделевич на год моложе, оба ленинградцы, в Ленинграде живут почти рядом, и у обоих любовь к военно-морскому флоту.

Последующие события почти с репортёрской точностью воспроизведены в письмах к жене. К его второй жене, жизнь не стоит на месте: в Казани он встретил и полюбил другую женщину, и она тоже родила ему дочь. Первая звалась Татьяна, вторую, по Пушкину, нарекли Ольгой. Олей, Оленькой...

Пересадка во Франции. Здорово придумано! Незабываемый день в Париже. Из письма жене: "Париж — хороший город, и видно, что люди здесь хорошие". Ночной перелёт в Нью-Йорк. Внизу — Атлантический океан, над головой — звёзды. Он впервые летит над океаном...

В Нью-Йорке ему жмёт руку Андрей Андреевич Громыко. Он немного старше МГ, в остальном они люди одной генерации. Оба из низов. Громыко советует: как можно больше общаться и заводить полезные знакомства. Но званием не ниже профессора! На доцентах только время потеряешь. В число наук входил краткий курс дипломатии: как держаться, как общаться, в какой руке держать вилку — и так далее, вплоть до самых бытовых мелочей. Важное замечание: понапрасну валюту не тратить, при возвращении лишнее всё равно отберут.

МГ через всю Америку спешит на пароход, отходящий из Сан-Франциско. Впереди — двухмесячное плавание по Тихому океану, к затерянному среди океанских просторов, в архипелаге Маршалловых островов атоллу Бикини, где американцы продемонстрируют два ядерных взрыва: в воздухе и под водой.

В письмах к жене он рассказывает о тропической экзотике, о том, что хорошо переносит море, об интересе к человеку из России, о бесконечном сидении в шезлонге, которое развивает у него сонливость и леность ума, о примелькавшихся лицах, о жаре, которая становилась неимоверной. Он пишет о двух днях отдыха на твёрдой земле в Гонолулу и о полёте над вулканом, с заходом в жерло. Ещё экзотика — приём в Маниле. Редкостного русского гостя, как удивительную находку, усаживают рядом с губернатором Филиппин. Так распорядился сам губернатор. Его красавица дочь украшает тропический обед своим присутствием по другую сторону от МГ. Вносят главное испытание обеда — моллюски в раковинах...

Об испытаниях в письмах МГ нет ни слова, но в одном из писем он многозначительно добавляет: товарищ Хохлов по приезде расскажет.

Испытания на Бикини действительно достойны отдельного рассказа. Вся операция готовилась и проводилась военно-морским флотом США и носила кодовое название "Перекрёсток". На Бикини было доставлено: 242 морских судна, 156 самолетов, 25 тысяч дозиметрических устройств, 5400 подопытных крыс, коз и свиней. Пентагон интересовало, насколько уязвимым окажется флот в случае ядерной атаки вероятного противника. Вероятный противник к тому времени не имел ещё работающего ядерного реактора, и, по мнению американских военных, мог стать ядерной державой только к середине 50-х годов, а по мнению учёных — к концу 40-х. Учёные оказались точнее. И хотя военные не слишком доверяли учёным, Америка готовилась. Уже через год был готов план ядерной бомбардировки Советского Союза. Предполагалось одним ударом уничтожить более двух десятков самых крупных и промышленно развитых наших городов...

Но вернёмся на Бикини. Первая бомба мощностью 23 килотонны была взорвана в воздухе 1 июля. Ветер отнёс сброшенную на парашюте бомбу на 600 метров в сторону, и затопленных кораблей оказалось только 5. Испытания второй, под водой на глубине 27 метров, состоялись 25 июля. Всё это время, между первой и второй, наблюдатели были где? Интересно. Результат второго взрыва: 8 кораблей-мишеней потоплены, 8 — изрядно повреждены. Потоплены: линкор, авианосец, десантный корабль, две подводные лодки, одна баржа и что-то ещё по мелочи. Всё — из списанного имущества ВМФ США и трофейного имущества императорского флота Японии.

М. Г. Мещеряков вспоминает (из книги Ст. Пестова): "Наконец, два парохода прибыли в Бикини. Меня сопровождал полковник НКВД Александров. Среди многочисленных делегаций на атолле были: президентская комиссия США, комиссия конгресса, изобретатель вертолёта Игорь Сикорский, нобелевский лауреат Артур Комптон и многие другие. Американцы долгое время присматривались к нам, а потом спросили: "Где же ваша камера и фотоаппараты?". Когда мы сказали, что нету, их изумлению не было предела: "как же так — разведчики и без съёмочной техники?!". Предложили даже свою. В конце концов подарили мне две копии отснятых там киноплёнок, где были зафиксированы все испытания с потоплением баржи и кораблей.

Одну плёнку я отдал при возвращении, а другую спрятал. Об этом узнал Берия и велел немедля сдать. А я, словно заранее чувствовал, ещё в Америке попросил, чтобы мне дали справку, что плёнка куплена мною за 125 долларов... Плёнку я так и не отдал".

Что представлял собой атолл Бикини для туристов? Райский уголок, заброшенный в бескрайних просторах Тихого океана. А для географа? Сине-зелёную лагуну в окружении песчаных островков суши в архипелаге Маршалловых островов, населённых туземцами. Туземцев за несколько месяцев до испытаний вывезли на один из соседних островов, и с этого начались их многолетние мытарства. О возвращении на Бикини не могло быть и речи. Райского уголка давно нет. После 23-х ядерных испытаний Бикини стало местом непригодным для проживания. Испытание 1 мая 1954 года термоядерного заряда мощностью в 1000 хиросим привело к тому, что один из островков Бикини испарился, а в лагуне образовался кратер 60 метров глубиной и диаметром в одну милю. Радиоактивное облако, отнесённое ветром, выпало радиоактивными осадками над атоллом в 125 милях от места взрыва. Как раз над тем, куда переселили бывших жителей Бикини. Подобно снегу падал белый пепел. С ним играли дети. Бомба называлась "Браво"... Теперь уровень радиации на Бикини пришёл в норму, и атолл стал мировым центром дайвинга: велик соблазн спуститься с аквалангом к затопленным кораблям.

...В августе, после двух месяцев кочевой жизни МГ снова в Нью-Йорке. Америка переживает ядерную эйфорию. В барах подают ядерный коктейль, в моду входит — даже не входит, врывается необычайно смелый дамский купальник бикини. Это среди гражданских лиц, что уж говорить о военных. Они просто в угаре. С 1945 года из года в год строятся всё новые и новые планы ядерных бомбардировок нашей страны. Ни одному из них так и не суждено было осуществиться. То бомб на все цели не хватало, то бомбардировщиков, то вдруг выяснялось, что не все цели достигаются средствами доставки. "Pincher" (июнь 1945, 50 бомб по 20 городов), "Broiler" (март 1948, 34 бомбы, 24 города), "Sizzle" (декабрь 1948, 133 бомбы по 77 городам) — все эти планы так и не были реализованы. После испытания первой советской ядерной бомбы в августе 1949 года планы бомбардировок Советского Союза пришлось в корне пересмотреть. Оказалось, что возможен ответный удар...

В 1945 году самоуверенный Гарри Трумэн (его второе имя — Сергей, и он это не только не афишировал, но и скрывал, подписываясь: Гарри С. Трумэн) спросил научного руководителя Манхэттенского проекта Оппенгеймера, когда русские сделают атомную бомбу. Не знаю, ответил Оппенгеймер. А я знаю, самодовольно сказал Трумэн: никогда. Ради того, чтобы он ошибся, работали не только физики нашей страны. Ради этого передавал секретную информацию советским разведчикам, рискуя своим положением, карьерой и свободой, Клаус Фукс — немец неарийского происхождения, бежавший из оккупированной Европы. Советский Союз так и не признал, что он работал на нас. Его заслуги у нас не оценены до сих пор...

МГ полагает вернуться домой, думает о новых экспериментах, а его оставляют в Нью-Йорке — теперь он эксперт международной Атомной комиссии при ООН. Конкретнее — при Громыко. Громыко представляет Советский Союз в комиссии ООН по контролю за атомной энергией. Коллектив невелик, всего 15 человек: Громыко, 2 его советника, 3 референта, 3 переводчика, 2 машинистки-стенографистки, 2 шофёра, уборщица и секретарь. Всё! Один из референтов — сын Вавилова Виктор, слушатель Военно-воздушной академии имени Жуковского, молодой человек 25 лет.