Мы наш, мы новый

Мэтью и спрашивать не стали. Переглянувшись с Игнациусом, метресса Корнелия объявила, что больше не желает краснеть за всяких неучей, а так же не собирается ждать до старости, когда те соизволят сдать зачет и получить допуск к самостоятельной работе. После чего, они оба покинули беседку. Само собой — телепортом.

В общем, мне оставили только талисман 'Улыбка судьбы' и верный меч. Полюс — шлем.

Леонидия лично выбрала и настояла на ношении. Я не возражал. Помнил, сколько раз, за последнее время жалел, что вышел с непокрытой головой. К тому же, цельнокованый, классический древнерусский шишак оказался удобным и не слишком тяжелым. С бармицей, зато без наносника и наушей.

Короче говоря, история проделала крутой разворот и, словно мифологический Уроборос, пыталась ухватить себя за хвост, — а я снова оказался на большой дороге в поисках лучшей доли. Пусть понарошку, имея возможность в любой момент бросить 'хождение в народ' и вернутся в замок, но это все для внутреннего успокоения. Как парашют у летчика... Шанс уцелеть, но никак не гарантия.

Карл, пузатый и краснощекий хозяин корчмы 'У дороги', завидев меня, хотел было броситься навстречу, но, наверно, что-то понял и сделал вид, что мы опять незнакомы. Ну, или почти незнакомы... Оглянулся на стол, занятый несколькими личностями, как у нас в третьем тысячелетии принято говорить, криминальной наружности и громко поздоровался:

— День добрый, сударь. Вино? Пиво? Морс? Или отобедать желаете?

Двое или трое мужчин оторвались от кружек и окинули меня оценивающими взглядами. Не воины, одеты в обычные кожаные камзолы, но при оружии. Бороды и волосы давно не видели не только ножниц, но и расчески. То ли охотники, то ли работники с другого промысла... Ага, те самые — романтики большой дороги.

— И вам здравствовать, уважаемый... — я незаметно подмигнул Карлу, давая понять, что он понял все правильно и расшифровывать мою личность не надо. — От обеда, пожалуй, откажусь... А морсу выпью — с удовольствием. Жарковато нынче.

Кто-то из неизвестных личностей, при слове 'морс' насмешливо фыркнул, но других комментариев не последовало. Все же я не производил впечатление безобидного паломника, которого вот такие 'хозяева жизни' обожают унижать при каждой возможности. Особенно, когда соберутся больше двух.

— Истинная правда, — охотно согласился корчмарь. — Ну, а с другого боку, как иначе? Равноапостольных Петра и Павла только-только чествовали. Страда в самом разгаре. Когда ж еще солнышку припекать, ежели не сейчас?

О погоде поговорили, приличия соблюли. Можно и к делу перейти.

— Свадьба у тебя тут гуляла, что ли? — кивнул на ряд неубранных столов. — Или крестьяне праздновали избавление от шатуна?

— Как же... — хмыкнул Карл. — Держи карман шире. Селяне если и гуляют, то со своим харчем и выпивкой. Да и то — только зимой, когда скотина в хлеву, а урожай распродан или в амбаре. Первым делом примчались узнать, где медвежья туша лежит. Чтобы успеть разделать, пока не протухла и зверье шкуру не попортило. А объедки после купцов остались...

— Купцов? — переспросил я недоуменно, поскольку уже имел представление о нюансах здешней торговли. — Не рановато? До ближайшей ярмарки еще не меньше месяца.

— Эти не продавать — покупать торопятся... — заговорщицки понизил голос корчмарь. — Сказывают, молодой хозяин Солнечного Пика всерьез к... эээ... зиме готовится. Закупает все, что только продается. От кожи до железа. И цену хорошую дает. Так что все здешние негоцианты откопали кубышки со сбережениями на черный день и снаряжают обоз за обозом в соседние города. Торопятся скупить все излишки, пока цены не подскочили и можно неплохой куш сорвать...

Карл говорил серьезно, только глаза толстяка смеялись.

— Ну, это вряд ли... — улыбнулся я в ответ. — Аристарх не из тех, кто бездумно транжирит казенные деньги. Так что никаких баснословных барышей не будет... Но, в одном купцы правы — благодаря покойному королю — места в замковых кладовых много и, если не станут ломить лишнего — спрос найдут практически на все товары. Ну, да это не нашего ума дело... Ты мне вот что скажи: судя, по количеству мух над мисками, обоз недавно отъехал?

— А ты кто такой будешь? Почему интересуешься? — не поднимаясь из-за стола, а только развернувшись в нашу сторону, грозно произнес один из незнакомцев.

Наверное, в каждом из существующих миров найдутся индивидуумы, считающие себя круче вареного Эвереста. А уж если рядом имеется группа поддержки... не в смысле длинноногих чирлидерш, а пары-тройки безмозглых братков, так и вообще — раздайся море г... эээ... господин плывет. Обожаю ставить таких хамов на место. Ну вот с чего это 'чудо в перьях' решило, что имеет право подобным тоном разговаривать с незнакомцем? Королевского венца и мантии, положим, на мне нет, но кольчуга на плечах и меч на поясе сами по себе уважительного отношения требуют.

— Эй! К тебе обращаюсь! — повысил голос мужчина, видя что я даже ухом не шевельнул на его реплику.

Пришлось повернуть голову и окатить горлопана самым прохладным взглядом из всех, на какие я только способен. Потом, все так же с ленцой, словно ничего не заметил, развернуться обратно к Карлу, как раз поставившему передо мной кружку с морсом.

— Кто такие?

— Охрана обоза...

— Отличная охрана... — хмыкнул я громко. — Надежно заняли перекресток. Теперь купцы могут без опаски здесь ездить... Ни один разбойник из-под стола не выскочит...

— Да он над нами насмехается! — вскочил из-за стола заводила. — Ну все... Эй, парни! Хватайте его! Сейчас узнаем, кто такой!..

— Карл... — произнес я негромко, но даже в суете и шуме мои слова услышали все. — Надеюсь, покойники рассчитались заранее? Убытка для заведения не будет?

— О, можете не беспокоится о таких пустяках, сударь... Что-то в кошельках у них звенело. Так что хватит... И на погребение тоже. А нет — будет обоз возвращаться — стребую с купцов рассчитаться за своих людей. Убивайте, коль охота... Хоть какое-то развлечение. А то как вы в позапрошлом месяце тех семерых смутьянов зарубили, так смертная скукотища. Завсегдатаям не о чем поговорить. Да и мне, для гостей, новая байка будет.

Поглядел на солнце и кивнул.

— Только не затягивайте... А то вскоре дилижанс из Сорбоны последует... Хотелось бы успеть прибрать трупы... Сами знаете, выпотрошенные кишки жутко воняют. Могут пассажирам аппетит испортить.

Все пятеро неуверенно застыли, кто где стоял. Такой расклад их явно не устраивал. Похоже, они уже готовы были пойти на попятную. Но, этот вариант не входил в мои планы.

— Ладно... Сегодня у меня хорошее настроение. Убивать не стану. Только морды набью... — сказал я насмешливо и отстегнул перевязь.

* * *

Увидев такую, с их точки зрения, невообразимую глупость, охранники заметно приободрились. Сами-то они разоружаться не собирались. О чем не двузначно сообщил шелест обнажаемого клинка. Слева от меня...

Быстро шагнул в ту сторону и с ходу ударил кулаком в насмешливо скалящийся, щербатый рот... Не жалея... Хозяин ухмылки издал булькающий звук и завалился под стол, не успев даже изготовиться для атаки. Думаю, оставшимся зубам теперь стало еще привольнее, а шепелявил дядечка, наверняка, и раньше.

Поворот на пятке. Следующим в 'строю' оказался безусый юнец. Даже странно, как затесался в эту компанию. Разве что джурой... В смысле, мальчик на побегушках, 'подай-принеси'. У благородных рыцарей такие бесплатные слуги назывались пажами или оруженосцами (в зависимости от возраста) и обслуживали хозяев не за деньги, а за стол и обучение воинскому мастерству. Вот только доживали до выпускного бала далеко не все.

Так и быть, не буду брать грех на душу и сокращать поголовье учеников. Пусть живет. А удар ребром ладони по шее, отправивший его в нокаут, пусть считает бесплатным уроком рукопашного боя.

Третий по счету, наоборот, как раз подходил на роль аталыка* (*татар., — воспитатель, дядька при юноше благородного происхождения). Весь седой, лицо украшено несколькими шрамами. Опытный, в общем, воин. Только опухший, фиолетовый нос объяснял, как такой ветеран мог оказаться в подобном обществе, еще и в низу иерархической лестницы. И все же, не зря говорят — опыт не пропьешь. Он единственный из компании, кто не хватался за оружие. Более того, даже кружку из рук не выпустил. Впрочем, возможно, причина именно в ней, а не рассудительности. Но, тем ни менее, пусть сидит... Не мешает.

А вот с их атаманом и отцом-командиром, придется поработать основательно. Как говориться, чтоб и наука дошла и объект обучения цел остался. Поскольку, если получится задуманное, он мне еще пригодится. Для обеспечения легендой прикрытия и внедрения... в жизнь наемников.

— Ну, что ты оголовье лапаешь, как это самое... А слабо в честном бою силой потягаться?

Заводила смерил меня изучающим взглядом и... принял вызов. Еще бы. Ростом меня господь и родители не обидели, да и в плечах одежда чаще жмет, чем впору приходится, но все же не косая сажень. Ничего особенного, в общем. Особенно, в мире, где тяжелый труд не просто в почете, а единственно возможный. Ибо не изобретены еще машины и прочие устройства, для его облегчения.

— А становись...

Старшой охранников наконец-то снял руку с меча. Более того, снял перевязь вместе с ножнами и положил на пенек, один из тех, что служили в корчме 'У перекрестка' стулом. Потом, вслед за оружием и куртку с плеч стянул.

Ого!.. Вот это мускулатура. Ни капли жира, одни мышцы. М-да... Похоже, я перестарался. И за излишнее самомнение меня сейчас будут бить. Больно.

Я ведь совсем забыл, что те времена, когда английские джентльмены решили облагородить мордобитие рядом правил, еще не наступили. И кулачный бой протекает без всяких уловок, уклонов, хитрых приемчиков — разрешенных сливкам высшего общества. Здесь все по-простому, с крестьянской прямолинейностью, упрямством и усердием. Размахивайся и бей. А противник в это время стоит, как истукан, лыбится и даже не пытается увернутся. Да что там увернутся — парировать удар и то нельзя. Иначе трус и не достойный мужеского звания.

Такой вот примитивизм во все красе... И главное, никакого жребия. Бьют по старшинству. А что охранник меня раза в полтора-два старше, даже слепому видно.

Бац!

Искры из глаз не посыпались, поскольку удар пришелся в плечо, зато мир заметно покачнулся, а рука онемела сразу вся. Был бы левшой — на этом поединок и закончился б.

— Гляди-кось... устоял... — послышался одобрительный возглас.

— В ухо надо было бить, в ухо! — возбужденно заметил другой.

— Думаешь, не хотел? — похоже, корчмарь. — Не достал. Ростом не вышел...

Мама дорогая! Так это ж Карл мне подсказывает. Мол, не стесняйся, твое высочество. Приложи супостату, как следует. Он тебя не пощадил. А попросту не смог. Спасибо за совет... Буду должен.

— Готов? — интересуюсь для проформы.

— Ты кулаками... кулаками работай, а не языком... — ощетинился охранник. Видимо, и в самом деле рассчитывал свалить меня с ног первым же ударом.

— Как скажешь...

В боксе этот удар называется свинг. Самый сокрушительный... Вся масса тела вкладывается. Сила ног. Замах — чуть ли не от колена.

Вот только не используется он уже более полувека. Разве что на самом любительском уровне. Да и то, тренера с ходу пресекают подобный волюнтаризм. Как бесполезный и вредный. Реакция, скорость движений у спортсменов возросли настолько, что достичь цели свингом невозможно в принципе. Если только не колотишь грушу или манекен. Ну, или как в моем случае.

Бац!

Оппонент слегка покачнулся и мотнул головой, вытрясая звон с ушей.

М-да... Теория и практика... Мало знать, как бить — надо еще и уметь. А я когда последний раз в зале был? Зимой, наверно... Да и то филонил. Побегал, попрыгал, в бассейн окунулся и умчался на свидание. Точно... Я тогда как раз со Светкой крутил. Или уже с Людмилой?

Блин... Кто о чем, а голый о бане.

Короче... Размахнулся я знатно, а вот о толчке опорной ноги забыл... Да и корпус скрутил так себе... Смазал удар, одним словом. Тренер бы за такой удар сто раз отжиматься заставил. Или с собой на закорках по залу бегать. К счастью, охранники всех этих премудростей не знали и полученную плюху засчитали.

— Ого! А ничё так приложил Сивому... — как шмели, загудели зрители. — Глянь, как его мотнуло...

— Старшой, ты как?

— В Заречье старуха живет... Говорят, еще те времена, когда Империя была, помнит... — сплюнул супротивник, и с трудом сдержался, чтобы не прикоснутся к уху, багровеющему и опухающему прямо на глазах. -И то сильнее бы врезала... Зато я теперь приноровился. Готов, господин хороший землю целовать?

— Не на рать идя похваляйся... — проворчал я. — А когда срати... присядешь.

Силу противника я уже почувствовал, и понимал, что если не хочу остаться с парализованной рукой, придется либо уклоняться, либо сбить прицел. А поскольку здешними правилами уклоняться нельзя, значит — надо разозлить соперника. Чтобы ему от злости в глазах потемнело. Ударит, конечно, еще сильнее, но уже, куда придется...

Угадал. Взревев, словно ему на любимый мозоль наступили, охранник сцепил руки замком, но удирал не в плечо, а в грудь.

— Н-на!..

Здоровый, черт! Как конь лягнул. Внутри меня екнуло и булькнуло, сердце на мгновение замерло... потом с утроенной силой бросилось наверстывать упущенное... а во рту возник металлический привкус крови. Зато на ногах я таки устоял и, самое главное, ничего не хрустнуло. Кольчуга помогла. Вернее — стеганный поддоспешник. Смягчил удар. А я еще надевать не хотел. Жарко, мол... Сойдет и так. Хорошо Лавр Тулий настоял... Сказав, что... Впрочем, какая разница, что именно сказал капитан, важно — я его послушал. И получил шанс на ответный ход. Который, если не планирую стать немощным калекой, должен решить исход поединка.

— Ну, молись.... Сивый... — проворчал я, делая зверскую рожу. — Долг платежом красен. Ты меня хотел заставить землю целовать? Ну, так я тебя накормлю ней. Досыта... если только жевать сможешь. Завещание, надеюсь, оставил? Жена с сиротами по миру не пойдут?

— Прошу прощения, господа, что под руку... — излишне громко, явно стараясь привлечь мое внимание, сказал корчмарь. — Но, не могли бы вы отложить поединок?

— С чего бы это? — я недовольно насупил брови. Всем видом демонстрируя, что не настроен шутить и никому не позволю оторвать себя от возможности нанести ответный удар. Актер из меня, если честно, неважнецкий... ну так и публика не требовательная. Восприняли мое кривляние за чистую монету.

— А сами не слышите? — Карл указал куда-то на северо-запад. С той стороны и в самом деле доносились странные, как для меня, звуки. — Дилижанс с Сорбоны. Скоро здесь будут... А господа ученые — народ мнительный. Увидят драку, не то что отобедать не захотят, вообще задерживаться не станут. Убыток, однако... Они там все такого большого ума люди, что считать на пальцах разучились. Скажешь им два талера плюс полтора талера и еще четверть — вместе двенадцать талеров, а они не то что не возмутятся, наоборот, если таковой среди них сыщется, все вместе начинают спорить и доказывать, что ежели сложить вот так, а потом перенести в другую систему, а из нее экстра... экстре... нно этапировать... — корчмарь перевел дыхание, заодно дав всем возможность оценить, какие сложные слова он знает.