Цунами

С этими мыслями царь и вышел к семье, которая дважды пересмотрела синему, а теперь весело играла в новомодную игру "Монополию". Усаживаясь вместе с братом и кузеном за большой стол, к Аликс, Ксении и детям, пожалел себя. Ну все меньше и меньше времени остается на такие простые и радостные занятия. Все-таки царская доля весьма тяжкая.

Четвертое августа тысяча девятьсот второго года. Российская империя. Шантарские острова. На борту большого морского охотника "Ноль двенадцать — красный"

Старый сивуч недовольно поднял свою тяжелую голову и поглядел на проходящий мимо корабль. Эта железная, раздражающая его лайба с двуногими уже три часа крутилась около острова, на каменистом пляже которого так хорошо отдыхается. Теплый дождь омывает и массирует уже немолодое тело, капли забавно стучат по седым усам. Хорошо, но эта самоходная железяка его нервирует!

А раскрашенный в камуфляж морской охотник под выписанным красной краской номером "ноль двенадцать" лег в дрейф в полумиле от острова.

— Господин поручик, какие новости? — Из открывшейся двери на полубак вышел осанистый немолодой капитан второго ранга. Правая нога у него заканчивалась значительно выше колена, ниже был деревянный протез, придающий офицеру вид бравого пирата.

— Ждем, ваше высокоблагородие. До окончания расчетного времени еще сорок минут. — Черноволосый, черноглазый, с узкими черными же усами на круглом лице, поручик от адмиралтейства подчеркнуто четко козырнул начальству. Любит немного фрондировать, выставляя себя сиротой казанским, но у каждого свои слабости. — На радарах никого, "ноль третий — красный" и "ноль четвертый — красный" также никого не наблюдают. С нефтяной платформы сообщают об обычных рыбаках, береговые посты тоже не заметили ничего необычного.

— Все-таки крайне удобная эта ваша новомодная радиосвязь, Ван Дунгович, — довольно кивнул командир дивизиона морских охотников, переходя имя-отчество со штурманом, ибо, кроме легкой усмешки, фрондирование поручика у него ничего не вызывало. — Как думаете, барон выведет караван как обычно, за пятнадцать-двадцать минут до окончания расчетного времени?

— Скорее всего — да, Борис Евгеньевич. Посеешь поступок — пожнешь привычку. А товарищ Жменев уже более двадцати раз выводил караваны именно в таком временном промежутке, — кивнул офицер-кореец и, извинившись, взбежал по трапу наверх, на мостик.

А капитан второго ранга с некоторой завистью проводил его взглядом и оперся руками на леер. Ровный и сильный дождь гулко бил по новомодной прорезиненной ткани плащ-накидки, брызгал в лицо, стекал на крашеную в красный цвет стальную палубу и сбегал в шпигаты. На носовой артиллерийской восьмидесятипятимиллиметровой установке расчет прятался от ливня под натянутый от броневого щита полубашни навес.

— Идут! — С мостика свесился командир охотника. — Есть всполох, Борис Евгеньевич!

— Слава тебе, Господи! — Одноногий моряк широко перекрестился, глядя на появившуюся кабельтовых в восьми от него радужную арку, вспыхивающую всполохами, как северное сияние. Прямо из-под которой, из ниоткуда, прямиком на выкрашенные белым створные камни выкатился еще один большой морской охотник. Четко заложив крутую дугу, он остановился рядышком с "ноль двенадцатым". Который раз он уже видит это зрелище, и каждый раз сердце замирает перед чудом Господним, врученным в руки людские.

— Доброго вечера, Борис Евгеньевич, — с корабельного мостика крикнул высокий молодой мужчина в дождевике и коричневой широкополой шляпе. — Принимайте по счету.

— Есть принимать, господин барон, — усмехнулся в роскошные усы комдив, глядя на выползающие из-под арки сухогрузы "река-море". Ему их вести до Николаевска, можно и пересчитать.

— Семь. — За этим сухогрузом арка погасла. Одноногий моряк поглядел на отошедший на десяток кабельтовых морской охотник барона и зашел в тамбур, где неторопливо поднялся по наклонному трапу на ходовой. Кивнул, принимая рапорт командира охотника, и потребовал связь с фон Жменевым. Взял протянутый штурманом рыжий микрофон и, выслушав ответ дежурного офицера "ноль одиннадцатого — синего", наконец услышал барона.

— Слушаю, Борис Евгеньевич.

— Принимаю командование конвоем, Евгений Эдуардович. Вы на своем "ноль одиннадцатом — синем" идете замыкающим, до Николаевска. Следите за водой, сильные дожди, в Амур смывает всяческую гадость, можно на топляк налететь.

— Есть следить за водой, Борис Евгеньевич. Встаем в хвост, обеспечиваем охранение.

— Добро. Конец связи. — И капитан второго ранга вернул микрофон корейцу. — Господин лейтенант, ваш корабль возглавляет конвой, господин поручик, принимайте голову ордера, ведем караван в Николаевск.

— Есть! — На мгновение браво вытянувшись, молодой офицер повернулся к рулевому и коротко отдал команду на корейском. Так же коротко продублировал команду голосом в машинное отделение, и корабль на пятнадцати узлах пробежал широкой дугой, возглавляя караван грузовых судов. Морской охотник же, приведший грузовые корабли сюда, отошел назад и чуть левее, взмористее, прикрывая конвой от маловероятных, но возможных опасностей.

Четвертое августа тысяча девятьсот второго года. Российская империя. Шантарские острова. На борту большого морского охотника "Ноль одиннадцать - синий"

— Все, товарищ Ким, сдаю полномочия. Дальше командует командир "красного" дивизиона. — Я повернулся к невозмутимому плотному корейцу. За эти неполные три года, что мы знакомы, я ни разу не заметил за ним проявления хоть каких-либо сильных эмоций. И конвои со мной через миры водил, и японских, да и американских браконьеров расстреливал лейтенант Ким с совершенно спокойным выражением лица. — Я в каюту. Немного отдохну.

— Слушаюсь, товарищ Жменев. — Лейтенант Ким, он же командир этого кораблика, вежливо кивнул. — Я распоряжусь оповестить вас обо всем, что не входит в задачи проводки конвоя.

— Хорошо, — кивнул я. Пожав плотную, словно доска, руку корейца, спустился на шкафут и вошел в надстройку. Пройдя по короткому коридору, приложил ладонь к считывателю и шагнул в открывшуюся дверь.

Моя каюта по левому борту, крохотная, но двухместная. На верхней полке сейчас неподвижно лежит Гунар, мой киборг. Врач, массажист, повар, охранник. Слуга, короче. Положен мне по здешнему статусу слуга, хоть тресни. А эксплуатировать человека — ну не по душе мне. С этим надо вырасти, чтобы спокойно принимать помощь от подчиненного тебе человека как должное.

— Вы себя совершенно не бережете, Евгений. Вторая проводка конвоя за неделю сюда, плюс вы гоняли проводку из мира Шляхова в свой мир, у вас сильное утомление, — сверху негромко, но очень четко произнес киборг, совершенно при этом не пошевелившись. Он вообще может лежать неподвижно очень долго, сутками. Вводит свой организм в состояние анабиоза, оставляя действующими минимум датчиков, и гоняет в уме какие-то игры.

— На неделю все. Перерыв меж проводок. Только доведу "Настеньку" до Порт-Артура, и отдыхать. — Я плюхнулся на нижнюю койку и потянулся, откинувшись на кожаную спинку. Стянул с себя сбрую с пистолетами и повесил ее на крючок в изголовье. Скинул тапочки, которые надел при входе в каюту, от души зевнул и завалился на плотное покрывало, поудобнее устроив подушку. — Разбудишь на входе в порт Николаевска.

— Есть. — Гунар мягко, как большой кот, спрыгнул сверху и, нагнувшись, поставил мои тапочки идеально параллельно. Все, будет бдить, охраняя мой сон. И читать заодно, на этот раз "Чудеса техники", толстенную и шикарно иллюстрированную книгу, которую я купил в Порт-Артуре. Нравится моему киборгу-одержимому читать именно бумажные книги, особенно здешние, с ятями и ерами.

Еще ему очень нравится рыбалка, ну просто тащится от спиннинговой ловли Гунар, как удав по стекловате. И я ему здорово задолжал, когда киборг успел оттолкнуть великого князя Сандро с пути марлина, влетающего на "Настеньку". Надела бы рыбина нашего князя на свой меч, нанизав, словно энтомолог мотылька на булавку. Вот бы здорово это было для нашего проекта, ну просто шикарно. И ведь не предусмотришь такие моменты, просто невозможно спрогнозировать чужое поведение. Как говорится, неизбежные на море случайности. А бросать все наработанное просто жаль. И вмешиваться, устраивая революцию или дворцовый переворот, уже поздно. Слишком сработались с людьми, настолько, что они стали нашими. А военные моряки своих не предают. Не всегда можем помочь, да, но не предаем.

Глава первая

Третье июня тысяча девятьсот девяносто третьего года. СССР. Москва. Кремль

— Нет, ну каков наглец! Вы смотрите, товарищ маршал, каков сопляк. — При этих словах высокий и плотный молодой человек в одежде стиля милитари, очень модного в последнее время в Союзе, еле заметно дернулся, но сумел себя удержать. Маршал, сидящий лицом к нему за рабочим Т-образным столом, это заметил. А вот распекающий молодого человека партийный чиновник — нет. — Вы смотрите, что он предлагает — помочь императорской власти в России победить в русско-японской войне. Да именно поражение в этой войне наиболее явно высветило недостатки царизма, обнажило его гнилую сущность! И позволило, в конце концов, совершить социалистическую революцию! Напротив, необходимо изо всех сил помочь товарищам Ленину и Сталину в деле свержения царской власти!

— Извините, вы троцкист? — Неожиданно спросил распекаемый.

— Что?! — чуть не подпрыгнул чиновник. — Да как ты смеешь, щенок?!

— Еще раз меня оскорбите, и я сверну вам шею. И обеспечу беспокойное посмертие, — стоя навытяжку, совершенно спокойно пообещал парень, который явно пришел в бешенство, но пока еще не проявил это физически.

— Да я... — Неизвестно, что хотел сказать партфункционер, но тяжелая ладонь маршала прихлопнула по столу.

— Цыц! Тихо оба! — Язов неторопливо встал. Поглядел на пламенеющего искрометной яростью чиновника, на спокойно стоящего парня и скомандовал: — Старший матрос фон Жменев, подождите в приемной. Кругом, шагом марш!

После чего неторопливо вернулся на свое место и медленно набулькал в высокие стаканы ташкентской газированной минералки. Бросил в каждый по нескольку кубиков льда.

— Пейте. И успокойтесь. Вы один из лучших наших аналитиков, что именно в вас поднимает такую волну протеста? И кстати. Вы зря так резко с нашим старшим матросом пытаетесь обойтись, он убивец еще тот, в наш мир дорогу кровью своей и чужой проложил. — Маршал подвинул стакан с холодной минералкой чиновнику из МИДа. Сколько у него их таких перебывало за эти четыре года, когда он пинком в могилу сместил Горбачева с поста Первого Председателя и Президента. Скольких расстреляли за дела не слишком хорошие, а скольких отправили колхозы поднимать на Дальнем Востоке. И если этот слюной заходится и хрипит в праведном гневе, значит, чует за собой правду.

— Товарищ Маршал Советского Союза! Именно поражение в войне тысяча девятьсот четвертого — девятьсот пятого годов показали гнилую сущность Российской империи. Именно эти события спровоцировали Кровавое Воскресенье, крестьянские волнения и восстания рабочих, вылившиеся в революцию 1905 года. Столыпинские суды над крестьянами, расстрельные тройки-трибуналы из офицеров — именно это сподвигло очень инертных крестьян в сторону социал-революционеров, а потом и в сторону РСДРП(б).

— То есть если именно в этот момент царь не потерпит сокрушительного поражения, то у Российской империи есть шанс на будущее? Я прав, товарищ Семенов? — Неожиданно жесткий тон маршала заставил вытянуться чиновника в струнку.

— Да, товарищ маршал. Если именно сейчас царская Россия одержит убедительную победу, а потом еще сумеет вывернуться меж сложных внешне— и внутриполитических проблем, то у нее есть будущее.

— Хм... — Язов постучал пальцами по столешнице. — Ответьте предельно честно. Вы троцкист? Или сталинист? Или последователь Брежнева?

— Скорее, Хрущева, товарищ верховный. — Чиновник уже успокоился. Обладая отточенным нюхом, он понял, что опасность миновала. И сейчас ему всучат очередную нерешаемую задачу. Ну и ладно. Коль его коллектив сможет решить эту задачу — честь ему и хвала. Не сможет — задача изначально нерешаема, и отрицательный результат это подтвердил.

— Тогда слушайте поручение. Необходимо разработать систему мер и действий, при которых Российская империя сможет пройти эти двадцать лет. Не развалившись и не свалившись в ад гражданской войны. Необходимо обеспечить эволюционное развитие, медленно и поступательно обеспечивающее движение политического устройства страны к социалистической модели, скажем так, швейцарского типа. То есть конституционная монархия и очень мощное социальное общество. А еще лучше — социалистическое общество.

— Но... — Семенов попытался было возразить.

— Война не ваше дело. Ей займутся именно те, кто и должен заниматься войной. Пока первоочередная ваша задача — сходить со Жменевым в ту Россию, создать базу для постоянной экспедиции, убедиться в тождественности нашей образца конца девятнадцатого века. Задача ясна? Учтите — сумеете выполнить, так не только Ленинскую получите, но я вам и Нобелевскую по истории обеспечу. Работайте, товарищ Семенов, время не ждет. И отправьте ко мне этого мироходца, пока он не слинял через фикус.

Глядя вслед вышедшему чиновнику, маршал пробормотал:

— Хрущев, Троцкий... одного поля ягодки. Не были бы обезглавлены комитеты, хрен бы ты куда поднялся... — После свержения Горбачева пришлось убирать большинство из партийных чиновников верхнего и среднего звена. Кто-то из них успел сбежать за кордон, кто-то — просто спрятаться и лечь на дно. Комитет госбезопасности тоже работал через пень-колоду, вероятно, саботируя многие распоряжения. Вера была только в армию и флот, и еще в советскую милицию. К немалому удивлению маршала, большинство милиционеров служили на совесть. Да и простой народ постепенно вышел из растерянности и начал поддерживать маршала. По крайней мере, опросы свежих призывов говорили об этом.

А работы оказалось очень много. Все вспыхнувшие на окраинах националистические выходки были погашены быстро, жестко и кроваво. На западе больше года не умолкали вой и стенания о погибших бойцах за свободу. Но когда на это не обращают внимания, а продолжают свое дело, то капиталисты перестают тратить деньги. Разве несколько радиостанций продолжают подвывать в эфире.

Так же жестко прошлись по расплодившимся было рэкетирам и их подопечным. А то дожили, даже фильмы слезно-сопливые про всякую уголовную шваль снимать начали. К сожалению, и тут не обошлось без стрельбы и потерь, но показательные расстрелы свое дело сделали. Криминал притих.

Предприятия до сих пор лихорадит, но все-таки основные планы выполняются. Слава богу, голода и серьезных проблем со снабжением удалось избежать. Сложности были и есть, но выправляются. Особо помогло почти полное прекращение снабжения всяких около социалистических режимов, да и выключения режима благоприятствования странам СЭВ. Не до помощи сейчас, быть бы самим живу. И очень плавно начат вывод сухопутных войск из Европы. Авиация и ПВО там еще надолго останется, а вот ударные группировки начали выводить. Ибо сколько волка ни корми, а он в лес смотрит. Так и европейские так называемые соцстраны готовы прям завтра рвануть в то же НАТО, только дай послабуху. Но хер им по всей морде!