Эрлик в тумане

Женщина, умевшая работать с пространством, оказалась древней старухой с длинными белыми волосами и в свободном, расшитом узорами халате.

— Зови меня Саар, — прокаркала она на одном из диалектов монгольского, насмешливо глядя на Ганзорига. Тот решил, что она из Сибирской республики.

Совсем юная девушка, испуганно державшая старуху под локоть и, по словам Фостера, умевшая читать вероятности до трехзначных величин, была слепа, что Ганзорига совсем не удивило. Ее звали Тома, и она прибыла сюда вместе с Саар.

Вальтер, знаток всех языков, Ганзоригу не понравился — бородатый молодой человек с длинными растрепанными волосами и в камуфляже без нашивок казался слишком легкомысленным и ненадежным. Кан Ди, сидевший за ближайшим столом, выглядел не менее экстравагантно, чем Джулиус, но о нем Ганзориг не стал составлять мнения — если пхуг делит с ним одно тело, доверять внешнему виду было бы неразумно и даже опасно.

— Как продвигается анализ съемок? — спросил он Франца. Тот слегка улыбнулся.

— Будет готов к шести. Помните, мы вчера обещали вам что-то показать?

— Помню, — ответил Ганзориг. — И надеюсь это увидеть.

— Возможно, вам всем имеет смысл туда съездить, — сказал Франц.

Старуха вдруг начала тихо смеяться. Девушка крепче вцепилась в ее руку. Франц невозмутимо продолжал:

— К тому же, у вас могут возникнуть какие-нибудь вопросы... или даже идеи.

Его брат настороженно смотрел на смеющуюся Саар. Фостер начал:

— Если вы хотите остаться здесь вместе с Томой...

— Ну нет! — неожиданно рявкнула старуха. Английский, на котором все общались, она понимала, но сейчас говорила на родном, поэтому кроме Вальтера и Ганзорига ее никто не понял. — Вы нас не для мебели позвали, и соглашались мы не просто место занимать. А если думаешь, что я старая дура, которая ничего не смыслит в вашей науке, нечего тогда было и обращаться!

Джулиус повернулся к Вальтеру.

— Переведи.

Вальтер перевел слово в слово. Фостер выглядел слегка смущенным.

— Ну хорошо. Тогда за мной. — И повел их прочь из зала.

Они перебрались на небольшой катер, стоявший неподалеку от "Цзи То", и быстро направились к аномалии. Ганзориг поглядывал на старуху, которая вцепилась в поручни у борта и смотрела вперед; ее волосы развевались по ветру, и выглядела она грозно. Ганзоригу было интересно узнать о ней побольше, но он приберег разговор с Фостером до лучших времен.

Они начали поворачивать. Матрос за штурвалом смотрел на экран навигатора, где катер был отмечен желтым огоньком, а контуры аномалии — красным пунктиром. Скоро они остановились у высокого вытянутого буйка с оранжевым флагом на вершине. От буйка в сторону аномалии уходил витой трос, натянутый над водой и исчезавший метрах в пятидесяти, будто его кто-то обрезал.

— Что там, бабушка? — встревоженно спросила Тома.

— Здоровенный поплавок на веревке, — хмыкнула старуха. — Сейчас нам умные люди все растолкуют.

— Шесть недель назад, — начал Фостер, — мы взяли простую деревянную лодку с мотором, погрузили на нее кое-какое оборудование и запустили в аномалию. Длина троса была сто пятьдесят метров. Когда лодка остановилась, мы попытались вытянуть ее обратно, но у нас ничего не вышло. Морганы даже прицепили этот буй к катеру и чуть не порвали трос... Собственно, это они и хотели вам показать.

"Эрлик" застрял", вспомнил Ганзориг слова близнецов.

— Нам сказали, что аномалия растет, — вдруг сказал Кан, стоявший у противоположного борта и, как думалось Ганзоригу, больше интересовавшийся видами, чем рассказом. — Почему тогда буй до сих пор не внутри?

— Это отличный вопрос! — оживился Фостер. — Морганы считают, что лодка движется вместе с аномалией, и нам периодически приходится перемещать буй, чтобы его туда не затащило.

— Если лодка движется вместе с аномалией, значит, она всегда на одинаковом расстоянии от ее границы. Что стало бы с буем, если бы он туда попал? Свободный дрейф или остановка?

— Братья предполагают, что если внутри аномалии на него не будет действовать никакая сила, он остановится на границе. В противном случае он станет двигаться, пока эта сила действует.

Кан промолчал. Ганзориг был рад, что хотя бы один из них умеет задавать правильные вопросы — значит, есть шанс, что его лекции будут поняты.

На обратном пути он пытался разобраться, зачем братья устроили им эту краткую экскурсию. Никому здесь все равно не понять, что означает это явление — или все-таки понять? Может, это предназначалось для кого-то одного из них... или двух? Точно не для Ганзорига, чья задача — рассказать о Соседях все, что может пригодиться при встрече с ними. И не для Вальтера, который вряд ли понимает, зачем он здесь нужен. Говоря по правде, Ганзориг тоже этого не понимал. Не с Соседями же его пригласили общаться — ведь это невозможно...

Адмирал посмотрел на Саар. Она работала с пространством и его парадоксами, ей могло быть понятно больше, чем остальным. Ей и Кану, который казался достаточно образованным, тем более с пхугом внутри — вампир вполне мог догадаться или даже знать, что происходит.

Они вернулись в зал, где их ждали близнецы, таинственные и торжествующие, словно после созерцания буйка и троса на всех должно было снизойти просветление. Однако никаких дискуссий не последовало — братья сразу предложили Ганзоригу начинать лекцию. Корабль, на котором они отправятся в аномалию, будет здесь через пару дней, и у адмирала не так много времени. Ганзориг не возражал, собираясь посвятить вечер анализу видеозаписей.

Он начал говорить, не обращая внимания на насмешливый взгляд Саар и недоумение Вальтера, а скоро вообще перестал их замечать.

Впервые Ганзориг увидел Соседей в шесть лет, когда был обычным мальчишкой из семьи скотоводов, кочевавших по северной Монголии со стадом лошадей. Однажды ночью маленький Имедей вышел из юрты и заметил в черном небе яркую оранжевую точку, стремительно летевшую на фоне звезд. Самолет. Ганзориг просто смотрел на него, ни о чем не думая, как вдруг самолет остановился. Сначала Имедей решил, что он развернулся и летит теперь прямо на него, но тут оранжевый огонек сделал нечто удивительное — он разделился надвое, а потом еще, и еще! В полном изумлении Имедей смотрел, как больше десятка оранжевых огней устроили в небе настоящие гонки, словно играя друг с другом, стремительно летая во всех направлениях, а потом слились в единое целое и как ни в чем ни бывало продолжили путь.

Взволнованный и восхищенный, Ганзориг бросился в юрту и растолкал родителей, бабушку и брата, размахивая руками и оживленно пытаясь объяснить, чему только что стал свидетелем. Но когда родители поняли, о чем он говорит, то не выразили никакого восторга. "Это не самолет, — сказал отец. — Это Соседи. Ложись спать". Утром бабушка объяснила, что увидеть Соседей — плохая примета. Но для Ганзорига это стало приметой его будущего.

О таком он, конечно, не говорил. Его первая лекция была вводной. Он начал с истории, с первых описаний Соседей; рассказал, что думали о них древние люди и колдуны, как пытались на них воздействовать, общаться и даже сражаться. Описал виды Соседей, места, где они чаще всего появляются, рассказал, как влияют на людей и технику, какие аномалии создают. Он словно читал лекцию перед аудиторией Академии, где у него было восемь занятий в год для офицеров, собиравшихся заниматься аномалиями или космосом. Но здесь, в отличие от Академии, ему не требовалось посвящать слушателей в технические детали. Говоря откровенно, он вообще не верил, что внутри этой аномалии могут быть Соседи.

Когда Ганзориг закончил, обещав продолжить завтра, в темном зале воцарилась тишина. Адмирал взглянул на Фостера, который остался, хотя прекрасно знал все, о чем говорил Ганзориг, и тихо, словно послушный ученик, просидел всю лекцию за дальним столом. Отчего-то Варавва Фостер показался ему печальным.

— Выходит, инопланетяне все-таки существуют? — подал голос Вальтер.

"Зачем братья его позвали? Он же идиот", подумал Ганзориг, но вслух ничего не сказал.

5.

— Я никогда не верил в инопланетян, — признался Вальтер. — А теперь не знаю, что и думать. Он ведь серьезно все это говорил?

Время близилось к полуночи. Они сидели в двухместной каюте, небольшой и не слишком уютной. Несмотря на величину корабля, свободных помещений здесь практически не было. Кан забрался с ногами на кровать и ковырял своим ногтем-лезвием покрывало, уставший от всего, в том числе и от своего спутника.

— Соседи — не инопланетяне, — наконец, ответил он, уверенный, что Вальтер просто хочет убедить себя в обратном.

— Это неизвестно, — с готовностью произнес Вальтер. — Никто точно не знает, кто такие эти Соседи, а значит, они легко могут быть пришельцами.

Кан не хотел спорить; к тому же, ему нечего было возразить. Он не мог с уверенностью сказать, что Соседи — не какие-нибудь сумасшедшие инопланетяне, много тысяч лет живущие бок о бок с людьми.

— Значит, я нужен, чтобы с ними общаться? — спросил Вальтер. — Если мы встретим там инопланетян, я должен буду понять, что они говорят?

Кан тоже не верил в пришельцев и не считал, что в аномалии они встретят существ с другой планеты.

— Нет там никаких инопланетян.

— Братья сказали, что не знают, что внутри.

Кан перестал проделывать дырку в покрывале и посмотрел на Вальтера.

— Ты правда так думаешь? Ты думаешь, люди с таким интеллектом могут чего-то не знать?

— С каким — таким? Они все утро говорили: нам это неизвестно, мы предполагаем, мы думаем, но не уверены... а по сути так ничего и не объяснили.

Кан покачал головой, находя его слова верхом абсурда.

— Тебе Ганзориг целый час объяснял, что такое Соседи, а ты с чего-то решил, будто это пришельцы!

— Ну да...

Он вздрогнул и замолчал. Сидевший напротив человек исчез; на его месте возник черный чешуйчатый гепард — Кан словно перетек из одной формы в другую, и на секунду Вальтер испугался. Но после ужина с полковником Ди он перестал опасаться своего похитителя. Человек, который его похитил, умел бояться, и Вальтер решил, что на чужой территории он далеко не такой смелый, как на своей.

Не глядя на своего соседа, гепард плавно спрыгнул с кровати, ударил лапой по двери и вышел в коридор. Поглядев по сторонам, он неторопливо побежал мимо гостевых кают и кают старших офицеров. У двери Ганзорига гепард остановился, потянул носом воздух, фыркнул и направился дальше. Завернув за угол, он вдруг насторожился, повел ушами, замедлил бег и сел у одной из дверей. Уткнувшись носом в щель между дверью и стеной, он шумно втягивал воздух, весь отдавшись сочившемуся из каюты аромату. Замечтавшись, он не услышал тихих шагов. Дверь распахнулась.

— А ну кыш отсюда! — Саар махнула на него рукой, словно отгоняя муху, и гепард от неожиданности подпрыгнул. — Ишь, унюхал!

Гепард отбежал в коридор и сел на некотором расстоянии от Саар.

— Иди, иди, нечего тут рассиживаться! Чего ждешь?

Гепард клацнул зубами. Саар вышла в коридор и затворила за собой дверь. Она собиралась ложиться спать и была одета в темно-бордовый халат, который выглядел гораздо богаче и роскошнее ее простой повседневной одежды. Встав напротив гепарда, Саар посмотрела ему в глаза. Гепард переступил с ноги на ногу, однако голову под ее взглядом не опустил.

— Тебе нравится этот облик, — сказала Саар с усмешкой. — Нравится простота. Но ты ведь и в таком виде что-то соображаешь?

Она поманила его пальцем. Гепард попятился назад.

— Думаешь, ты ее учуял? — спросила Саар. — Нет, мальчик. Ты меня учуял. Подойди. Не бойся.

Но гепард снова попятился. Потом вскочил и пошел прочь, обернувшись только раз, когда добрался до лестницы. К тому времени коридор был пуст. Саар вернулась в каюту.

Он поднялся на следующий этаж и побежал по кораблю, распугивая редких легионеров. Кто-то попытался наложить на него заклинание истинного лика, но гепард укусил его за ногу, набросившись так стремительно, что матрос не успел увернуться. Наконец, он добрался до длинного коридора, ведущего в зал близнецов, и сел у его начала, объятый смутной тревогой и предвкушая что-то необычное. В воздухе разливались запахи заклятий; он чуял чары слежения, заклинание зеркал, еще что-то знакомое, но не успел распознать все.

— Не советую, — сказал за его спиной чей-то голос. — Они этого не любят.

Гепард повернулся и увидел офицера, с интересом смотрящего на него.

— Мне доложили, что по кораблю бегает неизвестный оборотень и кусает наших матросов. Это правда? Ты кусался?

Гепард фыркнул. Офицер усмехнулся.

— Ясно. Ты из тех четырех колдунов, что собираются в аномалию. Вряд ли девушка и точно не хиппи в камуфляже. Ты либо госпожа Саар, либо сын полковника Ди.

Гепард ждал. Офицер провел ладонью по щеке.

— Если ты госпожа Саар, мне следует попросить прощения за свою дерзость, а если сын полковника — предостеречь от того, на что ты собираешься решиться. Скорее всего, ты молодой Ди, ибо госпоже Саар нет нужды сидеть здесь и нюхать заклинания. Она не стала бы сюда приходить. Она поняла про эту парочку все, как только их увидела.

Гепард развернулся спиной к офицеру и всмотрелся в коридор. Легионер подошел и встал рядом.

— Ты прав, братья действительно живут здесь, — сказал он. — Но они не хотят, чтобы их беспокоили, когда они не заняты делами. Они сами устраивали себе апартаменты, поэтому их комнату никто не видел. Им служит собственный фамилиар — тот еще тип, скажу я тебе. Зачем ты сюда пришел? Из любопытства?

Гепард встал и, бросив на легионера косой взгляд, отправился прочь. Офицер не стал его задерживать.

— Только не кусайся, — напутствовал он его. — А лучше вообще не расхаживай по кораблю в таком виде.

Вальтер уснул, когда Кан еще не вернулся, но посреди ночи его разбудил скрип соседней кровати. В тусклом свете он увидел, как черный гепард укладывается на ночлег, словно настоящая кошка, переступая лапами, несколько раз повертевшись и, наконец, опустившись на ложе, прогнувшееся под его весом. Оборотень посмотрел на Вальтера желтыми глазами, и у того по коже побежали мурашки. Он отвернулся к стене, но заснул не скоро, чувствуя спиной присутствие молчаливого зверя.

Саар проводила гепарда насмешливым взглядом и вернулась в каюту, стерев с лица ухмылку, как только переступила порог. Тома лежала в постели, закрывшись одеялом до самого носа.

— Кто там, бабушка?

— Спи, — приказала Саар. — Мы здесь в безопасности. Никто не причинит нам вреда. Это хорошие люди.

— Все равно, — сказала Тома. — Я не могу привыкнуть так быстро.

— И не надо. Через два дня мы окажемся еще дальше, и было бы очень неплохо, если б ты занялась тем, ради чего они тебя позвали.

— Прямо сейчас я не могу...

— Никто и не говорит про сейчас. Никто не просит, чтобы ты делала это ночью, — успокоила ее Саар. — Впереди еще два дня. Если у нас нет ни единого шанса, я не хочу, чтобы мы с тобой оказались на том корабле.

— Я обязательно посмотрю, бабушка, — виновато обещала Тома. Саар погасила верхний свет, оставив гореть настольную лампу, и отправилась в ванную комнату.