В ту же реку

— Об чем базар? — подчёркнуто вежливо спросил Вася Зуб.

Его папа в своё время сильно посидел за неправое дело, теперь сын везде старался насаждать "правильные понятия".

Отвечаю сразу, чтобы не доводить до серьёзных разборок:

— Да ни о чём. Увидел наколку, спросил "ответить сможешь?", он сказал, ответит. Я не спрашивал с него, не моё дело.

Зубов бросил взгляд на запястье Юрки и снял свою рукавицу.

— Что нарисовано на пальце?

Перстень. Большой прямоугольник, разделён пополам. Внизу шахматная доска, наверху восходящее солнце. Над перстнем надпись "ЗЛО".

— Ну... Заветы любимого отца, наверное. Из семьи блатных ты.

Пацаны такого толкования раньше не слышали.

Василий заявил:

— Наш пацан. По жизни понимающий. Уважаю, — и демонстративно подал руку.

После рукопожатия бросил Паку,

— Быстро чухнул отсюда, петушок. Здесь нормальные люди учатся. Хочешь толковища##14, хиляй к восьми в клуб.

Потом обратился к окружающим:

— Кто не знал и зашкварился##15, сейчас идёт и моет руки хлоркой, по незнанке на первый раз такое прощается. Дальше с ним тереть западло.

Мне пришлось поручкаться со школьной верхушкой и постоять с ними, подождать, пока покурят. Ребята бросали любопытные взгляды, но никто не поинтересовался, откуда про наколки знаю. Только в классе Ким Коля спросил:

— Как узнать, к кому подходить нельзя?

— Если видишь крыс, свиней, птичек, пчёлок, цветочки, ну и остальное в таком роде, лучше спросить у знающих, чтобы потом не мыкаться. Точки у рта, кочегар на заднице — верный признак петуха. Юрка набил себе знак пассивного... Ну, ты понял.

— А если большой крест с короной на груди? — поинтересовался, незаметно вошедший Леонид Андреевич.

— Коронованный вор в законе. Высший воровской авторитет.

Тут учитель спохватился и закончил разговор:

— Поблагодарим Лёшу за столь познавательную беседу. Как мне кажется, из своих пятнадцати, он отсидел в заключении лет десять, не меньше.

Ребята захихикали.

На перемене увидел Ваньку, пятиклассника. Он, как и я, любил книги и часто забегал ко мне взять очередной том из восстановленных. Подозвал парня к себе:

— Лётчиком стать хочешь?

— Ну? — насторожено спросил он.

— Не нукай, не запряг. Хочешь или нет?

— Хочу.

Сую полтинник.

— На перемене мухой слетай в магазин, купи молочных ирисок. Часть груза и сдача на горючку для самолёта. Но если узнаю, что куришь, уши оборву!

Пацан довольно кивнул. Ему хватит на кино, сладости, ну или какие там ещё расходы бывают у пятиклашек.

Потом меня остановил Зуб.

— Сегодня на сходняк идёшь?

— А нужно? Я же не при делах, это ты у нас за школой смотришь, тебе и карты в руки.

Пацану будто елей на душу капнули. Василий даже заулыбался от удовольствия.

— Ну не смотрю, а так...

— Присматриваешь. Вот и давай. Что я буду из себя под вора ряженого корчить? Мешать нормальным людям не по мне.

— Ты правильный пацан, заметил западло, братанов предупредил. А спросить и без тебя есть кому. Перетрём такое дело. Крюк на измене сидит, что Пак его спецом хотел зашкварить. Только ты вовремя рейсанул, а так бы он замазался.

На большой перемене, ещё не успела дойти моя очередь к раздаче, как посыльный отдал кулёк и, гоняя на ладошке сдачу, стал решать с приятелем, чем бы из сладкого догнаться после обеда.

Я сел рядом с подругой и спросил:

— Ир, ты же у нас вроде Лукина?

— Да, — насторожено согласилась она.

Высыпаю перед ней конфеты.

— А почему здесь написано неправильно? Иришка Молочная?

— Гы-гы-гы! — радостно заржал Юрка Семенюк. — Ириска Молочная! Ну, ты Костер даёшь!

От щёк девочки можно было зажигать спички, однако Юркино посягательство на конфеты она пресекла на лету.

Между нами тут же вклинились Кимба с Юной, меня отодвинули на край стола. Ирка демонстративно в мою сторону не смотрит, но конфеты потребляет вместе с подружками и удовольствием.

Сокол подсел и наябедничал:

— Серёга хвастает, что обдурил тебя. Твоя финка — настоящий ЧЁРНЫЙ НОЖ РАЗВЕДЧИКА!

Именно так, с придыханием и восторгом в глазах. То, что железо никакое и клейма нет, не важно. Главное назвать и самому в это поверить.

— Значит, я лоханулся. Что делать? Бывает. Зато отчим финку не выбросил.

Жека ожидал другой реакции. Не! На провокацию не поддамся, пусть думают, что надули.

По приходу в контору меня окликнул дядя Витя. Мой складень лежит у него на столе. Отчищенный, смазанный, заточенный до остроты бритвы. "Хорош!" — оценил мастер, а в ответ на благодарности бросил: "Спасибо не булькает!" и выдал кусок линя с карабинами на концах, чтобы прикрепить один к антабке ножа, другой к шлёвке брюк.

Затем Зинаида Петровна повела на склад, где выдала спецодежду, мне по должности слесаря положено. Для работы внутри помещения — синий халат, чёрные хлопчатобумажные рабочие брюки с множеством карманов, такая же куртка, грубые кирзовые ботинки на шнурках. Для наружных работ суконная шапка-ушанка, меховые рукавицы, валенки с галошами и ватная телогрейка. Зачем? Ладно халат, остальное я носить не буду. Однако положено, вот и выдали. Шмотки чуть великоваты, хотя искались маленькие размеры. Не дорос пока до взрослых кондиций. Рост относительно нормальный, но я слишком тощий.

Со стопкой спецодежды наконец удалось добраться до своего рабочего места — просторной комнаты с кульманом, длинным столом и эпидиаскопом для проецирования картинок. Стеллаж, пара табуреток, дерматиновый топчан и шкафы стоят по стенам.

Прошлого художника выперли в октябре. Как мне насплетничала добрейшая Зинаида Петровна, Марк Аркадьевич лично засек пьяного Володеньку, чуть не лежащим на Симочке, работнице из пекарни, к которой заведующий был сам неравнодушен. Злодея изгнали за час. Сейчас он мыкается при клубе. Чтобы заработать халтурит — рисует портреты на заказ и даже делает наколки "разным уголовникам".

Моя сентенция, что из душевных романтиков, выходят законченные алкоголики, была принята и одобрена. Однако опытная женщина настойчиво посоветовала "не позволять себе" на работе.

Ну не знаю, каким человеком был художник, но наследство оставил шикарное. Самодельные шаблоны букв аж семи размеров, от сантиметра, до двадцати. Заготовки стенгазет к любым праздникам на пару лет вперёд. Библиотечка "В помощь художнику-оформителю сельского клуба" с заложенными закладками на полезных страницах. Краски, кисти, перья, ватман, холсты на рамах не в счёт. Около сотни загрунтованных фанерок одного размера для табличек на дверь и чуть меньше накладок на них из оргстекла. Имущество аккуратно разложено и хранится в образцовом порядке, лишь немного запылилось.

В отдельной тумбочке лежат личные вещи прошлого хозяина кабинета. Три застиранных синих халата, пакет черно-белых фотографий самого непристойного содержания, коробка с десятком презервативов, три бутылки питьевого спирта, картонный ящик с двадцатью плоскими фляжками 0,33 литра поганого трёхзвёздочного коньяка и, венец этого собрания, коллекция из четырёх женских трусиков. Эстет он и на Севере эстет. Однако трусики придётся тишком выкинуть сегодня же. Не поймут люди, если найдут их в моих вещах. До матери дойдёт, она себе такого напридумывает! Верняк скандал устроит.

Завернув одну из фляжек в старую газету, вернулся в мастерскую.

— Я же пошутил, — сказал дядя Витя, внимательно разглядывая презент, но, чтобы меня "не обидеть", принял его.

Среди заготовок я выбрал ватманский лист с первомайской темой. На плакате пришлось подправить лишь чуть размазанную краску на лозунге. Подкраской и занялся.

Однако новую спецодежду предпочёл поберечь. Накинул халат старого художника, размером в два меня и развёл гуашь. Я не профессиональный оформитель, однако, пять лет в институте научат черчению и заполнению форм чертёжным шрифтом. Пятнадцать лет работы в НИИ закрепят навыки. А пятилетнее рисование плакатов для школы, где учился мой ребёнок, заставит стать живописцем. Когда часа через полтора дверь распахнулась, и в комнату вошёл триумвират руководителей, я докрашивал восклицательный знак в последнем из трёх лозунгов на плакате. Рисунок красной гвоздики, цветущей на фоне алого стяга, реющего на ветру, выдуваемого пограничником из медного горна, трогать не решился. Надеюсь, сюжет был навеян художнику только лёгкими наркотиками.

— А что?! Очень неплохо! — одобрила главная бухгалтерша.

— Я даже не ожидала, — согласилась Зинаида Петровна.

— Молодец, — резюмировал Марк Аркадьевич, — очень хорошо. А к 9-ому мая успеешь что-нибудь нарисовать?

Пришлось пообещать.

Вечер посвятил отработке комплекса упражнений. Что ушу, что нунчаки пошли удивительно легко. У меня создалось впечатление, что былые рефлексы и мышечная память никуда не делись, а просто настраиваются на новое тело. Хотя его ещё долго придётся тренировать. Жаль много времени отнимают домашние задания. Можно было бы на них и забить, но думаю не стоит.

27.04.72

В четверг перед школой меня тормознул Зуб и после взаимных приветствий степенно объявил:

— Вчера на сходняке перетёрли вопрос. Юрка продул в буру##16 своё фуфло##17, теперь он проткнутый пидор и водиться с ним нормальным пацанам западло. Макар дал слово никому не рассказывать, а татуху набил, чтобы с него самого потом спросу не было.

Пацаны молча слушали. Я раньше бы лезть побоялся, но сейчас спросил:

— Зуб, тут другой вопрос. Из 5-ого "Б" Жиган с младшеклашек мелочь трясёт. Оно, конечно, дело не моё. Однако не раз сам слышал, как он говорил, что на общак собирает. Я не спрашиваю, кто его поставил, у меня другой интерес — кому он навар сдаёт?

Ребята тему поддержали, многие слышали от Жигана такое, но никто не вмешивался. Василий изменился в лице. Он, как и все, был в курсе, но с такой стороны на дело не смотрел. Трясти мальков не престижно, хуже, чем у валяющихся пьянчуг по карманам шарить, однако всё же допустимо. А вот недошедшие до общака деньги, это даже не косяк##18, это полный... в общем, без мата не скажешь. Сейчас Зуб обязан решить вопрос. Коли взял на себя роль смотрящего, будь добр соответствовать, ведь потом с тебя самого спросить могут.

— Так он крыса! Молодец Костёр! Тут не толковище, а сразу правИло##19 собирать надо!

Чтобы разрядить обстановку, спрашиваю:

— Про первое упоминание в русской литературе вора в законе, кто помнит? Мы его проходили.

Народ дружно напрягся. Я выдал:

— Александр Сергеевич Пушкин. Евгений Онегин. Первая строка первой главы. Мой дядя, — выразительная пауза, — самых честных правил. Причём "правил" — глагол.

Дружный гогот ребят был мне наградой. С возгласами "А чо, может Пушкин про Зуба написал!" мы пошли на занятия.

В классе Ирка на меня не смотрела. Совсем. Но на приветствие ответила, а когда пришёл Ким и бросил ей "Привет, Ириска!", недовольно зыркнула. А я что? Я ничего! Это они сами после вчерашних конфет её так зовут. Правда, Молочная не прижилось, слишком длинно. Зато Ириска пришлась народу по душе.

На первом уроке наша классная Мария Ивановна проинформировала об исключении Юрия Пака из школы за пьянство. Все всё поняли, самым непонятливым о причине шепнули на ушко. Урок начался, и про Юрку забыли.

На перемене Коля Ким, отвёл меня в уголок и рассказал:

— Юрка говорит, что ничего не знал. Он с Макаром на "просто так" играл. Потом напился и заснул. А когда проснулся, его на наколку уговорили и опять налили стакан. Проснулся глушняком, ничего не помнит. Может, и не было ничего?

— Может и не было. Коль, никогда не играй на "просто так", это и есть игра на задницу, развод простаков. Если бы Юрка выиграл, ему бы сказали, что это ты на "просто так" играл, а мы играли без интереса.

— Ты только пацанам не говори, а то будут считать зашхереным. Я с Юркой утром виделся. Его вальты##20 накрыли, башню напрочь снесло, Он хочет Макара завалить. Говорит лучше сдохнуть, чем пидором жить. Что делать?

— Не знаю.

— И я не знаю. Ментам стучать западло. Может, обойдётся?

— Колян, честно скажу, едва ли обойдётся, сам понимаешь дело больно гнилое.

— Понимаю. Вечером с его отцом попробую поговорить.

Нет, не обошлось. Только пришёл на работу, меня отправили обедать в местную столовую. Посадили у кухни, накормили до отвала, и пышнотелая заведующая тётя Даша рассказала про главное событие дня.

Пока его домашние были на работе, Юрка взял отцово ружье, патроны с картечью и пробрался в общагу. Только Макар зашёл туда на обеденный перерыв, сразу получил в живот заряд из двух стволов. Пока живой, но врачи сказали "безнадёжен".

Кольку Большого, друга Макара, Пак подловил у магазина. Его бил в голову. С трёх шагов из дробовика трудно промазать.

Потом убивец перезарядил ружье, прямо на улице разулся, сунул стволы в рот и нажал пальцем ноги на гашетку. От головы ничего не осталось.

Менты ругались! Столько трупов в один день в посёлке давно не видели. Из района группу вызвали. Спрашивается, зачем? И так всё ясно.

Да, ещё! Один приезжий смылся. Тот, который на Петра напал. Чалдон мужикам рассказал, кто его подрезал, те выдвинулись искать шустрика. Однако приезжий ждать не стал, не то смог сбежать, не то спрятался где, а наши его не нашли. Хотя может только говорят, что не сыскали. За Чалдона многие впишутся, за него что угодно сделают. Башку шустрику могли оторвать свободно. Однако нет тела, нет дела, и милиция типа не в курсах.

Накормив, меня отправили делать стенд к 9-ому Мая, а Пак... Ну да, жалко. Однако дела делать надо.

Кстати, деньги за еду не взяли, сказали, с получки разом за весь месяц разом вычтут.

Первомайский плакат уже висит на стенде. Он сильно поднял мой авторитет, народу плевать, кто делал, главное результат. Новый попросили повесить до понедельника. От меня нужна основа, лозунг, если смогу, картинка и подписи к фотографиям ветеранов. Честное слово, я бы и сам попробовал нарисовать, хоть от истории с Юркой трясёт, но готовый плакат был в наследстве. Показал его нашему фотографу. Самуил Яковлевич быстро наклеил фото и карандашом наметил подписи, а я их переписал красной тушью. С трудом, но конца дня управился. Как-то трудно привыкнуть, что после войны прошло меньше тридцати лет, и ветераны ещё работают рядом с тобой.

После работы получил "трофей", батон ещё тёплой колбасы из колбасного цеха и из пекарни два горячих кирпича хлеба, белый и чёрный. Быстрый выпуск газеты зарекомендовал меня как "трудягу". Коллектив принял за своего, а свои с работы тянули, что могли. Лозунг был при СССР "на работе ты не гость", к нему часто добавляли "унеси хотя бы гвоздь". Сам грешен, в институте радиолюбительством занимался, думаете, детали покупал?

Дома уже знали о Юрке, жалели его, но выпив рюмку под горячий хлеб с тёплой колбаской и ещё одну "за упокой души", забыли Кима и заговорили о первом рабочем дне. Мы обстоятельно обсудили, чем сегодня пришлось заниматься в конторе.