| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Я сажусь на матрасе, спускаю ноги на пол, стягиваю майку через голову — честное слово, в эту ночь я лягу спать вовсе без одежды, невозможная жара! Можно было включить кондиционер на полную и закрыть балкон, но как же шум волн? Я наслаждаюсь ощущением тихого неспешного утра, когда ты можешь вот так вот спокойно сидеть на краю кровати совсем без одежды — и не переживаешь об этом. Раньше я и представить такого не могла, ритм жизни не позволял, а теперь, смотрите, новые грани старой доброй Джейсон.
Я не меняюсь. Я просто нахожу какие-то новые углы, какие-то новые окошки, открываю разнообразные двери — как внутри себя, так и между нами. Эти двери часто стальные, с таким огромным круглым сейфовым замком, как в банках с ячейками в подвале, но механизмы щелкают, открываются, и тут я понимаю, что не надо никуда спешить. Когда-нибудь я потеряю все это безграничное внимание капитана, когда-нибудь, и с этим ничего не поделаешь. Но не сейчас. Не завтра — и не через месяц.
Я все еще не знаю его. Знаю, вижу, чувствую, но черт возьми — Мика есть Мика.
Он не то чтобы золотой мальчик, но его ждет успешная карьера, потому что он совсем не глуп и отлично разбирается даже в юриспруденции: я видела стопки его учебников в квартире, килограммы бумаг в багажнике и отчасти слышала обрывки учебных дискуссий с сокурсниками. Ему нравится его специальность. Это не воля Аарона, не уговоры Селены, — он сам, и ему это все интересно.
Как нам обоим сочетать не сочетаемое?
Это невозможно.
Но... как-то получается.
Оборачиваюсь на капитана — он все еще спит, да так сладко и крепко, что я ему завидую — ему даже духота нипочем, упырю. Он растянулся почти на центре матраса, на спине, закинув обе руки за подушки, и как я вообще уместилась на таком клочке где-то у него под боком? Перекатываясь обратно на матрас, я упираюсь на один локоть и целую его в тазовую косточку, ладонь скользит на внутреннюю поверхность бедра. Мике все нипочем, он и правда крепко спит, не реагирует на прикосновения — точнее, на них реагирует только член, и то очень неспешно.
Раньше минеты меня смущали, а теперь — посмотрите, я уже любитель. Да и как тут удержаться, если это Мика? Он такой вкусный. От пары легких движений по всей длине член ощутимо твердеет, я прикасаюсь к нему губами, и он так приятно тяжело ложится на язык, что я теряюсь в этой игре с головой. Игра, бесспорно, сейчас была в одни ворота, но и это был не утренний минет — Мика реагирует на все это намного горячее, когда не спит, одни сладкие вздохи чего стоят, а тут...
Когда он становится достаточно твердым, я седлаю капитана, опускаюсь сверху — медленно, на всю длину, двигаю только бедрами, выдыхая от этого ощущения его внутри, откидываюсь чуть назад и закрываю глаза. Наконец, капитан двигается подо мной, просыпаясь, я слышу его вздох и ловлю тягучий взгляд. Он сонно смотрит на меня, улыбается, и всего пару раз, поддразнивая, двигает бедрами — я выдыхаю и кусаю губы, а Мика коварно подмигивает.
Капитан косится вбок, на тумбочку у кровати, протягивает руку и тянет мой телефон — снимает блокировку, даже не задумываясь над паролем, и я слышу тихий сигнал включенной камеры. Вот же засранец.
— ...ты должна увидеть, — шепчет Мика, пряча улыбку за телефоном. Он снова чуточку подмахивает мне бедрами, выбивая тихий стон. — Эй, тссс! Не будем подавать дурной пример детишкам в этом доме... Ох, это трудно, согласен... — он шумно выдыхает, откидывает голову на подушки. Мы двигаемся неспешно — то попадаем в такт, то по очереди замираем; Мика не выпускает из рук мой телефон, посмеивается и болтает. Он говорит максимально тихо, немного хрипло со сна, и черт возьми, я только от одного его голоса на записи буду возбуждаться — а что еще потом под нее можно делать? Невозможный, и невозможно горячий у меня парень, спасибо, вселенная.
Он все еще с телефоном в руке, когда садится на матрасе и целует. Наша сладкая медлительность пропадает, движения становятся жесткими и резкими, с характерными звуками, и у меня голова идет кругом, Мика обнимает меня обеими руками, ладони скользят по спине к бедрам, оглаживают ягодицы. Он шлепает меня, прикосновение обжигает, я сжимаю бедра и Мика хрипло стонет мне в шею, тут же спохватывается и только горячо выдыхает, прикусывает за мочку уха.
— Когда ты так прижимаешься, мне хочется время остановить, — шепчет он, обманчиво нежно целует в висок и так жестко опускает на себя, придерживая за бедра, что я сжимаю пальцы на его плечах, выгибаюсь и бодаю его лбом. Его заводят эти резкие движения, Мика шумно дышит — почти на грани со стонами, черт возьми, а у меня по коже как будто разряд гуляет, это в сто раз хуже мурашек. Мой стон рвется наружу сам собой — с ним невозможно по другому, — и Мика тут же целует, крепко, горячо, замедляет темп, тянет губами кожу на шее.
— Эй, никаких синяков, помнишь? — тихо смеюсь я, отстраняюсь от него. Мика дурачится в ответ, изображает вампира, я руками отталкиваю его, специально уворачиваюсь от губ, — он выскальзывает из меня, одним движением укладывает на спину. Атласная простыня скользит под кожей, матрас протестующе скрипит, капитан тянется за подушкой где-то сбоку, находит телефон — и протягивает его мне, бесстыдник. Запись все еще идет, Мика тянет мокрую дорожку от груди к пупку, — на экране телефона его лохматая макушка, рельефные плечи и руки по обе стороны от меня, и тут он поднимает голову, смотрит в камеру, не на меня, облизывает губы и выглядит так потрясающе горячо, что я начинаю думать что видеозапись — не такое уж и глупое сопровождение.
И он, черт возьми, это знает.
Мика подмигивает в камеру, его язык скользит по нижней губе, он снова опускает голову и сползает еще ниже. Он устраивается у меня между ног, целует внутреннюю поверхность бедра и спускается ниже — и перед тем, как поцеловать меня уже там, поднимает ужасно блядский взгляд снова на камеру и подносит палец к губам.
— Божечки, Мика, — выдыхаю я, а он уже опускает свой невозможно горячий рот, ласкает языком клитор, прихватывает кожу губами, втягивает и играется. В один из таких моментов я совсем не могу сдержаться, звучно тяну его имя, — а Блондин поднимает взгляд, смотрит как строгий учитель в классе, но потом тут же чувствую его язык, задыхаюсь от невозможности, — Мика не отрывает взгляда, тягучего, томного, возбужденного и такого восторженного, раздвигает мои бедра еще сильнее, сладко вздыхает. Я откидываюсь на матрас, под веками скачут какие-то всполохи и в ушах белый шум, телефон снова где-то на простыне, потому что ну...
Он проталкивает внутрь язык, и я зажимаю рот рукой, чтобы не застонать в голос — это все слишком на грани, и легкие разрываются от невозможности нормально вздохнуть. Я выгибаюсь на кровати, Мика сжимает пальцы на моих бедрах еще сильнее, с влажным звуком выпускает одну из чувствительных складок изо рта, проводит языком по коже, словно по конфете или мороженому, оставляет легкий поцелуй под пупком.
— Жил бы тут, — ухмыляется он, накрывая губами клитор. — Ты еще здесь?
Я шумно вдыхаю, все так же не открывая глаз, и только решаюсь ответить, как Блондин втягивает тот в себя, давит языком почти на грани с болью, у меня — искры из глаз, не меньше. Я называю его рот блядским, дышу через раз, и даже нахожу силы приподняться на локтях и посмотреть на него. Мика целует бедро, мокро проводит языком по коже, он встрепан, адски возбужден, с припухшими губами и от одного его взгляда уже можно кончить. Серьезно.
Он слепо ищет скомканное одеяло где-то рядом, тянет на себя его край, вытирает влажный подбородок, щекочет меня уголком ткани между ног и привстает на одном локте. Поглаживает меня большим пальцем, трется щекой о бедро — я прикусываю губу, улыбаюсь:
— Люциферов сын.
— Хочешь меня? — бесстыдно отвечает на улыбку он.
Мика шлепает меня по бедру, скатывается с кровати и подходит к ее краю — я успеваю только встать на колени, подставляю ему зад. Если бы у этого упыря была любимая поза, это бы точно была она — не догги-стайл, но именно сзади, с возможностью прижать спиной к себе, — что Мика и делает, медленно входит, прижимается к моей попе, обнимает двумя руками и глухо выдыхает в самое ухо, когда начинает менять темп с медленного на быстрый. Он сжимает мою грудь, утыкается носом в волосы за ухом, и я умираю в сотый раз в кольце его рук, в кольце его тигриного миндального аромата и от постоянно меняющейся амплитуды.
— Сдвинь ноги, — сладко шепчет он в ухо, а потом так глухо стонет в шею, что у меня волоски на руках дыбом встают. Он чуть меняет угол, и тут уже я начинаю дышать через нос, и Блондин понимает, просто закрывает мне рот ладонью, увеличивает темп. — Спасибо Аду, что исторгнул тебя такой сладко узкой, — посмеивается он в мои волосы, шумно вдыхает и мокро щекочет мне ухо языком. — Как раз для меня.
Зачем говорить о любви, когда можно дразниться?
— Эй, вынуждаете меня завидовать! — с улицы, от бассейна, громко кричит Кайл.
— Схлопнись, — беззлобно отзывается Мика, а тот так коварно хохочет, что Блондин ругается на него, отвлекается и замирает. — Он, блин, ебучий оборотень, что ли? — возмущенно шипит он мне в плечо.
— Ты же понимаешь, что он не отстанет? — смеюсь я.
— Эй, спорим я бы смог лучше? — веселится Кайл в подтверждение моих слов. Даже проверять не нужно, он стоит где-то под балконом и гиенит. Мика не выдерживает почти сразу же, быстро целует меня в плечо, выпускает из объятий и идёт к балкону.
— Я вырежу тебе сердце ночью, козлина, — беззлобно рычит он от дверей, шумно закрывает дверь, дергает даже шторы и возвращается к кровати. Он все ещё возбуждён, глаза горят адским пламенем, и я уже представляю, как через десяток минут Кайла ждёт анальная кара, не меньше.
Мне остаётся лишь посмеиваться, оглянувшись на него через плечо. Я опускаюсь на руки, даже не меняя позы, упираюсь ладонями в матрас. Тело, так и не получившее разрядки, огнём горит, но я пялюсь на Блондина: сначала на его спину и задницу, когда он идёт к балконной двери, а потом — на живот, дорожку светлых волос от пупка вниз, узкие бёдра и на то, как размеренно покачивается блестящий от смазки член. Я глаз не могу отвести, это завораживает. Сколько не смотрю — всегда как в первый раз.
Мика возвращается, специально прижимается ко мне пахом — член скользит между бедер, поддразнивая, и черт возьми — я подставляюсь ему не хуже кошки в течке, его ладони скользят по спине, оглаживают бедра и сжимаются на заднице.
— Эй, — я вскидываю голову. — Мои колени не вечные, Бетховен.
— Джейсон, ты — пиздец! — заключает он наверное в сотый раз за время нашего знакомства, помогает себе рукой, входит на всю длину. — Правила игры в тишину никто не отменял, нахалка.
Атлас скользит под ладонями, не позволяя поймать равновесие, а Мика, как специально, двигается резко и размашисто, набирая темп и сжимая мои бедра, потом перемещает ладони на поясницу, давит так, что я сдаюсь, опускаюсь на матрас и стараюсь дышать через раз, подтягиваю подушку и очень, очень рассчитываю на ее помощь, потому что капитан вошел во вкус. Тут не то что звезды перед глазами — целые круги, да такие сладкие, что если бы Кайл ворвался в комнату, я бы не заметила, честно. Ладони скользят по спине, Мика постепенно смещает угол, кровать скрипит совсем уж откровенно пошло, а я не могу сдержать стон, но прячу его в подушку, насколько возможно.
Мика резко толкается, ужасно медленно двигается обратно, замирает ненадолго с головкой внутри меня, с шипением выдыхает и отстраняется. Я теряю опору, колени скользят по простыням, Блондин давит усмешку и переворачивает меня на спину, сразу же опускается сверху: я даже не успеваю полюбоваться видом разгоряченного капитана, сжимающего член у основания, он прижимается губами к моей шее, медленно скользит внутрь, томно выдыхая, и я отвечаю ему таким же сладким выдохом, когда он погружается на всю длину.
Мы целуемся, двигаем языками почти в унисон с движениями таза: неторопливо, нежно и тягуче. После адской гонки полминуты назад это как передышка для нас обоих. Я оглаживаю капитанскую шею с набухшими линиями вен, шепчу ему о том, как же это круто, кусаю за нижнюю губу и сжимаю руки на плечах, когда Мика на пару мгновений убыстряет темп. Он прижимается ко мне всем телом, тяжелый, горячий, невозможный и такой миндальный, что я задыхаюсь под ним, выгибаюсь, прижимаюсь животом к рельефному прессу, подмахиваю бедрами и уже почти на грани, черт. Я дышать не успеваю, а Мика уходит на такой рваный ритм, снова закрывает мне рот ладонью, паршивец, и я почти задыхаюсь от нехватки кислорода, когда меня накрывает оргазм. Блондин не останавливается, только губы поджимает, задыхается как будто не меньше меня, резко выходит, валится на спину и почти сразу же сжимает зубы, давит горловой сладкий стон, не может отдышаться от собственного оргазма.
Мне нужно полминуты, чтобы прийти в себя, а Мике — и того больше. Он все еще тяжело дышит рядом, когда я приподнимаюсь на локте, оглядываю его расслабленное тело, вытягиваю руку и размазываю его же сперму по животу выше. Его пресс сокращается под пальцами, Мика тихо стонет и просит пощады. Я тяну палец с капелькой спермы в рот — Мика в этот момент открывает глаза, смотрит зачарованно и улыбается. В секундной тишине, с улицы, доносится громкий голос Кайла:
— Эй, левое крыло, вы уже встали? Если и вы собираетесь потрахаться, как правое, даже и не пытайтесь!
— Откуда у него мегафон? — давится смехом Мика. — Ему не жить.
Я целую его в плечо, хлопаю по груди ладошкой:
— Идем в душ и завтракать. Только не топи его в бассейне, ладно?
— ...интересно, а телефон все еще снимает?
Когда мы спускаемся вниз, быстренько заскочив в душ и натянув купальники, Кайл беснуется где-то у бассейна, куда сразу же идет и капитан, а я нахожу на кухне одну Мелиссу — она моет корзину фруктов, чтобы выставить ее на стол.
Я слышу совсем не мужественный визг мулата, потом всплеск воды, ухмыляюсь и сажусь на стул.
— Боже, — только и выдает Мисси, оборачиваясь от раковины. — У него что, нет чувства самосохранения?
— Через пять минут эти подружки уже будут пить пиво, поверь мне. Ты же меня еще не прикончила, хотя могла бы это сделать миллион раз.
— И то верно.
Мелисса уже в купальнике, так же как и я, волосы убраны в смешной хвостик на макушке.
— Левое крыло успело или нет? — хихикаю я, когда она ставит на стол корзину, вытягиваю из нее манго и тянусь за ножом, чтобы срезать кожуру.
— Нет, — мрачно рычит подруга. — А Нэйтан такой впечатлительный, что... в общем, могу не продолжать, да?
— Завтра утром Кайл проснется с кляпом и связанным, обещаю.
— А как же я?
Крис слышал обрывок разговора, когда входил на кухню — и не удивительно. Он бесконечно зевает в кулак, и, кажется, проснулся не меньше минуты назад, как будто и не слышал монологов товарища с мегафоном. Он, конечно, и мог бы, и наверняка все пропустил. Крис сонно чешет пузо, стоя в одних спортивных штанах, сует нос в холодильник и спустя секунду уже открывает холодную бутылку пива.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
