Обретенная Эквестрия. Часть 2. Поиск

— Ты говоришь как дикарка, — поморщился отец. — На самом деле, одна такая пластина способна вместить тексты всех книг напечатанных на Земле с начала времён.

— Правда? — изумился я.

— Ага. Это Crystal Memory Card или по-простому — смска. Ёмкость — восемьсот терабайт. Впрочем, сомневаюсь, что вы поняли, о чём речь. Одним словом, на этих бирюльках записаны все сезоны всех телешоу снятых в Эквестрии, включая "Приключения понивильской шестёрки". А так же масса рабочего материала, видеожурнал, запрещённые к показу сюжеты и прочее в том же духе.

— Что за запрещённые сюжеты? — с подозрением спросила Искорка.

— Ну... — отец смутился, — эпизоды, освещающие различные моменты интимной жизни обитателей Эквестрии заснятые скрытой камерой...

— Иначе говоря, порнуха, — догадалась она.

— Ну да.

— И что, совсем нет способа посмотреть эти фильмы?

— Какие именно? — тут же вмешался я. — Те, что сняты в интимной обстановке?

— Прекрати, пошляк! — возмутилась она. — Не слушай его, папа, он вечно ерунду болтает!

— Если сможете найти подходящий комп, то посмотрите без проблем. А не сможете... что же, наша модница обзаведётся великолепным ожерельем.

— Жаль, — вздохнула единорожка, — Я так хотела увидеть реальную, а не воображаемую Эквестрию...

— Ещё увидишь, — пообещал отец. — Что касается войны, то она началась внезапно. Ещё вчера люди ходили по улицам, дети носились сломя голову, брони вяло митинговали у правительственных зданий, а сегодня бомбы, ракеты, пустые полки в магазинах и похоронные листы. Все воевали против всех, человечество словно сошло с ума. Недавние союзники резали друг друга с яростью берсерков, пилоты вертолётов вдохновенно расстреливали колонны беженцев, жилые районы городов засыпались бомбами с зарином. На самом деле России ещё повезло, и мы пострадали не очень сильно. А вот Западная Европа, США и Юго-Восточная Азия превратились в адский котёл. Особенно отличились европейцы. Их так долго учили толерантности и мультикультуризму, так плотно сжимали пружину человеческого терпения, заставляя любить тех, кто любви совершенно не заслуживает, что когда пружина внезапно распрямилась, потоки крови разом смыли слой цивилизации, обнажив средневековое варварство... Надеюсь, безумцы, развязавшие мировую бойню, в конце концов, погибли вместе со своими корпорациями, кампаниями и банковскими домами.

Пони также серьёзно пострадали. Их активно использовали в боевых действиях все стороны, а когда война закончилась, стали применять в качестве дешёвой рабочей силы. Тогда и сформировалась нынешняя система рабства. Пони слишком миролюбивы, это заложено в их природе, они неагрессивны и добры, что сильно помогло закабалению. К тому же огромная выносливость позволяла использовать их там, где люди просто бы не выжили. Например, при расчистке радиоактивных развалин или в местности заражённой бактериологическим оружием. Кроме того, не следует забывать, что взрослеют они в два раза быстрее нас. Восьмилетний человеческий ребёнок ещё беспомощная кроха, тогда как восьмилетний пони уже взрослое существо способное к воспроизводству. Всё это и привело к нынешней ситуации. Брони или погибли или давно предали свои идеалы. Сейчас никому и в голову не придёт митинговать в защиту разноцветных лошадок, а уж тем более создавать политическую партию. Вот почему я вас прошу — попробуйте совершить невозможное и возродите Эквестрию. Она находится на отшибе мира, и не пострадала во время войны. Её по-прежнему защищает непреодолимый купол. Зажгите солнце, откройте ворота, чтобы нынешние бесправные рабы смогли вернуться на утраченную родину. Дайте им шанс на свободную жизнь. А если вам не удастся это сделать, просто доберитесь до тех мест, разыщите Рейнбоу Деш, Флаттершай и попросите у них прощения. За меня, за Зекору, за Андрея, за всех тех, кто не смог их защитить.

Глава 4. Важное решение.

На похороны сошлись соседи почти со всей деревни. Батю положили рядом с могилой матери и Олеси. Воткнули в рыхлую землю простой деревянный крест, отец Никодим вдоволь намахался кадилом, затем пошли речи... Я смотрел на ритуальные действия и чувствовал себя словно во сне. Рассудок отказывался верить в случившееся, было невозможно представить, что этого спокойного, молчаливого человека больше нет.

Он почти не ошибся в сроках своей смерти и умер спустя одиннадцать дней после памятной беседы. За эти несколько коротких суток с ним произошла чудовищная метаморфоза — высокий статный мужчина, что говорится "косая сажень в плечах" превратился в сморщенного худого гнома, у которого вылезли все волосы и выпали зубы.

На наше счастье, старые опытные соседки, схоронившие не одного родственника, взяли на себя организацию похоронных хлопот и поминок. Я снабдил их деньгами, да пару раз скатался в город за деликатесами.

Таким образом, благодаря трудам заботливых бабушек мы оказались избавлены от забот. Поминки устроили в помещении недавно открытого кафе "Скобарь" и именно туда потянулись соседи пить самогон и вспоминать Егора Радченко простым, добрым словом. Мы, решив, что появимся там несколько позже, отправились домой. Когда проходили мимо библиотеки закрытой по причине траура, Искорка внезапно остановилась и посмотрела на меня.

— Зайдём? — тихо спросила она.

— Давай. — Мне было всё равно.

Внутри было сумрачно и тихо. Единорожка уселась на своё привычное место и приглашающее махнула копытом, дескать устраивайся. Я присел на краешек стула. Больше всего на свете мне хотелось запереться в своей комнате, зарыться лицом в подушку и просто лежать, стараясь ни о чём не думать.

— Макс, — серьёзно сказала поняшка, — я безмерно благодарна тебе и папе за все, что вы для меня сделали. Если бы не ваша помощь мои кости давно были бы перетёрты в муку и добавлены в комбикорм. Впрочем, вы спасли не только жизнь. Вы помогли мне обрести самоуважение, дали образование, показали цель в жизни, я этого никогда не забуду...

— Но? — с лёгкой усмешкой спросил я.

— В смысле?

— Обычно такие хвалебные спичи всегда оканчиваются коротким союзом "но".

Искорка смутилась, опустила голову и затеребила копытом край скатерти.

— Я не могу забыть всего того, что он нам рассказал.

— Об Эквестрии?

— Да.

— Надеюсь, ты не собираешься всерьёз принять его предложение. Я имею в виду идею о возрождении свободной страны пони.

— Собираюсь!

— Ох, прекрати! Ты перечитала книжек, где мужественные герои в одиночку спасают планету. Опомнись, мы живём в реальном мире. Да и зачем тебе это нужно?

— Что значит "зачем"?

— Ты свободная пони, живущая среди друзей...

— Прости, но ты ошибаешься! — Искорка в волнении вскочила на ноги и прошлась по комнате.

— В чём?

— В степени моей свободы. Позволь напомнить, что в твоей комнате на шкафу лежит жестяная коробка, а в ней пожелтевший листок бумаги, где чёрным по белому написано, что я — твоя собственность.

Её слова были словно плевок в лицо.

— Не стоило тебе так говорить, — медленно сказал я вставая. — Давай на сегодня закончим беседу.

— Нет! — воскликнула она и подскочила к двери, явно пытаясь помешать мне уйти. — Нет, мы должны, наконец, объяснится! Можешь назвать меня неблагодарной скотиной, но нужно, наконец, расставить все точки над "ё"!

— Хорошо, чего ты хочешь? Неужели всерьёз думаешь, что я не даю тебе свободу из глупой прихоти?

— Нет, конечно! В этом и заключается весь ужас — пони по определению не могут быть свободны, как не могут быть свободны коровы или козы.

— Раз так, то к чему наш спор?

— Потому что появился крошечный шанс изменить ситуацию.

— Нет никакого шанса. Государство свободных пони — это утопия. Кроме того, не забывай о законах исторического развития. Рабский труд непродуктивен. Рано или поздно пони получат равные права, нужно только прождать!

— Сколько? Пятьдесят? Сто лет? Боюсь, мне не хватит всего мифического долголетия. Да и, в конце концов, я молодая, взрослая кобылка хочу обзавестись семьёй, нарожать кучу детей.

— И в чём собственно дело? Если встретишь симпатичного жеребца, я просто куплю его, и все дела, — бросил я, потом понял что, сморозил глупость, прикусил язык, но было уже поздно.

— Купишь! — взвилась она. — Купишь?! Да ты хоть сам-то понял что сказал?!

Никогда мне ещё не доводилось видеть Искорку в таком гневе. Её глаза пылали, грива встала дыбом, копыта яростно рассекали воздух. Признаться в какой-то момент я решил, что она сейчас бросится в драку.

— Успокойся! Прекрати истерику немедленно!

Как ни странно, но мои слова возымели действие. Единорожка замолчала, опустилась на передние ноги, поджала уши и закрыла глаза. Я вновь уселся на стул.

— Извини, — не поднимая век, произнесла она. — Извини, пожалуйста.

— Ничего страшного.

— Нет, я не должна была... Ты теперь, наверное, будешь считать меня сумасшедшей истеричкой, да?

— Прекрати и успокойся.

— А я уже почти спокойна. Просто мне очень хочется чтобы ты понял... Давай представим себе пасторальную картинку: я влюбляюсь в красивого парня и... выкупаю его у хозяев. Выкупаю сама, мне удалось за эти годы скопить небольшую сумму денег, так что даже не понадобиться твоя великодушная помощь. Мы вместе строим дом, помогаем тебе вести хозяйство и всё такое, у меня рождается три — четыре весёлых жеребёнка. Здорово, правда?

— Да, совсем неплохо.

— Но представь на секунду... понимаю, что такие вещи нельзя произносить вслух, но вдруг... с тобой происходит какое-то несчастье и ты... покидаешь этот мир. От подобных вещей ведь никто не застрахован, верно?

Я молчал.

— Тебе рассказать, что случится после?

Я молчал.

— Всю мою семью — меня, мужа и жеребят погрузят в фургон и для начала отвезут на ветеринарный пункт. Там усталый ветеринар, через руки которого каждый день проходит десятки животных — коров, лошадей, свиней, собак, кошек и... пони, внимательно нас осмотрит и выпишет справки. Если у кого из малышей окажется дефект — ну там неправильный прикус или косоглазие врач, скорее всего, отправит его на утилизацию. Чтоб не портил породу, так сказать... Затем аукцион. Нас выведут на помост, вокруг которого будут сновать фермеры и хозяева небольших заводов, или какие-то мутные типы с короткими липкими пальцами. Начнётся торг, дети будут заглядывать мне в глаза и спрашивать... почему мы не идём домой, а я... я...

Тут у неё в горле забулькало, и она замолчала.

— Постой, — осторожно начал я, — не надо себя накручивать!

— Всего раз в жизни! Понимаешь — раз в жизни я стояла на том самом помосте, но до сих пор просыпаюсь с криком, когда мне снится этот день! А ведь я тогда была совсем крохой, не старше четырёх лет! Говорят, что те, кто пережил куплю-продажу несколько раз привыкают и даже начинают находить в своём положении смешные моменты, но я не хочу пережить этот кошмар снова. И тем более смотреть, как распродают моих собственных детей! Лучше умереть...

Я присел рядом на корточки, обнял за шею, прижался щекой к её мохнатой щеке. И тут она заплакала. Никогда раньше мне не доводилось видеть, как она плачет, даже в самые тяжёлые моменты глаза Искорки оставались сухими. Но сейчас она ревела как ребёнок. Мне, толстокожему болвану, наконец, стало понятно, как сильно единорожка страшится будущего, сколько тёмного ужаса накопилось в её душе за эти "безмятежные" годы. Я ласково гладил чёрную гриву, бормотал слова утешения, но на сердце у меня лежал тяжёлый камень.

Прошло несколько дней. Мы с Искоркой почти не разговаривали и старательно избегали встреч. Не потому что злились друг на друга, просто обеим было стыдно за ту глупую размолвку. Но вот в один из вечеров, я толкнул тяжёлую дверь библиотеки и вошёл внутрь.

Единорожка как раз распекала какого-то вихрастого мальчишку с озорными глазами.

— Если ещё раз замечу, что ты рисуешь в книге, отберу абонемент и больше не пущу на порог! Тебе ясно?

— Ясно, — тянул мелкий негодник. — Тётя Искорка, не надо только мамке рассказывать, я честно больше не буду...

— Ты мне это в прошлый раз обещал, и чем всё закончилось?

— Ну, пожалуйста!

— Иди с глаз моих, и если опять...

— Спасибочки! — крикнул он, пулей вылетая на улицу.

— Вот и заводи после этого потомство, — вздохнула она. — Насмотришься на таких обормотов и задумаешься, стоит ли время терять.

— Золотые слова, — улыбнулся я. — Ты уже всё, или ещё будут посетители?

— Всё, слава Селестии.

— Отлично. Тогда поболтаем.

Она опустила голову и поджала уши.

— Ты очень на меня сердишься, да?

— Сержусь? Прекрати. Да и за что?

— Ну, как же — устроила истерику в день похорон, обвинила тебя Дискорд знает в чём, затем ревела как последняя дура.

— Давай оставим это, ладно? В конце концов, в тот день мы оба были не в лучшей форме. Мир?

— Мир! — воскликнула она с облегчением. — Сама не понимаю, что на меня тогда нашло.

— Просто высказала то, что годами копилось в душе. В этом нет ничего плохого.

— Ты даже не представляешь, как я боюсь снова попасть в кабалу. Иногда лежу без сна всю ночь напролёт и думаю, думаю...

— Понимаю. Я тоже в первые дни заварухи не мог заснуть. Лежишь где-нибудь в подвале на бетоне и вроде бы и выстрелов не слышно, а всё равно, как закроешь глаза, всё видишь ребят, с которыми ещё совсем недавно в футбол играл и к девчонкам в окно общежития ползал. А теперь их нет, а ты есть. И мучает вопрос "Почему"?

Искорка кивнула и положила мордочку на передние копыта. Похоже, она была рада, что конфликт благополучно исчерпан. Но я пришёл сюда не только за этим.

— Послушай. Возможно, ты уже не помнишь, но однажды, много лет назад, когда мы только познакомились, я спросил тебя, о чём ты мечтаешь.

— Помню, — улыбнувшись, сказала она.

— Твой ответ будет тем же?

— Не совсем. Тогда я сказала, что мечтаю попасть в Эквестрию, но теперь мы знаем что этого, увы, недостаточно. Сейчас мой ответ будет таким — возродить Эквестрию к жизни.

— Хорошая мечта. Ну а есть у тебя желание, не столь глобальное, которое можно воплотить в жизнь уже сейчас. Возрождение свободной страны пони дело сложное, оно требует много сил и времени. А вдруг ты хочешь чего попроще. Так сказать для разминки.

— Я не могу тебя ни о чём просить, ты и так сделал для меня слишком много...

— Прекрати, — жёстко сказал я. — Вот сейчас ты разговариваешь как рабыня. Если мы действительно решимся взяться за это глобальное дело, никаких "я не могу тебя просить... ты и так много сделал" быть не должно. Мы либо действуем вместе без сомнений и колебаний, либо разбегаемся по углам.

Единорожка встала с места, пристально посмотрела мне в глаза и негромко сказала: — Я хочу найти своих родителей. Узнать, кто были мои мама и папа. Это считается?

— Да. Хорошее начало для долгого поиска. Думаю, найти их будет легче, чем возродить Эквестрию. Ты помнишь, в каком питомнике родилась?

— Помню. Подыхать буду, не забуду. Он называется "Довольная лошадка" и находится на окраине Порхова.