Повесть о потерпевшем кораблекрушение Часть 1

Как узнал Тенг, вожди ряда горных кланов сколотили шайки до нескольких сотен всадников и разбойничают в предгорьях, грабя проходящие купеческие караваны. А с некоторых пор они стали нападать на конвои с серебром с императорских рудников Ионапаты. Уже два каравана не дошли до места назначения. Последний шел в сопровождении трех конных сотен.

"Ты ведь говорил, что уже водил караваны и дрался с разбойными шайками? Вот и попробуй" — заключил Ратам Ан.

"Что я смогу сделать со своей сотней пеших против нескольких сотен конных?" — с горячностью возразил Тенг.

"А сколько еще тебе нужно?" — спросил начальник войска, переходя на строгий деловой тон. — "Но учти, самострелов ты больше не получишь. Казначей войска заявил, что он больше не отпустит денег на выдумку, которая обходится в цену трех хороших мечей!".

"Хотел бы еще сотню тяжеловооруженной пехоты и сотню кавалерии".

"Однако ты нахал" — удивленно проговорил Ратам Ан. — "Ты всерьез думаешь управиться такими силами?"

"Самострелы в руках моих воинов не для того, чтобы просить защиты, а для того, чтобы добыть победу" — заявил Тенг, стараясь придать своему голосу заносчивость.

"Ладно, поглядим" — бросил Ратам Ан, испытующе глядя на Тенга. Начальнику войска, в общем-то, было наплевать на казначейское серебро. Его забавлял этот молодой петушок, рвавшийся сложить голову в бою и так наивно уповавший на свое чудо-оружие. Интересно было бы поглядеть, как он осрамится.

Марш к Ионапате прошел без особых происшествий. Хотя Тенг приобрел уже немалый навык верховой езды, столь длительный переход дался ему нелегко. С моря долетали сырые пронизывающие ветры, и хотя было еще не очень холодно, осень постепенно вступала в свои права. Ночевать можно было только вблизи костра, то и дело ворочаясь с боку на бок, чтобы с одной стороны не застудиться, а с другой — не изжариться. Однако особенно удручала не физическая усталость, а отсутствие чистой воды и свежей здоровой пищи, невозможность смыть грязь с тела. Тем не менее, Тенг выдержал этот переход и был весьма горд подобным подвигом.

Обратный путь также поначалу проходил без происшествий. Но когда караван достиг предгорий, в воздухе повисла тревога. Именно в этих местах случались нападения. На обочинах стали встречаться следы схваток — обгорелые остовы повозок, обломки стрел и копий. Однажды даже попались останки человека, наполовину растащенные шакалами и исклеванные воронами.

Конные разъезды, двигавшиеся в нескольких сотнях шагов правее каравана, подали сигнал тревоги, дважды отсалютовав своими слегка изогнутыми кавалерийскими мечами, красновато блеснувшими в лучах предзакатного солнца. Почти тут же блеснули сабли над головами всадников, ехавших слева.

"Для встречи конницы" — заорал Тенг во всю мощь своих молодых

легких — "повозки в круг! Пешие — в каре!"

Ржанье и храп коней, крики возниц, скрип телег — все слилось в какофонию звуков. Воины помогали возницам расставить повозки и вскоре те уже образовали некое подобие вытянутого овала, разомкнутого в одном месте. Этот разрыв был заткнут сотней кавалеристов.

Внутри овала повозок выстроились в вытянутое каре пешие воины — три шеренги повернулись вправо от дороги, три шеренги — влево. Внешние шеренги образовали тяжеловооруженные воины, прикрывавшиеся большими щитами, выставив вперед щетину массивных длинных копий. Две внутренние линии образовали арбалетчики, направившие в поле по обе стороны дороги по пятьдесят арбалетов.

И телеги, и воины еще только завершали построение, а на небольших плоских возвышенностях шагах в восьмистах от дороги уже показалась конница. Вот она уже в семистах шагах, шестистах, пятистах... Наконец суета перестроений закончилась. Тенг успел подумать: "Видно, не зря я потратил столько сил на обучение этих парней. Недели перехода тоже даром не потеряны". Всадники были уже в трехстах шагах. Глубоко вздохнув, Тенг крикнул:

"Самострелы к бою!.. Первая линия — пли!.. Вторая — пли!.. Первая — пли!.."

Стена всадников, с гиканьем накатывавшихся на конвой, смешалась.

Упали первые лошади, покатились под копыта первые всадники. Однако конная лавина продолжала мчаться навстречу граду летящих стрел, обтекая упавших. Тенг почувствовал противный холодок страха внутри себя.

"Целься верней!" — крикнул Тенг. Выдержат ли его стрелки этот натиск?

Стрелы ударили почти в упор, и почти каждая нашла себе жертву. Но передние всадники уже наскочили чуть ли не на самые телеги, едва не ломая ноги своим лошадям. Горцы прыгали на повозки и вступали в рукопашную схватку, пытаясь пробиться сквозь строй латников. Удары копий свалили многих нападавших, затем в ход пошли мечи. Арбалетчики продолжали осыпать нападавших стрелами, так что лишь немногим взобравшимся на телеги горцам удавалось сойтись с латниками лицом к лицу прежде, чем мощный удар арбалетной стрелы останавливал их навсегда.

Тенг оцепенел на мгновение, но затем, мотнув головой, как будто сбросил с себя сковывающие его путы страха. Вот же он, решительный момент! Уже ясно различимы лица врагов, храпящие морды коней, видно, как льется кровь, и умирают люди. Его затошнило от вида близкой смерти, голова кружилась.

Нельзя позволить численно превосходящим горцам прорвать пеший строй! Но нельзя и броситься в атаку раньше времени, пока наступательный пыл разбойников еще не охлажден стойким отпором. Тенг выжидал, кусая губы.

"Кавалерия, за мной!" — его внезапно охрипший голос сорвался, но это уже не имело значения. Тенг бросил своего коня вперед, в гущу схватки. Он уже не наблюдал за ходом боя, а лишь бешено орудовал мечом, вышибая из седел гортанно кричавших горцев, попытавшихся встретить сотню императорской кавалерии грудь в грудь. Наконец Тенг с радостью уловил, как разбойники начали разворачивать лошадей, и их изрядно поредевшее войско стало откатываться от места схватки.

"Вперед, раты!" — раздались вокруг торжествующие возгласы. Кавалеристы настигали бегущих и рубили в спину. Через несколько сот шагов Тенг скомандовал прекратить преследование.

"Собрать своих раненых!" — распорядился Тенг, подъезжая к повозкам, из-под которых вылезали уцелевшие возницы, приходя в себя после пережитого страха. Многие из них уже расстались мысленно с жизнью и вручили свою душу богам. Они слышали кое-что о судьбе прежних караванов с серебром и уже не чаяли спасения.

Тенг огляделся вокруг. Что делать с ранеными разбойниками? Взять с собой, вместе со своими ранеными? Но места на телегах может не хватить даже и для своих. Оставить здесь? Но подберут ли их горцы? А если и подберут, то не будет ли уже поздно?

Тенг обернулся к командиру конной сотни: — "Горцы подбирают своих раненых?

"Если поле битвы за ними, тогда да, подбирают" — ответил тот.

"А нам с ними что делать?"

"А чего с ними возиться?" — ответил конник вопросом на вопрос.

Тенг задумался. Оказать им помощь на месте? Но сколько на это уйдет времени? И ведь он может навлечь на себя новое нападение, оставаясь здесь. Имеет ли он право так рисковать?

Как бы в ответ на его размышления прозвучал приказ командира конной сотни:

"Эй, Акан Лор! Возьми свой десяток и добей разбойников!" — Он заметил сомнения Тенга и истолковал их по-своему.

Тенг содрогнулся, но не стал отменять приказ, который начал незамедлительно исполняться. И тут Тенг с ужасом заметил, что у убитых врагов отрезают уши.

"Что вы делаете!?" — вне себя воскликнул он. Пожилой ветеран с недоумением уставился на него. Подъехавший командир конной сотни спокойно пояснил:

"Таков воинский обычай".

Тенг, не говоря ни слова, повернул коня в сторону. Его тошнило.

Ратам Ан уже сожалел о том, что послал начальником охраны этого юнца. На ужине у Правителя области Алат выяснилось, что Главный Казначей подал императору жалобу на нерадивость охраны, лишающую казну серебра. Начальник войска не может навести порядок — так якобы говорилось в жалобе. А назавтра надлежало быть на Государственном Совете, назначенном на 32-й день митаэля зимы 2092 года от сотворения мира.

Ратам Ан вернулся домой вне себя от ярости и даже разбил в злости дорогую вазу, когда слуга сообщил:

"Прибыл гонец с вестями о караване, что идет с рудников Ионапаты". Взяв себя в руки, Ратам Ан буркнул:

"Зови!"

Гонец в запыленной воинской одежде низко поклонился и произнес:

"Сегодня утром караван был в двух днях перехода от Столицы, друг царя".

Может быть, на этот раз вообще обошлось без нападения горцев? — мелькнула мысль у Ратам Ана. Он облегченно вздохнул и коротко бросил гонцу:

"Рассказывай!"

"Тенг Паас, начальник охраны каравана, велел передать, что нападение разбойников отражено. Еще он велел благодарить тебя за кавалерию. Он велел передать, что благодаря императорской конной сотне разбойники были разбиты".

"И как же это получилось? Ты был там?" — в нетерпении Ратам Ан хлопнул ладонью по небольшому столику, уставленному чашами с вином и блюдами с фруктами. Чаши заметно вздрогнули и несколько капель вина выплеснулось на лакированную поверхность.

Гонец кивнул:

"Горцы, как всегда, напали неожиданно. Их было не меньше шести сотен. Начальник приказал поставить телеги в круг и выстроил своих стрелков внутри. Те засыпали горцев тучей стрел из своих самострелов. Будь стрелков хотя бы две сотни, они, пожалуй, перестреляли бы всех разбойников. Но сотня не смогла остановить их. Даже когда десятки всадников были сбиты стрелами у самых телег, горцы не остановились и стали биться с нами в пешем строю. Малодушные уже прощались с жизнью, когда начальник охраны атаковал их во главе кавалерийской сотни. Те не выдержали удара и обратились в бегство" — закончил гонец свой рассказ.

"Неужели Тенг, имея всего три сотни, отразил шесть сотен горцев?" — с сомнением произнес Ратам Ан.

"Не могу сказать, точно ли их было шесть сотен. Но совершенно точно, что на поле боя мы отрезали сто без двух правых ушей" — с гордостью ответил гонец.

"Велики ли наши потери?" — заинтересовался Ратам Ан.

"Мне велено сообщить, что убито семеро конных и восемнадцать пеших. Девять раненых умерло в пути. Еще двадцать два раненых оставлены нами в городе Назы, и кто из них выжил — еще не известно".

"Если все, что ты говоришь, правда, я не обойду тебя наградой" — молвил начальник войска. Гонец молча склонился в низком поклоне и, не говоря ни слова, пятясь, поспешил покинуть комнату.

Ратам Ана все же одолевали сомнения. Чтобы ненароком не ошибиться, он послал навстречу каравану своего человека. Однако до начала Государственного Совета тот еще не вернулся и Ратам Ан, скрепя сердце, отправился на заседание, полный неуверенности.

"Нет никакого порядка в столичной области!" — вещал скрипучим голосом Главный Казначей, высокий тучный мужчина в расцвете сил. — "Ратам Ан распустил горцев, распустил своих воинов. Два раза отдали разбойникам серебро из императорских рудников Ионапаты! А ведь триста всадников было в охране!"

"Никто не мог подумать, что начальник охраны окажется таким..." — запальчиво прервал было казначея Ратам Ан, но император Эрата III остановил его властным голосом:

"Помолчи! Я не давал тебе слова!"

Казначей продолжал: — "Раз уж Ратам Ан не может справиться с шайками разбойников, так пусть дал бы нормальную охрану для серебра! Но вместо того, чтобы усилить охрану, он опять посылает всего три сотни воинов да еще во главе с каким-то мальчишкой!"

Слуга тронул Ратам Ана за плечо: — "Ваш человек у входа передал записку".

Ратам Ан торопливо развернул клочок папируса:

"Караван у городских ворот. Серебро цело. С ним больше двух сотен воинов".

Ратам Ан облегченно откинулся на подушки и поднял голову.

"От последнего каравана до сих пор нет известий. Чем мы будем платить войску?" — патетически воскликнул казначей и грузно плюхнулся на свое место.

"Чем ответишь ты, начальник войска столичной области?" — сурово спросил император.

Ратам Ан встал и заявил:

"Начальник охраны предыдущего каравана погубил его по своей глупости и трусости. Казначей сказал верно — на этот раз я действительно послал не старика. Это крепкий малый, хоть и юнец. Но он уже побывал в боях и рвется горы своротить, если прикажут. С ним сотня воинов, которых он сам обучил и снабдил новым оружием, что привезено им с Востока. Да вы же видели этот самострел у меня на охоте. Он хоть бьет и не лучше лука, но не требует большого мастерства в обращении".

"Неизвестно еще, чем вся эта твоя затея кончилась!" — крикнул казначей с места.

"Это тебе неизвестно". — язвительно отпарировал Ратам Ан. — "У меня есть точные сведения — караван с серебром у ворот Алата!".

Казначей с побагровевшим лицом вскочил и затараторил, опасаясь, что император прервет его словоизлияние:

"Ладно, серебро мы получим. А чем мы возместим потерю полугодового налога с провинции Хаттам? Оттуда не поступило ни единого шонно, нет даже сборов с купцов. А все потому, что на дорогах бесчинствуют орды кочевников и торговля прекратилась вовсе! Земледельцы разорены и не платят подати. Все, что удается выколотить, расходуется на нужды самого наместничества!" — Главный Казначей замолчал, вопросительно глядя на императора.

Император поднял свое бледное, с болезненным оттенком, лицо. Он сам носил титул Верховного Предводителя Войска и считался командующим всеми воинами Империи. Но ведь не ему же отчитываться перед казначеем за беспорядки в земле Хаттам! Эрата бросил недовольный взгляд на своего военного советника, фактического полководца императорской армии:

"Что скажешь ты мне, Друг царя, удостоенный по праву рождения, Меч ратов, гроза варваров?"

"А что сказать? Воины полгода не получали жалованья! Наместник Хаттама дрожит перед кочевниками, а чтобы приструнить их, нужны надежные воины, которых не получишь без денег. Пусть Главный Казначей пороется в своих сундуках, — не дай бог, но ведь кочевники могут совсем отобрать у нас эту провинцию!" — Меч ратов бросил на казначея брезгливый взгляд и величественно опустился на подушки.

"В провинцию Хаттам нужно послать энергичного человека, который приструнит кочевников и выколотит налоги, не требуя денег с казны" — подал голос с места шурин императора, крупнейший землевладелец. Но в неспокойном Хаттаме у него не было своих земель.

В Совете воцарилось молчание. И в самом деле, откуда же ни с того, ни с сего было взяться такому энергичному человеку? Вопрос так и не был решен на этом заседании.

Прошло еще четыре месяца, и Тенг еще дважды сходил со своими воинами в Ионапату и обратно, сопровождая караваны с серебром. Разбойники, получившие жестокий урок, больше не осмеливались нападать, обратившись к поискам добычи попроще. Тенг был утвержден командиром над своими тремя сотнями, получившими статус полуполка, а сам он приобрел звание военного делегата столичной области, позволявшее ему, по решению начальника войска, занимать должности сотника, командира полуполка, и командира полка. Однако это звание не являлось личным и постоянным. Военные делегаты столичной области и провинций назначались, как правило, на полгода или на год, обычно в случае военных действий, и образовывали нечто вроде кадрового резерва средних командиров. Другой причиной существования института военных делегатов было желание метрополии иметь возможность в любой момент назначить в ненадежные воинские единицы своего человека или сместить подозрительного командира и заменить его более доверенным лицом.