Темный рыцарь

— Здравствуйте, Безглазая Смерть, — вежливо произнес Рейнольд.

— Привет, Дождь, — бросил Хандалл.

Прозвище заставило своего обладателя слегка скривиться. После Испытания оно прилипло к молодому некроманту намертво — с кожей не отодрать. Он пытался называть себя Рукой Смерти, или Разрушителем, настаивал на том, чтобы к нему обращались по имени, но, увы. С легкой руки его учительницы, Рейнольду, похоже, предстояло быть известным как Дождь до тех пор, пока память о нем не сотрется из книги истории.

— Выборы нового главы почти закончены, — продолжил старый некромант. — Кого ты поддержал?

— Никого, — ответил Рейнольд. — Воспользовался правом молчания.

— Никого? Ах, да, понимаю... — протянул Берт. — Тяжко выбрать между бывшей и текущей?

— Скорее между бывшей и бывшей, — холодно ответил Рейнольдс.

Между ним и Безглазым никогда не было доверительных отношений, и обсуждать такие вопросы с ним не хотелось. Хотя само собой вспомнилось: треск камина, объятия Миранды, теплота и шепот. 'Поддержи меня!' — попросила она его. Тогда он не обратил на это внимания, но потом, когда сладковатый туман в голове рассеялся, ему стало противно, что та решила вернуться к нему лишь ради его поддержки на голосовании. Собственно, это (а не недолгая интрижка между ним и Пустотой, которая изначально предупредила его о бесперспективности долгих отношений) и повлияло на его изначальное решение поддержать Миранду как претендента на ранг первого мага Ордена. И помогло отказаться от предложения Пустоты, явившейся к некроманту утром с примерно теми же намерениями.

— Опасное решение, — произнес Берт. — Без тебя у нее только трое голосов.

— О? — для Рейнольда, слабо разбиравшегося в политических интригах, это стало сюрпризом. Миранда, конечно, была талантливой магичкой, но ведь даже полноправной сестрой Ордена она стала всего три года назад, и хотя быстро поднялась до уровня пятой Ордена, соперничать с самой Пустотой в глазах Рейнольдса не могла. Сам маг собирался голосовать за нее просто из личных симпатий, и не думал, что его решение что-то изменит. Трое магов, отдавших за нее свои голоса? Сюрприз.

— А как ты думал? Дочь Царя, все-таки, — произнес Берт. — Только не говори мне, что ты не знал об этом?

— Нет, — молодой некромант определенно удивился.

Было чему, кстати. У магов редко бывают дети. Рейнольд не помнил объяснения этому, но вроде бы речь шла об каких-то специфических характеристиках магической силы. Люди изначально принадлежали миру материи, а потому тесный и постоянный контакт с астральными энергиями сказывался на них. Да и, собственно, не на них одних, — иначе бы твари, что обитали на Щитовом Поясе, давно бы заполонили весь остров. Впрочем, совсем бесплодными они не были, — просто, как любили шутить некоторые, стараться приходилось больше. Однако, Царь вел почти что монашеский образ жизни (сплетни, конечно, ходили, но не более того), а потому наличие между ним и Мирандой родственных связей было удивительно. Рейнольда неприятно кольнуло: ему Миранда никогда об этом не говорила. Держала за дурака?

— Мать ее была из той деревни, которую он защищал, — пояснил Берт. — Потому и кинулся туда, даже не собрав свою Тысячу Мертвецов. И что в итоге? Убит мантикорой. Даже не смешно.

Вопреки своим словам, старый некромант рассмеялся. Неприятным скрипучим смехом, похожим на звук, который издает сломанная волынка.

— Если ты не голосовал ни за кого, Дождь, — произнес он сквозь смех. — То тебе лучше убираться из страны.

— Что? — Рейнольда порядком утомил этот разговор, и ему хотелось убраться — только не из страны, а из Мемориала.

— Смотри-ка, за Миранду проголосовало четверо, — Берт хитро улыбнулся. — За Полу проголосовало четверо. Она была вторым магом и потому титул первого достанется ей, но Миранда получит звание второй.

— О, нет... — молодой некромант начал соображать и соображать очень быстро (хотя потратил некоторое время на то, чтобы понять, кто такая Пола, и только затем сообразил, что это было имя его бывшей наставницы).

Выводы ему не понравились. Рейнольд хорошо знал Миранду и был уверен, что она никогда не простит ему того, что он лишил ее победы. Немногим хуже он знал и Пустоту, и был уверен, что она будет винить его в том, что его бездействие позволило сопернице дышать ей в спину. Зная их, он предполагал, что они вполне способны объединиться друг с другом ради мести.

— Вы ведь за этим пришли сюда? — спросил он Берта, мрачно усмехнувшись. — Но что вам до моей безопасности?

Было ясно, что эта встреча с Безглазым была не случайной. Он специально нашел его, чтобы поговорить о выборах первой некромантки.

— Я смотрю в будущее, — ответил Берт. — Орден не может позволить терять себе перспективных членов из-за властных склок. К тому же... помнишь тот вопрос о драконах?

Рейнольд замялся, перебирая страницы памяти. Увы, те что находились, были блеклыми и плохо читались. Тринадцать лет назад, второй год обучения, какая-то глупая шутка про погоду, да неизбежность смерти...

— Я задаю этот вопрос уже лет сорок, как вернулся в крепость, — продолжил Берт. — И пока что, ты единственный, кто сумел ответить на него нормально. Уберись с острова годиков на десять-пятнадцать, когда ты вернешься, пыль осядет, а злость поутихнет.

— А если я решу остаться и бороться? — спросил Рейнольд с сомнением. — Пола обвинит тебя в неуплате налогов, — хмыкнул Берт. — Твоя текущая — в изнасиловании. Хочешь проверить, какое влияние имеет Орден Черепа на наших судей?

Рейнольдс мрачно вздохнул. Сомневаться, что это кончится приговором, не приходилось. Скорее солнце упадет в Дайн, чем первые некроманты не смогут добиться желаемого.

— Я так понимаю, ты согласен? — донесся до него голос Берта.

— Ага. Что мне еще остается делать? — протянул молодой некромант, а затем, внезапно, осознал, что ведет себя не совсем подобающе. — Спасибо большое.

— Не надо, — махнул рукой старый, — Захочешь отблагодарить, вернешься сюда.

* * *

497 год от основания Империи Валье.

29 июля. Империя Валье, провинция Ралкрусс.

— Рейнольд, — сон некроманта о событиях прошлого давности развеял приятный голос. — Рейнольд, проснись.

Некромант приоткрыл глаза и увидел милое личико Тарши. На мгновение им овладели мысли о том, что темная эльфийка решила подбодрить его... Однако, затем он разглядел серьезнейшее выражение лица девушки и пришел к выводу, что у нее были другие причины.

— Доброе, э, утро? — протянул он задумчиво.

— Ночь, — ответила эльфийка. — Кто-то следит за нами.

— Что? — остатки сна как рукой сняло. Учитывая то, что они решили переночевать посреди лагеря имперцев, где не так давно случилось побоище, известие о наблюдение за ними было каким угодно, но только неприятным.

— Расслабься, нападать на нас пока не собираются, — поспешила успокоить его Тарша. — Это одиночка. Просто наблюдает. В общем, я могу справиться с этим, но... Но мне нужна твоя помощь. — Я бы мог послать зомби в лес, если бы они у меня бы... — начал было Рейнольд. — Нет-нет, в этом нет нужды, — перебила его темная эльфийка. — Послушай, у меня есть план...

* * *

Ильг Офнир, сейдкона Морской Твердыни Ормен Ланг, была раздражена. Это состояние преследовало ее так долго, что она периодически переставала замечать его. Провела слишком много времени на суше. Абсолютно все здесь казалось ей неправильным: земля мягкая и грязная, деревья создают отличную возможность для засады, вода безвкусная, а еще повсюду следы присутствия проклятых людишек. Морские эльфы всегда с презрением относились к короткоживущим расам, воспринимая их всего лишь как источник приятных безделиц, живые игрушки или даже пищу, однако, у Ильги они вызывали такое отвращение, что она даже смотреть на них не могла. В особенности людей. Такое отношение и было причиной того, что она пренебрегла своими непосредственными обязанностями, и вместо того, чтобы следить за лагерем имперцев, она предпочла поспать, завернувшись в свой спальный мешок. Свой резон в поведении был: место, где располагался лагерь, было укромным, и обнаружить его, не зная где искать, было невозможно. Его обитатели же, в свою очередь, были мертвы и никак не могли предупредить власти. В общем, явного смысла следить за этим местом не было, и потому Ильг полагала, что это скорее происки предводительницы их отряда, не желавшей дать шанс юной сейдконе проявить себя.

В общем, можно было понять искреннее удивление Ильг, когда, вернувшись на свой пост, она обнаружила, что кто-то все-таки нашел лагерь. Сейдкона скрипнула зубами, изучая издалека новых людишек. Впрочем, бесспорно человеком был лишь один из них. Второй больше напоминал тролля, изменившего привычкам своего народа и облачившегося в броню, а третьей была доккальфарка. В последнем сомневаться не приходилось: смуглая кожа, длинные уши, грация и скорость, не свойственная низшим существам... Ильг прикинула свои шансы и поняла, что в лоб с ними не справиться. Ситуация казалась почти безвыходной: с одной стороны, признаться своим сородичам в том, что она не известила их вовремя, означало дать проклятой Хельге шанс покончить с нею на законных основаниях, с другой стороны, напав на троицу сейчас, она рисковала жизнью. Так и не придя ни к какому решению, Ильга решила просто проследить за ними, выгадывая удобный момент.

Троица решила устроиться на ночлег. Разумеется, они были достаточно умны, чтобы выставить часового, и первой оказалась именно темная эльфийка. Которая, вскоре, забралась к магу в палатку. Ильг не была уверена, какие это чувства в ней вызывает, — точнее, которое из них побеждает: отвращение к тому, что представительница высшей расы, пусть и несовершенной, спит с человеком, или же радость от того, что это дает ей шанс для нападения. Как бы то ни было, она стала вызывать подвластных ей духов. В отличие от Хельги Мардолл, возглавлявшей отряд высшего народа, Ильг специализировалась в заклинаниях призыва и подчинения обитателей Астрального плана. Отчасти на такое был способен каждый маг, однако таланты Офнир позволяли ей подняться выше сферы низших духов, что представляли собой лишь сгустки простейших эмоций, вроде ярости или страха, в сферу существ, обладающих собственной волей и способностью принимать решения. Сейдкона не рисковала призывать их раньше, опасаясь, что маг заметит возмущение магической энергии, однако надеялась на то, что сейчас-то ему будет не до колебаний магии.

Повинуясь воле волшебницы, ее подручные воплотились в материальном мире. Камень, капли воды, ветка, обглоданная тушка животного взлетели в воздух и их облик начал изменяться. Типичное дело: увы, подчинить себе существ, способных создать себе тела из пустоты было не в силах Ильг (хотя она считала, что рано или поздно ей удастся преодолеть ограничения), а потому ее миньоны преобразовывали материальные объекты так, чтобы те соответствовали их истинным формам. Гэд принял форму каменного великана с четырьмя руками, Хьигга стала подобием водяного смерча, Мёйдр воплотилась как пугающего вида куст, покрытый острыми, как бритва, шипами... Фелитил, впрочем, выглядел скорее смешным, чем опасным. Он стал кроликом. Нет, конечно, гигантским кроликом, отрастившим острые когти, с мышцами, которые переваливались под шкурой точно валуны, но все равно он был неумолимо комичен. С другой стороны, как рассудила Ильг, внешний вид не скажется на эффективности, а врага может обмануть наружность.

— Духи Тьмы! — неожиданно донесся до нее голос человека. Маг стоял рядом с костром, воздев руки к небесам, и нараспев читая заклинание. — Придите на мой зов! Приведите с собой духи тех, кто погиб здесь, чтобы те поведали правду о былом! Силой ритуала Слияния...

Сказать, что госпожа Офнир запаниковала — значит не сказать ничего. Хельга еще могла смириться с людьми, которые случайно нашли стоянку имперцев, но если им удасться выяснить правду, незадачливой часовой точно не сносить головы. Если бы не страх, она бы, конечно, обратила внимание на то, что маг людей читает заклинание, чередуя древний язык с современным имперским, что явно нарушало один из основных законов магического ремесла, а также вспомнила бы, что даже сильнейшие из темных магов не могли призывать души из тех мест, которые служили им посмертным приютом, однако сейчас ей было не до того.

Она сосредоточилась лишь на своем волшебстве, стараясь завершить формирование духов поскорее. Получилось. Четверка монстров стремительно двинулась к лагерю и им явно было суждено успеть раньше, чем некромант закончит. Ильг не смогла сдержать горделивую улыбку. А еще она не смогла удержаться на дереве и сохранить сознание. Впрочем, за это следовало благодарить камень, который с силой ударил ее в голову, брошенный чьей-то меткой рукой...

* * *

— Младой выглядит сия соглядатай, — произнес Ганц, когда появившаяся в лагере Тарша бросила перед паладином и некромантом бессознательную пленницу. — Соглядатайка. Соглядатай. Или нет, все-таки... Девочка-соглядатай, да.

Некромант промолчал, однако внутренне был с паладином солидарен. Новая эльфийка действительно выглядела юной. Почти девочкой. Лет четырнадцать-пятнадцать... Или сто сорок — сто пятьдесят? Маг не был уверен на сколько нужно умножать внешний возраст эльфа, чтобы определить его настоящий. Семь? Восемь? К тому же бег времени переставал отражаться на их телах, когда они достигали определенного возраста... Рейнольд поймал себя на том, что смотрит на Таршу и прикидывает на сколько (во сколько?) раз она его старше. И, судя по всему, та понимает, какие мысли вертятся у него в голове, а потому отвечает ему сердитым взглядом. Он резко отвернулся и принялся изучать то месиво, которое осталось от монстров, посланных сюда "девочкой-соглядатаем". Магические чудовища должны были исчезнуть, когда призвавшая их магичка потеряла сознание и поток магической энергии, удерживающий их в мире оборвался. Однако, поскольку они с Ганцем убили их до того, как они исчерпали свою энергию, их тела остались здесь. 'Интересно, а сколько они будут стоить?', — подумалось ему. — 'Наверное, золотых тридцать... Или нет, двадцать. Ганц уже почти сожрал тот кустик'. —

Морская, — бросила Тарша. — Они даже детей посылают сражаться.

Ее слова заставили Рейнольда удивленно воззриться на связанную эльфийку. Конечно, он заметил синие волосы, но не придал этому значения. Как-то не вязалась эта девчонка с теми самыми жестокосердными остроухими, что владели морями. У самого некроманта, в принципе, не было большого опыта общения с этим народом, — с тех пор как маги древности воздвигли Щитовой Пояс, пираты опасались ступать на его поверхность, однако, как он успел заметить во время плавания с родного острова в Империю, жители иных земель их боялись. Например, капитан их судна, — настолько стереотипный одноногий морской волк, что казалось, будто он появился на мостике из какой-то книжки, однажды едва не обмочил штаны, увидев очень большую точку на горизонте. Как выяснилось, впрочем, это был морской змей, и Рейнольду надолго запомнилось то выражение облегчения, застывшее на лицах людей. Он сам его не понимал — кем же должны были быть эти самые "синеголовые", чтобы люди боялись их больше гигантских ящеров? Теперь, вспоминая учиненную резню в лагере, он, кажется, начинал находить ответ на этот вопрос.