Ёсимура Хината (Общий файл)

На моём полностью безэмоциональном до этого момента лице, появилась едва заметная улыбка, что случалось крайне редко. Как и сейчас, недавняя ухмылка полностью стёрлась с губ. И, как и несколько секунд назад, приняв независимый вид, я свернула в другую часть туннеля, где меня ждал тот, кто принял и ещё примет участие в судьбе, которая ожидает.

В последующее моё обучение произошло много примечательного. Но, как воспоминания, для меня они пролетели почти незаметно. И теперь, вспомнив и увидев всю свою жизнь, как-то по-другому стала смотреть на вещи. Мои поступки, которые до недавнего времени считались правильными, теперь кажутся абсурдными. Да и последние слова старика: "Надеюсь, ты так же будешь идти вперёд и никогда не сдашься". Тогда они подстёгивали к тому пути, что я следую последние четыре года. Сейчас же мне кажется, что смысл слов был совершенно другим. Он явно не хотел, чтобы я пыталась мстить. Да ещё для этого ушла из деревни. Почему я раньше об этом не задумывалась? Все мои поступки кажутся ошибочными. Но почему именно сейчас вдруг изменилось всё мировоззрение? Виновата моя временная амнезия? Или какой-то другой фактор? Неизвестно, сколько так искать ответ на свои вопросы. Но неожиданно пришла мысль, что ответ обязан крыться в моих воспоминаниях. Вероятно, я что-то проглядела в первый раз, но, возможно, ответ сам всплывёт в моём сознании, а в подсознании, где я и нахожусь (спасибо вернувшейся памяти) это будет сделать не слишком сложно. Как говорится, не будем спорить с голосом разума и начнём экзекуцию. Тем более, возвращаться в реальность пока как-то не хочется.

— И снова здравствуй карусель, — пробормотала я, снова погружаясь в уже знакомую круговерть.

Глава 3. Моё имя.

— Фуууф, — выдохнула я после очередного просмотра своих воспоминаний. Сколько бы я не возилась с этим и как бы тщательно не пыталась выявить место воздействия на мою личность до того, как впервые проснуться во внутреннем мире, не обнаружила. Нет, Орочимару, конечно, влиял на меня и неслабо. В самом начале он делал это лишь словами. "Печать Неба", которая довольно-таки сильно била по мозгам, была поставлена уже после ухода из деревни. Да и сейчас никуда не делась, а от её воздействия так просто не избавиться. По крайней мере, самостоятельно. Не в том состоянии я была, чтобы что-то суметь изменить. Да и после пробуждения меня словно подменили. Я как будто сама не своя. А печать не воздействовала на меня все эти годы. И чем дольше я пыталась разобраться в себе, тем больше была уверена, что воспоминания истины, и их никто не подменял. Но одновременно с этим была уверенность, что со мной ничего подобного не происходило и при этом память действительно принадлежит мне. Все эти противоречия подстёгивали к новому витку уже осточертевшей карусели из собственных воспоминаний.

Пожалуй, главный плюс, который перекрывал все существующие минусы, это самые первые годы моей жизни. Детство. Тогда я ещё не заботилась о своём месте в клане, и Хиаши был добр по отношению ко мне и постоянно улыбался, а мама была жива... Каждый раз, вспоминая её, глаза сами начинали слезиться от нахлынувших чувств, хоть те времена и навевают грусть. Одновременно с этим приходит и радость, ведь до этого я почти не помнила свою мать, а теперь могла в мельчащих подробностях рассмотреть её лицо и почувствовать то уже забытое тепло, что излучала она, когда находилась рядом. Эти моменты стали для меня даже важней, чем попытка разобраться в себе. Ненадолго даже захотелось забыться и полностью погрузиться в те прекрасные моменты. Но в конце титаническими усилиями мне удалось взять себя в руки. Как бы я не хотела, но те времена уже не вернуть, поэтому я решила заканчивать и оперировать тем, что есть. Иначе я так и до конца своих дней могу пробыть в мире грёз.

Пожалуй, единственной зацепкой была моя клиническая смерть, которая произошла незадолго до пробуждения во внутреннем мире. Но после вдумчивых размышлений единственное, что пришло в голову, это встреча с самой Шинигами. По крайней мере, эта сущность точно могла меня изменить, ведь простой амнезии слишком мало для этого. Да и простое погружение в подсознание не сможет выявить вмешательство, если это и правда вмешалось какое-нибудь высшее существо. В конце концов, мне просто надоело над этим раздумывать, и я решила, что буду называть себя Хинатой за неимением других вариантов. Да и после воспоминаний о своём детстве, уже никак не могу от них отречься — они мои и больше ничьи. А кто не согласен, это его проблемы, а никак не мои.

Так, я, наконец, смогла перейти к более важному вопросу: "Что делать?". Возвращаться в реальный мир лучше не спешить. Там меня вряд ли ждёт что-то хорошее, особенно, если вспомнить, в каком до этого состоянии я пребывала. Да и скорая встреча с Орочимару, вызывает совсем противоположные эмоции, нежели те, что были в бытность моего обучения. Хотя, может, уже давно пора бы вернуться. А то увидит, что долго не прихожу в себя, да и решит, что лучше разобрать меня на части, чем дожидаться, когда проснусь... Но не успели мысли перейти в действие, как мир начал исчезать из поля зрения, а я уже почувствовала, как, словно через трубу, вливаюсь в реальность.

Пробуждение было не слишком приятным. Система Циркуляции Чакры (СЦЧ) прочувствовалась мной как никогда чётко. И нет, боль не была уж совсем нестерпимой, как ожидалось после особо чакра-затратной "тренировки" у сенсея. СЦЧ чувствовалась именно вся, даже самые дальние участки гудели не хуже основных протоков. Но если не особо обращать на это внимание, то вполне можно попытаться незаметно прочувствовать обстановку. Надеюсь, учитель где-нибудь далеко, а то мои ухищрения будут смотреться просто смешно.

Хм. Странно, то, на чём я лежу, напоминает обычную кровать. Что странного в обычной кровати, спросите вы? Очень просто — она слишком мягкая, а такая находится только у меня в комнате. За все годы, проведённые у Орочимару, к себе в комнату я попадала лишь на своих двоих. В остальных случаях, вроде чакра-истощения, лучшее, на что можно было надеется, это попасть на операционный стол, что поначалу, когда я просыпалась, меня несколько... нервировало. Мне на всю жизнь запомнился эпизод, когда после изматывающей тренировки я открыла ничего непонимающие глаза и увидела ухмыляющегося Орочимару с внушающим набором хирургических инструментов, а глаза так и показывали желание деятельности. Он ещё очень расстроился и долго причитал из-за того, что я слишком рано проснулась. Я так и не поняла: он так решил пошутить, проверить мою 'стрессоустойчивость' или чего ещё? Но после, довольно быстро научилась спать с минимально необходимым телу временем, а сон стал таким чутким, что разбудить меня мог даже самый слабый порыв ветра. Да уж, учитель мог заставить вздрогнуть даже меня, на тот момент мало на что реагирующую.

Но что-то я отвлеклась. Кроме странной кровати внимание привлёк и другой воздух. В подземельях он совсем отличается от того, что я чувствовала, когда мне всё же удавалось выйти на поверхность. И хоть находилась я в помещении, разница была очевидна. Подключённые ко мне приборы и капельница удивления не вызвали. Разве что с дозой обезболивающего чуть-чуть недобрали. Хоть глаза у меня были закрыты, обстановка явственно ощущалась по-другому. Помещение было слишком маленьким для лаборатории Орочимару. Да и чутьё вопило о неправильности происходящего. Я уже хотела открыть глаза и осмотреться, как услышала шум открывшейся двери, и мне срочно пришлось менять свои планы и притворяться спящей. Послышались чьи-то шаги, уже закрывающаяся дверь и снова шаги. После, кто-то довольно тихо присел на стул находящийся где-то неподалёку от меня, а затем раздался голос, что я не слышала несколько лет и не думала услышать когда-нибудь ещё.

— Можешь не притворяться. Я знаю, что ты не спишь, — сказал мужчина.

После некоторой степени удивления, когда мне, наконец, удалось вернуть самоконтроль, я решилась открыть глаза, внутренне надеясь, что ошиблась. Но открыв их, я лишь удостоверилась в правильности своей догадки. После непродолжительного моргания и привыкания к свету, перед собой я смогла различить мужчину средних лет в белом кимоно с закинутыми назад длинными чёрными волосами. Лицо имело аристократические черты и бледность. По глазам видно наличие так знакомого мне додзюцу — Бьякуган. Сами глаза не выражали уже привычный мне укор. В них отражалось гораздо больше эмоций, чем можно было бы попробовать угадать. Хотя, это продолжалось всего несколько секунд, что непозволительно для такого человека, но даже после возвращения привычной холодности, можно было заметить едва различимый ураган, что творился в душе мужчины. Это меня удивило гораздо больше, чем сама встреча, но успокоиться удалось быстро. И дабы быстрее заполнить образовавшуюся тишину, я решила заговорить первой.

— Хмм. И чем же я заслужила аудиенцию с самим Хиаши-сама, главой клана Хьюго — сильнейшего в Конохагакуре? — хоть я и старалась говорить как можно холоднее, но полностью скрыть эмоции не удалось. Не в том состоянии, чтобы управлять собой. Да и не особо хочется скрывать своего к нему отношения.

— Давно не виделись, Хината, — словно не услышав мою фразу, произнёс мужчина, на секунду прикрыв глаза. — Нам нужно серьёзно поговорить.

— Серьёзно? Ха, других разговоров у нас с тобой и не было. Да и если судить по обстановке, то я в Конохагакуре, верно?

— В особо защищённом крыле здания больницы, — едва заметно кивнул Хиаши, — спроектированного специально для таких случаев.

— То есть, эту сумасшедшую змеюку поймали? — "Интересно, как они это проделали. Поди, не один десяток элитных шиноби задействовали".

— Нет. Орочимару сам отдал тебя, — в ответ я изогнула бровь, намекая на подробности. — Но это сейчас неважно. Главный вопрос, хочешь ли ты стать ниндзя этой деревни. И да, это не шутка. Хината, мне необходим утвердительный ответ ещё до того, как я выйду из этой комнаты. Иначе, мне не удастся помочь тебе.

— Помочь?! — буквально прошипела я. "Да как он может...". Меня охватила злость и обида после этих слов... На него... за то, что мне пришлось прожить детство в страхе... На себя — уже за свои ошибки. И мне очень захотелось снять с него эту его ледяную маску и увидеть, что на самом деле ко мне испытывает Хиаши. — С чего такая забота обо мне спустя столько лет? Неужто, годы разлуки вдруг смогли пробудить в тебе родительский инстинкт? Что же ты молчишь, отвечай же, папочка!

Хиаши же сидел неподвижным изваяньем. Лишь сжатые в кулаки руки едва заметно подрагивали. Всё это время глаза его были закрыты, но также нескрываемо подрагивали. Дыхание едва заметно сбилось. Я добилась своего и вывела отца из равновесия, даже уже ожидала, что он накричит на меня, ну или, по крайней мере, обольёт привычным презрением, и я смогу, наконец, успокоиться. Когда Хиаши открыл глаза, на меня буквально нахлынул поток ничем не скрытых эмоций. Однако они кардинально отличались от того, что я ожидала. Мои глаза прилипли к тому месту, где раньше нельзя было разглядеть даже отголосков того, что происходит сейчас. Я даже на какое-то время забыла как дышать. Как только он заговорил, мне удалось частично убрать наваждение, хотя мозг до сих пор, до конца не желал воспринимать всё, как реальность.

— Потому что я не могу поступить иначе. Ведь я один виноват в том, что тебе пришлось пережить. Иноичи уже успел обследовать тебя, пока ты была без сознания, так что мне известно, до чего довёл тебя Орочимару, — тут его кулаки сжались куда сильней, чем раньше, а глаза опустились на пол. — Я хотел воспитать тебя сильной характером, но выбрал для этого далеко не лучший путь, — на несколько секунд комната наполнилась тишиной, за которую вся напряжённость в позе Хиаши исчезла, а глаза, казалось, еле сдерживаются от того, чтобы из них не хлынул ливень слёз, сдерживаемых на протяжении многих лет. — Ты так сильно походила добротой на свою мать. Если... если бы я выбрал другой путь и принял тебя такой, какая ты есть... Я же всё разрушил и этого уже не изменить, — здесь он снова сделал паузу, в течение которой внешне стал более спокойным. В глазах отражалась полная решимость, отставляющая другие эмоции на второй план. — Но если ты сможешь сдержать в себе все негативные эмоции, не проявляя их на Конохе и её жителях, я сделаю всё, чтобы ты смогла здесь жить, а не быть запертой в стенах вместе с каким-нибудь психом, типа Морино. Это единственное моё условие, ведь виновный здесь лишь я и никто другой. У нас всего несколько минут, после, я должен покинуть это место. Прошу, прими правильное решение, Хината.

На все эти выданные минуты, установилась абсолютная тишина, в течение которой мне пришлось глубоко задуматься над всем произошедшем и не менее усиленно над грядущим.

— "Тебе придётся согласиться, — раздался женский с нотками шипения голос у меня в голове. — Как и сказал Хиаши, альтернатива — смерть".

— "Тут ты права. Хотя, думаю до этого со мной захотят "пообщаться" местные и разговор явно не вызовет взаимного удовлетворения. И ещё кое-что... ХАРЕ ЛАЗИТЬ КО МНЕ В ГОЛОВУ БЕЗ РАЗРЕШЕНИЯ", — мысленно прокричала последнее предложение я.

— "Ку-ку-ку, — знакомо посмеялась она в ответ. — Я ведь не специально. Ты-то должна знать, как работает наша связь. Всё же столько свитков успела прочесть".

— "Слышишь Шу, не доводи меня. Конечно, я это знаю, но побурчать-то я могу в собственной голове? Да, и ещё кое-что, смех вышел отвратительно — лишь жалкая пародия того, как заливисто это делал Орочимару".

— "Бурчит она... Лучше бы поблагодарила, что как обычно сдерживаю твои эмоции, и ты можешь более менее нормально соображать, а не заниматься 'самокопанием'. А вот про смех — обидно, я столько тренировалась...", — дальше пошло невнятное бормотание.

— "Ладно-ладно, извини. Твоя помощь действительно неоценима. Да и смех стал куда лучше получаться, чем поначалу. И, кстати, пора закругляться. Думаю, выпустят нас отсюда нескоро, и поразмыслить у меня времени будет ещё немало".

— Отец, — от этого обращения Хиаши едва заметно вздрогнул. — Я поняла причину твоих поступков, хотя и простить не готова. Но я даю слово, что это никак не коснётся жителей деревни. Я готова служить Конохагакуре, ведь это моя родина. И теперь... — тут мне вспомнились уже давно забытые слова. — ...да, таков мой путь ниндзя, — как можно твёрже и увереннее сказала я. Ну, насколько это можно было проделать в моём состоянии, лёжа на больничной койке.

— Хорошо, — кивнул он в ответ. — На большее я и не рассчитывал. Некоторое время тебе придётся побыть здесь. Но обещаю, что любыми средствами уже скоро вытащу тебя отсюда, — и не дождавшись моей реакции, он вышел за дверь, предварительно простучав по ней заумную комбинацию.

Я же после тщательного обдумывания своего решения, пришла к выводу, что сделала всё правильно. После секундного колебания отдала мысленный приказ Шу на разблокировку эмоций, после которой я, наконец, смогла выплеснуть всё накопившееся во мне за время разговора и через n-ое количество времени сама не заметила, как пришёл спасительный сон.