Станция "Астрея". Грязная страсть

Мужчина обернулся к нам, цепко оглядел и душевую, и ванную в тёплых молочных тонах, затем батарею флаконов со средствами красоты. Я взяла из руки секретаря пакет с бельём, приблизилась к брюнету и протянула ему.

— Здесь бельё и средства гигиены, чтобы привести себя в порядок.

Мужчина хмыкнул, но подношение взял и вопросительно показал мне глазами на дверь. Скромный или цену себе набивал? Ну что же, поиграем по его правилам. Мы с Оливией вышли, и та тут же начала рапортовать по поводу завтрашнего вечера.

— Заказала новую девушку. Зовут Саманта. Блондинка, двадцать три года, рост метр семьдесят. Глаза голубые, возможно контактные линзы. Размер груди третий, не имплантанты. Новенькая. Служба представила все справки, чистая. Чип активный.

Я посмотрела на экране очков изображение той, о ком вещала секретарь, и осталась довольна. Лицо простенькое, смазливое, глуповатое, то что нужно.

— Да, мне нравится. А теперь давай о делах.

Я давала своему шахтёру ровно пять минут на то, чтобы раздеться и забраться в душевую кабину. За это время мы с Оливией решили самые глобальные вопросы, после чего она ушла, а я, скинув пиджак и туфли, сняла уже ненужные очки и прошла в ванную комнату. Пора было уже посмотреть кого, собственно, я привезла с собой с астероида, стоил ли он моих мыслей.

Глава 3

Ольга

Я любовалась идеально пропорциональным и атлетически подтянутым мужским телом, слушая пение воды, падающей с потолка душевой кабинки. Белая пена смывала серые разводы шахтной пыли на загорелой коже. Альберт мыл голову уверенными резкими движениями, подставляя лицо под струи воды. У меня большая душевая кабинка, но тем не менее мужчина заполнял её собой и казался заключённым в клетку. Потоки воды чертили на стёклах свои узоры, придавая облику моего подземного бога ранимую красоту. Золото фурнитуры душевой дарило изыск образу, дополняя его, добавляя очарования и шарма.

Раньше мне казалось, что мужчины отлично смотрятся лишь на фоне чего-то тёмного, теперь видела как ошибалась. Молочные стены ванной комнаты и позолота подчёркивали роскошь интерьера, прозрачные стены душевой не стеснялись показывать всё, что находилось в её недрах. А Альберт (какое неподходящее же у него имя) стоял ко мне боком, демонстрируя своё тело. Я знала, он в курсе того, что я за ним наблюдаю, однако продолжал красоваться, бесстрастно смывая с себя грязь. Кто бы подумал, что я опущусь до чернорабочего. Нет, этот был исключением из правил. Я оставалась себе неизменна, это точно. Я люблю холёных, сильных как духом, так и телом мужчин. Мне нравилось играть с ними на равных, чтобы победить, поставив каблук им на грудь.

Внимательный тёмный взгляд Шенбера мог бы пришпилить любую к полу похлеще гвоздя, вот только не меня. Для меня же это приглашение, вызов. Я стала развязывать бант блузки, изучая изменения на лице мужчины. Он мог бы и возмутиться, выставить меня взашей, вспомнить о жене, которой у него нет. Или невесте. Мог бы остановить меня лишь словом, и я бы отступилась. Люблю принципиальных, тех, кто чётко знал, чего хотел в этом мире. А есть и такие, как Альберт, со своими убеждениями, пусть не совсем и правильными. Хозяева своей жизни, а точнее, берущие от неё всё.

По глазам мужчины читала, он хотел, чтобы я присоединилась к нему. Прекрасно. Я только за. Извелась уже в предвкушении. Юбка упала к моим ногам, а его жадный взгляд оценивающе пробежался по чулкам и боди. Блузку кинула на скамью — любимая, винтажная, таких уже не производили.

Распустила волосы, тряхнув головой, позволяя им рассыпаться по плечам. Медленно сняла все кольца, серьги, даже кулон, складывая на золотую тарелку возле зеркала, и всё это под внимательным, уже даже обжигающим взглядом мужчины с характерным, выпирающим признаком готовности совместного купания. Альберт прекрасен везде, даже его член был произведением искусства. Ровный, опоясанный венами, странно бледный на фоне загорелого тела. Обрезанный, я к таким привыкла. Значит, следил за собой, и в этом я не ошиблась. Приятно.

Под моим пристальным взглядом член горделиво рос, темнел от желания и возбуждения. Капли, падающие на него, дразнили Альберта наравне со мной. Но я хотела оттянуть момент, продолжая любоваться длинными сильными ногами, подтянутыми икрами, широкими бёдрами. Давно не видела таких экземпляров, разве что в спортзале, и то когда приходила не в своё время.

Я потянулась к застёжке боди, желая полностью освободиться от белья, как услышала хрипловатый голос, наполненный порочным желанием.

— Оставь, иди сюда.

Приказ! Я улыбнулась шире. Нет, здесь приказываю я. Моя территория — мои правила. Поэтому и не послушалась, расстегнула и скинула к ногам боди, чуть не рассмеявшись в голос, когда Альберт распахнул дверцу душевой и резким движением затащил меня внутрь.

Правда, смеяться мне расхотелось, когда мужчина сжал моё горло, впиваясь злым взглядом в лицо.

— Детка, ты за кого меня принимаешь? Я не мальчик по вызову.

Я ухватила его за эрегированную плоть, впиваясь ногтями, любуясь на то, как вздулись вены на его шее.

— К чему устраивать истерику? Ты хочешь меня, я тебя. У нас был тяжёлый день. Мы могли бы помочь друг другу.

— Значит, правда, что стильные штучки любят грязный секс? И часто ты летаешь по астероидам в поисках постельной игрушки? Мне не стоило тебя спасать?

Опять это мужское пренебрежение к женщине. Каждый день сталкиваюсь с ним. Это извечное: "Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку". Мужчины могли хоть каждый день впустую тратить свою жизнь, меняя женщин как перчатки, а женщина должна быть скромнее, правильнее. Словно не земляне мы, а нонарцы. И сейчас я, фигурально выражаясь, наступила на яйца Альберта, а он пытался отплатить мне за ущемлённое Эго. Конечно, не он меня снял, а я его. Вот только что-то подсказывало мне, что он всё равно бы меня спас. Было в нём что-то несгибаемое, и решения подобные мужчины не меняли, раз решил что хочет, значит, добьётся, и если я правильно поняла — я его приз, который он не намерен выпускать из рук. То-то руку с горла не снимал, но и не давил, даже поглаживал большим пальцем, однако приятного мало.

— А ты как думаешь? Я люблю секс, хороший первосортный секс, но не групповое изнасилование. И я знала, кого выбирала. Ты то, что мне нужно. И поверь, тебе со мной понравится. Я люблю грубо, но без фанатизма, — сразу оговорила этот момент, а то некоторые не понимали этой тонкой грани, когда грубость приносила удовольствие, а не боль и разочарование.

— Ты казалась мне правильной, а ты...

Очередная мужская обида. Мне начинало это всё надоедать. Стала ласкать рукой его гладкий большой член, удивляясь тому, как хорошо мужчина себя контролировал, лишь дёрнулся и на миг прикрыл глаза. Позы не сменил, продолжал давить своей мощью. Мне нравилось это ощущение беззащитности перед могучим мужчиной, который крепко держал свою злость и ярость под замком. Зачем старался, непонятно. Ведь он точно не ударит, не тот тип. Такие хотят, чтобы женщина прогнулась под ними добровольно. Не слабак, те распускали руки, когда теряли терпение. Я решила проверить, как далеко могу зайти, дразня самолюбие мужчины.

— Мразь, шалава, дрянь, не стесняйся, не ты первый, не ты последний, кто меня так назовёт.

Опять опустил веки, пряча взгляд, поддался моим рукам, плавно двигая бёдрами. Навалившись на меня, Альберт открыл глаза, сильнее сжимая пальцы на моей шее. У меня дух перехватило от предвкушения. Его взгляд! Да таким можно трахнуть не прикасаясь. Просто кончить от того, что на тебя так смотрят, порочно, обжигающе, горячо, проникновенно. Мужская ладонь поднялась вверх по шее, обхватила подбородок и резко повернула моё лицо в сторону так, что горячее дыхание опалило ушную раковину, а вкрадчивый шёпот проник в сердце, рождая гамму развратных эмоций и фантазий, оседая на языке привкусом стали.

— Просто дерзкая. Одинокая и дерзкая детка, которая нуждается в хорошей порке. Как часто ты летаешь на астероиды в поисках приключений? Хочется знать, запоминаешь ли ты тех, кого пускаешь к себе в кровать?

Я сильнее сжала член в своей руке, но он казался просто каменным. Сдавить его, причиняя боль мужчине, уже не под силу. Тогда в дело пошли слова.

— Зачем запоминать проститутов?

Я вздрогнула, когда Альберт провёл носом линию на моей щеке.

— Я почти поверил, детка. Почти.

Я не успела понять, о чём он говорил, как оказалась подкинута вверх.

— Значит, увлекаешься грязным сексом. Проверим.

Я вцепилась в его плечи, когда он без подготовки попытался войти в меня. Болезненные ощущения от грубого проникновения могли бы отрезвить мою голову, но я лишь сильнее обхватила Альберта за шею, уткнувшись лицом в своё плечо, судорожно вздохнула. Это просто симфония какая-то. Вода барабанила сверху, а внизу словно обжигающая лава проникала в меня.

— Ты слишком горячий, — прошептала, удивляясь такой особенности. — Надеюсь, ты не болен.

Он был полностью во мне, и моё тело привыкло к чужому вторжению. Боль постепенно сходила на нет. И я наконец могла насладиться нашим соитием, так как он не спешил начать действие, лишь крепче сжимая в уютных и надёжных объятиях. Что за лирика в голове? Я же просто хотела его попробовать.

— А не поздно спохватилась? — прошептал мужчина в ответ.

Воду он выключил, затем больно дёрнул за волосы, заглядывая в моё лицо. Я оказалась прижата к стенке душевой, лежащей на его руке, чувствуя её под лопатками.

— Не лги, что любишь грубо, детка.

Первый толчок был очень болезненным, но тело пробило сладкой дрожью, так как его зубы сомкнулись на мочке уха. Я словно плавилась, теряясь в чужих руках.

— Не лги, что часто делаешь это.

Очередной плавный толчок и ещё больше удовольствия, болезненного наслаждения, оттого что тело может принять глубже стальную плоть Альберта.

— Для тебя это ново — пригласить мужчину к себе в жилблок.

Очередной толчок и я впилась ногтями в его спину в попытке удержаться, распробовать подаренные ощущения дикого восторга. Горячий, какой же он горячий! Никогда не чувствовала ничего подобного. Разве может кто-то быть настолько горячим? Внутри меня точно раскалённый металл, от чего все нервы оголились. Как же необычно и приятно, я словно согревалась изнутри.

— Также ново предложить себя незнакомому мужчине. — Альберт остановился, с трудом сдерживая дыхание, оттянул мою голову за волосы, держа меня практически на грани боли, самовольно ухмыляясь. — А я ведь почти поверил, детка.

Он продолжал говорить! Ну что за болтливый мужчина?! Я не любила, когда во время секса велись беседы. Мне нужен был драйв, океан удовольствия и умиротворяющий космос в душе после взрывной разрядки!

Резинка чулок натянулась, впиваясь в кожу, когда я крепче обхватила ногами талию Альберта, чтобы самой начать двигаться, задавая свой ритм. Мужчина зашипел, сильнее навалился на меня, прижимая к стене. Я распласталась на его руке, которая не давала удариться затылком о стеклянную стенку душа.

— Женщина! — выругался он, прежде чем выйти из меня полностью, практически сбросив с себя.

— Эй! — недовольно крикнула, не получив свою порцию наслаждения. Зато оказалась полностью свободной, в изумлении глядя на Вселенскую несправедливость — Альберт, усиленно работая рукой, орошал стенку кабины!

— Не злись, я не планировал заниматься сексом, поэтому и презервативов с собой нет.

Я просто опешила от такого ответа.

— Мог бы у меня спросить, у меня чип.

— Нет, детка. Все вы говорите — у меня чип, а потом проблем не оберёшься. Презервативы надёжнее. Да и пора мне.

И вновь меня прижали спиной к стенке душевой, а горячий жадный рот опалил поцелуем, клеймя, заставляя чувствовать что-то, чему не было места в моей жизни.

Когда он вышел из кабинки, ступая мокрыми ногами на белый коврик, я всё ещё пребывала в странном состоянии обиженной женщины. Словно меня только что грубо поимели. Хотя я сама хотела это сделать с ним, но проиграла битву, осталась ни с чем. Холод пробирал до костей, особенно там, где совсем недавно пылал пожар, я словно покрылась тонкой коркой льда. Я почувствовала влагу на щеках и с удивлением поняла что плачу. Я? Плачу? Из-за чего?

— Женщина!

Я вздрогнула от гневного рыка, но толком обернуться не успела и уж тем более среагировать, как Альберт вернулся в кабину, чтобы резко развернуть меня лицом к стене, прижимая так сильно, что груди было больно. Широкая ладонь пугающе крепко обхватила шею.

— Я должен идти, а не тебя успокаивать. Я не собирался у тебя задерживаться и уж тем более заходить так далеко, — шептал он, а сам, грубо погладив живот, раздвинул мне ноги, отыскав в складках бугорок клитора, и стал ласкать его шероховатой подушечкой пальца.

Я забилась в его руках, так как всё, что он делал, было резким и ненужным. Уже ненужным! Он давил своей силой, пугал своей яростью. Я долго сопротивлялась, вслушиваясь в его шёпот, дёргаясь каждый раз, когда он особенно остро задевал клитор, а затем властно проникал внутрь лона пальцами, чтобы вновь кружить вокруг чувствительного бугорка. Впервые меня насиловали! И чем? Пальцами!

— Грубый секс не для тебя, детка. Тебе нужна ласка и любовь, чтобы заглушить твоё чувство одиночества. А я не могу тебе этого дать. Только грязную, порочную страсть. Да, ты права, я хочу тебя. Ты красивая и соблазнительная, но запретная.

Дрожь от его откровенного шёпота, не скрывающего желания, пробиралась вдоль позвоночника. Я чувствовала, как горячая грудь прижималась ко мне в особенном ритме, то сильнее надавливая, то отступая. А рука на шее не столько держала меня на одном месте, не давая и шанса сбежать, сколько ласкала, заглушая мой плач. Я царапала его, но не могла освободиться, пыталась отстраниться, но лишь упиралась в крепкую грудь.

— Отпусти меня, а то хуже будет, — пригрозила я Альберту, который лишь усмехнулся и сильнее надавил на клитор, от чего у меня дух перехватило, а перед глазами поплыло. Это было сладко. Я чуть не застонала в голос, сильнее прикусив губу. А между моих ягодиц уже тёрлось крепкое горячее древко стального члена Альберта. Неужели он тоже возбудился? Так быстро.

— Хочешь кончить? Давай, только ножки раздвинь шире.

Я дёрнулась, желая повернуться к нему лицом, но смогла лишь выставить руки перед собой, так как Альберт заставил нагнуться вперёд. Его движения были выверенными и скупыми, я не могла придумать, как мне избежать проникновения, а он уже был во мне сильным плавным толчком бёдер.

— Держись крепче.

Приказ был как нельзя кстати, резкие толчки оказались неожиданно глубокими. Я застонала в голос, облокотившись о стену, пыталась поймать ритм, подстроиться, чтобы проникновения не приносили боли, а только наслаждение. Дикий и грубый секс, вот что это было, с короткими промежутками ласковых передышек, когда Альберт осыпал мои плечи поцелуями, слегка прикусывая кожу, зарывался носом в волосы, шепча о том, какая я красивая и страстная детка. А затем снова обрушивал на меня свой необузданный темперамент, погружаясь так неистово, что, казалось, я разорвусь на части. Его стальной поршень ходил во мне глубоко и ритмично, задевая чувствительные точки, натягивая нервы до предела. Я постепенно становилась влажной и теряла себя в этих порочных ощущениях. Удовольствие остро накрывало, волна за волной, не давая добраться до вершины наслаждения всего миг. Альберт словно чувствовал приближение моей разрядки, замедлялся, дразнил поцелуями, раскачивался, практически полностью выходя. Между ног всё горело, болезненно сжималось, сладострастно желало!