После предъявления имеющихся у меня и мичмана бумаг, нас пропустили на территорию, а потом в отдельно стоящий каменный дом, общежитие. Заселили меня в небольшую комнату, с собственной ванной и туалетом. Сантехника практически привычная для меня прежнего, с горячей водой, только трубы разные, без смесителя. Две кровати-татами, низкий столик и несколько подушек, две тумбочки и два шкафа для одежды. А вот все остальное в непривычном стиле. Два стола с тумбами и ящиками, книжные полки и пара высоких стульев. Электрическое освещение с угольными лампами накаливания. Учитывая что живу я одна, роскошь неописуемая, даже телефон есть, но он общий, у дежурного на входе. Нужно будет свой дом переделать, а то так и не собралась. Кстати как уже объяснили, питаться мне предстоит в столовой с сотрудниками базы, а не со студентами местных школ. Тут учатся торпедисты, артиллеристы и инженеры. Мичман помог разложить вещи, после чего проводил в отдел кадров, где меня опросили и сфотографировали анфас и профиль для личного дела.

Фотографирование производилось в специальной комнате и я сама быстро поняла почему. Да, я очень умная! Технология съемки выглядела следующим образом. Фотограф, очередной мичман, отрезает кусок специальной ленты определенной длины и вставляет ее в держатель. Наведенный фотоаппарат стоит рядом на треноге-штативе. С объектива снимается крышка, после нажатия на кнопку на конце тросика, щелкает кремний выдавая сноп искр, после яркой вспышки объектив закрывается обратно. По сути выдержка определяется временем и интенсивностью сгорания ленты. Сама лента, как любезно пояснил болтливый до крайности фотограф, это металл магний maguneshiumu (マグネシウム) спрессованный с окислителем. До того, все фотографы при мне работали с порошком и на улице. А тут оказывается весьма продвинутая технология есть. Так вот, все бы ничего, но после срабатывания вспышки, распространяются просто клубы противно пахнущего белого дыма оседающего на стенах и потолке... На улице это почти не чувствовалось, а сейчас... Да и шансы что либо подпалить имеются немаленькие. А здесь почти все отделано несгораемыми материалами. Шкафы и столы железные, пол покрыт каменной плиткой, а стены заштукатурены известью.

Учитывая манеру мичмана постоянно болтать я рискнула и всего за пару иен договорилась о еще нескольких кадрах, уже для себя лично. У местных здесь последнее время имеется манера вести фотоальбомы, нечто вроде изобразительных хроник знаменательных событий. А я так с самого начала собираю архивы. Первый день службы Империи, чем не событие? Ну по документам уже не первый, строго говоря, но все равно. Самой то фотографировать на военной базе вряд ли разрешат. И кстати стоит ему намекнуть, что есть шанс заснять испытания новой техники, причем я могу попробовать его официально протащить. Эта идея была воспринята с еще большим энтузиазмом. Ну а у меня появятся секретные копии. Не ради шпионажа разумеется, да и расскажет он, а все в тот же архив. А то подозреваю все, даже не используемое, будет засекречено напрочь, учитывая какую стопку бумаг о неразглашении пришлось заполнить. И кстати я поняла почему меня не сфотографировали в Штабе, видимо не любят штабные дыма... И кстати срочно записать очередную идею. Вспышки без дыма это новое слово в фотографии! Причем опять придется патенты на весь мир оформлять. Ладно, это уже наверное после войны.

Далее в сопровождении все того же мичмана, отправилась представляться по прибытию. Хоть я и читаю уставы усердно, пока слабо представляю что и как, хорошо что сопровождающий меня не бросил. Yoshika Inoue (井上良馨), адмирал, оставляет приятное впечатление.

Принял меня быстро, всего то через час, выглядел хоть и сурово, но хорошо чувствовалось, что я не вызываю у него неприятных эмоций. Поздравил с получением звания и наконец лично вручил приказ спущенный сверху из Штаба Флота. Штаб в своей великой мудрости, подчинил меня напрямую ему как командующему и поручил установку и отладку предлагаемых приборов на подходящем для этого миноносце. Вручив для этого все полномочия, особо подчеркнув необходимость свободного перемещения, получения грузов и модернизации подотчетной техники силами и средствами местных верфей и других организаций.

— А что ты вообще собираешься делать с кораблем?

— После установки того оборудования, что мне привезут, хотелось бы сходить на стрельбы и пуски торпед Иноуе-taishō. Будет понятно насколько все работает в условиях близких к боевым. Точно что то придется переделывать и может быть еще какие нибудь идеи появятся, Вы же знаете, что взгляд со стороны иногда помогает. Еще было бы неплохо пообщаться с преподавателями в Школах, разумеется не отвлекая их.

— Хм. Ну ладно, я не против. Насчет Школ поговорю, тебе сообщат к кому подойти.

Тянуть с выделением миноносца Иноуе тоже не стал, вызвав его командира Кичиро Маруяма прямо в кабинет.

А вот с командиром мне не повезло. Причем в кабинете командующего и даже по пути к причалу, куда он нас отправил знакомиться дальше, ничто не предвещало беды. Все же некоторые местные, действительно умеют качественно торговать мордой. Прям по заветам старинной самурайской макулатуры. Вот поднявшись после положенных формальностей на борт, когда уже представил меня как временного члена команды, он и проявил свои лучшие качества. Причем я так и не поняла до конца из его тихого, но прочувственного монолога, что именно его больше всего не устраивало: то что я женщина, то что у нас равные звания, хоть мое и специальное, то что я буду ему указывать, что делать или все это вместе взятое в сочетании со склочной натурой. Впрочем долго выслушивать весь этот поток сознания я не стала. Собственно звания у нас одинаковые и именно он отряжен мне помогать, а не наоборот.

— Маруяма-shōi, если Вы настаиваете, я без малейших проблем найду корабль или судно, чтобы смонтировать аппаратуру, не отвлекая адмирала.

— Это очень серьезная угроза, ха. Может быть тогда Вы так и поступите?

— Только вот министр спросит адмирала, что за корабль он выделил по его просьбе... И вряд ли адмирал будет счастлив оправдываться за какой нибудь портовый буксир.

— ... Так ты шлюха министра!

Статус любовницы министра, как это ни забавно, всяко выше статуса обычного офицера. В итоге для моего оскорбления, ему пришлось заодно использовать грубую формулировку касательно самого министра. Эка его несет...

Я с трудом удержалась, чтобы не дать в морду, пусть мы и в каюте, одни. И не по причине оскорбления, а от того, что он совершенно не воспринимает действительность... И кто из нас истеричная баба спрашивается? Впрочем это не помешало мне, успокоившись, все же резко ударить его веером в печень, придерживая за руку. А ведь раздумывала еще, стоит ли брать с собой старый добрый брусок железа. Короткое незаметное движение и оппонент молчалив и спокоен. Просто не способен издавать громкие звуки и двигаться, по причине перехваченного дыхания и помрачения сознания. Ну а теперь стоит подождать пока глаза перестанут закатываться. Ага, задергался, а теперь абсолютно спокойным голосом:

— Мне повторить?

— Нет. Не нужно.

— Мне искать другой корабль?

— Нет. Не нужно.

— Думаю сработаемся.

Хотя это все пафос, а за собственной спиной нужно будет присматривать внимательно. Мало ли несчастных случаев бывает на воде. Очень хорошо, что звания у нас равные, так бы его могло напрочь переклинить на тему субординации после моего удара. Это я только сейчас сообразила, ну да, стала настоящей женщиной, сначала действую, а думаю только потом. И что то сдается мне, что добрый дедушка адмирал специально напустил, толи меня на Маруяма-shōi, то ли его на меня. Не может он не знать личных качеств своих подчиненных, особенно тех из них, кто командует хотя бы шлюпкой.

Хоть командир и успокоился внешне, активно сотрудничать он разумеется не стал, уйдя в несознанку и скрываясь целыми днями на базе. Так что мне пришлось явочным порядком хватать первых попадавшихся на борту матросов, выяснять кто является начальниками служб и далее непосредственно у них выяснять все то, что меня интересовало и вообще все подряд. Я все таки первый раз на борту современного боевого корабля. В первую очередь он сам и интересен. Водоизмещение восемьдесят девять тонн, длина тридцать девять метров. Ширина четыре и восемь десятых метра, осадка один и шесть десятых. Два котла Шихау, паровая машина тройного расширения на тысячу двести лошадиных сил. О да! Про этот достойнейший выверт местной физики я уже упоминала. Измерять мощность в лошадях, хорошо что не в хомяках, у нас в американской школе, у хомяка живущего в клетке было такое беговое колесо. Корпус корабля разбит на восемь отсеков и в теории при затоплении одного должен оставаться на плаву. Склепан из листа толщиной около четырех миллиметров и слегка поддается под ногами, когда ходишь по палубе. Вооружение, две пушки по 47-мм и торпедные аппараты 356-мм, два поворотных и один в носу. Торпеды меня заинтересовали как технологически продвинутое изделие, плавают на заданной глубине, сохраняют заданное направление и при том все это ведь чистая механика, работающая на сжатом воздухе.

Ладно, пока можно оставить корабль, благо он на ремонте и еще побудет у стенки, как принято говорить. Я же отправляюсь искать преподавателей по полученному в итоге от адмирала списку. И к моему счастью, хотя бы они оказываются без явных сюрпризов. Лишь немного удивлены и заинтересованы, что это за птица такая к ним залетела. В итоге мне провели подробную экскурсию по Торпедной Школе. В первую очередь конечно управление, снаружи это оказались два винта противоположного вращения и пластины рулей с тягами.

А вот внутри целая секция автоматики, поперек корпуса. Тяжелый маятник для поддержания вертикали и присоединенный к нему манометр управляют рулями глубины.

Гироскоп присоединенный к рулю направления, поддерживает курс. Он раскручивается пружиной при запуске. Притом глубина и направление задаются прямо перед выстрелом, поворотом снаружи соответствующих приводов. Вытаскивать для этого торпеду из трубы аппарата не нужно и стрелять можно вбок от начального направления выстрела..

Мотор работающий на сжатом воздухе привел меня в неописуемый восторг, это компактный трех-цилиндровый радиальный двигатель. Правда сделан из меди, и поэтому как двигатель внутреннего сгорания не пойдет, но конструкция существует и отработана.

Все же, как вылизывается в этом мире оружие. Торпеда так и называются 14 дюймов, как раз 356-мм, Ho Type 32, то есть 1899 года принятия на вооружение. Весит триста сорок килограммов, длина четыре с половиной метра. Взрывчатки пятьдесят килограммов Shimose kayaku (下瀬火薬 ), то есть пикриновой кислоты.

Дальность четыре кабельтова на двадцати четырех узлах скорости или две мили на пятнадцати. То есть всего восемьсот метров по минимуму, это так и бросается в глаза, очевидно нуждаясь в первоочередном усовершенствовании. Еще меня умилила концепция крепления ножей на носу. Оказывается для защиты от торпед используется специальная сетка из тонкого стального тросика, которую подвешивают вдоль борта. Эти ножи способны в теории ее рассекать, при этом разумеется отнимая запас хода и скорость. Руководства по изделиям мне выдали без особых возражений. Ну да, это свободно продаваемая англичанами модель, так что какие могут быть секреты. А вот что действительно порадовало, и сразу же вызвало идею того, как решить одну из задач, это тренировочные патроны, которые намокая выделяют газ и поддерживают плавучесть у отстрелявшихся тренировочных торпед. Ну да, торпедами стреляют в процессе тренировок по многу раз, только используя нейтральную боеголовку с песком и это самый патрон. Так что я немедленно связалась с химиком, заодно передав парочку выпрошенных списанных тренировочных патронов. Причем отдали мне их не официально, а так, есть еще нормальные люди.

Впрочем я в свою очередь тоже неплохо отдарилась. Мне не жалко, а народу думаю чинов и орденов за внедрение отсыпать могут. Началось все с того, что специалист по системам управления задал ехидный как ему показалось вопрос, пока я с выделенным сопровождающим обходила Школу во внеучебное время, надолго задерживаясь в очередном классе. Ну а что вы хотите, в каждом масса интересных наглядных пособий, начиная от больших цветных плакатов и альбомов и заканчивая разрезными моделями и реальными механизмами.

— Мацумото-shōi, не подскажете ли свои соображения по поводу того, чем мы занимаемся?

Очень сильно хотелось ответить, — Х@рней? Но все же поборола искушение и с умным видом ткнув пальцем в чертеж на стене начала вещать.

— Я вижу два источника возможных искажений глубины. Давление мы измеряем относительно воздуха внутри и не учитываем гидродинамическое давление. С ростом скорости торпеда с лобовым приемником давления будет всплывать, а с боковым нырять.

— Что! Тонуть? Почему? Ах да... Так просто? Kami!

Он задумывается на какое то время, а потом прямо как я, начинает что то лихорадочно помечать на вытянутой откуда то бумажке.

— Этот эффект на новых торпедах хорошо заметен и никто не мог понять, почему нужно по разному ставить уставки глубины на разные уставки скорости.

Снова задумывается, еще пара пометок.

— Нужно ли исправлять, я не знаю, а вот конструкторов учить нужно. И пока это секрет, прошу всех присутствующих офицеров никому не рассказывать до получения разрешения.

Разумеется мы соглашаемся, впрочем меня вряд ли будут спрашивать про особенности управления глубиной хода торпед.

Впрочем когда нужно ей и ненужно никому, бюрократия может работать со скоростью пули. Не успеваем мы оказаться в следующем классе, как нам со всем уважением уже приносят на подпись бланки приказа о неразглашении... Мой сопровождающий двигателист и в своем классе он уже вполне сознательно и весьма вежливо спрашивает:

— А по двигателям можете что нибудь интересное подсказать?

Чувствуется что он не верит в удачу, но тем не менее надеется. Ну как тут обмануть ожидание. Несколько раз прогоняю в голове принцип, из баллона высокого давления, воздух идет в редуктор на двадцать атмосфер. Атмосфера это чуть ли не единственная близкая к натуральным единица, как легко догадаться давление местной атмосферы, случайно почти равна килограмму на квадратный сантиметр. Дальше воздух поступает в весьма изящно выполненный и компактный звездообразный поршневой двигатель. Был бы так же аккуратно сделан мой двигатель внутреннего сгорания, у него весовое совершенство в разы подпрыгнуло бы. Но это все не по делу, а вот что опять же напрашивается сразу.

— Воздух ведь остывает...

— Ну да, элементарная физика, расширение с работой.

— А если его греть. Хоть тем же углем внутри.

Вот и все, дальнейшее происходит без моего участия, и проблема и решение в общем то очевидны. Я сразу задумалась о впрыске керосина, но вовремя решила, что если хочу быстро увидеть нечто работающее, надо быть скромнее. В итоге среди присутствующих, а за мной как то незаметно увязалось оказывается еще несколько местных специалистов, завязывается спор.