Как и в большинстве других случаев, тирания устанавливается здесь в ходе одной из бесчисленных войн, сотрясающих Грецию V — II вв до н.э. То есть, устанавливается с опорой на внешнюю военную силу. В данном случае летом 369 г. до н.э., в ходе Беотийской войны[37] беотийцы прорывают спартано-афинский заслон на Коринфском перешейке, проникают в Пелопоннес, соединяются с аргивянами, аркадянами и элейцами и выдвигаются в сторону Сикиона. На состоявшемся народном собрании города естественным образом встает вопрос о необходимости разрыва со Спартой и присоединения к Беотийскому союзу.
Между тем, власть в городе принадлежит, олигархическим кланам, тесно связанным со спартанским покровительством. Естественно, никто из простых горожан не горит желанием грудью вставать на защиту родной олигархии. Однако, и открыто выступить за сдачу города и переход в противоположный лагерь непросто. Ведь в руках у городского магистрата довольно крупный контингент наемников, которых не интересует политика, а только лишь регулярная выплата жалованья. С ним же пока все в порядке.
Неизвестно, как долго демократическая оппозиция в Сикионе собиралась бы с силами для решающего выступления, если бы она не обрела вдруг, совершенно неожиданно для себя, энергичного вождя. В роли такого выступил Эвфрон, знатный гражданин, который ранее принадлежал к партии олигархов и совсем еще недавно в числе других крайних лаконофилов голосовал против отпадения от Спарты. Теперь же, в ожидании подхода войск Беотийского союза, он решает, что долее хранить верность Спарте бессмысленно. Резко переменив фронт, он обращается к аргивянам и аркадянам с предложением устроить в Сикионе демократический переворот.
Не правда ли, весьма узнаваемый человеческий тип? Можно сказать, "сикионский Алкивиад". Беспринципен, энергичен, предприимчив, готов на все, чтобы получить власть. И, что характерно, в отличие от Афин V в. до н.э., политическая обстановка в Сикионе IV в. до н.э. была уже "достаточно больной" для того, чтобы тирании желало подавляющее число горожан. И так было фактически везде. Везде была "достаточно больная" обстановка. И везде находился "свой Алкивиад".
Союзники с удовольствием откликнулись на предложение Эвфрона и предоставили в его распоряжение своих воинов. Как только те явились в Сикион, Эвфрон созвал народное собрание. Он устроил его прямо на городской площади и пригласил на него именно народ, демос, подчеркивая обоими этими жестами намерение преобразовать государственный строй на началах полного равноправия. Собрание согласилось с Эвфроном, и было избрано пять новых стратегов, в том числе и сам Эвфрон. Скорее всего, тут же было принято постановление о репрессиях против олигархов-лаконофилов, на основании которого Эвфрон позднее изгнал целый ряд знатных и богатых граждан.
По свидетельству недоброжелателей, распоряжаясь по собственному усмотрению государственной казной, храмовыми сокровищами и имуществом тех, кто изгонялся по обвинению в лаконофильстве, он осыпал подарками и расположил к себе многих старых наемников и навербовал еще новых, так что в короткий срок создал послушное своей воле войско в 2 тыс. человек. Репрессиями, которые он проводил, опираясь на решение народного собрания, а еще больше на силу своих наемников, он раздавил сикионскую олигархию.
По свидетельству Ксенофонта, Эвфрон во всяком случае заботился о том, чтобы иметь среди граждан преданных себе людей. Убийцы Эвфрона на судебном процессе обвиняли его в том, что он, обрушиваясь с гонениями на лучших людей, в то же время освобождал на волю и наделял гражданскими правами рабов. Но так или примерно так поступали все тираны позднегреческой эпохи. Репрессии и экспроприации олигархии — с одной стороны, экономическая поддержка демоса, рабов и, особенно, наемной армии — с другой стороны.
Не удивительно, что когда в результате олигархического заговора Эвфрона все же убивают на чужбине, народ удостаивает его просто необычайных почестей. Одним из первых актов сформированного демократического правительства был перевоз тела Эвфрона на родину. Покойный тиран удостоился героических почестей. Он был погребен на городской площади, вопреки древнему обычаю, запрещавшему хоронить мертвецов в пределах городских стен. И впредь его стали почитать как нового основателя города.
Это ж как старый олигархат достал людей!
Так, через тиранию, греческие полисы выходили из кризиса олигархического правления. А многие, по примеру Сиракуз, так в ней и оставались, чтобы с течением времени более или менее плавно войти в македонскую или уже в римскую державу.
11. А кто не хочет грузить люминий, будет грузить чугуний.
Правление тридцати в Афинах.
И вот теперь, наконец, — о судьбе тех, кто "счастливо избежал" тиранической власти. И мы вновь возвращаемся в Афины.
У Афин не случилось своего тирана. Алкивиад пришел слишком рано, а потом стало уже слишком поздно. Политическая обстановка достаточно быстро перешла из "недостаточно больной" в "слишком больную" и на город обрушился ужас. В исторических хрониках он назывался "Правление Тридцати".
Как это часто бывает, ужасу предшествовало крупное поражение в войне. Нам ли не помнить ужас 1905-07 годов после русско-японской или ужас 1917 после катастрофического выхода из Первой Мировой! В Афинах конца V в. до н.э. роль русско-японской войны сыграло поражение в Пелопонесской войне. Территория Аттики была фактически оккупирована войсками спартанцев и их союзников, а Лисандр — главнокомандующий спартанского флота — стал, выражаясь современным языком, главой оккупационной администрации. Именно он и продиктовал афинянам условия послевоенного политического устройства.
Вот как описывает сложившуюся ситуацию Аристотель в "Афинской политии". "... Лисандр взял в свои руки всю власть над государством и установил правление Тридцати при следующих обстоятельствах. (3) Мир был заключен у афинян на том условии, чтобы они управлялись по заветам отцов. И вот демократы старались сохранить демократию, а из знатных одна часть — люди, принадлежавшие к гетериям, и некоторые из изгнанников, вернувшиеся на родину после заключения мира, — желала олигархии. ... Когда же Лисандр принял сторону приверженцев олигархии, народ в страхе был вынужден голосовать за олигархию"[38]
Итак, тридцать представителей наиболее влиятельных афинских семейств, получили монополию на власть, оградившись от народа, так сказать, штыками оккупационных войск. Каков был их дальнейший образ действий? Об этом снова читаем мы у Аристотеля. "Взяв в свои руки управление государством, они не стали считаться ни с какими постановлениями, касающимися государственного устройства. Они назначили пятьсот членов Совета и прочих должностных лиц из предварительно намеченной тысячи кандидатов и, избрав, сверх того, в помощники себе десятерых правителей Пирея, одиннадцать стражей тюрьмы и триста биченосцев в качестве служителей, распоряжались государством по своему усмотрению"[39].
Ну да, начали распоряжаться государством по своему усмотрению. Это-то не удивительно — на то и получили власть из рук оккупантов, чтобы распоряжаться властью по своему усмотрению. Самое интересное заключается в другом. Куда устремилось "усмотрение" тридцати "лучших людей" Афинской республики? Вообще-то трактат Аристотеля не лучший источник информации о тех временах. Слишком сух и информативен. Ведь это, по сути, учебник политологии для молодого Александра. Там нет места эмоциям.
Намного эмоциональнее описывает правление Тридцати Ксенофонт в своей "Греческой истории". Судите сами. Вот, например, описание того, как правящий олигархат просит Лисандра прислать в Афины спартанский гарнизон. "Лисандр исполнил их просьбу и исходатайствовал для Афин гарнизон и гармоста Каллибия. Получив гарнизон, правители стали всячески ублажать Каллибия, чтобы и он, со своей стороны, одобрял все их действия, и так как в их распоряжении была часть прибывших с Каллибием солдат, то они стали арестовывать кого угодно: не только дурных и безнравственных людей, но вообще тех, про которых они полагали, что они наименее склонны терпеливо переносить надругательства и что, в случае если бы они попытались противодействовать правителям, к ним бы примкнуло наибольшее число приверженцев"[40]. Вот это уже строки не аналитика, но публициста! "Ублажать Каллибия", "терпеливо переносить надругательства"... Чувствуется личное отношение к происходящему!
Зато у Аристотеля — описание политической технологии. Изложение фактов и их аналитика. Но даже сухие строчки "учебника политологии" завораживают.
Для начала — законотворческая деятельность. Прежде всего, был внесен законопроект, позволяющий "казнить любого из граждан, не принадлежащих к списку трех тысяч"[41]. Перечень из трех тысяч граждан был фактически списком государственного кадрового резерва правящей олигархии. В действительности здесь были перечислены ближайшие родственники и члены гетерий[42] правящей верхушки. Именно из этого списка шло назначение на государственные должности среднего и низшего звена. Своего рода, номенклатура.
Далее — меры государственной безопасности. Для ее обеспечения правящие олигархи "отобрали оружие у всех, кроме трех тысяч, и вообще во всех отношениях стали проявлять еще в большей степени жестокость и злодейские наклонности"[43]. О, даже политического аналитика Аристотеля проняло! И он не выдержал, начав "выражаться". Но по сути меры, принятые для разоружения народа были для него понятны и очевидны. Какая может быть государственная безопасность для олигархической группировки во власти — при вооруженном-то народе! Конечно, его нужно перво-наперво разоружить.
Ну, и, наконец, главное. Ради чего все затевалось. "... когда они укрепили власть свою в государстве, они не стали щадить никого из граждан, но убивали всех, кто только выдавался по состоянию или по происхождению или пользовался уважением. Так делали они, стараясь незаметно устранять опасные элементы и желая грабить их имущество. Так за короткое время они погубили не менее полутора тысячи человек..."[44]. Согласитесь, неплохие результаты для группировки, находящейся у власти менее года.
12. Олигархия, как она есть, или праздник жизни на улице "Лучших людей".
Правлении Тридцати — что же это было? Какова политическая сущность данного политического режима? Этот вопрос весьма занимал еще античную интеллигенцию. Более того, сами афиняне затруднялись в квалификации данной формы правления. Вот как описывает это Ксенофонт. "Некоторое время спустя, после того как было казнено много людей, часто совершенно невинных, и повсюду можно было заметить, как сходятся граждане и с ужасом спрашивают друг у друга, какие новые порядки их ожидают"[45]
"Какие новые порядки их ожидают". Это перевод Ксенофонта, сделанный С.Я.Лурье. А вот Э.Д.Фролов приводит в своей работе совсем другой перевод этого же фрагмента: "...многие граждане с недоумением и ужасом спрашивали себя: что же это за власть?" [46]
Что же это за власть? Этот перевод намного точнее передает недоумение, охватившее умы афинян. Недоумение, затем перекочевавшее в труды античных историков, писателей, философов, и докочевавшее до наших дней. Что же это за власть?
Дело в том, что прекрасно политически подкованные афиняне отлично умели классифицировать все современные им формы власти и технологии их деятельности. Они понимали, как действует демократия. Демократия расставляет на государственные должности людей, зарекомендовавших себя в отстаивании интересов демоса, и пытается противостоять политическим и экономическим притязаниям партии олигархов (аристократов). Да, и здесь дело может дойти до вооруженного противостояния и убийств, но всем понятно — кто, кого и по какому принципу убивает. Сторонники демократии убивают сторонников олигархов.
Также было понятно, как действует олигархия. Олигархия расставляет на государственные посты "лучших людей" и их приближенных из олигархических гетерий и на законодательном уровне делает все возможное для ущемления интересов демоса и продвижения политических, имущественных и деловых интересов олигархических кланов. И здесь афинянам тоже было все понятно. Кто, кого и по какому принципу убивает — буде дело дойдет до оружия. Сторонники олигархов — сторонников демократии.
Наконец, тирания. И здесь тоже все было достаточно стандартизировано. Тиран ограничивает влияние и интересы олигархов, прикармливая за счет этого партию демократов и опираясь на нее. В случае вооруженного насилия понятно, что страдают олигархи и их сторонники. Демократы же, стоя за широкой спиной тирана, помогают олигархам страдать максимально бодро, качественно, с огоньком. То есть, тиран в союзе с демократами тиранит олигархическую партию. И здесь ничего сложного. Все так делают.
В общем, при всех известных афинянам политических режимах всегда было понятно — кто, кого и за что убивает. А вот при правлении Тридцати все пошло абсолютно не по правилам. Ибо здесь убивали всех. Разумеется, убивали богатеньких олигархов — с удовольствием экспроприируя все, честно нажитое непосильным трудом. Что ж это было не ново. При тираниях такой modus operandi — нормальное явление.
Но столь же охотно убивали и демократических лидеров[47], что в данном случае совсем уже непонятно. Ведь это для тираний было совершенно нехарактерно. Такое было возможно лишь во времена олигархического правления. Не удивительно, что сбитые с толку афиняне вопрошали: ЧТО ЖЕ ЭТО ЗА ВЛАСТЬ? Какова природа политического режима, свалившегося на их голову с молчаливого попустительства наварха Лисандра?
С подачи античной еще интеллигенции возобладала трактовка, характеризующая Правление Тридцати как некую "расширенную" тиранию. Где на месте одного тирана сидят целых тридцать и тиранствуют себе коллективом — сообща. Во многих источниках, как древних, так и современных, мы именно такое обозначение и находим "Правление тридцати тиранов", "Тридцать тиранов", "Тирания тридцати" и т.д. На каком основании историческая мысль вывела такого рода формулировки?
Исключительно на основании сходства репрессий, осуществляемых всеми греческими тираниями против олигархов, и аналогичными репрессиями при "Правлении тридцати". Оно и понятно. Впечатлительная античная интеллигенция всегда остро реагировала на несчастья "лучших людей". Именно эти несчастья и бросились в глаза как античным, так и современным авторам в процессе политического осмысления природы "Правления тридцати". Раз обижают олигархов — значит тирания.
При этом казни демократов, абсолютно нехарактерные для тиранических режимов Эллады, просто выпускаются из виду. И это тоже понятно. Кого могут интересовать казни каких-то там простолюдинов, когда так страдают "лучшие люди" ... Это последнее же всегда так волнительно!
И только умница Аристотель, политолог номер один всего античного (да и средневекового, чего уж там!) мира не повелся на некоторое внешнее сходство "Правления тридцати" с образом действия античных тиранов. В его "Античной политии", в тринадцатой главе Первой Книги, где описывается "Правление тридцати", вы не найдете ни одного употребления термина "тиран", "тирания" и т.д. Только олигархия, и никак иначе!
