Глава 4. Заход с козырей

— Лас... Так ведь она тебя назвала? У неё своя жизнь. Но раз она тебя со мной познакомила, значит, думает что-то серьёзное. И если ты так не считаешь, а погулять вышел — отдавай швартовый и сматывайся. В этом городе я тебя в случае чего достану где угодно. Даже из под сотого метра. Если нет, и ты не эльф, а серьёзный парень — совет да любовь. Я не бука и не бяка, я всего лишь старший брат. Вопросы?

— Любишь ты командовать, — усмехнулся парень, ни капли не проникнувшись.

— Что делать. Покрутись как я, как угрь на сковородке, и не так научишься. Съедят же!

Помолчали.

— Ладно, я своё напутствие сказал, дальше сами. Не маленькие!

Он хлопнул меня в спину.

— Ты хороший парень, Хуан. Не зря я на это подписался.

— На что, на 'это'? — мгновенно напрягся я. И кажется, начал понимать, почему вокруг не только малолетки, и большая часть этих 'не только' с крашеными волосами.

Точно! Угадал!

— Криска расписала, какая у вас аццкая группа. Все уши прожужжала. Не один месяц жужжала.

— Ну, и ты пригласил сюда нас послушать своих дружков? Коллег по... Интересам?

— Ну а чо? Выходной же, — совершенно искренне развёл руками он. — Всё равно отдыхаем. А тут — культурное мероприятие!..

Как бы ещё одну паршивку удавить? И чтоб она тоже жива осталась?

— Ладно, пора мне, — вновь хлопнул я его по плечу, развернулся и пошёл к сцене, оставив парня с улыбкой до ушей. Грёбанные... Эльфы!

...А может ну их? Ну да, девчонки обеспечили мне первую 'клиентуру'. Ручаюсь, тут не только, далеко не только Криска с Марифе постарались! Народу собралось уже несколько сотен, и нефоры с малолетками были большой, но не подавляющей по численности группой. Были здесь и откровенные 'взросляки', хотя гораздо меньше. И все явно пришли смотреть на нас.

— Так, парни, все сюда! — свистнул я своих в круг, поднявшись на сцену. Увидев, какая у меня серьёзная мордаха, ребята забеспокоились и мгновенно подорвались. Когда все собрались, я начал последний военный совет. Последний потому, что после него начнём концерт, и менять стратегию будет уже поздно. Пилоты иногда используют слово 'крайний', но я почему-то не люблю эту муть со словесами, и всегда говорю 'последний', плевав на всякие там приметы. И знаете, ни разу не пожалел! Мы сами творим приметы, и я своим спуску давать не собираюсь.

— Так, парни, слушайте внимательно. Расклад такой...

И кратко поведал, что некие силы, не сговариваясь друг с другом, не спрашивая у нас (у меня, не суть важно) разрешения, сделали нам в сетях некислую рекламу. И что не знаю, что теперь с этим делать.

— А в чём проблемы, Ванюш? — не понял меня Хан. Кажется, ему наличие таких зрителей понравилось.

— В том, что они НЕ ЗНАЮТ, как мы поём и играем. И вкусы у всех людей разные. То есть, если мы залажаем с первой песни, они развернутся и уйдут. И учитывая уже поднятый резонанс, во всех своих сетевых группах отпишутся, какое мы унылое говно.

— То есть, нам надо сразу играть что-то бомбовское? — понял меня Фудзи.

— Угу.

— Но так не делается, — покачал головой Карен. — Зал надо разогреть. Надо расколбасить, дать прочувствовать ритм и мелодии. Первыми всегда выпускают новичков, и серьёзные группы никогда не ставят вначале концерта самые сильные вещи.

— Понимаю, — кивнул ему я. — Но мы не можем себе такое позволить. Не сегодня.

— То есть, — продолжил мысль напарника Хан, — ты предлагаешь слить все наши самые сильные вещи вначале, пока зал 'холодный', а потом сосать лапу в надежде, что более слабые вещи вытянут остальное?

— Парни, это не концертный зал, — осадил всех Фудзи. — Это Гавана.

— Да, но даже в Гаване хиты надо играть при собравшейся аудитории. Которая уже подошла к тебе и слушает. Народ приходит и уходит, но 'сырыми' вещами мы его не удержим. Уходить будут больше, чем приходить.

— Нет, парни. Или мы сейчас 'стреляем' сразу, или адьёс. У нас не будет второго шанса, поймите. В Гаване мы ещё сможем лабать, и по клубам. И даже подняться сможем, заимев своего слушателя. Но волну, которую подняли в сетях совершенно не знающие нас люди, которая на халяву идёт нам в руки, мы не оседлаем. И сколько потеряем на этом месяцев?

Плюс, второй аспект. Парни, там внизу стоят ЛАТИНОС. Большей частью. Вы хотели раскрутку в стане врага?

— Я за! — поддержал меня Фудзи.

— Да, но что петь?.. — сомневался Хан.

— Будем сочинять на ходу.

— БудЕМ? — уточнил Карен.

— Вы меня поставили работать с залом? Доверьтесь мне! — отрезал я.

— Я не против! — поднял руки Хан. — В качестве эксперимента — почему бы и нет? В крайнем случае... Потеряем несколько месяцев.

'Угу, месяцев. Всё мы потеряем! В мире латинос точно уже не поднимемся' — вякнул мой внутренний голос, но я не стал передавать Хану его слова.

— Ладно, действуй! — сдался Карен. Этот понимал про второй шанс, но выбора у него не было. С закрытием проекта 'Алые паруса' ни у кого из них выбора не было. И они знали, на что шли, когда закрывали.

Разошлись. Фудзи сел за 'бубен', проверил педальки. 'Бочка' издала низкий 'то-ом'. Пробил альты и основной, тарелки. Карен перебрал струны на своей бас-малышке. Я тоже взял электрическую гитару, хотя планировал начать со своей красной крошки, которая с коняшкой. Ну, что девчонки подарили. Достойная гитара, достойное место для опробования. Но — не сейчас.

— Один! Один, два, три четыре! — произнёс я, включив переноску на лице. Качеством звука остался доволен — хорошо настроили. Да ещё и ИИ. Искин, поставленный в качестве звукрежа — это клёво! Аллея Гаваны — место открытое, нужно быть хорошим звукрежем, чтобы подобрать нормальное звучание. У нас таких знакомых не было. А тут ИИ. Я повеселел — справимся!

— Леди и джентльмены, дамы и господа, мадам и мусье, сеньоры и сеньорины! — обратился к залу. — Объявляю этот концерт, ПЕРВЫЙ концерт группы 'Крылья ветра' — открытым!

Пауза. Слушать зал. Внизу шевеление — народ начал что-то поддерживающе голосить, свистеть. Малолетки от природы активны, шумовой эффект создадут мощный, но палка о двух концах. Если им не понравится — держись! Я не могу спрогнозировать их поведение, если им не понравится. Это взрослый развернётся и уйдёт, а что выкинут неформалы-лоботрясы? А малолетние преступники? Мы уже общались с командой Игорька, и перед акцией с сеньоритой Эсперансой они слушались не потому, что я пообещал по сто империалов золотом. Они слушались потому, что я их УВЛЁК. Идеей. Не увлеки их я, не стали бы со мной связываться. И плевать на золотые пластинки.

Нет, интуиция молчала. Я не понимал, с чего начать. Но заходить надо с козырей, однозначно! Но что, ЧТО использовать?

Что-то без философского подтекста. Впрочем, мы будем петь на английском — в смысле, СЕГОДНЯ мы будем петь только на английском — смысл всё равно никто не поймёт. Но дело в том, что музыке частично оный смысл передаётся — все музыканты в какой-то степени биоэнергетики, во всяком случае, талантливые.

Надо сыграть что-то заводное. С одной стороны не медленное, чтоб не посадить зал, но с другой не быстрое, чтоб не 'слететь с колеи'. Простое, но в то же время эпическое, но с другой стороны не слишком эпическое, хотя и не слишком простое.

Мрак!

Ладно, попробуем так...

— Первая песня называется 'Танец смерти'. — улыбнулся я. Примерный перевод приводить не буду, надеюсь, вы сможете его не столько понять, сколько почувствовать. Спасибо!

Тело забила дрожь. И руки задрожали. В моих руках было будущее 'Крыльев', будущее нашего совместного проекта. Я держал удачу нашей группы за яйца, и от того, как распоряжусь ситуацией, будет зависеть слишком многое. Шоу-бизнес не любит неудачников.

Кивок парням, начали. 'Танец смерти'... Неплохой выбор. Песня постадийная. Долго набираешь обороты, но затем, в момент апофеоза, звучит просто бомба! Плюс, мощные соляки. Мы её долго репетировали, через силу осилили (какая фраза звучная!) В чём-то вещь даже эпичная. Но по смыслу, по тексту — дурацкая до невозможности. Впрочем, у 'Девы' почти все такие. Звучание — на империал, смысл — на центаво. И наше счастье, что кроме североамериканских туристов, коих в Гаване не так много, никто не поймёт, о чём мы поём.

Хан начал. Долгое начало, красивое. Романтичный перебор, ввод слушателя в некий таинственный мир, что-то вроде фэнтези, с постепенным повышением градусов. Вот вступили мы с Кареном, дальше пошли по кругу вместе. Вступление долгое, но уже тут мелодия засияла красками. Ну, для меня лично — я уже говорил как-то, что вижу звуки, вижу музыкальнее рисунки. Я их чувствую. И эти настраивали меня всё дальше и дальше. На что? Не знаю, на что-то настраивали. На бой. Руки начали подрагивать, но это была не та дрожь, которая мешает перебирать струны. Это было сродни пробке, что закупоривает в тебе некую невидимую энергию. Эта энергия начала из меня выходить, и это хороший знак. У нас получится!

Но пока ещё играли вступление, и я молчал. Слушал зал. Песня начата, я выбор сделал, и просто хотелось уточнить, не прогадал ли? Ведь я МОГУ изменить стратегию. И тактику. Невзирая ни на что. Я многое могу. Если правильно настроюсь. Сеньора Абигейл учит владеть своими способностями, и оценивает их немаленькими, но пока всё, чего я достиг, это вот этой вот дрожи в пальцах при игре на гитаре. Я могу высвободить свою энергию. А могу нет. Это ни от чего не зависит, только от моего настроя. Могу выложиться на репитиции, могу залажать на ответственном концерте. Я могу ВСЁ! Но должен не мочь, а ДЕЛАТЬ, а с этим пока не всё гладко. Работаем:

Let me tell you a story to chill the bones

About a thing that I saw

One night wandering in the everglades

I'd one drink but no more

— начал я, вступая. И постепенно успокаивался, настраиваясь на рабочий лад. У нас получится, обязательно получится! Не может не получиться!

Нас слушали. Работал фактор 'фишки', 'прикола' — мы играли совсем не то, к чему привыкла эта планета. Ведь мы живём в Латинской Америке, а это совершенно независимая от остального мира вселенная, где всё с ног на голову. Есть в ЛА попса — но это своя, особая попса. Есть тяжёлая музыка — но это СВОЯ тяжёлая музыка. Есть русский сектор, Обратная Сторона, и там всё иначе — но для сектора, для диаспоры мы будем петь через две недели в 'Маридиане'. Есть на этой планете и ценители древней музыки, есть и ценители музыки гринго (мистер Смит не даст соврать), но МАССОВО такое никто не слушает. Рок-н-ролл чужд этой культуре. И у нас либо получится приятно народ удивить и на этом выехать, или не получится.

I was rambling, enjoying the bright moonlight

Gazing up at the stars

Not aware of a presence so near to me

Watching my every move

Тут вступил Фудзи, и мы пошли на новый круг вариации, всё усиливая и усиливая 'нажим'. Но теперь уже я 'рулил' песней, теперь только от меня зависел итог выступления. И я накручивал себя, пытаясь не просто спеть о некой истории. Я пытался жить ею! Это я шёл по парку, и, блин, попал на шабаш мертвецов! Это я узрел их танцующие костяшки! И это я, простите за мой французский, пересрался при их видене на жизнь, а на смерть!

As if time had stopped still I was numb with fear

But still I wanted to go

And the blaze of the fire did no hurt upon me

As I walked onto the coals

And I felt I was in a trance

And my spirit was lifted from me

And if only someone had the chance

To witness what happened to me

And I danced and I pranced and I sang with them

All had death in their eyes

Lifeless figures they were undead all of them

They had ascended from hell...

Всё, накрыло. Состояние, которое по-испански можно обозвать словом 'приход'. Это ещё не был апофеоз песни, до него было далеко, но я перестал быть собой. Я ревел, рвал струны! Я вопил! Я был на грани срыва, живя в этом мире, что диктует древняя мелодия. Нет, со стороны это не выглядело криком — это всё-таки песня. Но песня, льющаяся не из меня, а из некого невиданного измерения, использующего вашего покорного слугу лишь как проводника.

Я уже говорил про дрожь рук? Руки не дрожали, они неистовствовали! Но в то же время моя партия лилась, аки Ориноко к океану, и я восьмым чувством ощущал, что у парней тоже всё в порядке. Мы были командой, и эта команда разила во все стороны, стреляя мелодией, убивая ею всех наповал.

Сложно передать это чувство. Сложно уже тем, что ты не контролируешь процесс. Оно выплёскивается из тебя, а ты даже не можешь оценить его со стороны. Ибо это вытворяет не дракон, за которым ты всё же можешь наблюдать; это делаешь ты сам.

Парни боялись доверять мне сильные гитарные партии. Говорили, это сложно, играть и петь на полной самоотдаче. Я уверял, что потяну. Уступили. Теперь же я возблагодарил бога за настойчивость. Меня распирало: хотелось бегать, прыгать, сходить с ума! Но чёткие и некислые по сложности гитарные партии держали, не давали улететь и бегать по сцене.

Партии... Мы изначально выбрали эту вещь, впрочем, как и многие другие, за обалденные соляки, составляющие почти половину девятиминутного звучания. Изначально, в оригинале, гитар вообще было три, не считая басухи, но мы пошаманили и разложили на две партии. Правда, теперь у нас, ну, по крайней мере в этой песне, две соло-гитары, включающиеся попеременно. Парни вновь начали упираться, но я таки выцыганил у них право на соляки. Я хотел их, хотел собственные! Чувствовал, что могу!..

И вот теперь настало время награды. Гитара стонала под моими уверенными движениями, но пела, выдавая вопли отчаяния вместо меня, в смысле, вместо голоса. Музыка — это магия, и никакая биоэнергетика не сравнится с нею по оказываемой мощи.

When you know that your time has come around

You know you'll be prepared for it

Say your last goodbyes to everyone

Drink and say a prayer for it(z)

— ревел я — вот и подобрались к апофеозу. Руки что-то делали со струнами, рот что-то пел...

...И всё закончилось. Я допел последний куплет, вариация ушла на очередной круг, на замедление, завершение, мягкий перебор...

...И убаюкивание. Так я назвал этот эффект. Колесо сансары замкнулось, пришли к тому, с чего начали.

Выдох. Отпустить гитару. Руки больше не трясутся, и сам я чувствовал... Освобождение? Я выпал из нирваны, это было двоякое чувство, но мне скорее понравилось.

Залу тоже. Я по привычке называю аудиторию залом, хотя никакого зала тут, конечно же, не было. Было несколько сот людей, стоящих перед сценой. Охреневших, обдолбанных нашим напором людей. Ибо ИИ верно рассчитал звуковой поток, и добавлял или убавлял децибелы и частоты ровно там, где это требовалось.

Секунда. Две. Пять. Затем робкие хлопки и...

Нас затопило. Мальчишеский гвалт. Свист. Поддерживающий ор. Женский писк. Что-то ещё. Это словно цунами, заливающее тебя с головой. Что-то подобное было в Итальянском дворце, но не настолько искреннее — там зал был 'посырее', погурманистее.

Зал 'схавал', тема пошла — нас приняли. Но козыри на руках ещё оставались, а день сегодня необычный, не такой, как все. И я решил давить, пока масть. Давить напором, энергией. Пусть её выльется хоть с килотонну, пусть хоть над Малой Гаваной откроется 'воронка' — плевать. Сегодня наш день, от которого, волей Судьбы, зависит наше будущее, и я не позволю каким-то обстоятельствам и эффектам психологии толпы нас растоптать!