| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Тем временем, пройдя до самого поворота, мы, наконец, увидели автобусы пустыми, но они, как назло, проезжали мимо. Некоторые, приметив подобную несправедливость несколько раз, начали выходить на дорогу, стучаться в проезжающий транспорт, предлагать деньги. Но, судя по всему, исполняя приказ ССЯ, это не работало, и массивный колёсник продолжал движение. Мы стали отходить назад, ловя нужный автобус с надписью "В Токоносу" и вычисляя, где именно он остановится.
— Вот твою мать, Йори! — Киёши орал громче всех, заметив, как наш автобус быстро удаляется. — Сука, кто тебя просил выходить из очереди?!
— Заткнись и топай быстрее! Так нужно было!
— Зачем?!
Но вскоре вопрос отпал сам собой, когда авто с биркой "В Токоносу" затормозило и распахнуло двери недалеко от нас. Честно сказать, встал он довольно далеко от общей толпы, просто потому что транспорта было много, все на одной площадке ни за что не поместились бы, а развозить людей нужно быстро. К сожалению, народ хлынул в открывшиеся двери ливнем, мы не успели пробиться в первые ряды. Люди толкались, с силой пробивали себе дорогу вперёд, что попытались сделать и мы. И вот, последний рывок к спасению, Шо удалось войти внутрь и позвать нас, но... мест не осталось. Людей было столько, что я, Акеми и Киёши просто застряли в дверях, и, чтобы автобус тронулся, нам пришлось выйти. Некоторое время мы безмолвно наблюдали, как Шо махал нам из удаляющегося транспорта.
— Бл*ть! — сорвался Киёши, ударив ногой разбитую бутылку.
— Успокойся. Через пару минут ещё один подъедет...
— Завали е*альник! — он чуть не врезал мне сгоряча, но меня вовремя закрыла собой Акеми:
— Угомонись! Ещё пара минут, и мы уедем отсюда!
— Ну конечно! Уедем! А вот х*й! Оставшись мы в очереди, спокойно бы сейчас сели и покатили по домам! А из-за тебя, Йори, приходится теперь х*йнёй страдать! Чего тебе на месте не сиделось, а?!
Но ответа не потребовалось, когда хаос вновь постучался в двери. Издалека мы вдруг увидели, как кто-то из толпы в конвульсиях повалился на землю, пуская изо рта пену вперемешку с кровью. Солдаты тут же окружили беднягу, нацелив автоматы, и высадили в него целую обойму, несмотря на мольбы его девушки не трогать его. А с другой стороны в то же мгновение людей стали поочерёдно сжирать каннибалы, неспешно дошагавшие до них с самой фестивальной площадки. Ситуацию усугубляло то, что поглощённые злобой люди не хотели никуда пропускать спасающихся сзади, стараясь сохранить место в очереди. Паника и беспорядок начали разгораться с новой силой. А я глянул на лучшего друга и произнёс:
— Тебе всё ещё нужен ответ, истеричка?
А Киёши и язык проглотил. Через пару минут мы поймали нужный автобус, остановившийся ещё дальше. В этот раз перепуганные зеваки, так же наблюдавшие за кровавой баней со стороны, ринулись в открытые двери ещё яростнее, расталкивая друг друга и проходя практически по головам. Казалось бы, как происходящее может стать ещё хуже? И оно смогло, как только из зарослей деревьев навстречу к нам зашагали умершие твари, пытаясь дотянуться обглоданными руками до своей добычи. Мы тоже усилили напор. Какой-то озлобленный паренёк попытался выкинуть Акеми, уже находясь в автобусе. Это была его ошибка. Спортсменке ничего не стоило ловко перехватить его удар с ноги и выкинуть из транспорта прямо на твёрдый асфальт, где по нему прошлись другие спасающиеся. В итоге, нам повезло. Мы с Акеми заняли свободные места вплотную у дверей. Киёши оказался последним из решившихся зайти внутрь через нахлынувший поток мертвецов, добравшихся до всех, кто остался позади. Мой друг сумел шагнуть в автобус, но сработал закон подлости. Двери упёрлись в его спину. Твари неумолимо приближались со всех сторон, но транспорт не мог двинуться. Испуганные пассажиры стали кричать, призывать его выставить или выкинуть. Один попытался это сделать, но мы не позволили. Внезапно Киёши схватили сзади и начали вытягивать наружу, он еле успел схватиться за поручни на дверцах.
— Киёши! — в панике завопили мы с Акеми, взяв его за рукава и стараясь затянуть обратно.
— Помогите! Помогите! — ревел он, держась из последних сил.
— Держись!
— Не дайте им меня съесть! Не дайте им меня съесть! — со слезами на глазах взмолился он, когда большая часть его тела высунулась из автобуса.
Самое страшное, что нам было некуда тянуть. Мы сами стояли на краю и с трудом могли вытянуть руки. Сзади послышался торопливый крик водителя и предложения столкнуть беднягу вместе с нами. Я был в состоянии полной безысходности, понимал, что выхода нет, но не мог бросить лучшего друга на смерть. Даже когда несколько тварей одновременно впились ему в горло, руку и туловище зубами. Даже захлёбываясь в собственной крови, он смотрел на меня с такой надеждой, что мне самому становилось больно. Я должен был его вытащить... должен...
Но судьба рассудила иначе. По глазам ударил свет фар, по ушам — рёв сигналки. С бешеной скоростью в сантиметре от моего носа пролетел ещё один автобус, сбивая все препятствия на пути. Я, залитый чужой кровью, в шоке замер на месте, глядя в одну точку. Даже крики окружающих меня пассажиров были безразличны. Я всё ещё крепко сжимал руку своего друга. Но он уже ей не обладал. Его тело улетело вместе с пассажирским, который сбил и его, и чудовищ, пожиравших его. Перепачканные кровью полуразбитые стеклянные двери закрылись перед моим лицом, и автобус тронулся...
В окнах медленно движущегося колёсника более-менее успокоившиеся пассажиры наблюдали, как сходит с ума общая очередь, мимо которой мы проезжали. Солдаты вели беспорядочный огонь, свихнувшиеся от страха люди бежали прямо под пули в попытках схватить желанный автомат. Другая половина толпы была сожрана и передавлена тем самым убийцей-автобусом, остановившимся, врезавшись в бетонный столб. Оставшиеся немногие живые убегали обратно в поле с высокой травой, выбегали на дороги, пытались разбить стёкла наших дверей, но безуспешно. В конце концов, они скрылись за чащей густых деревьев, окружающих остановку...
— Итак, люди, соблюдайте спокойствие. Сейчас вас отвезут в безопасное место, находящееся под охраной вооружённых сил ССЯ, — прояснял обстановку солдат в звании ефрейтора, стоящий около кабины водителя. — На случай экстренных остановок, в багажном отделении есть вода и сухпайки на всех, рассчитанные на три дня. Медицинскую помощь...
Лично я уже давно не слушал, что говорил военный. За стеклом темень простилалась по дороге, я весь перепачкан в крови, а под ногами валяются обе руки моего лучшего друга, которому мне не удалось помочь. Акеми тихонько плакала, уткнувшись носом в моё плечо. А мне просто не хватало эмоций, чтобы выразить всё, что я чувствовал в тот момент. Перед глазами пролетала вся жизнь, а я нашёл в себе силы сказать лишь:
— Водитель! Можете, не останавливаясь, приоткрыть задние двери?! Тут руки мертвеца остались!
На это шёпотом шумящий автобус затих. Ефрейтор, к тому моменту не закончивший свою речь, посмотрел на меня с жалостью и скомандовал водителю сделать то, что я прошу. Когда мне в лицо ударил свежий воздух, я смог рассмотреть, как декорации захолустья проносятся с большой скоростью. Находясь в трансе, под ужасно печальным взглядом своей подруги, я высунул голову из салона, держась за злополучные поручни, и ногой столкнул оторванные конечности близкого мне человека. Они кувырком покатились по асфальту. А я с тоской кинул взгляд вперёд, на дорогу. Тьма не отступала и оттуда. Фонари погасли, и единственным источником света были фары, светившие всего на метров пять. Глядя в непроглядную ночь, я зажегся мыслью последовать за Киёши и сделать шаг к уносящемуся на скорости восемьдесят километров в час дорожному покрытию, но сердце ёкнуло от неожиданности. Меня, вместе с автобусом, подкинуло вверх...
Транспорт вместе с пассажирами внезапно с грохотом взлетел в воздух, уносясь с дороги. За секунду до этого я увидел в свете фар массивную фигуру пять метров в высоту. Она появилась из темноты, проскочила мимо, и тут что-то ударило нас так, что сперва по правую сторону повылетали окна, смяло каркас, а потом транспортное средство полетело, выписывая кульбиты. Приземление прошло по левую сторону кабины, где от удара стёкла разлетелись тысячью осколков. Людей с беспощадной силой било о стены, некоторые вылетели наружу ещё в полёте и разбили головы от встречи с землёй. Совершив несколько катастрофических переворота, автобус, наконец, остановился, перевалившись на крышу...
Сознание постепенно возвращалось в мою разбитую о потолок черепушку. За ним медленно стих пронзительный звон в ушах и вернулась чёткость зрения. Когда, спустя некоторое время, я открыл глаза, картинка передо мной была чёрная, расплывающаяся, отчего-то мигающая тусклым светом. Будучи контуженным, я попытался сдвинуться с места и обнаружил, что движение вызывает у меня странную боль каждой клеточки тела, не говоря уже о раздражающем шуме внутри черепной коробки. Немного придя в себя, я содрогнулся от увиденного. В перевёрнутом автобусе почти не было освещения, лишь одна разбитая лампа проливала золотистый моргающий свет в ночную темень. Из неё летели яркие искры, падающие и растворяющиеся в разлитой повсюду крови пассажиров. Все они замертво раскинулись на крыше, ныне играющую роль пола, без движения и каких бы то ни было признаков жизни. У многих переломаны конечности, из головы торчал кусок мозга, сопровождаясь обильной кровопотерей. Кто-то висел вниз головой со сломанной шеей, пристёгнутый к сиденью. Кто-то лежал в осколках, выбитых из разбитых стёкол. Являясь единственным человеком, пережившим катастрофу, и разглядев целиком это устрашающее окружение, я впал в ужас. Попытавшись отползти подальше от трупа, чья рука обвивала моё колено, спиной я упёрся в задние сиденья и гору мёртвых, находившихся там. Когда один из них чуть не свалился с вершины на меня, я вздрогнул, поджал ноги, обхватил их руками, запаниковал и уставился в обезображенное лицо упавшего трупа-пассажира, непроизвольно повторяя: "Господи... Господи... Господи...".
Невольно выискивая глазами знакомых, я увидел мёртвого военного, ранее раздававшего инструкции, и молился богу, чтобы не наткнуться на трупы Шо или Акеми. В какой-то момент, в приступе страха, я начал видеть в незнакомых людях своих друзей, один из которых умер, даже не зайдя в автобус полностью. Их вид заставлял меня плакать, еле сдерживая скулёж и нытьё. Особенно стало страшно, когда все они повернули изуродованные головы в мою сторону и стали повторять жутким, звенящим голосом: "Йори... Йори..."
— Йори!
Голос до боли знакомый прервал панические галлюцинации. Передо мной медленно возникла фигура златовласой подруги, у которой лицо было испачкано кровью, аккуратной струйкой текущей из разбитого лба, огибая переносицу и губы, сползая на щёки и подбородок. Тем не менее, похоже, это её не сильно волновало.
— Йори! Йори! Очнись! Пожалуйста, очнись! — полушёпотом повторяла она, дёргая меня за плечи. Но бесполезно. Я при всём желании не могу проворонить ни слова. — Йори, ты слышишь меня? Кивни, если слышишь.
Я неуверенно мотнул головой, Акеми взволнованно провела ладонями по моим щекам, затем взяла за руки:
— Ты дрожишь. Тебе больно? Можешь подняться? — с трудом разбирая травмированным рассудком её слова, я попытался подняться, но стоило совершить движение, как по телу прокатилась волна невыносимой боли. Я, не в силах, сдержаться, издал болезненный крик и принял первоначальное положение.
— Что?! Что такое?! — девушка чуть с ума не сходила от волнения, принимаясь осматривать меня. Удивительно, но при аварии я отделался лишь незначительными синяками и ссадинами. Только вот пулевое ранение в левом боку давало о себе знать с лихвой. Кровавое пятно на одежде сильно разрослось.
— Боже... боже... боже... — Акеми, тяжело дыша и оглядываясь вокруг в поисках хоть чего-то полезного, вытерла запястьем окровавленное лицо. — Сейчас... потерпи, пожалуйста... сейчас...
Повторяя это будто сама себе, девушка поползла на четвереньках между трупами в другой конец кабины. Путь оказался непростым, так как в полной темноте она почти ничего не видела, из-за чего пару раз осколки впивались ей в руки и колени. И всё же ей удавалось сдерживать крик, вытаскивать стекло из ран и продолжать. В свете мигающей лампы её силуэт был единственным, чья тень казалась живой. Добравшись до противоположного угла, где находилась кабина водителя, Акеми выбила двумя ударами ноги полуразбитую стеклянную ограду, аккуратно заглянула внутрь и стала всё обшаривать в поисках аптечки.
Я поражался её спокойствию в любой ситуации. Акеми всегда была храброй девчонкой, опорой, на которую можно положиться. Всё то время, что мы знакомы, мне ни разу не удавалось запечатлеть её страх, неуверенность и вообще слабость. Она без проблем могла подраться с группой парней, наезжающих на нас, и раскидать их в одиночку. И сейчас...
— Блять! Блять! Блять! — раздался её крик со стороны водительского места. — Ничего! Где аптечка?! Где медикаменты?! Где это всё, блять?!
Трясясь от злости, моя подруга потёрла пальцами глаза и тяжело вздохнула:
— Ладно... ладно... спокойно... Всё нормально... Не бойся, Йори, я что-нибудь придумаю...
Девушка засуетилась, ползая по автобусу и выискивая в темноте среди мёртвых тел хоть что-нибудь наощупь, параллельно словестно поливая грязью военного, давшего инструктаж. В конце концов, Акеми подползла ко мне со стальной флягой.
— Так, Йори... — отвинчивая крышку дрожащими руками, чуть ли не шептала она. — Сейчас я смажу рану... это должно остановить кровотечение... потерпи немного, ладно?..
Стянув аккуратно с меня майку и оголив пулевое ранение, она принялась его обрабатывать, как умеет: вылила немного светло-коричневой жидкости себе на ладонь, отложила ёмкость и растёрла обе руки. Затем разорвала на лоскуты мою потрёпанную верхнюю одежду, перепачканную в земле и крови. Получились эдакие самодельные бинты, которые девушка прежде смочила той же дрянью из фляги. Резкий запах алкоголя был меньшим из свалившихся на нас зол. Ткань пропиталась быстро, и Акеми начала перевязку.
— Я знаю, тебе больно, Йори... — с дрожью в голосе успокаивала она меня, когда я еле сдерживал болезненный вопль. — Но потерпи чуть-чуть... Немного осталось...
Всё это время подруга судорожно периодически вытирала рукой кровь, стекающую ей на лицо. Её лоб тоже следовало бы обработать. Да и колени, запястья, ладони... В некоторых царапинах даже поблёскивали кусочки стекла...
— Всё, всё, всё, — шептала израненная девица тихо и ласково. — Всё хорошо... Всё будет хорошо...
И тут она заплакала. Это было для меня неожиданностью. Моя подруга, которая держалась лучше всех тех, кто сейчас лежал в автобусе, наконец, сломалась. Она уронила фляжку и склонилась надо мной, пока неизвестный алкогольный напиток растекался по крыше.
— Прости меня, Йори! Прости меня! — она изо всех сил пыталась не впасть в истерику, но слёзы было уже не остановить. Бедняжка обхватила себя руками за плечи, и лицо скрылось за чёлкой: — Это я виновата! Если б только я была сильнее, Киёши остался бы жив! Если б только я была рядом, тебя бы не ранили! Я не могу больше смотреть, как умирают люди! Особенно ты! Только не ты! Если тебя не станет, я... я...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
