История вечного наслаждения

Приняв из его рук стакан, Дебуки долго с опаской рассматривала его содержимое.

— Не бойся, пей, — успокоил ее Майкл. — Неужели ты думаешь, что твой родной сын с самых первых минут своей жизни задумал тебя убить?

Дебуки все-таки решилась. Ее хватило только лишь на пару глотков. После чего она выронила стакан и судорожно закашлялась, схватившись за горло.

— Ну вот, — недовольно пробубнил Господь Майкл, — она оказывается, и пить толком не умеет. Если бы меня заранее предупредили, что у меня будут такие непутевые родители, я бы ни за, что не согласился на это воплощение. Эх! — в сердцах вздохнул Майкл и приложился к бутылке.

К этому моменту, когда последняя капля содержимого бутылки удачно перекочевала в желудок к Господу Майкла, совершенно неожиданно очнулся Васумпуки. Встав на колени, он непонимающе осматривался по сторонам.

— Привет пап, — поприветствовал его Майкл, хрустя огурцом. — Ты, почему так сына встречаешь? Я, можно сказать совсем уж измаялся, ожидая минуты нашей с тобой встречи, а ты вдруг, неизвестно почему, завидев меня своего родного сына, падаешь в обморок. Я что так плохо выгляжу? — задал он вопрос, недоуменно смотря на пустую бутылку.

Васумпуки немного оправившись, уселся на край тахты и шумно вздохнул.

— Все как-то неожиданно и необычно, — сказал он, прижимая ладони к лицу. — Сыновей на моем веку рождалось много, разные были, белые, смуглые, черные, но чтоб четверорукие и небритые это уже слишком.

— А что тут удивительного? — искренне удивился Майкл. — Ведь я не простой ребенок, а Верховная личность Господа. А это, — он ткнул себя пальцем в грудь, — моя трансцендентная форма!

— Ага, я уже понял, — махнул головой Васумпуки и скосив глаза на пустую бутылку сказал:

— А что, водки уже нет?

Майкл как-то сразу просиял и прибодрился. Даже огонек сигареты ярче загорелся.

— Как нет?! — воскликнул он, искренне негодуя. — Ты что отец, богохульствовать вздумал? Как это у самого Господа Бога и вдруг нет выпить! Когда меня уговаривали родиться Богом, я поставил непременное условие — творить водку из нечего, и когда захочу. Вот смотри, — он махнул рукой и на полу материализовался пластмассовый ящик полный полулитровых бутылок. Многие из них были покрыты инеем, как будто их только что вытащили из морозилки

Васумпуки в задумчивости почесал затылок.

— Сынок, а зачем так много?

— Запомни папа, водки много не бывает. Мало — согласен, а много нет. Мать неси стаканы! — крикнул он раскрасневшейся от кашля Дебуки. — Да побыстрей.

Обтерев бутылку о плед, Васумпуки стал ее открывать. В это время из смежной комнаты вышла мать Господа. Она держала в руках изящный поднос с двумя высокими бокалами.

— А почему два? — с нотками возмутился Господь Майкл.

— О, мой возлюбленный! — Дебуки поставила поднос и умоляюще прижала руки к груди. — Женщинам в моем положении не принято пить такие напитки. Прошу тебя, будь снисходительным ко мне.

Майкл некоторое время смотрел на нее, видимо, пытаясь вникнуть в смысл ее слов.

— Хорошо мама, — наконец согласился он, — я понимаю тебя. У тебя на руках новорожденный, его нужно кормить. А присутствие алкоголя в молоке, естественно, может отрицательно сказаться на здоровье ребенка. Все правильно, здоровье сына должно быть на первом месте. Ну ладно отец, наливай.

Минут через сорок, когда содержимое ящика уже на половину опустело, между отцом и сыном завелась дружеская беседа. Майкл, размахивая всеми четырьмя руками, жаловался на невообразимую скуку и невозможность и невозможность с кем-либо поговорить по душам в те девять месяцев, которые он провел в лоне своей матери. Васумпуки в свою очередь погоревал об однообразной сексуальной жизни, и своем непутевом шурине Хамсе.

— Не печалься отец, — успокаивал его Майкл, — вот подросту, обязательно начищу физиономию этому Хамсе. Вспомню ему все, в том числе и семерых загубленных братьев. Если бы ты знал отец, как мне жаль моих единоутробных братьев. — Майкл даже пустил слезу. — Видать нехороший этот Хамса, но теперь злу на Земле придет конец!!! — Майкл в сердцах стукнул кулаком по спинке тахты. Та, не привыкнув к подобному обращению с собой, разлетелась на мелкие кусочки. Майкл хоть и был младенцем но, посмею себе заметить, младенцем необычным, младенцем божественным. Тахта, лишившись опоры, круто накренилась, и Васумпуки с Господом Майклом потеряв равновесие, весело покатились по полу.

— Сынок, — Васумпуки потирал ушибленное место, — у меня к тебе есть одна просьба. Будь добр, не ломай мебель.

— Извини отец, я немножко погорячился, — смиренно ответил Майкл, поднимая с пола нераспечатанную бутылку. — Мать убери этот безобразие, — он смачно плюнул на пол, — а мы пока с отцом выйдем на балкон. Когда мужчины говорят, женщина должна молча заниматься своим делом на кухне, в противном случае у нее могут возникнуть проблемы и весьма серьезные. Так отец? — Господь Майкл закурил очередную сигарету, предварительно бросив окурок на ковер.

— Все так, сынок, — Васумпуки тряхнул чумной головой, и чуть было не упал, потеряв равновесие. — Женщин надо держать в черном теле, иначе, они теряют чувство меры и скоропостижно глупеют.

— Отец, с тобой приятно беседовать, — воодушевлено воскликнул Майкл, отвинчивая пробку. — Я несказанно рад, что с самих первых минут моего рождения мы с тобой по многим вопросам пришли к консенсусу. Предлагаю это дело обмыть.

— Слово Всевышнего для меня закон! Слушаюсь и повинуюсь. — Васумпуки упал на колени и хотел ответить земной поклон, но на беду на пути следования головы совершенно непреднамеренно оказалась сиденье стула, о чем голова совершенно не подозревала. Войдя на, большой скорости, в тесный контакт с горизонтальной поверхностью данной разновидности мебели она, издав характерный в подобных случаях стук, некоторое время оставалась неподвижной, словно бы размышляя, что ей предпринимать в этой нестандартной ситуации. Затем медленно стала сползать в сторону, и, наконец, свалилась на пол, увлекая за собой остальные части бренного тела.

— Это что, старинный религиозный обычай? — несколько удивленно спросил новорожденный Бог у своей матери. — Наблюдая за манипуляциями Васумпуки.

Дебуки опустилась на колени рядом с распростертым на полу мужем и нежно погладила его по волосам.

— Нет, сынок, — тихо ответила она, — просто наш папа слишком много выпил.

Уже на балконе, придя всегда и увидав склонившееся над собой встревоженное лицо Господа Майкла, Васумпуки тяжело проговорил.

— Майкл, я так рад, что ты у меня родился. Если бы я мог, то согласно древней религиозной традиции раздал бы многие тысячи коров в качестве милостыни и презента брахманам, то есть мудрецам, ученным, предварительно украсив животных золотом. И тогда никто бы не мог обвинить меня, что я пренебрег церемонией раздачи милостыни по случаю празднования появления на свет Господа Майкла.

Майкл в задумчивости почесал затылок.

— Ты хочешь сказать, что раздал бы тысячи голов скота и сотни килограммов золота каким-то проходимцам только из-за того, что я имел честь появиться на свет? Раздал целое состояние каким-то придуркам? — Изумлению Майкла не было предела.

— Да сынок. Ради тебя я готов на все. Только, увы, я не могу это сделать, — печально закончил отец Господа и закрыл глаза.

— Потому, что ты находишься в плену у Хамсы?

Васумпуки открыл веки и долгим пристальным взглядом посмотрел в голубое небо.

— Нет, просто у меня нет ни коров, ни золота.

— Слава Богу! — Майкл шумно перевел дух. — Иначе я бы не пережил этого позора.

На балкон выглянула Дебуки.

— О, мой несравненный супруг! — защебетала она. — Ты, кажется, уже пришел в себя!

— Вашими молитвами, — буркнул Васумпуки.

— О нет, дорогая богомать, он еще не до конца очухался. Сейчас он примет на грудь несколько сот граммов этого чудодейственного напитка, — Майкл поднес горлышко бутылки ко рту Васумпуки, — и тогда, действительно, все будет в порядке.

— Все хватит мальчики! — вдруг воскликнула Дебуки, и в мгновенье ока оказавшись рядом с господом Майклом, выхватила из его рук стеклянную емкость. — Хотя вы и утверждаете, что женщине место на кухне, но я позволю вам заметить, что я необычная женщина. Я — мать Господа! Я — Богородица. А это, соответственно, накладывает на меня не только дополнительные обязанности, но и права, которыми я сейчас и воспользуюсь. Надеюсь, ни кто не станет спорить со мной?

Майкл одной рукой почесал за одним ухом, другой за другим, третей потер переносицу, а четвертая рука, щелкнув пальцами, метнула за перила истлевший окурок.

— Никто, — мрачно согласился он.

— Тогда будьте добры, выслушайте то, что я сейчас скажу.

— Давай Богородица не томи, — Майкл закуривал очередную сигарету.

— О, мой Господь!. — Дебуки умоляюще всплеснула руками. — За те девять месяцев, что ты пребывал в моем лоне, ты явно несколько позабыл о цели своего появления на Земле. И я как мать просто обязана тебе об этом напомнить. Ты — Верховный правитель, Личность Господа, Величайший. Ты поддерживаешь мироздание в этом космическом проявлении. Несмотря на то, что Ты — Верховный правитель, Ты так милостиво появился в моем доме. Цель твоего явления — убить греховных правителей, рядившихся в царское платье, на самом деле — демонов, и их многочисленных приспешников. Ты явился также и для того, чтобы убить нечестивого Хамсу и всех его прихлебателей. Хамса убил всех твоих старших братьев, появившихся на свет до Тебя. Теперь же он ждет вести о Твоем рождении. Как только он услышит об этом, он тот час же явится со всем своим оружием, что бы убить тебя. И вот эта вот твоя тетырехрукая трансцендентная форма, мне кажется, выдает тебя с головой. Хамса сразу поймет, что ты необычный ребенок, а воплотившийся Господь Бог. Поэтому мой Господь, было бы лучше, если бы ты принял облик обычного ребенка.

— Мои дорогие отец и мать. Я явился в этом образе только для того, чтобы убедить вас, что я Господь Бог. Я мог родиться подобно обычному ребенку, но тогда вы не поверили бы, что Я — Верховная личность Господа — родился у вас. Но, судя по вашей реакции, а особенно по реакции моего отца этой цели я достиг. Признаю, что я несколько увлекся празднованием данного события, но все что не делается все к лучшему. И перед тем как я отдам вам свое последнее распоряжение, я произнесу еще один тост. — Майкл виртуозным движением сбил ребром ладони пробку с бутылки, и, тяжко вздохнув, сказал.

— За торжество справедливости и мир во всем мире!

Когда последняя капля спиртного покинула пространство, ограниченное стеклянной емкостью трансцендентную форму Майкла вдруг накрыл густой туман. Гулко ударившись о пол, из тумана выкатилась опустевшая бутылка и сиротливо ткнулась в стену. Спустя несколько секунд туман рассеялся, а вместо трансцендентной формы Верховной личности Господа Майкла на полу, пребывая в глубокой фазе сна, лежал крепенький малыш. В маленькой до умиления ручке дымила сигарета, как бы недвусмысленно свидетельствуя о том, что все ранее случившиеся не сон, а самая, что ни на есть настоящая действительность.

— А как же распоряжение? — Дебуки выхватила окурок из пальцев младенца, грозящий обжечь пальцы и недоуменно уставилась на мужа.

— Забыл, наверное. — Равнодушно ответил тот.

— Что же нам делать? Хамса, наверняка, с минуту на минуту будет здесь. Ведь он знает, что я должна на днях родить. — Дебуки со знанием дела пеленала ребенка уложив его на невысокий столик.

— Это пусть у него голова болит. Он Бог ему и карты в руки. А мы маленькие смертные люди, что мы можем? Ровным счетом ничего. — Васумпуки тяжело оперся о перила балкона, и мрачно сплюнул в низ. — Погода сегодня хорошая, — сказал он после некоторого молчания.

Погода и впрямь была замечательная. Ярко светило утреннее солнце, щедро даря свои лучи утопающим в зелени холмам и долинам, щедро смоченным упавшей росой. Где-то далеко у самого горизонта испуганно теснились несколько группок белых облачков, пребывающих в раздумье — стоит ли вообще сегодня взбираться на небосклон или провести время дома, в кругу семьи. Покой и умиротворение царили вокруг, что в принципе случается каждый раз, когда на земле воплощается Бог.

— Выходит, мы пропьянствовали всю ночь. — Васумпуки скосил взгляд на валящуюся под ногами пустую бутылку.

— И пропьянствовали еще бы целый день, если бы я не вмешалась. — Запеленав младенца, Дебуки уложила его в специально приготовленную детскую кроватку.

— Голова почему-то болит, — пожаловался Васумпуки.— У нас ничего не осталось?

— Остались только пустые бутылки. Васумпуки меня удивляет твое спокойствие. Надо что-то делать. Господу Майклу грозит смертельная опасность, а ты погодой любуешься.

— Какие вы все-таки женщины глупые, — Васумпуки сладко зевнул и потянулся, хрустя суставами. — Не суетись Дебуки, все будет нормально, вот увидишь... — Он зашел внутрь башни, подложил под край тахты табуретку и с облегчением улегся.

— Давай-ка, лучше вздремнем. Ночь неспокойная была, столько всего пришлось пережить. Нужно дать законный отдых своему организму.

— Нет Васумпуки, не придется тебе сегодня отдохнуть, — вдруг раздался громкий властный голос.

Васумпуки от неожиданности подскочил. Табуретка не выдержала и тахта во второй раз рухнула наземь.

В двух шагах тахты, в радужном сиянии и мерцании разноцветных звездочек стоял Господь Бмахра в окружении нескольких членов свиты. Лица посетителей отличались особой строгостью и озабоченностью.

— Отдыхать будем, дорогой мой, на том свете, — назидательным тоном продолжил Господь Бмахра, а это был он собственной персоной. — Сейчас мы должны выполнить важную и ответственную задачу по спасению Верховной личности Господа Майкла. И вследствие этого Васумпуки ты должен проникнуться важностью момента.

— Если и дальше так неожиданно здесь будут появляться глубоко уважаемые представители Космической Иерархии, то чувствую, что мы с Дебуки останемся без мебели, — со стоном пожаловался Васумпуки не найдя в себе сил подняться с опрокинутой тахты.

Господь Бмахра с большим сочувствием посмотрел на него. Тихонько вздохнул и продолжил.

— Васумпуки, я приказываю тебе отнести Господа Майкла в Голуку и поменять с девочкой, которая только что родилась у Йошохи.

Васумпуки поднял голову и изумленно переспросил.

— У Йошохи родилась дочь?!

— Ты не ослышался, — подтвердил Брахма.

— Господи! Куда катится в мир! — воскликнул Васумпуки, и уткнулся лицом в плед.

Господь Бмахра хранил молчание, словно давая возможность ему переварить услышанное.

— Значит, я должен отнести своего сына Йошохи, а себе забрать ее дочь?

— Да, и в этом тебе помогут Высшие силы. Нужно это сделать прямо сейчас.

— Хорошо, — Васумпуки подошел к детской кроватке и взял на руки маленького Господа Майкла, — тогда я готов.

— Тогда иди, путь открыт.

Господь Бмахра махнул рукой и исчез вместе со своей свитой. Одновременно с его исчезновением все находящиеся во дворце Хамсы, в особенности стража погрузились в глубокий сон, а все дворцовые двери открылись, хотя они были заперты и опутаны железными цепями. Васумпуки беспрепятственно вышел из дворца Хамсы, мысленно пожелав ему удачи и успехов. Вне стен дворца царила ночь, хотя он точно помнил, что еще совсем недавно было утро. Но как только Васумпуки, неся на руках маленького Майкла, ступил на Землю, ночь осветилась, и стало видно как днем. В тоже загрохотал гром и полил сильный дождь. В считанные секунды Васумпуки промок до нитки, его тело покрылось "гусиной кожей", ибо дождь оказался на удивление не по сезону холодным. Господь Майкл же, не взирая на капризы погоды, дрых как убитый, демонстрируя свою божественную отрешенность от земной суеты. Ежесекундно стирая со лба текущие струи дождя, Васумпуки стал крыть, на чем свет стоит помощь высших сил и всех и всех ее представителей. Поскользнувшись, на размокшей от воды глине он, стараясь удержать равновесие, и не упустить младенца аккуратно, плашмя лицом грохнулся в грязь. От резкой перемены положения в пространстве младенец смачно рыгнул, обдав Васумпуки тяжелым запахом перегара. Выплюнув изо рта набившуюся туда грязь, Васумпуки не смог удержаться от очередного высказывания ряда принципиальных замечаний и пожеланий в их адрес. Замечания и пожелания сводились, главным образом, к рекомендациям относительно того, куда незамедлительно следовало засунуть это воплощение Верховной личности Господа Вишну в образе Господа Майкла, и перечислением ряда мест, куда незамедлительно следовало отправиться всем без исключения членам Космической Иерархии. О том насколько глубоко и обстоятельно были продуманы эти замечания, и пожелания свидетельствует тот факт, что принадлежащие к женскому полу боги и полубоги, наблюдавшие эту картину с небес, все как одна залились пунцовой краской и смущенно опустили глаза. А Господь Бмахра, тоже пристально следящий за ходом событий, высказался в том смысле, что, сколько еще тайн и откровение скрывает от нас Природа.