Автократор Второго Рима

— Они ведь православные?

— Ну и что? — пожал плечами Кантакузин, — Сербы хоть и православные, но хотят захватить наши фемы в Македонии и Эпире. Помнишь, я говорил тебе про эти земли?

— Да, уважаемый архонт.

— Твой мудрый отец и я, его верный слуга много лет сражались против сербского короля Стефана Душана. Это очень достойный и умный муж, а также опаснейший враг. Сейчас, правда, у нас с ним мир, но не думаю что это надолго. Возможно ты хочешь чтобы я рассказал тебе и о других врагах ромеев?

Я кивнул в ответ.

— Ты конечно же знаешь, — продолжил свою речь великий доместик, — что твоя сестра, прекрасная порфирогенита Мария, была выдана замуж за сына болгарского царя. Этой свадьбе предшествовала долгая война между нашими державами. И пусть тебя не смущает что семья болгарского царя теперь твои родственники. Коварство болгар известно всему миру, а их желание забрать себе нашу фракийскую фему не знает предела. Помни об этом, когда...

Речь Кантакузина прервал истошный визг и на середину улицы, прямо наперерез двигавшейся процессии выбежала какая-то неадекватная с виду женщина, которая была одета в дорогой белый хитон. Волосы ее были растрепаны, на лице виднелись следы слез. Женщина устремилась к василевсу, который явно опешил от неожиданности.

Охраннки-варанги немедленно подняли свои огромные секиры и уже хотели было изрубить несчастную на куски, но Андроник остановил их жестом. Женщина подбежала и упала перед императором на колени.

— Позволь слово молвить, великий государь! — закричала звонким голосом незнакомка.

— Говори!

— Конь, на которой ты сейчас сидишь, принадлежит мне!

Толпа горожан, наблюдавших эту сцену со всех сторон, включая окна и крыши, изумленно ахнула. Императрица и ее дочь, архонты и даже варанги уставились на женщину так словно она явно не дружит с головой. Я посмотрел на Андроника, его глаза напоминали два блюдца. И все же, император должен уметь держать себя в руках, поэтому он быстро справился с собственным удивлением.

— Чем ты можешь это доказать? — спокойно спросил василевс.

— Во всем виноват эпарх! — ответила женщина, медленно поднимаясь с колен. — Негодяю понравился мой конь и он отобрал его у меня. Просто взял и отобрал! А потом он подарил ее тебе, великий автократор.

— Женщина, не испытывай мое терпение. У тебя есть доказательства?

— Есть! Два уважаемых архонта видели как эпарх отнял у меня этого коня, и они сейчас находятся здесь, в твоей свите. А еще это гнусное преступление видели несколько граждан города. Все они могут подтвердить мои слова.

— Назови имена этих архонтов! Граждан выслушаем потом.

— Это Димитрий Каллист и Феодор Хрисоверт, — громко заявила женщина.

Андроник жестом подозвал какого-то чиновника из своей свиты. Тот быстрым шагом подошел к василевсу, который все еще продолжал сидеть верхом.

— Приведи их сюда! И пригласи эпарха.

Посыльный низко поклонился и убежал. Спустя минут пять он вернулся в сопровождении двух мужчин, которые были одеты в обычную одежду ромейского чиновничества — каввадий. Следом за ними пришел важный толстяк в златотканом кафтане. По его степенному поведению сразу можно было догадаться что это и есть эпарх — столичный градоправитель.

— Эта женщина, — Андроник жестом указал на незнакомку, — обвиняет тебя, эпарх, в том что ты отнял у нее коня а потом подарил его мне. Что ты можешь на это сказать?

— Это клевета! Она лжет! — заявил побледневший толстяк. — Я купил этого коня на рынке, а потом подарил его тебе, величайший автократор.

— Женщина так же утверждает, — обратился василевс к чиновникам, облаченным в кавадии, — что вы были свидетелями того как эпарх отнимал у нее коня. Она говорит правду?

Лица чиновников покраснели, на них отчетливо проступили капли пота. Было заметно что они не хотят отвечать императору.

— Говорите! — прикрикнул на них василевс. — И знайте, что у этой женщины есть еще свидетели, которых можно сюда позвать.

Последний аргумент произвел на архонтов сильное впечатление. Они мгновенно упали на колени.

— Это правда, мы видели как эпарх отбирал коня у этой женщины, — ответил один из них. Второй мужчина тут же энергично закивал головой в знак согласия. — Однако эпарх это сделал из уважения к тебе, могучий государь. Он хотел преподнести тебе достойный дар.

Андроник тяжело вздохнул и вылез из седла. Затем он взял коня за узду и отдал ее женщине.

— Ромейские законы должны неукоснительно соблюдаться, — обратился император к собравшемуся народу. — Любой архонт, даже если это сам эпарх, не имеет права посягать на чужое добро. Даже самая уважительная причина не повод нарушать закон. Поэтому решение мое таково. Эпарха повелеваю выгнать с должности и изъять его имущество в казну, а потом дать ему десять плетей. Архонтов, которые видели, но не донесли о нарушении закона повелеваю выгнать с должностей, а потом весь день возить их по городу на осле, посаженными в седло задом наперед. Впереди того осла должны идти скоморохи с глумливыми песнями и кривлянием. Женщине повелеваю вернуть коня и взыскать с нее в казну два иперпира за разбор дела. На этом суд объявляю законченным.

Толпа разразилась восторженными криками. Люди восхищались мудростью правителя. Женщина низко поклонилась василевсу, и держа коня за узду ушла с дороги. Виновных тут же увела стража. Императору подвели другого коня, но он громко объявил что пойдет пешком и тут же двинулся в путь. Следом за ним медленно поползла и вся процессия.

— Ну и как тебе правосудие государя? — спросил меня Кантакузин. — Справедливо ли оно?

Да уж! Не знаю как насчет справедливости, но правосудие у них здесь оригинальное. Это надо же так издеваться над людьми! Сажать виновного на осла, да не просто так, а чтобы он "наслаждался" поездкой, нюхая "ароматы", исходящие из задницы этого самого осла. Оригинально! Кстати, мой папаша оказывается очень даже гуманный правитель. Виновного не казнил хотя дело подпадает под статью "грабеж". У них здесь что, за грабеж разве не казнят?

— Правосудие василевса справедливо, — ответил я Кантакузину.— Но разве в царстве ромеев не принято казнить грабителей?

— Принято! Обычно судьи так и делают, но здесь особый случай и называется он "государево правосудие". Власть василевса дана ему в руки самим Господом, а значит решение василевса стоит выше любого закона. Помни об этом, когда станешь государем!

О чем-то таком я уже слышал, правда это относилось к курсу истории России. Вот, оказывается, откуда мы позаимствовали принцип абсолютизма с сакральной властью царя. Впрочем, мне как будущему василевсу такой поход местных к понятию власти очень даже выгоден. Хотя, наверное, не стоит пренебрегать изучением местных законов, авось эти знания когда-нибудь и пригодятся.

Дальше мы с Кантакузином не разговаривали до самого ипподрома и каждый из нас был погружен в собственные мысли.

Ипподром представлял собой длинную, посыпанную песком арену, длиной в несколько сотен метров, которую с трех сторон окружали зрительские трибуны, расположенные полукруглым амфитеатром, напоминающим по форме вытянутую подкову. Над рядами мраморных скамей возвышался портик с колоннами и античными статуями. Четвертую сторону арены замыкала большая трибуна с ложами для сановников и императора. Под этой трибуной, на специальном балконе, располагались места для музыкантов, а еще ниже находились ворота.

Время и разрушения не обошли стороной это древнее сооружение. Некоторые портики были разрушены, большинство скамеек, колонн и статуй либо отсутствовали, либо стояли разбитые и разломанные. По всему ипподрому валялись куски разломанных статуй и мрамора, а трибуны устилали обломки камней.

— Ипподром сильно пострадал от нашествия латинян, — печально вздохнул Кантакузин, когда мы размещались в императорской ложе.

С места, которое мы с ним заняли, открывался прекрасный вид на весь ипподром и на трибуны, где уже сидели и стояли толпы горожан, с нетерпением ожидавших представление. Неподалеку от нас, в креслах из дорогого резного дерева расположились василевс, августа и молодая порфирогинта. Архонты и охрана заняли в ложе оставшиеся, менее почетные места. Музыканты собрались на предназначенном специально для них балконе. Я сидел и скучал, ожидая начала представления, как вдруг к нам с Кантакузином подошел человек среднего роста с хитрыми глазами и бегающим взглядом. Он был одет в желтый каввадий с галунами, а в руке держал небольшой жезл-диканикий, означавший его принадлежность к высшему ромейскому чиновничеству. Кантакузин тут же встал со своего места и оба мужчины дружески обнялись.

— Позволь, молодой царевич, — обратился ко мне Кантакузин, — представить тебе моего старого и доброго друга Алексея Апокавка, который занимает при дворе высокую должность месазона.

— Я рад приветствовать тебя, порфирогенет! — поклонился Апокавк. — Разрешишь ли ты мне сесть в свободное кресло рядом с тобой?

— И я рад с тобой познакомиться! Конечно садись, я не буду против.

Интересно, что это за перец? И что ему нужно? И когда, начнется этот чертов забег колесниц?

— Я устал ждать! Почему не начинаются гонки? — закричал я, подражая детям.

— Гонки? -удивленно посмотрел на меня Апокавк. — О нет, молодой царевич! Гонок не будет. Сегодня мы увидим джостру!

— Что это такое?

— Это состязание сильных и храбрых мужей, которое в обычае у латинян. Франки называют его "турнир". Но должен тебя предупредить что у нас это игрище проводится немного по другим правилам.

Ого! Разве византийцы проводили рыцарские турниры? Хотя, после всех этих крестовых походов такое вполне возможно. Обмен культурными традициями, так сказать.

— Уважаемый Апокавк, объясни мне правила этого турнира?

— Все очень просто. Участники игры разделяются три команды: "филы", "димы" и "фратрии". Потом по жребию каждая команда выбирает себе предводителей. Когда это будет сделано, все три команды начинают битву на арене. Дерутся они в доспехах и на конях настоящим, хоть и тупым оружием, так что могут быть раненные и убитые. Побеждает команда, которая выбьет из седел всех участников других команд.

— Ты не сказал, — вмешался в разговор Кантакузин. — что есть еще и вторая часть турнира. От каждой из трех команд на арену выходит по одному конному бойцу. Далее, взяв по копью, они бросаются с трех сторон друг на друга и ударяют один другого копьями изо всей силы. Сбивший с лошади всех своих противников провозглашается победителем. После окончания турнира все победители получают награду из рук василевса.

Неожиданно над ипподромом разнеслись громкие звуки труб, привлекая внимания народа, и на арену вышел глашатай.

— Василевс и автократор ромеев, сильный и храбрый Андроник из рода Палеологов изъявил желание участвовать в играх.

По трибунам где сидели люди прокатился возглас удивления. Я и сам был удивлен. Это какая же дурь ударила в голову моему папаше? Взглянув на то место где еще недавно примостил свой царственный зад Андроник, я обнаружил только пустое кресло. Мама с каменным лицом сидела на том же месте и нервно теребила платочек. Сестра вообще не утруждала себя мыслями. Ты что творишь, папаша? Турнир вещь опасная, там тебя и убить могут. И что, скажите на милость, делать мне? Я еще не готов быть царем.

Пока я размышлял глашатай перечислял имена и звания участников турнира.

— Приветствуем храбрых катафрактов! — провозгласил глашатай и скрылся с глаз.

Заиграли трубы. На арену под радостные крики толпы стали выезжать участники турнира, восседающие на крепких боевых конях. Все бойцы с ног до головы были закованы в доспехи. В руках они держали длинные копья с обмотанными тряпками наконечниками. Всадники разделились на три группы, впереди каждой из них выделялся свой предводитель. Андроник, так же как и все участники соревнований, облаченный в тяжелые латы и восседающий на вороном коне, был в группе "димов", но их вожаком не являлся. По всей видимости он честно участвовал в жеребьевке и вытянул не командирский "билет".

— Да начнутся состязания! — объявил вновь появившийся на арене глашатай и исчез.

Опять раздались звуки труб. Все три группы участников, отъехавшие уже достаточно далеко друг от друга, развернулись, опустили копья и бросились вперед. Вскоре они столкнулись, послышались звуки ударов и люди начали вылетать из седел.

— Скажите, а зачем было выбирать вожаков? — спросил я у сидевших рядом архонтов. — Разве команды не могли драться без них?

— Вожак руководит командой, — снисходительно объяснил Кантакузин. — Он выбирает общее построение, а также стратегию боя всех подчиненных ему бойцов.

Я внимательно наблюдал за тем как участники продолжали сходиться друг с другом в яростных схватках. Звенел металл, люди падали на землю. Те из проигравших кто был в относительном порядке уходили сами, кто не мог — того уносили на специальных носилках. Впрочем, тяжело раненных почти не было, доспехи и тупые копья спасали бойцов от серьезных повреждений. Постепенно на арене становилось все меньше и меньше бойцов. Я видел как сбили с коня Андроника и он упал в грязь. Зрители ахнули, я испугался за его жизнь, но василевс поднялся на ноги и прихрамывая ушел с арены.

— Нет ничего унизительного в его поражении, — заверил меня Кантакузин. — Он храбро сражался и проиграл. Его честь не пострадала.

— Все верно! — подтвердил слова своего друга Апокавк и даже закивал головой в знак согласия. — Нет более достойного героя чем твой отец.

Может он, конечно и герой, но дурак! Какой смысл было так собой рисковать? Ну хоть жив остался и не стал калекой, и то хорошо. Я тут слышал краем уха что по ромейским законам калека императором быть не может. Вот такие заморочки у местных.

Вскоре бой закончился. На арене остались представители только одной команды — "фратрии", правда и их было значительно меньше чем в начале состязания. Появился глашатай, зачитал имена победителей, перечислил их награды, и объявил небольшой перерыв чтобы бойцы могли привести себя и оружие в порядок.

-А разве участники, которые попадали с коней могут еще драться? — спросил я у архонтов.

— Конечно! — ответил Апокавк. — Кроме парочки тяжелораненых, кого унесли на носилках, все бойцы отделались только легкими ушибами и ссадинами. Воспринимать такие вещи за раны — значит покрыть себя позором.

Понятно. Ну что же, пока бойцы приводят себя в порядок, проясню еще один вопрос.

— Уважаемый Апокавк, а что значит твой титул — месазон?

— Это очень важная должность! Я главный советник василевса и руковожу синклитом, то есть высшим собранием наиболее влиятельных архонтов.

— Апокавк очень достойный и мудрый муж, — похвалили Кантакузин своего друга. — Он хоть и происходит из семьи незнатного происхождения, но благодаря своим талантам сделал карьеру от простого нотария и управляющего государственными солеварнями, до протовестиария и месазона.

На секунду по лицу Апокавка промелькнула тень легкого неудовольствия, ему явно не понравилось когда Кантакузин напомнил о его простом происхождении. И все же, будучи опытным интриганом, архонт не просто промолчал но и расплылся в добродушной улыбке.