Целитель

— Пойдем, главврач требует.

Иду, деваться некуда. Заходим в кабинет, да .....за столом старый знакомый. Тот, который весной был у нас. Здороваюсь.

— Здравствуй герой! — отвечает, улыбаясь — вот ты и попался, теперь уж не отвертишься, иначе не выпишу.

— А что я, я ничего — пожимаю плечами — как мама скажет.

— А коматозников будить тебе тоже мама говорила? — насмешливо смотрит на меня.

— Не будил я никого, они сами проснулись. Меня же не будили, вот и они сами.

— А девочка другое рассказывает

— Что она рассказывает? Как ее будил во сне видела? А ко второму мы вместе подошли я только прикоснулся, он как заорет, я вообще ничего не делал.

— Ну ладно, никто тебя ни в чем не обвиняет, просто сделаем анализы, проведем тесты и поедешь домой.

— Анализы? Если только не больно. И все-равно мама когда приедет, тогда.

— Хорошо, иди в палату партизан.

Мама приехала через час, и не одна. С ней напросилась Ленка. Соскучилась. Я то, не успел, для меня все вроде вчера было. Пока мама общалась с глав. врачом, Лена рассказала школьные новости, передала приветы, похвасталась новым платьем. Слово вставить мне было некуда, только слушал. Потом пришла мама, сказала, что придется полежать еще с недельку. Дала наставления — ни в чем не признаваться, незнакомых лекарств не пить, вести себя вежливо и спокойно. Если что-то будет вызывать подозрения без нее не соглашаться. На том и порешили.

И началось. Какие только анализы у меня не брали. Одной крови несколько раз, моча, кал, волосы, слюна. С кожи со всех возможных мест мазки, хотели сделать пункцию спинного мозга, но я не дался. Даже заикнулись за анализ спермы, потом с сожалением согласились, что рановато. Рентгеном просветили все что можно. Еще подключали кучу аппаратов, назначение которых я не знал. Потом перешли к тестам, на мой взгляд, идиотским. Задавали тупые вопросы, показывали непонятные рисунки. Из разумного — просили угадать, что находится в закрытых конвертах, или назвать игральную карту. Я делал честные глаза, водил руками, пыхтел, напрягался, потом говорил, что ничего не вижу. Наверно переигрывал но доказать это было нельзя. Все это повторялось несколько раз, в конце концов, меня оставили в покое. Так как состояние здоровья у меня было в норме, пообещали на завтра выписать.

И так я довольный собой валялся в кровати, когда в сопровождении врача зашел мужчина лет 40, короткая прическа, костюм, жесткий холодный взгляд. Врач указал на меня и быстро испарился. Что-то мне это не нравится....

— Александр, давай выйдем в холл, побеседуем — предложил мужчина.

Я не стал спорить, молча поднялся и пошел за ним. Внутренности его мне были неинтересны, а вот карманы просканировал. Из интересного, обнаружился пистолет под мышкой и какое-то удостоверение, прочитать не смог. Мент? Как будто ничего криминального я не делал.

Уселись на диванчик под пальмами.

— Меня зовут Сергей Николаевич. Я отец Насти, той девочки, что с тобой лежала. Она мне рассказала о тебе. Да и так справки навел. Вот решил поближе с тобой познакомиться — начал гость.

— А звание у вас, какое? — дернул меня черт за язык.

— Почему ты решил что я ...., что у меня есть звание? — поинтересовался Сергей Николаевич

— Кобура выпирает — буркнул я.

— Наблюдательный. Тогда удостоверение показывать не буду, представлюсь так. Майор КГБ Шапошников.

Чего и следовало ожидать. Странно, что эта организация раньше мной не заинтересовалась. Вслух же говорю.

— И что от меня хотите?

— Сначала расскажи, что ты умеешь. Не бойся, это в первую очередь нужно тебе. Если у тебя есть какие-то особые способности, то тебе понадобится и наша помощь и охрана. Слишком много найдется желающих использовать тебя в своих интересах. Так лучше если это будут государственные интересы. Ты со мной согласен?

— Да конечно — попробуй не согласись — только после комы у меня ничего не получается. Раньше мог с помощью рук чувствовать, где болезнь и лечить, а сейчас не могу.

— А как же ты Настю с комы вывел? И второго мальчика?

Осторожно блин. Как по минному полю. Почувствует, что лгу и все — не отстанет.

— Сам не знаю. Я даже не уверен, что я вывел, а не сами проснулись. Просто раньше я чувствовал а сейчас нет а воздействовать, может могу, но ведь не знаю теперь куда.

— Хорошо, не буду сейчас тебя мучить. Ты все равно будешь теперь у нас под контролем. Когда подрастешь, вернемся к нашему разговору. Если способности вернутся, постарайся чтобы никто об этом не знал. Вот мой номер телефона, звони, в случае если будет нужна помощь. Я же твой должник все-таки за Настеньку.

На этом мы с ним расстались. Ну что же, пока складывается хорошо

На следующий день меня выписали домой. И пришлось засесть за учебу, чтобы наверстать пропущенное. Если с гуманитарными предметами сложностей не было, то с алгеброй и геометрией пришлось заняться зубрежкой. Хорошо учителя особо не придирались и если и остались пробелы в знаниях на них закрыли глаза. Так что четвертый класс закончил вполне успешно. Силы у меня восстановились полностью, даже намного больше чем были раньше. Теперь я мог любого 'просканировать' на расстоянии до 3 метров. И излечивать разные болячки получалось намного легче. Но посторонних на семейном совете мне лечить запретили, только своих. Еще в больнице предупредили, что за незаконное врачевание может быть вплоть до уголовной ответственности. Причем не мне как несовершеннолетнему, а родителям. А желающих было много, меня осаждали и дома и в школе. Причем чаще со всякой ерундой, которую можно вылечить и обычным путем. Иногда я нарушал запрет, но это касалось только одноклассников или учителей. Так незаметно пролетело пару лет. И вот летом 1980 года неожиданно в школе мне дали путевку в лагерь 'Молодая гвардия' в Одессе. Наверное, директор была благодарна за излечение ее от язвы желудка и единственную путевку выделили мне. Сначала я не хотел ехать, но совместными усилиями меня убедили. И вот я уже в автобусе еду из областного центра с такими же, как я 'счастливчиками'.

В автобусе разговорился с соседом. Максим оказался сыном главы области (председатель областного совета). Как мне показалось неплохой парень, договорились держаться вместе, тем более были сверстники. Доехали без приключений, прибыли уже поздно вечером, нас покормили и разместили по комнатам. Мы с Максом попали в одну шестиместную на третьем этаже. Уставшие, завалились спать. А утром началось! Вожатая Юлия Николаевна, (Юлечка), после завтрака начала знакомить с графиком отдыха. Экскурсии, кружки, самодеятельность, литературные конкурсы и т.д. Кто-то робко поинтересовался — А на море мы попадем? Море пообещали — каждый день 2 часа.

И началась моя лечебная практика! Сначала солнечные ожоги. Когда я под видом массажа убрал ожоги у Макса, начали проситься остальные ребята с отряда. Впрочем, я это делал легко и с удовольствием — особенно девочкам. Потом начались пищевые расстройства, ссадины, ушибы. Я сам предложил помочь одному другому, а дальше уже весь отряд, а потом чуть ли не весь лагерь шел за помощью не в санчасть, а ко мне. Лагерный врач сначала довольная, что ей попалась такая здоровая смена нежилась в кабинете, потом забеспокоилась и отправилась выяснять причины. Вожатые (в основном студенты пединститутов) ей объяснили, в чем дело. Им то, какая разница — главное все здоровы. Разгневанная тем, что у нее отбирают хлеб, врач помчалась искать меня. Меня же в это время одна из девочек попросила убрать у нее родимое пятно, на животе, чуть ниже пупка. Мы уединились у девочек в комнате, я уже практически завершил работу, рассчитывая получить плату в виде поцелуев, как в комнату врывается разъяренная врач (кто-то сдал наше местонахождение). И что она видит? Девочка лежит на кровати с задранной майкой, а я вожу рукой у нее по животу (можно было и не касаться, но так же приятней правда?). Через полчаса мы стояли перед директором лагеря. Когда закончился длинный монолог врача о падении нравов и об оказании неквалифицированных медицинских услуг директор в недоумении спросил.

— То есть вы хотите сказать, что вот этот мальчик, в течение недели лечил весь лагерь? И притом успешно раз никто после к вам не обратился?

— Я не знаю, кого и как он лечил — отбила удар докторша — но если бы что— то случилось во время его лечения, кто отвечал бы? Вы и я.

— А ты что скажешь? — наконец мне предоставили слово.

— Что может случиться, я только ушибы, ожоги лечу. Я не операции делаю. И никаких лекарств не даю. Если что серьезное я бы и не подумал браться

— А с ней, вы чем занимались? — не сдавалась врач

— Пятно выводил.

— Какое пятно?

— Вот! — Девочка задрала майку показывая .....абсолютно чистый живот

— Оно было!!! — это мы с ней хором.

— Стоп, стоп! — замахал руками директор — бог с ним вашим пятном, я не понял, как это ты лечишь?

— Давайте покажу — предлагаю недолго думая.

— На ком?

— Да хоть на вас. Давайте уберу вот это — показываю на небольшую папиллому у него под глазом.

— Ну, попробуй.

— Степан Петрович! — вмешивается врач — это не очень хорошая мысль!

— Думаете, он мне может навредить? Не говорите глупости. А ты — это мне — приступай. И если хочешь меня тут развести, то вылетишь из лагеря моментально.

Ха! Папилломы и бородавки я наловчился убирать с закрытыми глазами. Попросил его сесть, пару минут подержал руку у глаза, закупорить кровеносные сосудики, срезаем, подчищаем кожу и все!

— Зеркало есть? Можете смотреть.

Директор пальцем проводит по коже. Потом выходит в коридор — там зеркальные колонны. Возвращается задумчивый.

— Что ты еще умеешь?

— Могу определить болезнь. Но серьезные болезни не лечу. Именно потому — посмотрел на врача — что могу по незнанию хуже сделать.

— Надо чтобы тебя специалисты посмотрели, как такие способности можно оставлять без внимания — предложила врач, уже спокойнее.

— Смотрели, изучали, ничего не обнаружили — доложил я.

Велев подождать в коридоре, директор после совещания с врачом дали мне добро, но только на кожные процедуры. И мы отправились в отряд. По пути, в укромном уголке, я получил все-таки оплату за сделанную работу)). Но лучше мне было бы не трогать ее пятно. Стоило ей похвастать перед девчонками чистой кожей, как началось. Меня просили удалить родинки, прыщи, родимые пятна, даже веснушки! Мне не давали прохода, только в тихий час я мог вздохнуть спокойно. Но однажды и в тихий час мне не дали отдохнуть. За мной пришла Лариса Петровна — тот самый лагерный врач. Вместе с нами в это время отдыхала и группа детей из соц.стран. В основном дети высокопоставленных чиновников. И вот один мальчик из ГДР, за которым не уследили вожатые, практически сгорел на солнце. Очень уж он был светлокожий. И теперь красный как индеец с температурой лежал в санчасти. А если учесть что его отец был начальник генерального штаба министерства обороны ГДР, то могу представить в каком напряжении находилось руководство лагеря. Вот и вспомнили обо мне.

Зайдя в лазарет, увидел мальчишку в одних шортах лет 10, который грустно сидел на табурете. Да, с такой спиной не полежишь. Попытался использовать школьные знания немецкого.

— Guten tag. Wie heißt du?

— Piter — тихо, наверное и говорить больно, представился мальчик.

— Gut Piter, ich Alex, — на большее моих знаний не хватало, да и тому было явно не до разговоров. Поэтому, не мешкая приступил к спасению ребенка. Ожогов я уже немало тут лечил, но такой сильный впервые. Так что провозился часа два. Лариса Петровна убедившись, что все проходит лучше некуда, занялась другим пациентом. А я, закончив с ожогом, обратил внимание на небольшой шрам на лице около правого уха.

— Was ist das? — и провел пальцем по шраму.

— Es ist mir leguan gebissen — гм, да плохо я немецкий знаю. Хотя какая разница, все равно надо убрать, шрамы говорят, украшают мужчину, но пусть те кто так говорит, ходят со шрамами.

Потратил еще минут 20 на немчика, пусть будет красивый мне не жалко. Тот уже заметно повеселел и вовсю болтал, отвлекая меня от работы.

— Wir haben leguan, Ihr name ist Elsa. Und hast du Haustiere? Und wie heilst du? Ich schnell brennt, und ich möchte Baden. — Вы что-нибудь поняли? Вот и я только отдельные слова.

Возвратилась Лариса Петровна.

— Ты уже? Слава богу. Питер ты как себя чувствуешь?

— Спасибо я чувствуешь хорошо! — он оказывается, по-русски говорит!

Меня попросили отвести Питера в отряд, раз он уже здоров. По пути мы общались уже на русском. Питер рассказал, что живет в Берлине, на море оказался впервые, поэтому и увлекся, забыв о своей чувствительной коже.

— Алекс, подожди я хотеть делать тебе подарок — заявил Питер, когда я сдал его с рук в руки вожатому. Он быстро помчался к себе в комнату. Пока вожатый жаловался, как ему досталось за него, он уже появился. И протянул мне синий галстук. Я слышал, что у немецких пионеров галстуки синие, но видел впервые. Интересно, а если я у себя в школе его надену, что скажут?

— Данке шен Питер.

— Алекс, я хотеть писать тебе, дать мне твой адрес, пожалуйста — попросил Питер и протянул ручку и листик бумаги. Почему же нет, я написал ему свой адрес и протянул руку.

— Удачи Питер. Не болей больше.

По пути в отряд меня перехватили Макс и Игорь. Игорь вообще одессит, но его родители уехали на месяц, а сына оставить было не с кем, решили отправить в лагерь. Вот Игорь и предложил нам показать Одессу.

— А кто же нас отпустит? — засомневался я.

— Уже все договорено — заверил Игорь — Юлечка (вожатая), у нас оказывается страстная филателистка. Я пообещал ей марку редкую с дирижаблем, без зубцов. Как раз ко мне домой заскочим. До ужина мы свободны.

Минут через 40 мы бродили по Одессе. Привоз, Дерибасовская, памятник Дюку, морской вокзал. Перед поездкой в лагерь я приобрел фотоаппарат Смена. И вот только сейчас вспомнил о нем. Буду потом смотреть фотки и вспоминать лето. Потом хотя времени оставалось не так уж много пошли в кино. В кинотеатре 'Москва' показывали новый фильм — 'Укрощение строптивого'. Вот как было не пойти! Вышли из кино уже в 4 вечера, вернуться обещали в 18.00, а еще за маркой заезжать.

— Успеем! — уверял Игорь — полчаса ко мне на троллейбусе, в лагерь такси возьмем.

— Такси дорого — у меня с финансами было не очень.

— Да, трояк сдерут, ничего мне денег оставили много я плачу.

Хорошо хоть в троллейбусе проезд всего 4 копейки. Дорога действительно заняла полчаса и вот мы у Игоря в квартире. До этого мы не спрашивали кто у него родители, но увидев шикарные четырехкомнатные апартаменты, паркетный пол, большущую библиотеку, уже не могли не поинтересоваться. Даже Макс, далеко не из бедной семьи, был удивлен.

— Ты что сын подпольного миллионера? — спросил я.

— Нет, папа с мамой ученые, они на оборону работают, но там все так засекречено, что я понятия не имею, чем они занимаются.

Пока Игорь доставал марки я засмотрелся на большую картину. Видел, в каком— то учебнике ее, даже название запомнил — 'Мишки в сосновом бору'. Неужели оригинал? Вспомнил как в фильме 'Иван Васильевич меняет профессию' за картиной в квартире Шпака был сейф. Может и тут есть? И посмотрел сквозь картину, сейфа не было, но был какой-то проводок. Сигнализация?