Дзёдзюцу. Часть пятая

— Мне приснился дурацкий сон... — Поморщился Кано. — Мне редко снятся плохие сны. Это плохо. — Он нахмурился еще сильнее.

— Не заостряй внимания на ерунде. — Отмахнулся Ито. — Всем нам время от времени снятся дурные сны... Это естественная реакция нашего мозга. Сознание избавляет человека от лишней информации, откладывающейся в нашем подсознании... — Катсухико вдруг замолчал и приказал самому себе прекратить играть в великого психолога.

По части умственного перенапряжения за сегодняшний день он уже давным давно превзошел все известные ему личные рекорды. Если верить той самой системе, о которой он только что рассказывал Кано, то, чтобы избавиться от вредных накоплений, его подсознание должно было обрушить на бедовую голову мужчины все имеющиеся в его задворках ночные кошмары, галлюцинации и прочий разнообразный бред. Он сойдет с ума на пару с Кано и они заживут долго и счастливо, пока не умрут в собственной квартире от внезапного пожара. Или от голода... Придя к нежданному выводу, что он только что просчитал их возможное счастливое будущее совместно с Кано на несколько ближайших лет, Ито торжественно поздравил себя с исчерпанием лимита психологической выдержки.

"Ура-Ура-Ура!..." — Мысленно проскандировал он себе трижды...

И вернулся на землю грешную... А точнее — к главным обитателям ее. К единственному, имеющемуся в ближайшем окружении грешнику, исключая его самого, естественно.

— Катсухико?...

Модельер вдруг понял, что Кано смотрит на него с таким растерянным ожиданием уже несколько лишних мгновений и, кажется, начинает серьезно паниковать.

— Что тебе снилось? Расскажи. — Ито сейчас же обругал себя последними словами за внезапную вспышку благородства. Мысленно, разумеется.

"Одзи-сан к плохим деткам приходит с опозданием!* Мать милосердия! Расчувствовался!? Старый пень. Ну, точно, старый пень, как есть!"

Кано с благодарностью взглянул на мужчину, потянулся к нему доверчиво, обнял... И не было в этом порыве ни доли привычного кокетства. У Катсухико от этого странного чувства тревоги, предавшегося ему от прикосновений художника, желудок сейчас же сжался в тугой комок.

— Там не было конкретных действий... Одни образы. То, что меня пугало. Что-то оранжевое... Тяжелое, но вместе с тем невесомое. Опасное. Но знакомое... Понимаешь?

— О, конечно!

Однако, Исида его сарказма не заметил.

— Правда?! Как же хорошо... А еще у меня было ощущение... такое, как будто... — Он замолчал. Потом сделал быстрый и решительный вдох. — Как будто я внезапно тебя потерял.

— Меня? — Удивился Ито. И даже непроизвольно ткнул себя пальцем в голую грудь. — Нет. Я здесь.

— Но ты хотел уйти...

"Разубедить? Или не стоит?"

— Кано...

— Да нет, конечно, я уже начал понимать смысл всего этого... Я и не думал, что у тебя такие хорошие актерские способности. — Кано слабо улыбнулся. — Но ты причинил мне столько мучений... Ты разбудил во мне желание жить в этом мире. Сражаться за тебя в нем. Не только внутри себя... Только потому, что ты есть ЗДЕСЬ. А не в моих мечтах... Ты есть здесь и мне даже не нужно мечтать о тебе. Придумывать тебя. Но, когда я вспоминаю... Как ты говорил со мной сегодня, как ты вел себя... Мне начинает казаться, что ты искренне меня ненавидел в тот момент. — Исида поднял на него глаза, полные надежды.

Глаза умоляли: "Переубеди меня!"

— Может быть. — Ито отвел взгляд. Оглядел окно. Пришел к выводу, что оное лучше закрыть, дабы не простудить их обоих. — Но я сейчас здесь, Кано.

"Исчерпывающе?" — Ито ощутил себя сволочью. О, столь привычное амплуа.

"Исчерпывающе" — Мысленно произнес Кано, удивляясь, откуда столь длинное слово взялось в его лексиконе.

— И все-таки мне страшно... — Прошептал Исида, еще теснее прижимаясь к мужчине, почти что сталкивая его к самому краю.

— Утром проснешься и забудешь о своих переживаниях. — Ито слегка потерял нить разговора, отвлекшись на костлявое, конечно, но горячее бедро, прижатое к его... скажем так, это было где-то в области паха. — И, мой тебе совет, свалил бы ты на другую часть кровати.

— Катсухико! — Возмутился художник. — Ты же недавно...

"Как же сильно я его испортил" — С оттенком самодовольства изумился Ито. — "Каких-то пару дней назад он бы и не понял, о чем идет речь".

— Я никак не пойму, кому из нас девятнадцать?

— Но ты же все равно меня не тронешь!

— Это ты сейчас радуешься, что ли?

О, да, Кано, к чести его... потерянной... стоило бы сказать, вернул долг, из чувства благодарности помогая и мужчине сбросить напряжение.

"И все-таки я его быстро испортил. Хотя... ему необходима долгая практика, практика и еще раз практика!"

— Не так, чтобы очень. — Признал юноша. — Но, у меня еще болят... некоторые части тела.

— Ты просто очень плохо на меня влияешь.

— Я на тебя?? — Возмутился Исида.

— Спи уже. — Вздохнул Ито. — Будут сниться кошмары — разбуди меня... и я помогу тебе отвлечься на что-нибудь более приятное.

— Смотря, каким способом. — Нахально оскалился Кано.

— Не привыкай. То, что я сегодня сделал... — Ито с удивлением заметил за собой, возникшую непонятно откуда, манеру выражаться недосказанностями. — Это так... Считай моим небольшим извинением. И наглядным примером, кстати тоже. Учись.

— Я бы ответил тебе каким-нибудь четверостишьем Рубако Шо... Но никак не могу вспомнить подходящего.

— Кано... Почему так получается, что мы с тобой либо говорим о чем-то высоком, интеллектуальном... либо трахаемся?

Кано фыркнул. Свернулся где-то под боком у модельера.... Невинное и такое развратное одновременно дитя. Наивное до слез, бестолковое...и обладающее какой-то не детской мудростью и умением чувствовать жизнь так, как он, Ито, не научится никогда.

— Иногда мы еще выясняем отношения. Или ты меня бьешь и насилуешь.

— Да, я в течении последней недели только этим и занимаюсь! — Зарычал Ито от негодования.

— Прости. — Кано усмехнулся. Но уже печально. — Я еще долгое время не смогу удержаться от того, чтобы не припомнить тебе этого. Не потому что меня это так сильно обидело... А потому что мне нравится твоя реакция. — Последние, проскользнувшие искрящиеся нотки в голосе, выдали невидимую улыбку.

— Спи. — Коротко приказал Ито.

"А, может быть, он и не так наивен?.. Нет. Чушь. Просто чаще остальных говорит правду".

Катсухико вдруг вспомнилось, как легко и четко Кано прочувствовал его картину... Ее атмосферу. Всё то, что чувствовал сам Ито. Как легко он понял, разгадал, увидел...

"Просто особый склад ума. Левое полушарие... Или наоборот — правое?"

Кано, уснувший мгновенно, стоило ему только одновременно закрыть рот, глаза и лишиться слуховых раздражителей, обеспокоенно дернулся во сне. Катсухико провел ладонью по холодной коже на его вздрогнувшей спине, разгоняя по венам кровь. Потянул за край одеяла. Посетовал на открытое окно. Но подниматься с постели не стал. Он разбудил бы Кано... А у того и так выдался нелегкий день. Да и самому Катсухико не мешало бы выспаться. Он просто обнимет его еще крепче, согревая их обоих... И еще повыше подтянет теплое одеяло.

Красно-желтые стены и темно-синее небо за ними, тишина, разрывающая воздух... Она заполняла все пространство, помещение в доме... Она уже пробралась внутрь Отогору, заполняя старика изнутри... Разъедая грудную клетку и высасывая последние силы.

"Не правда. Это все не может быть правдой" — Убеждал себя старый модельер.

Он с яростью заставил себя сделать судорожный вдох.

"Кано не мог меня так предать! Он не мог так поступить!" — Это была единственная мысль которая вгрызалась в затуманившийся от злости разум Отогору. — "Мой сын не мог быть... Не мог оказаться..."

Он просто не мог поверить в увиденное им на фотографиях. Он снова и снова пересматривал присланные ему карточки и убеждал себя, что перед ним фотомонтаж. Его сын не смог бы опуститься так низко. Нет...

Седовласый японец с хрипом сжал ладонь на рукояти трости. Руки у него тряслись. Сколько там хочет этот мерзавец за свое молчание? Отлично... Милостивая цена. Он готов заплатить любые деньги, лишь бы никто не узнал отвратительной правды. Кано был омерзителен ему.

"Это все Ито Катсухико. Это он виноват!" — Отогору теперь точно был уверен, что его бывший конкурент специально совратил глупого мальчишку, чтобы досадить ему.

"А еще Арако! Всю жизнь потакала его капризам и вот, чего добилась!"

Отогору собрал разбросанные по столу фотографии, намереваясь продемонстрировать жене результат ее слабого характера и недалекого ума. Он думал о том, что всегда знал, что их сын — ненормальный. Еще в его раннем детстве он, замечая неадекватные поступки Кано, предлагал Арако заняться его психологическим лечением. Она же спускала все это на его творческую развитость, утверждая, что их мальчик просто не такой, как все и, обладая повышенной импульсивностью, стремится демонстрировать себя оригинальными проявлениями.

"Они все меня предали" — Билась в голове у него одна единственная мысль.

Они предали его, они все против него... Его собственный сын... Все это заговор!

"Предатели, предатели..."

Но он знал, что делать... Он всего этого просто так не оставит. Он не повторит ошибок Арако! Он еще доберется до него... до них обоих... Он сломает им жизнь! Он отомстит им! Его сын обманывал его... сколько времени? Мальчишка, который всю жизнь просидел на их, родителей, шеи, который жил только благодаря его, Отогору, громкой славе, который ничего не достиг в этой жизни... Отвратительный, чужой ему человек и изменник. И нет ему прощения! Он откажется от него... выгонит из семьи и навсегда заставит забыть об их великом роде. Отныне, дорога к дому их семейства была закрыта для Исида Кано! Он не позволит ему видеться даже с родной матерью... Убрать, избавиться... как можно дальше от него, от его чистого имени, незапятнанной репутации!

Исида Отогору с трудом оперся на трость и сделал шаг к двери. Глубоко, с хриплым стоном, вздохнул, прислоняясь к стене, чтобы переждать неожиданный и болезненный спазм в сердце. Перед глазами старика протянулась густая, дымчатая пелена, постепенно приобретающая красноватые разводы... Идти было тяжело. Дышать тоже. Тьма в помещении все сгущалась и сгущалась, скрывая стены и дверь... Он, подчиняясь смутной инерции, потянулся к стоящему в середине стола декоративному бумажному фонарю... Помнится, Арако купил его на одном из ежегодных фестивалей в августе... В центре фонаря горела невысокая свечка, бросая отблески на стены и превращая простые тени в причудливые, жуткие формы. Отогору, ощущая слабость во всем теле, обхватил онемевшими пальцами керамическую подставку для фонаря... В душе у него все еще плескалась ярость и досада. Черная злость очередной вспышкой заглушила его взор, заставляя оступиться. Всего лишь оступиться на пол шага в сторону... чтобы почувствовать предательскую дрожь в ногах и, все еще мутным, взглядом обвести внезапно съехавшую в сторону стену и угол, в котором все еще скапливались тени...

С тихим шорохом в недавнем прошлом произведение искусств из бумаги, а в настоящем — всего лишь оболочка для свечи, откатилось к окну...Несколько всполохов... Сначала слабых, искрящихся истлевшей бумагой, затем воскресающих слабым огоньком... Деревянные панельные жалюзи "Шоджи", дорогие, расписанные рукой искусного мастера, вспыхнули молниеносно, распространяя пламя по всей своей длине. Темная комната озарилась ярчайшим светом, выкрадывая последние кусочки темноты из самых укромных мест... Но Исида Отогору этого уже не видел...

Одзи-сан* — Японский Дед-Мороз 

28*

Кано на протяжении всей ночи снилось что-то невообразимое... Вспышки обжигающего света, пугающие и слепящие глаза, оглушающий звук разбивающегося стекла, чьи-то крики... Он резко открыл глаза, как будто стремясь спастись от этого наваждения, и встретился глазами с Катсухико. Тот уже давно не спал, пристально наблюдая за мечущимся во сне парнем.

— Ты говорил во сне... — Задумчиво и очень тихо произнес Ито. — Но я так и не смог понять, что именно.

— Говорил... Да... — Кано отдышался пару секунд. — У меня это часто бывает...

Он лег на живот, пряча лицо в глубину подушки и накрываясь с головой одеялом. Утреннее солнце, редкое за последние дни, слепило сквозь окно, разрастаясь лучами, как через увеличительное стекло. По открытым плечам и рукам скользило утреннее, слабое пока еще, тепло...

— Мне пора, Кано.

— На работу?

— Да. Конечно, тебе тоже было бы не лишним показаться там... Мы ведь так и не оформили тебя на должность...

— Ты просто немного отвлекся...

— Да.

— На расставание со мной.

— Да... Нет. На восстановление твоей психики методом эмоционального стресса.

Кано хмыкнул.

— Ты все еще считаешь меня ненормальным?

— Конечно. Нормальные люди не кричат во мне и не мечутся по кровати, как будто за ними охотятся все существующие демоны мира.

— Но ты ведь вчера сам говорил, что это естественно для подсознания?

— Для такого, как у тебя — естественно.

— А еще ты говорил, что разбудишь меня, если что...

— Да, я помню. Но мне стало интересно. Прости, я хотел понаблюдать.

Художник поморщился.

— Понаблюдать за моими мучениями?..

Он нервно вздохнул, уговаривая свое болезненно сжавшееся сердце успокоиться и не принимать в себя, так глубоко, ничего из того, что произносил бы этот страшный и бездушный человек. Которого он любил... Кано прислушался к своим ощущениям еще раз. Утром, на свежую голову... Нет, все-таки любил.

— За тобой... — Ито откинул с него одеяло и провел горячей сухой ладонью по спине, от шеи, до начала неглубокой ложбинки, чуть ниже копчика. — Ты ведь интересен мне... именно своими особенностями.

"Все-таки люблю". — Печально констатировал факт Исида.

— Тогда... Не ходи сегодня на работу? Останься со мной?.. — Попросил он, перехватывая в движении руку модельера, и сжимая его запястья своими цепкими тонкими пальцами.

— С чего это вдруг? — На лице Катсухико отразилось искреннее удивление, пополам с холодной усмешкой.

— Мне страшно. — Признался Кано робко. — Мне все еще кажется, что я в своем сне...

Ему действительно все еще виделись языки пламени, пляшущие вокруг кровати и вспыхивающие до самого потолка. Он ощущал жар по коже, исходящий от их смертельного огненного яда.

— Утром, в свете солнца тебе страшно? — Удивился Ито. Но с места не двинулся.

— Просто полежи со мной еще немного. — Попросил художник, сдаваясь. — Минут двадцать.

Кано выглядел, по мнению Ито, до зубовного скрежета беззащитным и трогательным. Ему инстинктивно захотелось развеять эту атмосферу из сентиментальных красок.

— Проблема в том, дорогой Исида-тян, что просто так у меня рядом с тобой лежать не получается. Что-то во мне все равно несогласно с горизонтальным режимом и стремится восстать... против режима.

— А мне просто хочется побыть с тобой рядом... — Кано, по всей видимости, вознамерился превратиться совсем-таки в невинное и несчастное дитя. — Я хочу удостовериться, что ты больше не бросишь меня. Мне нужно быть в тебе уверенным... На тебя совершенно невозможно положиться, ты ведь такой ненадежный ...