Цена империи

— Сам такой! — обиженно надулась девочка. — Я не пигалица — я хранительница рощи в самом расцвете сил! — По крайней мере, одним божественным атрибутом Хранительница Рощи, похоже, все-таки обладала. Во всяком случае, Аларих был полностью уверен, что не высказывал вслух свои рассуждения. Впрочем, умение читать мысли еще ничего не значило, — помимо богов было еще немало различных созданий способных на подобное. А даже если и богиня, — это все равно не повод нос задирать!

— Взрослая хранительница рощи, а носится по лесу как оголтелая, и кинжалы ворует, — полушутливо заметил

— Ну, бывает! — возмутилась девочка, тряхнув головой. — Между прочим, ты сам виноват! Явился в мою рощу, как так и надо и даже ритуального подарка не поднес! А на твоем кинжале, — камушки приметные, я себе давно такие на серьги хотела!

И только тут до Алариха дошло.

— Стоп! — прошептал он. — Ты сказала, что хранительница рощи?

— Ну да.

— И тебя зовут Верлерадия?

— Ты что, глухой? У тебя вроде нога сломана, а мозги не задеты были. Верлерадия Милосердная! А если в моем милосердии усомнишься, то я и по уху съездить могу! Для лучшего восприятия!— Она сердито потрясла перед носом лежащего на её коленях воина маленьким, но довольно крепким кулачком.

— Так ты и есть то самое божество, которому посвящен белый храм? Которому служат... Он на миг замялся, сообразив, что не помнит, как звали выживших служителей, но быстро выкрутился: — захваченные нами жрец и жрица?

— Ты имеешь в виду Карею Випсанию Лепид и Луциллия Гнея Октавиана?

— Точно! Именно их. Карея и Луциллий. — Сейчас, после того как их имена уже прозвучали, Аларих вспомнил, как звали его трофеи.

— А ты откуда знаешь, о ком я говорил? — с любопытством и легкой подозрительностью поинтересовался он у богини.

— Помимо того, что во время исцеления я легко читаю твои мысли и чувства? — ехидно переспросила та, и внезапно грустно вздохнула: — Просто эти двое, единственные из всех моих служителей, чьи души еще не покинули тела, и не перешли в мою обитель.

Эти слова прозвучали так печально, что даже закаленному просьбами и мольбами многих пленников молодому вождю вдруг почему-то стало очень жаль эту странную девчонку, называющую себя богиней и хранительницей рощи и захотелось хоть как-то её утешить. К счастью, проблема, вызвавшая её печаль, не стоила и выеденного яйца, и могла быть разрешена сразу же, как только он вернется в свой лагерь. О чем Стальная Хватка ей немедленно и сообщил.

— Ты это... Не грусти. Ну подумаешь, — задержались... Я ж не знал, что это так для тебя важно. Хочешь, я сам их зарежу? Или как там, по правилам надо? Задушить, да? Лис, конечно, расстроится немного, ему эта твоя Карея вроде понравилась, ну да перебьется, раз такое дело... Так что не расстраивайся... Как только я доберусь до нашего лагеря, честное слово, первым делом их души тебе переправлю! — И тут же, вспомнив настойчивую охоту Ллуарта за его собственной душой, с любопытством поинтересовался: — А ты тоже, что ли, души коллекционируешь? Зачем они вам нужны? Какой от них прок?

От подобного предложения Верлерадия ощутимо вздрогнула.

— Знаешь, — после некоторого раздумья произнесла она. — Лан, ты, или не лан, а все равно варвар. И, для варвара, поясняю. Я расстраиваюсь не оттого, что Карея и Луциллий выжили, а потому, что выжили только они! Я же целительница! Богиня милосердия! Неужели ты, действительно думаешь, что я хотела, чтобы те идиоты задушили моих жриц?! Неужели ты считаешь, я бы не простила моим девочкам обиды, которую могли нанести им твои придурки?!

— Мои воины не придурки! — вскипел Аларих. — Они могучие дети степи...

— Да хоть болота! — отмахнулась Хранительница. — Для меня главное жизнь и душа. Они самое ценное, что только может быть у человека! Ни кони, ни золото, ни слава, ни боги. Только жизнь и душа. А мои жрецы отличились! Знаешь, если бы не количество погибших при штурме, то я бы даже порадовалась тому, что ты захватил империю! Сколько раз я пыталась втолковать им эту истину. А в результате что? 'Задушим жриц, дабы грязные лапы варваров не осквернили служительниц милосердной Верлерадии', — процитировала Верлерадия грубым голосом. — Нет, ну ты представляешь, какая глупость!

— Так взяла бы, да разъяснила им это, — попытался пожать плечами Аларих. Попытка была немедленно пресечена.

— Я же сказала, не дергайся, мешаешь! А насчет разъяснений, — так я пыталась. И не раз. Вот только... Когда интересы бога и его служителей входят в противоречие, причем бог, по самой своей природе, не имеет возможности никого карать всерьез, да и вообще, не может даже покинуть посвященную ему рощу, как ты думаешь, по каким правилам будут проводиться ритуалы? По тем, что угодны божеству, или тем, что приносят политическую выгоду высшему жречеству?

После того, как я около двухсот лет назад попыталась запретить приносить мне в жертву неугодных Великой Жрице людей, Синод Добрейших попросту объявил мою рощу 'слишком святой, для того чтобы ноги людей, не прошедших великое посвящение оскорбляли эту землю', и полностью перекрыл сюда доступ простым людям и служителям низких рангов. Так что гордись. За целых двести лет, ты являешься первым человеком, который вступил в мою рощу, не пройдя посвящения в высшие иерархи Храма.

— Горжусь, горжусь, — недовольно пробурчал Аларих. Неподвижное лежание на довольно-таки костлявых коленях юной целительницы успело изрядно надоесть привыкшему к постоянной активности воину. Хорошо хоть болтовня с этой малолетней недобогиней, не могущей приструнить своих собственных служителей хоть как-то скрашивала вынужденное безделье и неподвижность.

Он осторожно повернул голову и внимательно всмотрелся в девушку. И вот это растрепанное чудо в перьях они с Лисом собирались отловить и использовать? Даже если бы она и не спасла ему жизнь, что сразу поставило крест на подобных планах, — вождь ланов был отнюдь не чужд благодарности и просто не мог так обойтись со своей спасительницей, то все равно, подобная идея была просто бессмысленна. Какое там могущество, если она с собственными жрецами разобраться не смогла!

— Ты не совсем прав, — откликнулась на его мысли девушка. — Кое-что, я все же могу. Например, я вполне способна защитить поклоняющихся мне от любой агрессии со стороны любых других богов и демонов. Опять таки лечение ран и болезней, помощь при родах... Но, по большому счету, твои мысли верны. В качестве пленницы и личного бога, я для тебя полностью бесполезна. Тем более что я не в состоянии. покинуть пределы этой рощи. Если с лесом что-нибудь случится или я выйду в человеческий мир, то просто исчезну. Увы... Происхождение от дриад накладывает свои ограничения. Да и по профилю я целительница, а не мясник в латах. Тебе от меня никакого проку.

— А чего это ты так решила? — немедленно возразил Аларих. Он впервые встречался с божеством, которое не рекламировало само себя. — Подумаешь, драться не способна... С этим делом мы и сами справимся. А вот исцеление раненных — вещь полезная. Да и защита от других богов тоже пригодиться может. Ему припомнились покушения Ллуарта, и он решительно добавил. — Еще как может! Так что, не беспокойся, захочешь служить мне — дело найдется. Плох тот вождь, что не найдет места и задачи для любого бога, что захочет ему помогать.

— Кстати, а правда. Почему ты мне помогла? Я ведь захватил империю людей, которые тебе поклонялись, влез в твою рощу, и саму тебя хотел отловить и всыпать, когда ты у меня кинжал спереть пыталась. Ведь ты вполне могла меня просто оставить умирать тут, на полянке. Ну, подумаешь, кровью бы напачкал. Ну не верится мне, что моя кровь могла настолько тебе повредить, что ты, несмотря на все это, решилась меня спасти.

— Правильно не веришь. — Спокойно кивнула девушка. — Пролитие в священной рощи крови для меня очень неприятно, болезненно, и просто противно, но при нужде, я вполне бы могла это стерпеть. Дело в другом.

— Во-первых, я богиня милосердия. И отказать нуждающемуся в помощи... Это просто противно самой моей природе. Но дело не только в этом. Во-вторых, и в главных, я очень надеялась на возможность договориться с тобой.

— Договориться? О чем? — Искренне недоумевая спросил Аларих.

— Пока не время говорить об этом, — покачала головой богиня. — Вот вылечу тебя, тогда и вернемся к этому вопросу. А пока — давай сменим тему.

— Сменим, так сменим, — пожал плечами нелюбопытный лан, и тут же сморщился от боли.

— Я же говорила тебе не шевелиться! — Сердито воскликнула Верлерадия, чуть ли не зашипев от злости. — Все потоки мне сбил!

— Кстати, насчет изменения темы. — Перебил её Аларих. — Долго мне еще так лежать? Я всегда думал, что божественное исцеление, это р-раз, — и ты уже абсолютно здоров, будь хоть ты на кусочки перед этим разрублен. А тут лежу-лежу уже сколько времени, и все никак...

— Если не устраивает, как я лечу, можешь сам лечиться. Только тогда не жалуйся, ежели помрешь через пару дней, или полгода проваляешься в постели, а потом на всю жизнь хромым останешься. — Сердито заявила богиня, но потом сменила гнев на милость.

— Если бы ты не дернулся, минут через десять я бы закончила, и твоя нога была бы как новенькая. А так... Ты своим пожатием, мне все потоки сил перепутал, так что сейчас их заново разбирать придется.

— А насчет божественного исцеления... Есть такое. Вот только, таким образом боги могут исцелять только своих верующих. Будь ты посвящен мне, — давно бы уже на ногах стоял. А так, мне приходится лечить тебя не божественной силой, а при помощи самой обычной целительской магии. Если бы я не была богиней исцеления, по 'долгу службы' знающей все про методы лечения, то и вовсе бы ничем не могла помочь непосвященному мне человеку.

— Целительской магии? — переспросил Аларих, желая уточнить незнакомое словосочетание.

— Не важно, — отмахнулась богиня. — В этом мире подобное использование силы еще неизвестно. Я, конечно, пыталась обучать своих жрецов, но этим балбесам интересней было заниматься интригами, а не магией исцеления... Вот и доинтриговали до твоего прихода. В общем, лежи и не дергайся, так как кроме меня, никто в этом мире твою ногу вылечить не может и не сможет еще очень долго.

— Понятно. — Вздохнул Аларих. На самом деле, понятно было не так уж и много, поскольку, несмотря на его довольно неплохое знание ромейского языка, многие из использованных Верлерадией слов были ему неизвестны, однако он решил не устраивать долгих расспросов. Ну в самом деле, какое ему дело до того, что такое есть 'целительская магия', — главное, что его при помощи этой штуки, чем бы она не была, лечат, и лечат достаточно успешно. Мимоходом подивившись глупости жрецов Верлерадии отказавшихся от такой полезной штуки ради каких-то глупых интриг, он вновь сменил тему.

— Кстати, по поводу твоих служителей. Они, конечно, полные придурки, но может быть, все же были не так уж и неправы? Я о твоих погибших жрицах говорю. Все же мои воины особой сдержанностью не отличаются, особенно сотня Безумца, который и захватил твой храм. Кто знает, может, так этим девчонкам и лучше вышло? Хоть не мучались...

— Да ничего бы не случилось! — вскрикнула богиня. — Твой Лис подоспел бы вовремя и отбил бы жриц у вашего Безумного Лучника. Выжили бы девочки. Некоторые из них даже счастье своё нашли бы. Они ж, глупышки, даже замуж не вышли, всё честь свою берегли. А для чего, если я богиня-целительница? Я, между прочим, наоборот, всемерно поддерживаю все, что помогает здоровью и размножению! Знаешь, это не боги, а люди придумывают правила поклонения.

— Врёшь! — фыркнул Аларих. — Может быть, у тебя, из-за твоей доброты, жрецы и начали своевольничать, но вот наши, степные, боги всех в кулаке держат! Чуть ли полный свод законов выдали, и за исполнением внимательно присматривают!

— Да бред это всё! — возмутилась Верлерадия. — Люди придумывают правила и трактуют волю богов так, как им самим это наиболее удобно. На что угодно могу поспорить, что эти своды придумали ваши жрецы, а не боги. Мне, к примеру, абсолютно всё равно, как поставят свечку в храме. С поклоном или без. Нет разницы. И место тоже не главное. В храме, на болоте, дома — смысл один. А ещё лучше плюнуть на свечки и поклоны, да взять и накормить голодного ребёнка, приютить сироту. Вот это для меня куда лучше всяческих песнопений и обрядов! Поверь, если бы мои жрицы вышли замуж и нарожали детей, мне бы даже лучше было! Это было бы куда ценнее и приятнее любых подношений. Просто быть счастливыми.

— И в чём же тебе была тогда выгода?

— Как в чём? Хотя, пожалуй, мне будет сложно тебе объяснить. Но попробую. Мы, боги, грубо говоря, несём в себе идею, суть. Вот, например, я богиня целительства и милосердия. Если эти два дела распространяются по земле и процветают — оттого и я получаю силы. Собственно, именно потому я столь и слаба, и заперта в этой роще, что слишком мало на земле добра и милосердия. Люди почему-то предпочитают воевать и убивать, а не жалеть и исцелять.

Аларих хмыкнул. — Так это же гораздо интересней, — просветил он богиню.

— Так и прочие. — Проигнорировав его заявление продолжила Хранительница рощи. — Богу склок — нужны склоки. Богу войны — битвы.

— Понятно, — прервал её вождь, для которого последнее время упоминание о боге войны было несколько неприятно. — А зачем вам тогда души? — решил он разузнать о первопричине вставшей перед ним проблемы.

— Как зачем? — сморгнула Верлерадия. — В душе заключается вся человеческая суть!

— И что, если, допустим, я лишусь души, то что, немедленно умру? — Заинтересованно спросил Аларих, радуясь про себя тому, что так разумно и предусмотрительно 'послал' слугу Ллуарта с его деловым предложением.

— Ну, почему же, умрешь? Жить будешь. — Озадаченно пробормотала богиня, — но не так как прежде. — Похоже, сейчас, когда разговор зашел о душе, она почему-то утратила возможность читать его мысли.

— А как не так? Что душа вообще такое? — решил окончательно прояснить не дающий ему покоя вопрос Аларих.

— Как?! Ты не знаешь, что такое душа?! — по всей видимости сама мысль о том, что кто-то может не знать подобных вещей так шокировала юную богиню, что она даже на мгновение замерла. — Ты же человек! — наконец очнулась от своего столбняка Верлерадия

— И что с того? — не понял её заявления Аларих. — Мы ланы, мы воины степи. Мой отец продал свою душу Ллуарту, и это совершенно не мешает ему править Степью и побеждать всех своих врагов. Так для чего нам душа?

— Но без души ты же ничего не будешь чувствовать! Ни страха, ни горя, ни жалости, ни любви!

— И разве это плохо? — теперь уже озадачился Стальная хватка. Как-то он не особо будет переживать из-за потери столь позорного для воина чувства как страх. Горе? Тем более такое чувствовать не хочется. Зачем оно людям? Для чего? Жалость и вовсе, только помеха для отважного воина. В бою жалости не место. А любовь? А что любовь? Какой от неё прок? И зачем она воину? Разве без любви он не сможет развлекаться с рабынями? Сможет. Еще как сможет. Его отец тому самое прямое доказательство. Да и вообще, жил он как-то без любви двадцать пять лет, проживёт и дальше.