История Зеербургского подполья

— Пока они там разберутся, пока сообразят, пока вызовут истребители пройдет минут 10-15... Не густо...

Я достал планшет, висевший на спинке кресла. Под целлулоидной крышкой бурым пятном растеклась полупустыня. За ней начинался лес, но долететь до него оставалось серьезной проблемой. Как и до гор, которых пока даже и видно не было.

Над реальностью.

— Ушли мои-то. Ей-ей ушли!

— Сбежали. Трусливо, поджав хвосты, как и полагается подпольным крысам.

— Понимаю, что расстраиваешься, но факт остается фактом — ушли. Оторвались.

— Ненадолго...

— Пошлешь неумолимую погоню на велосипедах? Представляю картину: грозная Президентская Гвардия на дамских велосипедах. Пр-во-ро-ни-ли!

— Ничего страшного. Ты рано радуешься. Я их сейчас перехвачу.

— Как это? Волшебством? Не получится. Это немножко другая игра...

— Зачем мне твое волшебство? У меня, если ты в курсе, есть самолеты электронной разведки. Пусть один из них их и перехватит...

— Да ладно... У меня есть чем ответить.

— Интересно чем это? Ракет у тебя нет. Самолетов тоже, — напомнил Первый.

— И не нужно. Мы возьмем умом и смелостью... Ну и удачей, разумеется...

Реальность.

Енм Приор. Марсианская Красная Армия.

Мои мечты о приятном полете разбились о суровую реальность. Не успел я обнадежить Председателя, как на панели загорелась красное табло. "Радар". Я внутренне охнул — ох, нехорошо это, ох не к добру... Вон куда жизнь заворачивает.

Опережая меня, Председатель подался вперед, словно хотел разглядеть что-то за мигающей красной лампой. На мгновение мне показалось, что там, за стекляшкой, отблеск настоящего огня, в котором сгорает наша удача. Даже дымок какой-то почувствовал.

— Что это?

— Нас засекли.

Он отрицательно покачал головой.

— Не может быть. На такой высоте нас радаром не взять!

Голос уверенный, словно сам с таким радаром родился, или играл им в детстве, по крайней мере.

— Наземным радаром, -поправил его я. Левее нас кучерявились низкие облака и я положил самолет на крыло чтобы скрыться в них. — Похоже, что это авиационная система раннего обнаружения. Есть такие тут, у нас...

Председатель выдохнул сквозь сжатые зубы.

— Знаю. Попробуем удрать?

Попробовать-то можно, только наверняка ничего из этого не выйдет. Не дадут. И так летим, а нас словно сзади кто-то за штаны держит. В моей голове складывался план еще более отчаянный и рискованный чем наше положение, но, однако, всеже дающий шанс на спасение.

— Не сдаваться же...

Возможно, в моем тоне он услышал слишком много снисходительности, но честное слово не ему этот тон был адресован, а мне самому. То, что пришло в голову, показалось сперва настолько безумным, что я поспешил внушить своему коллеге ту уверенность, которой у меня самого пока не имелось. А ему ведь еще с делегатами разговаривать...

Почему пришла именно эта мысль объяснить я не мог. Уже не раз я замечал, что когда Судьба припирала меня к стенке, откуда-то брались решения, позволявшие вывернуться. Подсознание ли, интуиция ли... Позже, разбираясь в случившемся, я убеждался, что выбрал наилучший вариант, что иных вариантов просто не существовало, поэтому и в этот раз доверился ей.

На всякий случай я еще с десяток секунд поворочал мозгами, но ничего нового придумать не смог.

Ища и не находя альтернативы задуманному, я развернул самолет в сторону Большого Заржавленного Озера. Введя данные в блок автопилота, вышел в салон. Делегаты и моя группа вповалку лежали друг на друге. Кое-кто даже расслабленно улыбался.

— Прошу внимания! — сказал я. -Через несколько минут мы покидаем самолет.

В повернувшихся ко мне лицах не нашлось ни капли понимания. Тогда я объяснил, что имею ввиду, и с удовольствием посмотрел на вытягивающиеся лица у всякого повидавшего на своем веку народных героев. Чтоб товарищи не посчитали меня сумасшедшим, объяснил:

— Сесть мы не можем — нас ведут радаром. Поэтому придется покидать самолет в воздухе.

Я бросил взгляд на часы. Судя по минутной стрелке в дискуссию мне с ними лучше не вступать.

— В нашем распоряжении не более пяти минут. Через шесть минут мы будем над Большим Заржавленным Озером. Десантируемся на его поверхность...

— Это же верная смерть, — сказал кто-то, явно ждавший от меня каких-то других слов. — Пол шанса...

Я покачал головой. Вот что я точно знал, так это то, что станет, если мы останемся "во чреве".

— Верная смерть — это остаться в самолете! — Как мог спокойно пояснил я. — Минут через 7-10 нас перехватят истребители... И тогда шансов не будет вообще.

— Неужели мы не сможем добраться до границы?

Я знаком приказал группе готовиться. Что бы тут сейчас не сказали, выход оставался только один — тот, к которому я их подталкивал.

— У нас есть горючее, но нет времени.

— Неужели нет других возможностей?

— Можно подождать пока нас собьют, — подсказал Супонька еще один вариант. — И тогда мы окажемся на земле вместе с обломками.

Я кивнул, никак такую перспективу не прокомментировав. Никто больше ничего не сказал.

Считая, что разговор окончен, я вернулся в кабину. Табло продолжало угрожающе мигать, но впереди уже блестела вода.

Озеро тянулось длинной извилистой полосой километров на 30, с двух сторон его замыкали невысокие, поросшие лесом горы. Ох, как не хотелось падать туда, но ничего другого не оставалось. Я отодвинул штурвал от себя. Самолет резко пошел вниз.

— Снижаюсь! — крикнул я в салон. — До десяти метров!

За моей спиной протяжно заскрипели створки раскрывающегося люка.

— Пошли!

Команды никто не услышал — от перепада давления заложило уши, но за мной рванулись все. Я вылетел спиной вперед и видел, как люди высыпались из самолета одним большим комком. Еще в воздухе он распался на отдельные фигуры. Размахивая крыльями пиджаков, в секунду долетели до воды и вверх полетели фонтаны брызг.

Двадцать секунд спустя, подчиняясь команде автопилота, пустой самолет изменил курс, направляясь к границе, но смотреть на всю эту красоту уже никто не хотел — барахтающимся в воде людям было не до этого.

Шумно отфыркиваясь, они спешили вынырнуть на поверхность и изо всех сил гребли к берегу, до которого оказалось не более 200 метров. Поодиночке, или волоча на плечах раненых, мои прыгуны добрались до песчаного пляжа. В числе последних на берег выбрались Супонька и Босой Череп, тащившие на себе потерявшего сознание Председателя. Пребывая в безвременье, тот не увидел, как оправдывая самые мои неприятные предчувствия, в небе над нами с нарастающим ревом пронеслись истребители. Заметили они нас сверху или нет, но второго шанса пилотам я давать не хотел, и взмахом руки направляя делегатов в лес.

На наше счастье никто серьезно не пострадал. Конечно не обошлось без контузий, у двух человек оказались не то сломаны, не то вывихнуты руки — такая акробатика не могла остаться без последствий — но все же приключение закончилось на редкость удачно. Это был не точный расчет, оправдавшийся на радость людям, а случайность, но она оказалась рядом, и нам этого оказалось достаточно.

Делегаты полезли на берег, но голос Маркуши остановил их:

— Собраться около меня. На берег выходить только по камням...

Поглядывая то на него, то на меня, делегаты послушно выстроились в цепочку и заскакали по валунам.

Молодой лес начинался шагах в сорока от берега густыми кустами, а чуть дальше стояли матерые дубы и сосны. Под их кронами все остановились, глядя как Маркуша и Маленький разравнивают песок в тех местах, где кто-то оступился.

— Вот как мы! — сказал кто-то из делегатов и засмеялся. Нервный смех волной пробежал по толпе. В нем явно слышался удалой вызов Министерству Безопасности.

Делегаты принялись выжимать одежду. Супонька прислонившись к дереву, тоже стащил пиджак.

— Вот уж повезло, так повезло,— сказал он, прислушиваясь к звону в ушах. — Тут другого слова не подберешь.

Какой-то пожилой делегат серьёзно возразил ему.

— Это не везение. Это чудо. И Господь сотворил его, показывая, что он находится в наших рядах!

Маркуша, прислушивавшийся к диалогу, кивнул.

— С нами был не Господь,— ласково возразил делегату Супонька. — С нами был вон тот человек.

Он показал на меня.

— Нет! Чудо!

Старик размашисто перекрестился. К разговору стали прислушиваться. Заметив это, Супонька улыбнулся.

— Что Бог? Человек — вот чудо! Я, например, всю жизнь считал, что плавать не умею, а, оказывается, я еще и летать могу.

Около лежащего Председателя собралась вся группа. Он морщился и тряс головой. Я присел рядом и Маркуша персонально для него произвел доклад, сведшийся к фразе: потерявшихся и сильно покалеченных нет. Хоть сейчас начинай проводить конференцию заново.

— Нужно поговорить...— морщась, сказал Председатель.

— Конечно... — согласился я, помогая Председателю усесться. Несколько секунд тот кривился, устраиваясь так, чтоб болело поменьше.

— Самолет они конечно собьют, -сказал наконец он. Я не возразил. Именно так все и будет.

— И не обнаружив ни одного трупа начнут поиск по трассе полета... -продолжил Председатель. — Значит надо уходить.

Я кивнул и добавил к его умозаключению:

— Дураков у них там не больше чем у нас. Значит то, как мы извернулись, они все-таки догадаются. Это вопрос часов. А скорее всего и гадать не будут. Выбросят десантников по трассе. Кто-нибудь на нас да наткнется.

Собеседник, молча, качал головой. При каждом кивке в шее у него что-то щелкало, но он продолжал кивать, потому что я был все-таки прав.

— Тогда у нас только два выхода: либо затаиться, либо удирать во все лопатки.

— Где тут спрячешься? — спросил Председатель. Он брезгливо одернул мокрый пиджак и развел руками. От этого движения от него пахнуло тиной и рыбами.

— В землянках не заживешься... Оцепят лес да прочешут по квадратам. Надо уходить.

— Конечно, — согласился я. — Но, как и куда?

— Сколько у нас времени?

— Не больше двух часов, я думаю.

— Тогда нам нужен автобус.

— Тогда и шоссе.

Опережая вопрос Председателя, я вытащил из-под себя планшет, захваченный из самолета.

— Автобус не обещаю, а шоссе гарантирую...

Спустя несколько минут делегаты построились в колонну и пошли по направлению к дороге.

Над реальностью.

— Хочу помочь своим. Правилами не запрещено?

— Нет.

— Сам знаю. Это я просто так спросил.

— Быстрее давай.

— Не торопи.

Второй задумчиво погладил подбородок.

— В прошлый раз я сумасшедшего полицейского поставил. Было весело?

— Очень. Повторишь?

— Не-а. Не люблю повторяться. Впрочем, на счет сумасшедшего это мысль. Введу сумасшедшего ученого. Даже двух сумасшедших ученых.

— Что, совсем-совсем сумасшедшие?

— Ну-у-у-у... Скорее малость двинутые на науке.

— С легендой?

— Разумеется!

Интродукция.

Реальность.

Дрюня и Папа Шульц. Профессора.

Город Зиг-Зибер не мог похвастаться обилием достопримечательностей.

Чем мог поразить воображение своих гостей?

Университетом? Скотобойней? Вокзалом, представлявшим собой точную копию одного из вокзалов Мадрида?

Может быть, лет 150 назад этого и хватило бы городу, что привлечь к себе внимание, но по нынешним временам этого было мало.

Жизнь, казалось, остановилась в нем. Событий не происходило — так отдельные случаи, но при всем при этом в городе все-таки умудрялись выходить целых три газеты. Интеллектуальная жизнь теплилась за счет нечеловеческих усилий журналистов. Они передвигались по городу стаей, гоняясь за любой мало-мальски серьезной новостью, по возможности, раздувая ее до размеров сенсации. Однако, не смотря на их старания город, все-таки жил спокойной, размеренной жизнью захолустного места, обделенного большими событиями и вниманием знаменитостей.

В тот день газетчики собрались у дверей Военно-Технического Бюро, надеясь вырвать интервью у двух профессоров местного университета.

— Один вопрос!! Только один вопрос! — перекрикивая друг друга, орали корреспонденты. — Как проходят ваши опыты? Сколько человек убито?

Плотной толпой обступив профессоров, они совали им в лица микрофоны, вспыхивали блицами, но те не обращая внимания на прессу, рвались к автомобилю.

Розовый, упитанный профессор Шульц Клямке, (уважаемый человек, один из отцов-основателей университета, которого студенты попросту звали Папа Шульц) бубнил на ходу:

— Что же вы господа? Позвольте пройти... Позвольте... Нехорошо...

Кругленький, похожий на ртутный шарик он, не смотря на свои немалые габариты, как-то протискивался сквозь толпу, но оставленные позади корреспонденты забегали вперед, и нашествие любопытных казалось профессору бесконечным. Следом за ним почти бежал его коллега, тоже профессор Д*Рюэне (неизвестно за что обозванный студентами Дрюней и так привыкший к своему прозвищу, что поменял подпись).

В противоположность товарищу вспыльчивый и злой, он толкался локтями, лягался и злобно шипел.

Там, где лестница суживалась, корреспонденты сгрудились плотной группой, совершенно закупорив выход на площадь. Клямке приостановился и ему в спину ткнулся Дрюня.

— Сколько убито на этой неделе, профессор? — почтительно осведомился у него молодой человек. Он уже приготовил блокнот, чтоб записать цифру и преданно смотрел в глаза ученому.

— Уйди! — взвизгнул вспыльчивый Дрюня. — Все уходите, а то горохом плюнусь!

Корреспондент от угрозы шарахнулся в сторону, и профессор устремился в образовавшуюся брешь.

— Клямке, за мной, — скомандовал он.

Вырвавшись из объятий прессы, Дрюня сел в машину слово опасный зверь в клетку, и погрозил оттуда кулаком журналистам. Папа с задумчивым выражением лица последовал за ним.

— Бегом! -нетерпеливо взревел профессор. — Бегом! Прыгай! Нечего нам тут делать!

В руках проф уже держал коробочку с успокоительным. Только Папа шаг не убыстрил. Величаво и с достоинством добравшись до авто, он поклонился прессе.

— Прощайте, господа! Удачи вам!

Сопровождаемые вспышками блицев грузовичок с профессорами резко взял с места оставив позади площадь, нахальных газетчиков и неприятности.

Минутой спустя профессора уже неслись по ярко освещенным улицам Зиг-Зибера. Переключив скорость, Дрюня смачно плюнул наружу, злорадно надеясь, что плевок в кого-нибудь да попадет. Несколько минут профессора молчали, переживая только что пережитое, потом Дрюня сказал:

— Да, Папа ты меня извини, конечно, но следовало бы показать ему овощ в действии....

Папа Шульц начавший было задремывать, но от слов Дрюни встрепенулся.

— Кому?

— Да этому хмырю из "Бюро"....

— А что его показывать? У него наверняка есть сводки полицейского управления...

Клямке порылся в портфеле, достал пачку листов, скрепленных зажимом. Ветер с удовольствием ухватился за них, и кабина заполнилась шелестом. Перекрывая шум, профессор начал читать:

а) 25 человек подорвались при попытке сорвать ананасы,

б) 54 человека и 148 животных (включая 87 голов крупного рогатого скота) подорвались на лабораторном огороде, преимущественно на грядках с морковью,