Ни через сутки, ни через трое, ни через триста тридцать шесть — на "конечной", транспорты не появились, поставив точку в карьере дипломата ХРН-Тб, спасшегося от унизительного наказания, укрывшись в системе империи Кольвегов, сдав им найденный курьер, в обмен на долгую и счастливую жизнь вдали от любимой пещеры.
* * *
— Кур-рьер-рский-4, это Папа-Водовоз! Обстановка становится непр-риятной: поднимается ветер-р, сыпет снег и мор-роз кр-репчает! — Рычащая и раскатистая "р" штабного связиста пробилась сквозь помехи, выставляемые противником и заставила десяток мелких корабликов, водивших хоровод вокруг трех подранков: транспортника и двух легких кораблей прикрытия, рассыпаться и разойтись в разные стороны, устремляясь к авиаматке.
— Курьерский-4, жду Курьерский 2 и 9. — Доклад одного из бортов заставил поморщиться и офицера-связиста и капитана авианосца "Амталл", Длона Ангерпа, чистокровного черига, не раз не любителя подраться.
Только связываться с этими двумя психами Курьерскими 2 и 9, вызывая их на ринг, чтобы вбить в костяные головы и того и другого хоть каплю почтения к приказам капитана корабля — дураков уже давно нет.
Плат и Мишт, закадычные друзья по любому бою, на ринге могли с легкостью прикончить и черига, не взирая на его хитин, и альгедийца, наплевав на его "секретные техники боя" и завязать усики любому Шшати.
Рост, масса и опыт — три слагаемые успеха, которых у них было с лихвой.
А еще, к сожалению капитана, были "особые условия", которые касались обоих этих офицеров.
Не известно, что натворили они в прошлом, но теперь две эти мягкие задницы крепко держала в своих руках-клешнях-щупальцах, служба контроля за экспериментами, раз в три недели прибывавшая на борт корабля с закрытыми контейнерами, запчасти из которых устанавливались на два, внешне обычных, "Камашана" — тяжелых истребителя, на которых летали эти "подранки на всю кору головного мозга".
За этим следовал легкий спарринг с дежурными пилотами, проводящими время в скучных патрулях вокруг корабля, а затем, эти чертовы истребители, куда-то сваливали, используя для этого двигатели прыжка, которых в серийных моделях просто не существовало!
Чаще всего возвращались они побитые, обгорелые и злые, влетая в ангар, а из него, сразу, в медицинский отсек.
Который тоже дал подписку о неразглашении и теперь ходил, мотая слюни на кулак, истекая от зависти к увиденному.
— "Амталл"! Это служба контроля. Уходите, немедленно! Двойку и девятку не ждать! — Капитан, от ярости, щелкнул жвалами, но... Деваться некуда — прямой приказ.
Загрузив, подлетающие истребители по стартовым ячейкам, "Амталл" передал в эфир последнее "прости" и принялся за разгон.
— Мишт! Плат! Мы уходим по команде "контроля". — Выдал в эфир, на личной частоте пилотов, связист.
— Ага. Мы догоним, чуть позжее... — Умение Плата выражать свои мысли ставило в тупик всю команду, начиная от корабельного кока и заканчивая контрразведчиком, которую Плат "малеха прибил", когда она назвала его "рыхлым".
— Он не "рыхлый"... Он — "мягкий". — Поправил тогда Миюку Мишт, вправляя ей челюсть, выбитую ключицу и накладывая шину, на только что развязанный, хвост. — Но чаще — больной на всю голову!
Миюка с тех пор долго обходила эту пару десятой дорогой — Мишт, шепнул ей на ушко, что в следующий раз, на ринг выйдет он и от ее фамильной гордости — хвоста — останется короткий огрызок.
После двух месяцев такого поведения, Плат поймал Миюку в коридоре, зажал в угол и... Долго-долго смотрел в глаза королевской кошке, доведя ее до состояния невменяемого стояния, бормотнув себе под нос одно слово голосом, от которого шерсть на теле девушки стала дыбом, добавив ей сантиметров пятнадцать.
"Кошатина..."
Сейчас отношения выровнялись, и эта троица даже пару раз набиралась в станционных барах, на своих, честно заслуженных, выходных.
Капитан постучал когтем по углу управляющего пульта, желая своим пилотам вернуться с победой. Пусть — раненными, побитыми, но живыми и — с победой.
Перед самым уходом в прыжок, пост контроля за пространством уловил ломящийся из "прыжка", тяжелый корабль.
И капитан постучал по другому углу, призывая на помощь всех известных ему божеств и богинь, давно позабытых, по причине ненадобности.
"Амталл" скрылся в прыжке.
— Плат! — Тихонько окликнул напарника Мишт. — Они ушли! Ты координаты ввел?
— Ага. Стандартно. Прибудет к моим, а там "распилим". — Фигура в золотисто-песочном скафандре легко выскочила из приоткрытого трюма и, оттолкнувшись от его края, грациозно преодолела метры пустоты, отделяющие транспорт от истребителя. — "Коллегам", стандартная десятая часть, как и договаривались.
— Помню. Не учи. — Мишт довольно прищелкнул языком. — Приятно с твоими работать — все тихо, и "пуф-ф-ф", и пропало и снова возникло...
— Сплюнь. — Плат притормозил коротким импульсом встроенного в скафандр двигателя ориентации и замер, дожидаясь, когда истребитель откроет кабину. — Нам еще добраться надо...
— Следующий — мой! — Мишт потянулся и заворочался в тесной кабине своего кораблика. — Ты, вечно выходишь, ноги размять, а я сижу, как пришитый!
Пока напарники болтали, сперва транспорт, а следом за ним и один из кораблей прикрытия, окутавшись полями защиты, ушли в разгон и, стремительно набрав скорость, исчезли в прыжке, отъев кусок выходящего из гипера, монструозного сооружения.
— Плат! Сматываемся! — В голосе Мишта звучала такая паника, что по "газам" давнули не сговариваясь: даже поврежденный, линкор не самая приятная цель для двух, пусть и тяжелых, но всего-навсего, истребителей.
Линкор окутался сиреневой шубой щита и первым делом ринулся к стоящему поодаль конвойному судну, на ходу открывая километровой длины и высоты, квадратную "пасть" и подхватывая кораблик силовым полем.
Потратив десять минут на спасение "имущества", линкор зорким глазом огляделся по сторонам и приметил две скорлупки, мчащиеся во весь опор, в сторону светила.
Шевельнув стволами и понимая, что калибр в пятьдесят метров, для стрельбы по двум истребителям это как-то слишком жирно, линкор выпустил два десятка "полумесяцев", а чуть подумав — еще десяток, видимо, для "верности".
Или, возможно, к тому времени уже успели опросить членов экипажа "конвоира"?
— Мишт, ты чего?
— "Долбанный пушистик"! — Мишт рычал и плевался ядом в микрофон. — Опять этот экспериментальный "хренатрон" накрылся!
Плат вздохнул.
"Хренатроном" они, не сговариваясь, называли между собой маленький приборчик, позволяющий их истребителям делать "прыжок".
Основанный на странной теории, он работал и жил собственной жизнью, отключаясь в тот самый момент, когда был жизненно необходим.
Самое обидное во всей этой ситуации было то, что уйти в прыжок было можно. Только вот выжить пилоту, при этой неисправности — нельзя.
— Давай, уходи. — Принял решение Мишт, разворачивая истребитель навстречу спешащим "полумесяцам". — Я их задержу!
— Идиот. — Услышан он в ответ, насмешливый голос напарника. — Давай, выбирайся наружу, я подхвачу!
— Куда? На загривок? — Мишт огрызнулся и принялся с хрустом разминать шею и плечи.
— В бомболюк. — Ответ Плата зажег в глазах Мишта легкий огонек надежды. — Сейчас, ракеты скину, а тебя подхвачу.
— Нас кастрируют, за утерю совсекретного оборудования! — Напомнил напарнику глубину их проблемного существования, Мишт. — Надо...
— Надо, надо... Открывай, кабину и вываливай, молча.
Над истребителем Мишта замерла машина напарника.
Открыла отсек и выставила наружу все шесть тяжелых ракет, что оставались неиспользованными, после их скоротечного боя с кораблями сопровождения.
Мишт, попрощался с верной коняшкой, отстегнулся от пилот-ложемента, плавно взмыл к открытым створкам люка и дико заорал, от избытка чувств и прилившего к одному месту, адреналина.
Плат дернулся, опуская истребитель ниже, "заглатывая" напарника и закрывая люк.
— Ты чего орешь?!
— Красотень-то какая! — Мишт расслабился в темноте отсека. — Звезды, что фонарики Ка-Рами, светят в небесах над нами и качают...
— Мишт! — Вздохнул Плат тихо и спокойно. — Заткнись, а? Ну не люблю я поэзию, не люблю, понимаешь?
— Не понимаешь ты, ширины душевного порыва нашего классика, Плат!
— Не понимаю. — Плат согласился. — Так что, сваливаем, классически, то есть прямо — сейчас!
"Камашан" легко увернулся от десятка лучей, что прилетело ему от спешащих "полумесяцев" — легких истребителей имперской постройки, под названием "Иллири" — набрал скорость и размылся в быстро исчезающее сияние, оставив преследователей с носом и темным, обесточенным, окруженным неразорвавшимися ракетами, истребителем своего напарника.
Который взорвался, едва слабый луч света коснулся его чувствительных сенсоров.
Следом сдетонировало все шесть противокорабельных ракет и четыре легких истребителя, столь неосторожно приблизившихся для осмотра, теперь осматривает уже создатель, вместе с их пилотами и крутит у виска пальцем.
Еще через полчаса, когда линкор вернул оставшиеся "полумесяцы", перекрыл временными заплатами поврежденные борта и начал разгон, вдогонку за скрывшимся истребителем, на его палубе взорвался конвойный корабль, вывернув наружу обшивку и снеся два, из пяти километров диаметра, внутренних построек.
Теперь, для имперского флота, догнать этот истребитель стало делом чести!
Переведя управление на резервный мостик, пока основной восстанавливают и отмывают от крови, мяса и мозгов тех, кто в нем находился, капитан линкора Шанщин Варр, "разминувшийся с судьбой" на целый пять минут, сидел на своем капитанском месте, как на самых больших и толстых иглах, на приеме у врача-иглотерапевта и молился, чтобы не потерять курс.
Курс не потеряли.
Злокозненный истребитель выскочил в атмосфере планеты Майлиней-Хан-4, замер над крышей одного из небоскребов и, едва где-то далеко в высоте, на орбите планеты, возник линкор, дал стрекача, сперва метаясь по планете, а затем, уклонившись от навязываемого боя, разогнался и снова ушел в прыжок, прихватив с собой часть атмосферы и устроив оглушительный хлопок, который мог бы выбить множество окон, но...
В центре океана, окон не найти днем с огнем!
Линкор, снова собрав свои "полумесяцы", ринулся следом.
Вирус, загруженный Миштом на поврежденного больше всех "конвоира", за то время пока Плат разбирался с двумя остальными, выбивая экипаж и внося новые параметры прыжка, уже гулял по сети линкора, вовсю прописывая себя в реестры и подменяя собой антивирусные программы.
В отличии от простого, как взрыв ядерной бомбы; прямого, как телеграфный столб и плоского, как гладь зеркала, Плата, Мишт точно знал, на какие кнопки надо жать и какие умные слова писать.
Очень жаль, что оба не знали, когда надо остановиться или промолчать.
Оттого и загремели под программу "контроля экспериментов", пополнив своими росписями длинную вереницу существ, занимающихся тем же самым, в разных точках вселенной.
Империя, когда, в свое время, до нее все же дошло, чем занимается группа "экспериментов", очень сильно пожелала познакомиться поближе и, в первую же встречу, потеряла полк.
Укомплектованный по последнему слову технологий, вымуштрованный и готовый к всевозможным неприятностям, полк не успел выгрузиться на заинтересовавшую их планету, так и оставшись лежать в стазис капсулах.
Через два года, полк вернулся в свои казармы.
Потеряв корабль-носитель и все оборудование, включая обмундирование.
Доброжелательные пантекки, только что выбравшиеся из очередной гражданской войны, доставили голых служивых, не уточняя, где на них наткнулись и убрались, не ожидая благодарности.
Кольвеги, не мудрствуя лукаво, обвинили во всем черигов и рванулись в бой.
Получили по зубам и умылись кровью, встретившись с такими частями, что даже фора в десяток, не давала гарантии на победу.
Перегруппировавшись, империя стала тревожить противника глубокими вылазками, перерезая доставку и нападая на все, что относилось к флоту черигов.
Паукообразные, прощелкав жвалами пару планет, собрали всех своих соседей, и на третий год войны, против империи вышел второй, а на четвертый год — третий, четвертый и пятый фронт.
— Мишт! Мы на следующей выходим! — Голос Плата вырвал дремлющего пилота из жарких объятий Миюки, которая только-только добралась в его сне, до самого интересного. — Как понял, соня?
— С чего бы это? Вроде, всего три прыжка сделать успели?
— Два. — Поправил Плат. — И это не предложение, Мишт. — "Хренатрон" гавкнул.
— Вот же! Ведь, нужен же, только для входа... — Дагриец Мишт Оль снова ознакомил присутствующих и отсутствующих, со своим далеко не уникальным мнением, заодно объяснив, куда им стоит идти.
Стоило "Камашану" замереть над крышей небоскреба, как из распахнувшегося бомболюка вывалилось "бревнышко" Мишта, а по носу корабля, соскользнул вниз Плат.
Закрыв отсеки, истребитель умчался в небеса, демонстрируя, насколько ему легче, без сидящей внутри биологической составляющей.
Оба пилота, скрипя зубами и хрустя суставами, полюбовались на восходящее светило, переглянулись, принюхались к воздуху и закрыли забрала своих боевых костюмов, переходя на фильтр.
Их, песочно-коричневые, с золотым блеском, скафандры, торчащие на вершине небоскреба, казались бы верхом сумасбродства и неуважения к противнику, если бы не одно маленькое "но".
— Майлиней-Хан-4... — В голосе Мишта было столько эмоций, что Плат насторожился.
— Это плохо?
— Это, если использовать твой образный сленг, приблизительно будет звучать так: "Мы есть попасть в глубокая, черная дупа, ползать в которой нам до конца наших дней"!
— Ну, значит выберемся! — Плат расслабился, зная привычку своего друга всегда и все преувеличивать. — Отсюда, корабли на Векц идут?
— На Векц корабли идут отовсюду. — Мишт подпрыгнул, проверяя свой скафандр. — А ты, "выживатель", забрал?
Оба проводили взглядом исчезнувший в зелено-синем небе истребитель, прощаясь с неприкосновенным запасом.
— Зато у меня боекомплект полный! — Плат, махровейший из самых махровых, оптимистов, именно этим и раздражал Мишта больше всего.
В учебке, из восьмисот новобранцев, на дуэльном ринге оказывались чаще всего именно они — оптимист Плат и реалист — Мишт, разбивая друг-другу морды в кровь, выбивая зубы и ломая кости.
На ринге — бились.
Но, в первом же, еще тренировочном бою, встали рядом и...
Никто не смог разбить эту пару.
Они держали спины и чувствовали тени.
Оба, сперва, пушечное мясо обычной пехоты. Затем — штурмовики, управляющие тяжелыми боевыми машинами, закованные в полутонные бронекостюмы. Сейчас — пилоты стремительных боевых птиц.
— Мишт. Чем так плох, этот... Малиней-три?
— Четыре. А ты к краю подойди и вниз посмотри... — Махнул рукой дагриец. — Помойка это, Плат. Помойка, до десятого, семнадцатого этажа!
Фигура в скафандре осторожно перегнулась через край здания, заглянула вниз и отпрянула.
