Эгленн

— Идем, не вижу смысла особо ждать.

В покои Глорфиндейла они возвратились уже через несколько минут — не так далеко они находились от библиотеки. Эгленн заглянул внутрь первым. И, когда нолдо поднялся им навстречу — Эгленн оглянулся на Румила, и сказал:

— Лорд, у нас есть одна задумка... Думаю, Румил сам расскажет ее тебе.

Глорфиндейл выслушал Румила с каменным лицом.

Повернулся к Эгленну.

-Два слова наедине, — попросил он. — Румил?

Тот мгновенно исчез.

Глорфиндейл усмехнулся.

-Всё-таки решил уйти?

— Он хочет вернуть библиотеку. Книги те и вправду оказались потеряны для вас — вы же не признаете копий... я помогу ему вытащить их. Почему нет?..

-Версия красивая, — согласился Глорфиндейл. — Но пойми вот что. Я не знаю, сколько времени вас не будет, но что всё это время все будут считать, что ты обманул всех и сбежал к Морготу, — это я знаю точно. И обвинение в излишнем доверии к врагу падёт на меня. Я воин, и я помню Альквалондэ... и мне не хочется проливать кровь своих собратьев, даже защищаясь. Я не смогу удержать тебя, даже если очень захочу, и поэтому — просто скажи мне. Ты вернёшься?

— Да. Я вернусь. И потом... Что — слова Румила ничего не значат для остальных? Мы же уйдем вместе, для дела.

Глорфиндейл долго смотрел ему в глаза — пристальный взгляд, не спрашивающий, не прощающийся... просто — тишина.

Поверить.

Шагнуть через пропасть.

Перестать считать — чем-то "своим". Не пленником, нет, какой из него пленник, но...

Отпустить.

Он резко отвернулся.

-Идите. Нет, постой. Я выведу вас за пределы города.

— Спасибо, — Эгленн кивнул. — Надеюсь, все будет хорошо... мы вернемся. И вернем библиотеку.

Глорфиндейл молча пошёл вперёд. Гондолин тоже был потаённым городом, но в пещерах ему было тесно и душно, хотелось наверх, на воздух, на простор... И почему-то очень щемило душу.

У выхода — это был один из множества незаметных выходов — брезжил дневной свет. Там, снаружи, колыхались пахучие травы, гулял ветер, и солнечные лучи ласково касались листвы, просвечивали сквозь них, отчего зелень превращалась в настоящие драгоценности...

-Идите.

— До встречи, Глорфиндейл.

Эгленн подождал, пока Румил выйдет тоже — и пошел вперед меж деревьев, отстраняя нависающие сверху ветки.

Шум Сириона слышен был издалека. Неумолчный шум воды, бьющейся бесконечно о каменистые берега, о каменные стены укреплений Острова — некогда светлого, теперь — окутанного тьмой. На крепости лежало черное, медленно клубящееся облако, нагоняя жуть на тех, кто осмеливался поднять взгляд к ее стенам.

Из каменистой расселины, где прятались Эгленн и Румил, вид открывался во всей красе. Только смотреть на Остров не хотелось: казалось, стоит взглянуть — и темная воля распознает тебя, прижмет, как насекомое, растопчет...

— Там теперь нет моста, — едва слышно прошептал Эгленн. — Крылатые кони, драконы. Попасть можно только по воздуху. Или — есть ход под Сирионом, ведущий прямо в крепость.

-Под Сирионом, разумеется, — кивнул Румил. — А ты можешь... ну, как бы вперёд смотреть — чтобы нам заранее знать, есть ли там кто?

— Да, я их чувствую... Гортхауэра нет сейчас на Острове, он в Ангамандо, больше ему сейчас быть негде. Думаю, до завтрашнего утра он не вернется. Тхурингветиль, скорее всего, либо в Дортонионе, либо в одном из фортов ближе к западу... обычно она возвращается тоже под утро — предпочитает летать по ночам. Если мы сейчас проникнем через ход на Остров, то есть шансы все закончить до их возвращения.

-Пошли, пошли, — заторопился Румил. — Времени в обрез, а таскать там ужас сколько.

— Не торопись, — осадил его Эгленн. — Без суеты... Идем. Вход тут не так далеко, я именно к нему тебя и вел.

Подземный ход оказался замаскирован так, что без знания о нем можно было бы смотреть в упор — и ничего не заподозрить. Заросшие кустарником скальные обломки в очередной расселине, несколько камней покрупнее... Ничего похожего на вход.

Эгленн провел рукой над камнями — и один из них вдруг задрожал и словно бы потерял цельность, рассыпался в воздухе, открывая узкий лаз — такой, что в него едва ли мог протиснуться один человек.

— Давай, — тихо велел Эгленн. — Там внутри шире, я следом. Спускайся — и жди меня, я вторым.

Румил скользнул внутрь. Мимоходом удивился: надо же, ничего себе маскировка, красиво... Красиво.

Внутри была темнота, только наверху светилась дневным светом щель, ведущая на воздух. Что-то коснулось лица — древесные корни, тут же понял Румил...

Эгленн протиснулся следом, спрыгнул вниз. Кусочек света вверху вдруг исчез, словно его и не было — и настала полная темнота. Только запах мокрой земли...

Прикосновение руки. Потом в воздухе засветился маленький комочек света, освещающий путь. Узкий ход уходил вниз.

— Теперь давай за мной, — прошептал Эгленн. — Этот путь идет под Сирионом.

Румил кивнул, секунду помедлил... и коротко сжал руку Эгленна. Зашагал следом.

Сначала всё было спокойно, — долгий путь сквозь тишину, только свет впереди, в руке майа, и лучи пронизывают его волосы...

Только шум шагов, — да что там, какой шум, это только он сам знает, что ступает на землю...

И вдруг — там, в глубине души... как будто провал. Как будто разверзлась бездна.

То самое, засасывающее, жуткое ощущение близкой пропасти.

Он не успел ничего сказать, даже позвать, — в глазах помутилось, показалось, что узкий лаз затопила серая мгла и обрушилась на них обоих немыслимой тяжестью. Тут же Румил ощутил, что его подхватили сильные руки, что-то произошло — но серость отступила, хотя и не исчезла полностью. Они не остановились — кажется, Эгленн нес его на руках — вперед... Румил не видел ничего.

Потом — отпустило. Он снова понял, что они в том же лазу, он сам сидит на земле, но они уже выше к поверхности земли — снова были корни... Только осталась дрожь во всем теле. Эгленн опустился на землю, переводя дух.

-Эгленн, — прошептал Румил еле слышно. — Это оно... за тобой. Моргот. Потому что ты ушёл... Они почуяли, я именно этого и боялся...

— Это не Моргот, — тихо ответил Эгленн. — Там другое. Это та самая дрянь... Да. Странно...

Он посмотрел назад, в темноту, откуда они пришли.

— Этого там больше нет. Оно как серая тварь, объявилось и исчезло. Я _это_ отогнал, оно само — как будто трусливое, боится силы. Ладно... Надо идти дальше, лучше здесь не стоять на одном месте, а то и вправду почуют. Ты как, в состоянии?

-Надо попробовать, — Румил поднялся, пошатнулся, схватился за руки Эгленна. — Я боюсь... _это_ на тебя наслал Моргот. Оно вернётся. Оно... я чувствую. Оно хочет есть... как Унголиант. Но оно... не такое. Не воплощённое. Точнее, воплощённое, но... меньше. Как призрак, или... трудно объяснить, чувствовать — проще. Почему, почему ты уверен, что это — не Моргот? Ты ведь видел его, ты знаешь, скажи мне!

Он, задыхаясь, прислонился к стене.

-Оно вернётся...

— Легко сказать — скажи, — пробормотал Эгленн. — Это не опишешь словами, Румил. Но если бы они нас засекли, мы бы уже здесь не стояли, поверь... Ладно.

Он поддержал Румила, и они вместе пошли вперед — Эгленн придерживал его, помогая не упасть.

На другой стороне хода оказалась полноценная дверь, массивная, окованная железом. Румил даже не понял, что именно сделал с нею Эгленн — но она вдруг отворилась, открывая проход тоже в темноту, но уже наполненную другими запахами.

— Это подвальные помещения... раньше этого хода не было, — пояснил Эгленн.

Румил вдруг снова замер.

-Оно... Оно идёт следом. Следит. Смотрит тысячей глаз из темноты. Просто стоит...

Он шарахнулся в сторону, обернулся, глядя с ужасом куда-то в пространство. Серая пелена снова сгустилась, Румил схватил Эгленна за руки, дёрнул в сторону — туда, за дверь.

-Беги, — хрипло выдохнул он. — Я попробую задержать. Я... умею.

— Вместе, — в голосе Эгленна прорезалась непререкаемая категоричность — впервые. — Не будь безумцем, ты один не справишься с _этим_.

В реальности не было видно ничего, кроме странной серой дымки, повисшей в воздухе, как мелкая взвесь, — она стремилась сгуститься. Ничего не происходило, только становилось всё явственней ощущение давящей, затягивающей силы, которая медленно, но верно охватывает, чтобы отнять у души огонь жизни, только бешеная ярость ответного сопротивления могла заставить _это_ отступить... и тут же страх окутывал неодолимой волной: всё уходило, ничего не оставалось, кроме этой жажды разрушить, и — не нарочно ли создаётся эта жажда, не провоцируется ли...

Отстранив, почти отбросив Румила, Эгленн шагнул вперед, едва не коснувшись серой дымки. Что-то вроде золотистой взвеси потекло от его рук, сливаясь с серостью; на миг все вспыхнуло ярким светом — и тут же Румил ощутил, как пустота наползает вновь, еще сильнее, еще настойчивей, уверенней и быстрее, а Эгленн пошатнулся, как будто под сильным ударом, и был только один путь отступления — бежать прочь, ведь не оставаться же здесь, где — ЭТО, оно ведь не везде, чувствовалось — сбежать пока можно...

— Бежим, — выдохнул Эгленн. — Я не знаю, что это, наверное, Пустота, никогда такого не видел... наверх она не пройдет, там иная сила. Бежим!

И он первым бросился к витой лестнице, уходившей на следующий ярус.

Румил, едва понимая, что надо делать, рванулся следом, споткнулся, чуть не упал... вдруг понял, — Эгленну дорого далась эта защита, долго ли он ещё продержится... И, захлопнув дверь, остановился, зашептал заклятья — дереву, металлу: свяжись воедино, стань неприступной стеной, закройся, замри, пусть ничто не поколеблет тебя...

А потом, пошатываясь от навалившейся усталости и потери сил, стиснул зубы и зашагал следом за Эгленном, — наверх.

Через три яруса — причем на поверхность они так и не поднялись, видимо, ход выводил в очень глубокие помещения — Эгленн остановился. Они были в узком темном коридоре, уходившем за поворот.

— Значит, так, — проговорил он. — Обратным путем возвращаться нельзя, иначе мы снова напоремся на ЭТО, чем бы оно ни было. Остается только — по воздуху. Я-то это могу, придется и тебя переносить. И книги. Над самой водой, чтобы не заметили, тут есть одно место, где это реально. Сейчас мы уже близко к основным ярусам... я наложу на тебя чары облика, иначе тебя опознает первый же встречный, а люди или орки встретиться нам вполне могут. Будешь — словно ты человек, но из этих, с Севера.

Румил вздохнул.

-Действуй. Только чары чарами, а всё равно дело это ненадёжное, не верю я, чтобы я мог долго кого-то обмануть. Разве что только на взгляд.

— Не придется. Нет здесь тех, кто мог бы распознать... Сейчас.

Эгленн постоял, сосредотачиваясь. Потом протянул руку к Румилу. Закрыл глаза.

Нолдо почти ничего не ощутил — только увидел вдруг, что падающие на плечи светлые пряди волос стали темными, и изменилась одежда — тоже стала черной, похожей на форму, которую носили прислужники Тьмы.

— А теперь идем. Нам еще два яруса вверх, а там уже близко. Если встретится кто-то — просто ничего не говори, здесь не принято задавать майар лишних вопросов.

И Эгленн вновь начал подниматься по витой лестнице.

Румил пошёл следом. Где здесь была библиотека, он знал, — сам не бывал, но ему рассказывали. Но, как сказал Эгленн, её перенесли... зачем? От одной мысли о том, что руки врагов прикасались к книгам, сердце больно сжалось. Хорошо, хоть не сожгли...

Зачем библиотеку перенесли — догадаться было несложно. Видимо, помещение понадобилось для каких-то других нужд...

По пути им пару раз встретились люди, все — в одинаковой черной одежде, все с бледными спокойными лицами... но никто никак не отреагировал на их появление. Они даже словно и не замечали их с Эгленном, просто шли мимо, как будто так нужно, и все.

И вот, наконец — свет. Открытые галереи, еще хранящие следы того, что было здесь когда-то — эльфийской крепости...

— Здесь, — сказал Эгленн, останавливаясь перед высокой дверью. Толкнул ее. — Входи. Только тихо.

Румил, оглянувшись, нырнул туда, за дверь. Промелькнула отчаянная мысль: да сколько же мы здесь провозимся-то, там же, помнится, много книг, и какие фолианты... Шёл, оглядывая стеллажи: да, похоже, всё переставили, непонятно, что и как... плохо. Очень плохо.

— Здесь не только ваши книги, здесь много нашего, — вполголоса проговорил Эгленн, — не до них сейчас, времени мало... Ваши, те, что были до падения Острова — вот тут, — он указал на один из стеллажей в углу: действительно, по корешкам судя, эти книги отличались от всех прочих — корешки кожаных переплетов были яркими, с геометрическими хитросплетениями разноцветных узоров — излюбленный стиль оформления для многих эльфийских фолиантов. — Давай так. Тут мне одному за раз не унести, а вдвоем справимся... я прихватил мешки, чтобы сложить книги, — он достал откуда-то, должно быть, тоже раньше скрывал чарами — два холщовых мешка. — Главное, чтобы по дороге никто не заинтересовался, куда это мы и зачем все это тащим.

Румил только кивнул, — бросился складывать. Руки дрожали: и от волнения, и от пережитого ужаса, который всё ещё не отпускал, словно стоял за спиной и ждал, когда ускользнувшие жертвы снова окажутся в его досягаемости...

Они укладывали книги. Эгленн подавал их Румилу, тот складывал на дно мешков — сначала своего, потом другого. Стеллаж потихоньку пустел, и когда оставалась всего одна полка, от двери вдруг раздался удивленный женский голос:

— Эгленн? Что вы делаете?!

Румил тихо ахнул, прижал мешок к груди. Прятаться было поздно, бежать — некуда. Только бы они не догадались, что он отрёкся от Моргота, но нет: он чувствовал, что перед ним майа, и значит — Эгленна убьют. Развоплотят, или, может, что похуже, — скормят той самой серой жути, которую они наслали на несчастную Арду...

Перед ними стояла женщина — на вид похожая на эльфийку, но облик ее не оставлял сомнений: это была майа, та самая майа, Тхурингветиль, которая не должна была возвращаться раньше утра. Облик ее "плыл" — видимо, она только что прилетела и еще не успела сменить его. Румил раньше никогда не видел такого. На голове у женщины было что-то вроде огромного резного гребня, формой напоминающего раскинутые крылья; прямо у эльфа на глазах гребень рассыпался по плечам длинными волосами. Облегающая черная чешуя превратилась в длинное, до пола, изящное платье, уменьшился рост... и вот уже перед Румилом стояла красивая эльфийка — вылитая нолдэ, Румил не опознал бы в ней черную тварь — если бы не видел только что ее преображения.

Эгленн медленно повернулся к ней. Ничего не говоря. Только скрестились взгляды.

Потом женщина сложила руки на груди.

— Вот, значит, как, — проговорила она со странным выражением. — Ну что ж... Я предпочту поговорить с этим эльфом. Может быть, он ответит — что делает здесь?

Румил очень глубоко вздохнул. И как всё это рассказать? Есть ли у Эгленна надежда — хоть крохотная? И не разрушит ли он эту надежду своим ответом? а если молчать... если она будет ломать аванирэ — ей ничего не достанется, только осколки души, и... и тогда долгий путь будет окончен.