Фанфик на "взвод пиджаков"

Вспомнился комичный случай из прежней жизни, когда в азарте любовных утех с молодой разведёнкой, имевшей виды на бравого старлея-ракетчика, у её старого дивана подломились ножки. С тех пор, подобных оплошностей землянин не допускал.

Петрович натянул на себя штаны.

" Как всё таки хорошо, что в Вильме нет лошадей!"

Ввиду отсутствия лошадей не было в Империи и кавалерии. А раз не было кавалерии, не у дел остался местный аналог земного генерала Галифе, так и не изобретший штаны имени себя. Брюки были вполне себе нормального покроя, вроде советской афганки "песчаного" цвета, только без карманов на бёдрах. Зато у форменных штанов полевой формы Империи были задние карманы, в которых обычно "жила" пара запасных магазинов к автомату. Разумеется, когда поверх них не надевался комбинезон. В этот раз магазины остались в штатном подсумке "на квартире", а вместо них в одном был небольшой надушенный платочек "для носа" и другой, пообширнее, "для слюней". Не будешь же в самом деле при девушке, если приспичит, сморкаться на землю или вытирать морду лица рукавом?

Неодка на полу зашевелилась и свернулась калачиком вокруг подушки, по которой разметались её довольно длинные чёрные волосы.

" Неплохо-неплохо! Хотя с родными светленькими явно было бы предпочтительнее!"

"Вот же старый дурак! Девчёнка на полу начинает замерзать!"

Петрович взял с пола скомканную простыню, расправил её и аккуратно накрыл неодку. Потом то же самое проделал с одеялом.

"Так— то ей будет гораздо теплее и приятнее ждать утро. Теперь надо что-то поделать с наседающим сушнячком, да и прощаться. Ну или уходить по английски, если Лима так и не проснётся".

Петрович окинул взглядом комнатушку и наткнулся на стоящие на столе пару кружек и чайник. Ещё вчера, перед тем как упасть в объятия Петровича, Лима предложила выпить по быстрому заваренного чайку.

" Ну кто же будет пить чай, когда есть вино?"

А вино как раз было в заранее "подрезанной" с праздничного стола плоской бутылочке, теперь уже пустой сиротливо валявшейся неподалёку от спящей неодки. Странного терпкого вкуса и розового вроде бы цвета винцо очень хорошо зашло, ну так для того бутылочка и была заранее предусмотрена, опыт то не пропьёшь. Особенно когда не пьёшь, ну почти. А вот неоды хлещут алкоголь как кони, ну или как молодые лошадки, если судить по Лиме, которая, пожалуй, смогла бы перепить любого землянина. Да и вильмовцам тоже было слабо выстоять супротив неодов, сколько раз даже закалённый в попойках аристократ Вайсор падал лицом на стол во время посиделок в винном погребе с Тронсом, хотя маг был гораздо более хлипким на вид по сравнению с бравым танкистом. Хочешь не хочешь, а рычаги "БТшки", тьфу, "Вепря" накачают любого задохлика.

" А вот теперь чаёк, уже остывший, будет, наверное, самое то!"

Петрович взял кружку и подошёл с ней окну. И полной грудью вдохнул свежий воздух!

-Лепота!!!— Затем принюхался. Чай пах как то странно.

"Скис что-ли за ночь?" Слегка пригубив напиток, землянин ощутил его странный и непривычный вкус.

"Вот же хрень! Всегда был чай как чай, а сейчас бурда бурдой и даже без сахара!"

Содержимое кружки тут же отправилось за окно. Но пить по прежнему хотелось и Петрович налил в опустевшую кружку обычной воды из давно остывшего чайника и сделал хороший глоток.

"Совсем другое дело! Жить сразу стало лучше, жить стало веселей! А "домой" то вовсе не хочется!"

Петрович допил воду, поставил пустую кружку на пол и присел рядом со спящей Лимой. С закрытыми глазами неодка ничем не отличалась от обычной земной женщины.

"Хотя, какая там из Лимы женщина, на вид ей было не больше 16. Ну, наверное, таки побольше, каким-то же образом она оказалась в армии!"

" Стыдись, Белое Перо, тебе ещё не исполнилось 16 зим!"

Только в этот раз "белое перо" было не здоровенным лоботрясом навроде самого Петровича в том же возрасте, а хрупкой девчонкой. Петрович смотрел на Лиму и почему-то вспомнил ярлицу.

Ае явно было хорошо так за 20, она была точно старше своего лопуха Ильи. Да и в неодском звании что-то типа капитана.

"Но всё равно, какие же кретины сидят в верхушке этого самого долбанного Крейса, если гонят на убой своих девок. А ведь, чего там крутить хвостом, Добрячков ему тогда успел шепнуть на ухо "только пугани её слегка", а если бы нет, пришлось бы на полном серьёзе пырнуть Аю штыком. Не то студенты на пару с недоучками из местных военных точно бы положили бы друг друга при попытке расстрелять пленную магичку. Не зря ярлица имеет зуб, не зря! И ведь ничего уже не поделать, хотя и не больно то хотелось"

. В отличие от Лимы, заместительница командира дружины как женщина была Петровичу абсолютно не интересна. Зато сам Добрячков, любитель загрести жар чужими руками, оказался вроде бы как и не при делах. Прям "добрый следователь" из дешёвого боевичка.

.............................

" Почему, собственно, я должен уходить, как будто что-то украл? Репутация Лимы? Так вся дружина видела, как она висла на мне, да я и сам был хорош. А кто не видел -тому расскажут доброхоты, ещё и с пикантными подробностями, хотя, куда уже пикантнее? В конце концов, один раз живём. Как там Вайсор говорил? Если неодка захочет замуж -ей нельзя отказать. А с какого бодуна я должен отказываться? "

Петрович ощутил прилив нежности к лежащей рядом с ним девушке.

"Ладно, авось не разбужу!"

Земянин начал медленно накручивать на свои пальцы рассыпавшиеся по подушке волосы неодки. Потом сбрасывал локон и начинал накручивать новый.

— Кайф!

"Если бы они ещё были не чёрного, а своего натурального бирюзового цвета! Джентельмены предпочитают блондинок! А чёрная краска с прекрасных волос Лимы рано или поздно сойдёт. Не может же она быть вечной"

Но Петрович ошибся, на самом деле Лима уже не спала, её разбудил стук железной солдатской кружки об пол. Он просто лежала с закрытыми глазами и боялась пошевелиться. Всё-таки её план удался и человек выпил предназначенное ему ещё с вечера зелье. Но неподвижность не мешала ей напряжённо думать и потихоньку окружать человека магическим плетением.

Теперь, она прекрасно понимала неодок, которые, не смотря на всеобщее осуждение, заводили шашни с рабами-людьми.

"Несомненно, люди ближе к животным, чем неоды, более совершенные творения природы. Но в этой своей звериной необузданности и заключалась их своеобразная прелесть. Разве мог сравниться с Петровичем, вернее Серёжей, теперь уж точно её Серёжей, после выпитого зелья, упускать своё Лима не собиралась, несчастный Йолс, мальчик из соседнего имения, с детства считавший её своей невестой? Со своими липкими от волнения холодными ладошками и сам, хрупкий как девушка?"

Она провела с бедным Йолсом всего лишь одну ночь перед тем, как тот в погоне за славой и богатством, без которого родители Лимы даже не хотели слышать о нём, добровольно записался в армию и стал наездником виверны.

И погиб в первом же вылете на штурмовку окопавшихся где-то за Нельском "техносов". Родители Йолса были безутешны, когда получили письмо от его товарищей, ясно видевших, как виверна Йолса упала прямо на окопы "техносов", которые они только что штурмовали, а это верная смерть для наездника. Наездников виверн и летающих драконов "техносы" в плен не брали, даже если тем удавалось живыми спуститься с небес на землю. Парашютами, которыми вовсю пользовались пилоты имперских самолётов, маги пренебрегали, бросить на произвол судьбы доверившихся им животных считалось недопустимо. Но и виверны с летающими драконами в свою очередь до последнего пытались спасти своих наздников, чем порой обрекали на мучительную смерть от рук "техносов" вместо милосердного удара о землю.

Зато у старика Майтада, за которого решили выдать её родители после смерти Йолса, славы и богатства было хоть отбавляй. Но Майтад был даже не отвратителен, а просто смешон со своим слюнявым ртом, залитый под самое горло укрепляющими эликсирами и оплетённый как в древнюю кольчугу уже бесполезными в его возрасте усиливающими заклинаниями. Лима ощутила какое-то странное беспокойство при воспоминании о Майтаде. Вспомнились слова матери перед тем как их представили друг другу: "Брак — вещь серьезная. Это редкая возможность улучшить свое благосостояние и положение в обществе, которую никак нельзя упускать" и неприкрытая радость родителей при известии от смерти Йолса, род которого был очень ощутимо беднее их рода. Лима после ночи с новым женихом сделала всё, чтобы эту возможность упустить — записалась в армию, уже основательно втянувшуюся в бои с "техносами". Но связи старого богача сделали своё дело, её должны были со дня на день отозвать с фронта, когда она оказалась вначале под арестом, а потом и в плену у "техносов".

Она почувствовала очередную изысканную ласку, о которой в своё время читала в древнем "Трактате о любви" хранившимся в библиотеке её семьи.

" И откуда "технос", просто обязанный быть грубым, может знать о ней? Какая насмешка судьбы! Бедный Йолс старался быть с ней груб, старый Майтад был бесчувственен, думая исключительно о том, как бы побыстрее обзавестись наследником и не собираясь дожидаться официальной свадебной церемонии. И только Серёжа без слов, какими-то своими звериными инстинктами, угадывал все её самые тайные желания."

— Лима, ты прелесть! И тут он что-то добавил на своём языке.

Обычно речь нолвейцев напоминала Лиме грубый лай, но услышанные сейчас слова были ровными и удивительно приятными.

Лима открыла глаза и убедилась в том, что стоящая на полу кружка пуста.

" Ну что же, теперь и моя очередь принять зелье!"

Сбросив с себя одеяло, заботливость "техноса" её порадовала, мужчина-неод никогда не снизошёл бы до такого, Лима потянулась, как бы невзначай продемонстрировав свою обнажённую грудь землянину. Она ещё вчера заметила, что производит на него больше впечатления и тут же воспользовалась своей внимательностью.

— Серёжа, я хочу пить! Подай мою кружку со стола!

А когда та оказалась у неё в руке, тут же решительно выпила напиток. Теперь оставалось немного подождать, пока зелье начнёт действовать, после чего можно будет провести обряд слияния. Вначале украдкой, а потом и в открытую во время Праздника Весны Лима изучила ауру землянина и с удивлением обнаружила, что Петрович отлично подходит для установления с ним эмпатическо-энергетической связи с последующей ролью 'человека-питомца' или симбиота. Такой симбиоз был единственным видом союза между человеком и неодкой, не особо одобряемый обществом Крейса, но и не особо рьяно осуждаемый, в отличии от непосредственного использования человека в качестве простой игрушки для постельных утех. Слишком много бонусов нёс такой 'союз' для магов, позволяя увеличиваться магической силе за счёт жизненной энергии питомца, без использования кристаллов ультамита или жертвенников. Ну, или в дополнение к ним. А у Петровича такой энергии было хоть отбавляй.

Так почему бы не воспользоваться выпавшим шансом к взаимной выгоде? Тем более, что статус самого 'человека-симбиота' в обществе тоже взлетал на максимально возможную для человека высоту. Таким людям позволялось носить ошейники из тонкой шёлковой ленты красного цвета, холодное оружие, обычно узкий прямой меч в ножнах из бамбука и иероглифы 'особо доверенный раб' на одежде. Причём роскошью одежды своих 'особенно доверенных рабов' и особенно вышивки на ней, хозяйки зачастую пытались перещеголять друг дружку. Естественно, безусловно главным в симбиозе была неодка. По приказу своей хозяйки симбиот-человек был готов на всё, даже на смерть. Сам в свою очередь, не имея на хозяйку никакого влияния, хотя конечно, сполна получал от неё заботу о своем здоровье, питание и лечение с магической защитой. Ну и заодно, чтобы не пропадать зря энергии раба между 'слияниями', симбиоты обычно использовались в качестве посредников между неодами и уже настоящими, без всяких оговорок рабами.

Такой статусный питомец порою мог казнить или миловать людей хозяйки по своему усмотрению. Если не было на этот счёт прямых указаний от хозяйки, конечно. Единственной проблемой было то, что достойных кандидатур среди людей на роль 'особо доверенных рабов' было ничтожно мало. И если уж удалось найти подходящего, то упускать его было бы непозволительной глупостью.

Правда, сама Лима о всех тонкостях и подробностях использования людей-симбиотов и о самой процедуре обряда 'слияния' узнала за день перед Праздником весны. В степях юга, где находились земли ее рода, 'симбиоты' были редкостью, о которой практически забыли.

Но Ая перед Праздником вызвала Лиму поговорить наедине и во время разговора невзначай предложила 'проверить' Петровича. Если уж тот сам напрашивается, постоянно путаясь под ногами со своими знаками внимания, то почему бы и нет? Заодно замкомдружины поделилась подробностями как 'проверки', так и проверенным в деле рецептом напитка. При этом Ая многозначительно подмигнула и Лима без слов поняла, когда и на ком был проверен рецепт.

Предложенное старшей подругой, ну какие могут быть счёты между неодками из хороших семей с Юга, было успешно исполнено без отлагательств в долгий ящик. Тем более что Лима и без напоминаний Аи прекрасно помнила свои ощущения при встречах с нолвейцем. Значит, всё было заранее предопределено судьбой.

— Иди ко мне, мой Серёженька!— Тело Лимы призывно изогнулось, она обвила шею землянина руками и прильнула к его губам в поцелуе, Петрович и охнуть не успел, как оказался лежащим под маленькой неодкой.

Землянин даже не пытался сопротивляться, Лима застонала от удовольствия, почувствовав ответные объятия и ласки землянина.

— Вот и славненько, — шепнула ведьма ему на ухо. — Расслабься, дело идет на лад. Лицо Лимы с ее зелеными глазищами оказалось близко-близко, а сам он начал проваливаться куда-то, не в состоянии пошевелиться, как будто его приложили параличом. Магические плетения неодки окончательно охватили Петровича и он покорно 'поплыл' куда-то слившись аурой и телом со своей маленькой госпожой в одно целое.

" Какой прекрасный сон! Как здорово, что я решил остаться!"

Землянин как на яву, в красках, видел глазами Лимы с высоты птичьего, вернее драконьего полёта прекрасные зелёные земли и голубые чистые реки Крейса, где ему теперь предстояло жить, ощущал ласковое дуновение тёплого ветра. Видел свой новый дом, напоминавший забавный холмик в котором жили хоббиты в Средиземье, уютно расположившейся у подножия прекрасной каменной башни в которой обитала его обожаемая госпожа со своей семьёй. Увидел себя со стороны, одетым в шёлковую чёрную одежду, чем-то неуловимо напомнившую японское кимоно. Засунутый за пояс меч в изящных, но крепких тоже чёрных лакированных ножнах из какого-то дерева, напоминающего бамбук, а может тем бамбуком и бывшим на самом деле. Шею нежно охватывал шёлковый ошейник, а на спине "кимоно" заботливой рукой его хозяйки, его прекрасной Лимы, были вышиты какие-то иероглифы.

Вся прежняя жизнь маленькой госпожи в одно мгновение промелькнула перед ним, когда он всем своим существом ощутил её зов и тут же оказался уже внутри башни, в её спальном покое. Обнажённая Лима призывно изгибаясь лежала на укрытом пушистым мехом каких-то животных ложе и манила к себе. Землянин выдернул из за пояса меч, сбросил на пол 'кимоно' и содрогаясь от страстного желания шагнул к ложу, когда его взгляд упёрся в восседающего за ложем на высоком кресле старого морщинистого неода, закутанного в одеяние из тончайшей шерсти наподобие древнеримской тоги красного цвета да ещё с золотой каймой. "Мой муж Майтад!"