Джон Шеттлер - "Киров-4: Люди войны"

В юности он бывал в Восточной Европе с отцом, хорошо освоив местную культуру, которую находил гораздо более подходящей себе по душе, чем погрязшее в чопорности, классовости и предрассудках британское общество. Он проводил летние каникулы за рубежом, в Белоруссии, на Украине и, наконец, в Москве, где отец по прежнему имел представительство, пытаясь заниматься горнодобывающим бизнесом. Лобан завел там немало связей во многих темных углах этого города. Когда началась война, он гостил у матери, и быстро получил должность в дипломатической службе, вскоре приведшую его в Гибралтар. Однако он всегда видел своем место рядом со своей семьей и пытался отсюда выбраться. Темный комплекс подземных сооружений под Скалой было не совсем тем, к чему он стремился, но именно там ему и приходилось пока проводить большую часть своего времени за анализом радиоперехватов и изучением докладов с восточного фронта с целью получения представления о происходящем там.

МИ-6 не присваивала воинских званий своим сотрудникам, но он сохранил свое звание SAS когда перешел сюда, и товарищи любили называть его "лейтенант".

В этом поручении было что-то новое, какой-то перерыв в обычной рутине, и оно показалось ему несколько интересным. Этот человек был подобран с испанского парохода, подорвавшегося на мине у западных подходов. В этом не было ничего необычного, но чем больше он изучал этого человека, тем больше понимал, что судьба подкинула МИ-6 некий интересный улов. На самом деле, даже очень интересный.

— Позвольте мне подытожить, мистер Орлов, — сказал он на чистейшем русском. — Вы прибыли из Стамбула, проделали весь путь через Средиземное море до Кадиса и не можете сказать, на каком корабле?

— Я там работал, — ответил Орлов. — Какое мне было дело до того, как они назвали корабль? Я хотел попасть на запад и это был единственный путь.

— Вам было плохо в своей стране?

— В Матери-России? — Кисло улыбнулся Орлов. — Каждый сын востока любит свою Родину, верно? Просто я не люблю войну, вот и все.

— Вы кому-либо служите?

— Все мы кому-то служим, и я не исключение.

— Значит, вы дезертир.

— Как хотите. Я просто слишком все понимал. Большинство в конечном итоге погибает, залетает в рабочие бригады или идет на корм НКВД. Я оказался достаточно умен, чтобы уйти до того, как станет слишком плохо. И что из этого?

— Что из этого? Ну, допустим, дезертиров они расстреливают, по крайней мере, я так слышал, господин Орлов, и в весьма большом количестве*.

* А в Великобритании дают премию?

Орлов сложил руки на груди и склонил голову, явно не будучи впечатление.

— Так расстреляйте меня, — холодно сказал он. — Вы работаете на Иосифа Сталина?

Лобан улыбнулся и сменил тему.

— Вы военный? Откуда? Из какого подразделения?

Орлову нужно было соображать быстро и говорить нечто убедительно, хоят он и знал, что ему говорить. Вопросы были относительно деталей, потому что что-то подсказывало ему, что этот человек не удовлетвориться общими ответами. Ему нужны были подробности, и Орлов силился вспомнить то, что слушал долгие часы от своего дела, о войне, об осаде Севастополя, о том, как он выбрался на корабле из города прежде, чем немцы сомкнули стальное кольцо вокруг города, о том, как добрался до Новороссийска. Бедняга в итоге оказался в Сталинграде.

— Советский флот, — решительно сказал Орлов. — Грузовое судно "Украина". Это был корабль, но я провел на нем не слишком долго. Немцы потопили его в Новороссийске и я оказался на берегу. Пошли слухи, что всех нас собираются призвать в армию, а я этого не хотел. Так что взял увольнительную, — Он снова улыбнулся, прикрывая очевидное признание в дезертирстве.

Лобан сделал пометку проверить название корабля, однако вскоре сказанное подтвердилось. "Украина" действительно была грузовым и пассажирским кораблем Черноморского государственного морского пароходства. Немецкие "лаптежники" потопили его в гавани, когда он входил в Новороссийск. Орлов никогда не служил на этом корабле, но на нем служил его дед, много раз рассказывавший внуку об этом.

— Как звали вашего капитана?

— Половко, — легко ответил Орлов. Дед говорил мог говорить об этом человеке бесконечно. Половко сказал то, Половко сделал это... Половко имел большой рундук, в котором хранил табак и водку, а его дед сделал этот рундук готовым источником приятных мелочей жизни. "Всегда найди своего Половко, Гена", — говорил ему старик много раз. — "Blat and babki это не все. Половко сделают остальное". — Орлов хорошо это запомнил.

— Значит, когда немцы потопили корабль, вы сбежали, чтобы не быть призваны в армию. Верно?

— Верно. Я флотский. Моряк. Я не собирался хлопать ушами и закончить в Сталинграде, как остальные.

— Сталинграде? Похоже, что немцы ведут крупное наступление на этот город. Вашим соотечественникам там приходится тяжело.

— Не рад слышать это, — сказал Орлов. — Но немцы проиграют, это будет не первый раз, когда мы дадим им под зад. Мы вернем Ростов в ближайшее время. И Харьков. — Орлов слушал материалы через наушники, пока был на "Дуэро", бездельничая в свободное время и думая о том, какие сведения о том, что происходило в мире могут пригодиться ему. Все, что ему нужно было сделать, это нажать кнопку на воротнике куртки или правом наушнике и задать вопрос. "Портативная Вики" реагировала как повар в ресторане быстрого питания, выдавая ему все, что он мог пожелать. Он знал, что в этом месяце немцы начали наступление на Сталинград, но в конечном итоге проиграли великую битву, а потеряли все захваченные города после того, как советское контрнаступление зимой смыло их прежде, чем началась весенняя распутица. Затем было аккуратное выравнивание линии фронта до великой битвы на Курской дуге летом.

— Подождите, пока распутица не закончиться к следующему лету, — хвастливо сказал Орлов. — Мы погоним этих козлов до самого Берлина. — Он сложил руки, понимая, что несколько раскрылся, но надеялся, что это будет воспринято как простая бравада.

— Конечно же, я надеюсь, что вы правы, мистер Орлов, хотя, как мне представляется, они теперь сделают все это без какой-либо вашей помощи, — Лобан прервался на мгновение, заставляя Орлова несколько понервничать, дабы посмотреть, отреагирует ли тот как-либо. Но крупный человек был невозмутим.

— Уж как-нибудь разберутся без простого кочегара.

— Понятно... Но вы, честно говоря, выглядите не очень на него похожим. Капитан Мод говорил, что видел тысячи кочегаров, но никогда не видел такого чистого, как вы.

Орлов понимал, что теперь должен был привести в порядок мелкие подробности, решив поступать так, как давно научился в российском криминальном мире. Если кто-то тебя допрашивал, можно было бравировать, можно было свободно загружать его ложью, но при этом всегда нужно было помнить, о чем врал. Было ясно, что его как-то опознали потому, что он смотрелся чужеродно на том задрипаном пароходе. Он мало что мог с этим поделать, так что решил попытаться просто проскочить эту тему.

— Приму этот как комплимент, — сказал он с усмешкой. — Надеюсь, ваш капитан Мод не хочет станцевать со мной?

Лобан улыбнулся.

— О, я бы не стал нарываться с Ви Маком. Вы же видели его, он сложен, что эта Скала, под которой мы находимся. Будете слишком много шутить, и он вас горбатым сделает.

— Я так тоже могу, — сказал Орлов, прищурив глаза и сложив руки на широкой груди.

— Не сомневаюсь, — сказал Лобан. — Но, на самом деле, я бы сказал, что вы не матрос, мистер Орлов. На вашей куртке есть кнопки на плечах. На наших офицерских шинелях такие же. — Он посмотрел на Орлова с понятным намеком. — Так что я думаю, такая замечательная куртка может быть только у офицера, верно? Или же вы собираетесь сказать, что украли ее? Полагаю, нет. Ваша фамилия нашита на нагрудном кармане.

Орлов понял, что он оказался загнан в угол и не мог просто соврать, так что решил сказать правду.

— Офицер может быть разжалован, — угрюмо сказал он. Он быстро нашел точку опоры в этом ответе, так как это не было ложью, ему не пришлось бы придумывать ничего на ходу и, соответственно, не было вероятности запутаться.

— Разжалованы? Вы были офицером?

— Они называли меня "начальник", — честно сказал Орлов. — Моей задачей было строить всех на корабле и все такое прочее*.

* Автор, судя по всему, несколько путает начальника оперативной части корабля (задача которого состоит в разработке планов действий корабля) и начальника оперативной части исправительной колонии

— За что вы были разжалованы?

— За тяжелый характер, — быстро ответил Орлов. — Если кто-то раздражал меня, я всегда был готов дать ему по роже. Капитану это не понравилось, так что он сделал меня самого матросом и сказал, что теперь мне придется вернуться обратно своим ходом и научиться нормально относиться к людям. А пошел он! Немцы сделал мне одолжение, потопив этот чертов корабль. Так что я сам себя продвинул по службе и ушел. — Он хорошо состряпал эту историю, наполовину состоявшую из правды, наполовину из вымысла. Ее было легко запомнить.

— Очень хорошо... — Лобан сделал еще одну пометку, а затем задал следующий вопрос. — Пистолет, который нашли при вас, это ваше табельное оружие? — Он достал его, рассмотрел в тусклом свете, а затем просто положил на стол перед собой. Было не вполне обычно допрашивать задержанного при наличии оружия помещении, но из него достали магазин, а по другую сторону зеркала другие люди пристально следили за происходящим и записывали сказанное.

— Конечно нет, — сказал Орлов, будучи достаточно умен, чтобы понять, что именно чертов пистолет и привел его сюда. "Товарищ Глок" вызывал вопросы у каждого, кто видел его впервые, и Орлов понимал, что должен придумать убедительную историю. — Он сделан для меня на заказ в Москве.

— Сделан на заказ? Кем?

— Человеком по фамилии Глок. Имя как раз для оружия, верно? — Это была безопасная игра. Гастону Глоку, австрийскому инженеру, создавшему этот пистолет, сейчас было двенадцать лет. Свою компанию он создаст только в 80-е годы.

— Вот значит как? Понятно... И значит, господин Глок делает пистолеты для жителей Москвы? — Еще одна пометка. — А что насчет вот этого примечательного устройства? Господин Глок тоже сделал его для вас?

— Конечно. Я сказал ему, что мне нужен фонарик для темноты. Он ответил, что может это сделать.

— Вы хотите сказать, что это не более чем фонарик?

Орлов кивнул.

— Очень странно светит. Не могу понять, как им можно что-то освещать.

— Это для прицеливания, — сказал Орлов. — Видите световую точку и сразу понимаете, куда выстрелите. Что такого таинственного в дурацком фонаре?

— Что же, я никогда не видел, чтобы фонарь так светил. Такой узкий луч... И зеленый? Там что, цветное стекло? — Первый лазер — источник узконаправленного луча света с одной длиной волны — будет создан только в через восемнадцать лет, в 1960 году.

Орлов просто пожал плечами. Дед никогда не говорил ему ни о чем подобном, и это было одно из тех слабых звеньев, от которых, его история, скорее всего разъедется по швам. Лазер, наушники, куртка — как было объяснить все это, если они начнут копаться более пристально? Если он не найдет выход из ситуации в ближайшее время, его ожидали серьезные проблемы. Пока что они нашли наушники в карманах куртки, но он сказал им, что это были просто беруши. Он не говорил никогму о том, что это были беспроводные наушники, подключенные к гибкому планшету, зашитому в подкладку куртки, питаемые от светочувствительных волокон, соединенных со сверхтонкими батареями. Они ведь никогда не слышали о компьютерах, так как они могли найти то, о чем не имели никакого представления, верно?

Он ошибся. Лобан снова взял наушники, а куртка висела на стене в комнате, слишком близко — так как находилась в пределах досягаемости. Лобан поигрывал наушниками, что заставляло Орлова несколько нервничать, хотя он и пытался казаться невозмутимым.

— Эти беруши... Какие-то слишком твердые, не правда ли? Я не думаю, что с ними очень удобно спать.

Орлов снова просто пожал плечами. Лобан прокатал наушник между пальцами, а затем посмотрел на тонкую металлическую пластину стороны. Орлов понимал, что его история может развалиться, и от этого сердце забилось чаще.

— Тоже сделаны на заказ? Я так понимаю, мистером Глоком? — Лейтенант пристально посмотрел на него взглядом, ясно дающим понять, что он знает, что это были своего рода устройства связи. Но это же было и крайне необычно. Беспроводное устройство такого размера? Он задавался вопросом, как они могли работать. Ребята из технической группы горели желанием вскрыть эти проклятые штуки, чтобы посмотреть, но он убедил их подождать, пока не поговорит с задержанным. Он заметил, что Орлов беспокойно поерзал и отвел взгляд — верный признак того, что он беспокоился насчет этих "берушей".

Молчание Орлова было столь же красноречиво, как и все, что тот мог бы сказать. Оно ясно дало Лобану понять, что это действительно были очень особенные устройства. У них была какая-то выпуклость с одной стороны, которая, казалось, немного поддалась, когда он сжал наушник...

... И случилось одна из тех чистых случайностей, которые изменили все. Из наушника раздался странный, неестественный женский голос, говоривший по-русски! Глаза Лобана широко раскрылись, он уставился на устройство. Голос исходил из него, прямо из небольшой металлической пластины на одном конце.

— Да ты что... — Сказал он, вставив затычку в ухо и снова нажав на выступ. Голос раздался гораздо громче и яснее.

— Пожалуйста, говорите четко и задайте свой вопрос.

Он вынул затычку из уха, лихорадочно соображая. Этот человек, вероятно, находился на связи с кем-то другим, но чтобы сигнал мог проникнуть сюда, под Скалу, этот другой должен был находится совсем рядом. Ему вдруг пришло в голову, что Орлов, возможно, имел намерения проникнуть сюда, и это ему удалось!

Лобан сжал затычку в кулаке, глядя на покрасневшего Орлова с очевидным вопросом.

— Кто она? — Медленно спросил он. — Это ваш куратор или просто местный связной? А теперь вы расскажете мне, кто вы такой и на кого на самом деле работаете, господин Орлов.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

"ДОЗОР"

"Пусть Тот, кто держит в своих руках судьбы народов сделает вас достойными тех даров, которыми он вас наделил, позволив вам с чистым сердцем и бессонной бдительностью защищать и оборонять их до конца времен. Он рассчитывает на вас".

— Дж. Рубен-Кларк

ГЛАВА 4

* * *

"Общество любителей сыра, гольфа и шахмат" работало этим летом сверхурочно. Представители этой элитной группы аналитиков и шифровальщиков снова были подняты как на пожар после инцидента "Джеронимо"**. Времени на шахматы и гольф больше не было, да и с сыром тоже были проблемы. "Общество", бывшее на самом деле ироничной переделкой "Правительственной школы кодов и шифров"*, располагалось в Блетчли-Парк, примерно в шестидесяти километрах от Лондона в сельской местности в районе Милтон-Кейнс.

* Вождь племени Апачи (настоящее имя Гоятлай), развязавший партизанскую войну против американцев и наводивший на них такой ужас, что по легенде, стоило в общественном месте крикнуть "Джеронимо", как люди начинали в панике выпрыгивать в окна