Metanoia

Походкой расслабленной и небрежной солдат приблизился к машине с моей стороны, проведя пальцем по ее крылу и башня левого броневика натужно взвизгнула, поворачивая к нам свое длинное дуло.

К тому времени, как он оказался возле моей двери, я уже опустил стекло и он, присев, положил руки на дверь, оставив винтовку на коленях. Его узкое лицо, загорелое и казавшееся странно омертвелым, как если бы травма или метафизика отняли у него часть мимических возможностей, показалось мне приятным. Морщины на лбу были слишком глубокими для его молодого возраста, а сощуренные глаза знали, какими словами лучше всего прогонять жизнь.

-Кто вы? — он всмотрелся поверх меня в девушку, по прежнему дремавшую или притворявшуюся таковой.

-Я — рыцарь Его Величества, солдат. — и я задумался, пытаясь представить, чем мог бы доказать это, но летунья, спрыгнув с приборной панели на колени, взлетела на дверцу, оказавшись перед лицом солдата.

-Гниль небесная! — он скривил губы в презрительной усмешке. — Сестра герцога! Откуда она у вас?

-Я направляюсь к нему по срочному делу.

Вскочив, солдат приложил ладонь к правому виску.

-Простите, господин рыцарь. — он махнул в сторону броневиков и правый из них, вознеся к каменным стенам черный дым и зловонный рев, двинулся в сторону, освобождая место.

Глядя на бедра девушки, солдат объяснил мне, как проехать к лагерю герцога. Я понимал его, ибо смотреть на ее грудь было совершенно неинтересно. Улыбнувшись ему на прощание, я направил автомобиль дальше, следуя по лабиринту поворотов между осыпающихся каменных стен, приведшему нас вскоре к лагерю, окруженному тяжелой техникой, автоматическими турелями, вонзившими в землю черные треножия, жертвенными столбами, украшенными черепами кошек и шиншилл и фигурными урнами с прахом колдунов.

Огромные танки, именовавшиеся Гранизедами, поднимавшиеся на четыре моих роста и позволившие бы мне без труда расположиться в дуле их центрального орудия, привлекали к себе полчища механиков в зеленых комбинезонах, коих требовалось четверо только для того, чтобы поднять массивный трак гусеницы шириной в мой рост стояли через каждую сотню метров. На длинных цепях, прикованные к скобам на матовой броне, сидели возле гусениц или под бумажными расписными зонтами девственницы, одним только которым позволено было прикасаться к некоторым деталям двигателей и орудий. Изнывая от жары, некоторые из них оставили на себе только черное форменное нижнее белье, иные же и вовсе предпочитали быть обнаженными, выставляя на показ прелести свои, кои я безжалостно рассматривал как старший по званию.

Мелкие твари карраны, которые, как известно, возникают возле каждого скопления металлических машин сновали между танками, подкармливаемые девушками или же просто выхватывающие у них еду.

Следуя за летуньей, провожаемые удивленными взглядами, мы прошли мимо танкиста, сидевшего в стальном кресле и подключенного к заряжающей его организм аппаратуре. Возле него, положив руки на свои плечи стоял рыжеволосый молодой колдун в потертом черном костюме, обвешанный костяными, стальными, пластиковыми, деревянными браслетами, амулетами и оберегами, из которых я узнал только лапу золотого варана, пригодную для отпугивания ночных увлечений и помещенный в заполненную спиртом стеклянную сферу фиолетовый цветок автохрома, рядом с которым ни одна фотография никогда не познает сепию. Две черные трубки соединялись с белыми гнездами на шее танкиста, тонкое тело его подергивалось, толстые пальцы сильных рук дрожали. Правый глаз его был чуть больше левого, но не так сильно изменен, как у снайперов, светлые волосы, выгоревшие на солнце, несмотря на молодость, сохранились только на висках, что я счел следствием долгого пребывания рядом со смертоносными машинами. Колдун смотрел на танкиста задумчиво, как будто сомневаясь в его существовании или своем собственном, но не находя возможным выбрать какое из состояний будет более приятным. Третий глаз танкиста, превосходящий размерами прочие, окруженный складками твердой и темной кожи, закрыт. Пригодный только для приборов наведения, он бесполезен там, где существуют возбуждающие видимости.

Мы шли и девушки провожали нас взглядами настолько любопытными, что я мог предположить в них заинтересованность того рода, какой навсегда избавил бы их от тяжкой обязанности ухода за танками. Те из них, которые, разложив на столах или досках стальные детали, чистили или смазывали их, соединяли их друг с другом или же проводили обратное действие, удостаивали нас лишь кратким, немного испуганным и настороженным взором, любопытство чье, тем не менее, не способно было возвыситься до диалектики. Другие, пожиравшие студенистую пищу из мятых железных мисок, не обращали на нас внимание, что больше устраивало меня. Мне было достаточно и той, которая шла позади меня.

-Я — такая же. — и мне понадобилось несколько шагов, чтобы понять, что она имеет в виду.

-Тогда поступай на службу к герцогу. — усмехнувшись, я повернул вслед за летуньей, чтобы пройти между двумя серыми палатками, из которых доносилось механическое гудение и оказаться возле огромного шатра, более всего напоминающего цирковой как формой, так и размерами.

Возле входа в него несли стражу двое солдат в тяжелой серой броне. Плечи правого огибал широкий черный ремень, на котором висело незнакомое мне оружие, тяжелое, с коротким толстым дулом, украшенное жидкокристаллическим экраном, на котором извивался непокорный график. Шлем полностью закрывал его лицо, едва заметные темные точки на нем должны были быть видеокамерами, тусклый материал, из которого был изготовлен костюм, несомненно, был малозаметен для радиолокаторов, обладал низкой степенью светоотражения, не пропускал вовне электрических и электромагнитных импульсов, по которым можно было бы обнаружить солдата, эманаций его убеждений, запаха его мечтаний, зловония его вожделений, чтобы ни одна ведьма не могла обнаружить его, ни один шаман не смог наслать на него проклятье, ни один демон не познал способа совратить его.

Соратник его, вооруженный штурмовой винтовкой и коротким мечом, повернул ко мне голову и голос его, искаженный расположенными на горле динамиками, прозвучал для меня отзвуком миллиона битв.

-Герцог ожидает вас, рыцарь.

Я кивнул и отодвинул тяжелый, сотканный из защищающей от радиации ткани полог шатра.

-Она должна остаться. — он махнул дулом в сторону девушки, та фыркнула, пожала плечами, отошла на шаг назад и встала, сложив на груди руки и презрительно взирая на солдат.

Герцог стоял возле круглого стола, глядя в сияющий хрустальный шар. Услышав шаги, он повернулся ко мне, сохраняя трепетную отрешенность, исчезнувшую, как только взор его заметил летунью.

-Мой мерзкая сестра! — скривив губы, он развел руки в притворном объятии.

Он был прекрасен. На три головы превосходя меня ростом, имея силу в могучих руках, достаточную для того, чтобы разорвать меня на составные части, ширину спины такую, что мне нечасто случалось спать на больших кроватях, он все же сохранял в себе ощущение изящества и стройности. Владея дарованными Королем пространствами, на пересечение которых пешему путнику понадобился бы не один год, он сохранял легкость в общении со своими солдатами и подчиненными и говорили, что он даже был весьма милосерден с рабами, в том числе и с бунтующими. Мне случалось сражаться рядом с ним, я имел честь убедиться в храбрости и доблести его, я видел его тело нагим и воззавидовал его чреслам, втрое превосходящим размерами мои. Его серая кожа, гладкая между шрамами и следами от ожогов поблескивала в свете ядовитых медуз, сферические аквариумы покачивались на крюках в поддерживающих шатер столбах, глаза его, круглые и занимавшие большую часть плоского лица не имели зрачков и в золотистых переливах их завораживающе мерцало неувядающее волшебство. Светлые волосы выбивались из-под мятой и грязной белой фуражки с золотой кокардой в виде черепа мамонта, острые уши проткнуты золотыми серьгами, расшитый золотыми и черными цветами и птицами мундир весь в пустынной пыли, он улыбается и желтые острые зубы напоминают мне о тех обрядах, которые он совершал когда-то, принося в жертву Королю яйца, снесенные его собственными женами.

-Подойди ко мне, рыцарь...-он наклоняется, чтобы поднять из-под стола небольшую клетку. — Ты подоспел как нельзя вовремя.

Чувствуя обиду от того, что он не узнал меня, я приблизился к нему, а он открыл дверцу клетки и птица вспорхнула, вцепилась длинными черными когтями в его левое запястье.

У нее были темные серые перья и человеческая голова, в оригинале своем принадлежавшая пышноволосому старику.

-Говори! — Герцог поднял птицу к своим глазам и та молвила голосом тихим и чуть дрожащим.

-Ваше Высочество, обращаемся к вам, узнав о том, что оказались вы в наших краях и памятуя о милосердии и отзывчивости ваших. — птица дергала головой в паузах между словами, резко поворачивала и наклоняла ее. — Края эти вот уже два года одолевает чудовище, уничтожающее посевы наши, убивающее детей и скот. Покорнейше просим вас снизойти к нам, помочь нам справиться с чудовищем сим, за что предлагаем пять половозрелых девственниц, всех, какие имеются у нас.

Сказав все это, птица возопила и попыталась вцепиться зубами в палец Герцога, но он схватил ее и швырнул обратно в клетку.

-Чудовища, это ведь по вашей части, господин рыцарь?

Я смущенно кивнул.

-Нас учили расправляться с ними. — я вспомнил книги, написанные лично Королем еще в те времена, когда он не покидал своего Дворца. В них было с достоверной точностью описано множество существ, созданий, механизмов и явлений, что могли угрожать нам в странствиях, указаны их обычаи, повадки и слабые места. Сотнями покидали в те дни рыцари благословенную Твердыню, лишь немногие из них возвращались, чтобы поведать о подвигах своих, но прошло пять лет и на многие недели пути пространство стало спокойным и безопасным. Только тогда Король впервые покинул стены Оплота своего.

-Вы должны помочь этим бедным крестьянам. — Герцог поднял клетку к глазам, всматриваясь в беснующуюся, теряющую перья птицу. — Девственницы нужны Королю. За прошлый месяц он совершил дефлорацию чуть меньше десяти тысячи раз. Если так пойдет и дальше, у него не хватит сил, чтобы поддерживать наше существование. Говорят, есть приказы о том, чтобы направлять к нему наших механиков, но тогда останется лишь забыть о боеспособности.

-Я привел с собой одну.

-Одну? — Герцог усмехнулся, как всегда делал, прощая своих врагов. — Нам нужны тысячи!

-Что мне делать с этой?

-Для начала помогите крестьянам и заберите тех, которые предложат они. Здесь неподалеку есть город, который мы и пришли охранять. Мои посланники ищут девиц и там. Мы соберем караван и направим его Королю.

-Мне надлежит вернуть вам сестру. — я поднял руку с сидящей на ней летуньей, стянул с пальца кольцо и протянул его герцогу.

-Еще одна...-он поморщился. — Королю следовало казнить их всех.

Схватив свою сестру, Герцог втолкнул ее к птицу, после чего швырнул клетку под стол.

-Что вы слышали о падении, Герцог? — я с удовольствием вслушался в вопли и визг, доносившиеся из клетки.

-Простите?

-Я видел, как что-то упало с неба.

-Вы смогли определить, что это было?— мне показалось, что разговор наш заставляет его скучать.

-Я надеялся, что это удалось сделать вашим радарам.

-Мы ничего не наблюдали. — он произнес это со странным довольством, как будто лишние происшествия были не нужны ему и он довольствовался неподвижностью и предсказуемостью вселенной.

-Мой оружейник даст вам доспехи и оружие, у него же возьмете компас. Вернитесь ко мне с победой, господин рыцарь.

-Я не думаю, что смогу справиться со всем этим, ваше высочество.

-Почему же, господин рыцарь? — в насмешливости его я вспомнил все те высокомерные, полные желчного пренебрежения слова.

-Мой внешний мозг не так давно пострадал.

-Что?

-Мой внешний мозг...

-Вы полагаете, подобная глупость может помешать вам выполнить ваше предназначение? — он смотрел на меня с тем презрением, каким бесхвостые одаряют полосатых.

-Но Его Величество потребовал, чтобы я немедля направлялся к нему...

-Он только возблагодарит вас за избавление его подданных от чудовища.

Улыбнувшись беспрекословному могуществу тех слов, я отдал ему честь и вышел из шатра.

Один из солдат, снявший шлем, сидел на трехногом табурете, положив на колени освобожденную мной девицу, одной рукой держа ее запястья, другую занеся над уже покрасневшими ягодицами. Лицо ее было такого же цвета, слезы текли по щекам, губы выгнулись над зубами и, увидев меня, она дернулась в сильных руках, взор ее отчаянной стал мольбой.

-Господин рыцарь! — солдат вскочил, выпуская девушку и она, упав сперва на землю, немедля вскочила и, прежде чем он схватил ее руки, успел все же неумело и слабо ударить его кулаком по лицу. Он только усмехнулся, но она увидела в его глазах то, что осталось незамеченным мной и метнулась в мою сторону, ошибочно полагая, что у меня может быть намерение защитить ее.

-Что она натворила? — я чувствовал, как губы мои превращаются в жестокую и унылую гримасу, я опознавал причиной того скользкую ревность, злобное бессилие, для которого было недостаточно случившегося, чтобы стать чем-то иным. Все это удивляло меня, ведь время, проведенное рядом с этой девушкой не могло бы создать и насекомое, не говоря уже о какой-либо привязанности. Сам факт того, что теперь, когда я лишился летуньи, она была единственным существом, связанным со мной, мог привести ко многим ошибкам, включая и эту. Задумавшись, я определил, что пока еще не воспринимаю ее как возможную для совокупления особь, но все же прикосновение к ней другого мужчины казалось мне одновременно оскорбляющим и возбуждающим.

-Она взяла мой автомат, господин рыцарь.

Я повернулся к ней, скрывавшейся за моей спиной, сжимая кулаки от гнева.

-Как ты посмела?! — ярость моя была нестерпима, только наставления монахов, которыми успокаивал я себя не позволяли мне ударить ее.

-Я хотела...-она отступила на шаг от меня, меняя надежду на страх, что было приятно мне.

-Твои желания не волнуют меня. Наш Король дал этим воинам оружие, дабы реальность пребывала в изменении, а ты попыталась препятствовать ему. Теперь это оружие будет давать осечки. — я сощурил глаза, всматриваясь в нее притворной яростью, которую она принимала за истинную. — Ты предательница? Мятежница?

Она прекратила плакать и в ужасе замотала головой, догадываясь, воображая, предполагая, каким пыткам и наказаниям могу я подвергнуть ее, если сочту ответ на те вопросы утвердительным.

-Вы желаете получить ее...-я присмотрелся к его нашивкам, но так и не смог определить звание. — Господин офицер?

Предположение о том, что он может овладеть ею показалось мне волнующим. Легкое тепло сжалось в моей груди, как если бы находился я в присутствии чего-то нарушающего изначально предполагаемый ход событий и связи между ними, преобразующего действительность, создающего невозможность возвращения, но способного удивить и восхитить кого-либо другого и тем самым превосходящего мыслимое. Я представил ее в его объятиях, обхватившую ногами его бедра и улыбка возникла на моих губах.