Дар бесценный-не задаром

И все же, отослав телохранителей, нувориши решились на поединок. Конечно, не по Куприну: они его просто не читали. Но таково было желание очаровательной претендентки.

— Соревнуйтесь цивилизованно, по-купечески, — сказала она, — и выпейте за мое здоровье. Вот вам по стакану перед схваткой. Я в соседней комнате посижу.

Небольшой стриптиз усилил азарт немолодых ловеласов. А от сладкого вина языки почему-то слишком опасно развязались, словно шнурки на кроссовках бегущего марафон небрежного спортсмена.

— Ты разорен, "форд" продал, — пролепетал первый.

— Врешь, его угнали! А ты скупил акции у рабочих, заложил завод. А где денежки? — второй не остался в долгу.

— Где надо, у Ротшильда. А ты пролетел, знаю. Строил пирамиды для народа. Ха! Не оценили даров по-египетски. Развалились блоки с помощью лубянских дотошных фараонов.

— Врешь, я пахал, как ударник. У меня магазины в Женеве.

— На зятя оформленные. А он — в бегах.

— Все равно супермодель будет моей!

— Она звезда Голливуда. Мы с ней фильм снимали. На сто серий.

— У тебя кишка тонка!

— Хочешь, сто тысяч выложу?

— Ты мне чековую давай! Что, нет? Заначка на острове?

— Пошел ты! Сейчас позвоню доверенному, привезут наличные.

Они куражились, не подозревая, что их с интересом слушают и записывают. Не знали и того, что Муся не сразу стала красавицей. Все эти тренажеры и гели помогали плохо. Выручили средства фирмы "Федот и К". Борьба продолжалась в партере. Потеряв терпение и равновесие, мужики все же сшиблись лбами, как бараны из-за овцы. Искры из глаз не посыпались, но они как бы опомнились. Деловым людям не к лицу подобные объяснения. Только локтями позволено. Вспомнили, что они — бывшие подрядчик и заказчик. Старые долги решили не брать в расчет. Произвести взаимозачеты.

— Молодцы, — снова надоумила их претендентка. — Пока вы тут решаете, меня тот сватает, с биржи. Аукцион устроите! Валютные торги, только без участия нашего Центробанка.

Красавица точно воспроизводила текст, подготовленный строгими сценаристом и режиссером.

— Даю пять тысяч, — строитель финансовых пирамид начал с малой суммы. Раз пять, два...

— Предлагаю пять пятьсот, — перебил его бывший директор. — Пять пятьсот раз...

— Пять пятьсот пятьдесят пять...

У Гамсуна-Гамова зачесались кулаки. Скряги! Крохоборы. Они скоро по центу станут прибавлять, по нашей гайдаровской копейке.

— Подвесить бы их туши вниз головой, — сердито заявила Клава. — И коптить, пока они неграми не станут.

— Это мысль, — согласился Олег. — Сделаем черными и в южный штат, где еще сильны пережитки. Они нам сами деньги выложат. Плейбои!

Но деловые люди не пошли дальше десяти. Выдохлись. Не марафонцы, спринтеры они.

— Слушай, а давай пополам? Ты пять и я — пять. Ночь четная — моя, нечетная — твоя. Дешевле выйдет, — предложил вдруг умный хозяйственник. Он быстрее выходил из похмелья.

— Пожалуй, — бывший строитель предприятий и пирамид умел подхватывать и развивать чужие мысли. — Слушай, да нам с тобой и через день многовато будет. Лошадка больно резвая, а мы — почти мерины.

— Да, эмоциональная леди. Энергию так и сосет из тебя.

— Давай тогда еще и третьего позовем. Того, с биржи, о котором она говорила только что.

— Но он же желтый! Китаец или какой-то малаец, — брезгливо поморщился бывший директор. — Это же грязнули. После него у меня ничего не получится.

— Ты что, расистом стал? А помнишь, как ходил в общежитие к черным кубинкам и маленьким вьетнамкам?

— Так они сами звали нас, белых, на танцы.

— А тут мы позовем. На троих, как в старое доброе время. Одну бутылку на двоих, и море по колено.

— Она, конечно, не водка, но тоже хмелит градусов на тридцать.

— Все кончается быстро, как и вино. Платить "бабки" жалко.

— По рукам! Подписываю процентовку!

Подслушивающая их Муся решила, что надо вызывать третьего — денег-то больше будет. Восточный человек поинтересовался:

— Ты из Элисты? Там тебя видел.

— Очень надо! — возмутилась Муся. — Я столичная.

— Видно без наклейки. А куда ханум баксы денет?

— Как куда? — бывшая двоечница брякнула, не подумав. — Одежды накуплю! Духов. Деду пошлю, — она вдруг спохватилась. — Олегу Ивановичу отдам! Народные же деньги.

— Что? — возмутился директор. — Мои деньги?..

— Да она дура набитая, — сказал второй. Они явно считали, что она и ломаного гроша не стоит.

— Я все равно покупаю. Моя цена — десять тугриков, — сказал третий. — Могу и юанями.

Новые русские расхохотались. Они явно теряли к ней интерес.

Ругаясь, Гамов выпустил на сцену новую героиню. Она была в телогрейке.

— Вот вы где? Мошенники. Торгаши с барахолки! — Клава наскочила на них, как встревоженная наседка. — Честную девушку, мою сестру, опозорить решили? Вернее, меня? У нее будет трое, а у меня — ни одного! Да вам гарем каждому уже иметь пора! Жлобы! Платите калым, и я приведу вам невест в паранджах. Сестрица, ко мне! Гоните мне, откупите, или они заколебают вас! Сейчас тут будет вся Средняя Азия! И Чукотка тоже!

— Это шантаж! — первым догадался строитель. — Надо охрану вызвать! Полиция! — он ринулся к окну.

Клава загородила ему дорогу, подставила ногу. Он рухнул, а восточный человек ей поклонился. Он один оставался спокоен. И только он, привлеченный к большой игре, знал, что во дворе произошла смена караула. Основательно подготовленные парни вывели охранников русской мафии из дела. Но среди них не было лучшего — Эда Люкса. Проводивший операцию господин не мог себе этого позволить. Во-первых, он не доверял супербою, во-вторых, тот сейчас находился вне его полномочий.

Обезврежены толстомордые секъюрити, но Ник хотел досмотреть представление. Труппа из эмигрантов, режиссер использовал знакомые образы, он считал, что так доходчивее. Зрителей как бы пригласили принять участие в действии, а потом — основательно раскошелиться. Задействован и его кадр, но как им это удалось? Впрочем, использование инструктора пойдет в минус Джону, а это так приятно. Пусть, пусть вояка войдет в раж! Это еще раз докажет правоту Чейза: бывших советских силовиков не бывает. Они навечно связаны со своими штабами и генералами. И на том свете они сразу находят своих, представляясь по случаю перехода в мир иной...

Гамсун понял, что сцену с мнимым похищением девицы показывать не стоит. Эти крохоборы все равно не клюнут. Они не из тех господ, что дают большой выкуп за милашку. Они были изворотливым быдлом, а стали жирной мразью. Только товарищ Сталин, он один, мог помешать в свое время такому превращению. Помощники в расчет не брались, он менял их чаще, чем президент министров. С полицией снова иметь дело не хотелось. "Срочно организовать фарс, перевести все в шутку, — решил Гамов. — Запасной сложнейший ход у него наготове. — Надо быстро переодеться, а в этом он мастер, не хуже того циркача. Плавки влагонепроницаемые, надежнее рекламируемых прокладок, всегда с ним".

В комнату он вошел в черной форме СС в сопровождении трех автоматчиков. Присутствующие остолбенели.

— Служба безопасности Рейха! Хайль Гитлер! Вы нас звали?

— Что? Наши пришли? Штирлиц? — ахнул бывший директор.

— Тихонов тут? Не верю своим глазам, — засомневался строитель. — Это маски-шоу. Эк тебя довели? Нет!

— Молчать! Сейчас поверите! — Гамов подал знак. — Подкрепление сюда!

Однорукий вояка с перевязанным глазом и наградами всех стран на груди ввалился с шумом. Он был, правда, в иной форме.

— Мы зеленые СС! Мы с Отто дуче вывозили. А потом я спасал Брежнева, Горбачева, Рейгана, Фиделя.

— Это Айсман! Или как его Холл... — начал строитель пирамид.

— Хайль Гитлер! Гоните деньги на счет нашей партии. Бистро! — он вынул настоящую лимонку и поднял ее над собой. — Спонсоры, я не привык ждать! Мы снимаем новые серии.

— Понятно! Сразу бы так, — все облегченно вздохнули. Но раскошеливаться не спешили. Этого в сценарии майора Гамова не было, ветеран явно импровизировал. Что он еще учудит?

— Хайль, Тихонов! Ему надо быть президентом. Деньги на бочку! А я служу Советскому Союзу! Деньги пойдут на Родину, на зарплату десанту. Ну, я жду, морды поросячьи.

"Вроде пьяный, а говорит как трезвый, — подумал Гамов. — Что делать? Остановить солдафона, пока не поздно.

Кто-то не выдержал и бросился бежать, опрокидывая мебель. Все закричали — граната была очень похожа на настоящую.

— Фараоны! — Клава, стоявшая у окна, первая заметила опасность.

— Смываемся! — приказал Гамов.

Они не просто убегали в автомобиле, их гнали. Чейз гостеприимно открыл ворота своего особняка, и они оказались в загоне. Ладный мускулистый бычок и две хорошенькие телки. Ковбой не решает — кого на мясо, кого — на племя. Поэтому полиция повернула назад возле ворот, сделав свое дело. Брали троицу толстомордые охранники.

Олег Гамов вспоминал бычков у ворот мясокомбината: дежурил там как-то курсантом вместе с милицией. Животные не знали, что их ждет, бычки еще вспрыгивали на телочек. Ждали, что их покормят.

Охранники сразу же куда-то увели однорукого. Не очень вежливо, как бы мстя Бобу.

Чейз вспомнил иное: ловлю рыбок в мутной воде карьера. Это было в детстве. Друг пугал молодых рыбешек, а Ник поджидал несчастных с сачком в узком месте. Хорошо ловить в мутной воде! Это он усвоил на всю жизнь. И поймал Элеонору.

А за этих он вначале получит премию с банков. Деньги хотели силой вернуть на историческую родину, как будто валюта сама не знает, где ей хорошо. Ей хорошо в надежных сейфах, где ее не разворовывают, дают расти. Финансовым воротилам придется усилить бюджет его службы. Ведь совместные компании по добыче редких металлов больше не миф. Очередь и за другими богатствами русских. Через приватизацию, купленных депутатов янки овладеют ценностями. Трое жуликов — его золотой фонд, но здесь ему не место. Голубчикам надо домой, если в камере душно, они войдут в пятую колонну.

Потом же будет видно. Скот он везде скот. Но у них в дурной стране до сих пор серьезно используют и рабочую скотину. Ослы, верблюды, быки , яки довольствуются малым, а возят много. И очень, очень терпеливы, как и те, что управляют ими.

7. Она имела и вторую цель поездки, но мужу сказала, что у нее три, как у отличного учителя: воспитательная, образовательная и развивающая.

— Советской педагогики больше нет, — сказал Джон. — Но ты не можешь без Средиземного.

— Колыбель человечества, как сказал классик марксизма.

— На Балканах неспокойно.

— Зато в Греции есть все.

— Не хочу отпускать тебя одну.

— Со слугой-негром? Твои же доверенные люди?

— Хватит об этом, Даша.

— Пожалуй. Извини. Кажется, моя работа и тебе пригодится, специалист по СНГ. Греция и Россия — родные сестры, а ты утверждаешь, что есть везде семена демократии.

— Так и есть, дорогая. Я согласен.

Она начинала говорить о его нынешней работе и сразу добивалась всего, чего хотела. Запросы же у нее невелики; билеты на самолет у него забронированы. Перелет не занял много времени. Скорее туда!

Даша расположилась в окрестностях Афин, на знакомом месте. Она была одна, обращена в прошлое, которое доверчиво раскрывалось перед ней уже не впервые.

...Писистрат стремился овладеть черноморским побережьем. Он как бы знал, что за теми землями будущее. Там спасение Греции, там — родные по духу люди.

Афины хорошели по его воле, ибо он был великим тираном. Улицы расширяли, налогом обложили балконы и двери, выступающие из общего ряда. Новый храм Афин был украшен скульптурами богов и восставших против них тиранов. На перекрестках были расставлены гермы — каменные столбы с бюстом Бога и поучительным изречением .

Писистрат! Ты загадочен и непредсказуем. Торжественные возвращения и позорные изгнания шли чередой.

"Афиняне, примите с добрым чувством Писистрата! — кричали глашатаи. — Его сама Афина почтила больше всех людей и вот теперь возвращает в свой Акрополь!"

Предательство Мегакла положило конец его очередному правлению. Не повод ли для отчаяния?

Не таким был этот человек. Десятилетнее изгнание он использовал для будущей победы. Во Фракции, возле горы Пангеи, у него были золотые рудники. Деньги шли и из других городов.

Вот тут или чуть дальше соприкоснулись воины Писистрата и его противников. К нему бежали крестьяне и бедные ремесленники. Оба войска встретились на полпути между Марафоном и Афинами. Писистрат начал первым, он застиг противников врасплох. Они побежали, но их не громили. Сыновья тирана скакали вслед за бегущими, уговаривали их сложить оружие, спокойно разойтись по домам. Обошлось без крови, и это обстоятельство возвысило Писистрата. Правитель знал, на кого опираться. Беднейшие крестьяне получили земли изгнанных аристократов. Метэки и те, кого знать называла людьми "нечистого происхождения", получили большие политические права. Положение простого народа улучшилось.

Дионисии с их пирушками, состязанием хоров стали государственными всенародными праздниками. Знаменитые поэты поселились в Афинах.

Тиран, избегавший крови, кто ты? Про того. Кто захватывал власть путем политического переворота, говорили, что он хуже волка, и тот, кто убьет его, совершит великое и прекрасное дело и заслужит того, чтобы память о нем жила в потомстве. Так говорили аристократы. Но стоит ли убивать тирана? И кто он есть на самом деле? Защитник обездоленных?

Не знают, что творят иные знатные мужи. Олигархи сами себе готовят гибель. Ибо появится суровый вождь на троне — не жди пощады.

Мысли Даши носились между Грецией и новой Россией. Она была из тех, кто считал: греки, этруски, русские — дети одной некогда могучей цивилизации.

Писистрат — прирожденный тиран, но это не передается по наследству. Первый афинский диктатор был полновластным хозяином в своем полисе. Сыновьям же не удалось удержать власть над Афинами. Один был убит, второй изгнан

Тот, кто хочет стать тираном, не может быть любящим отцом и дедом. Исторические примеры подтверждают это.

Но как же Писистрат? Кем был он на самом деле и был ли вообще? Ученые расходятся во взглядах, а молодому исследователю надо найти свое. Сделать это не просто, ибо источники скудны и весьма разноречивы. Иные методы необходимы...

Хронолет бы иметь, но он пока остается любимым детищем фантастов. А то пригласили бы Писистрата в наш мир. Выбирай, мол: Кремль или Белый Дом? Вот бы Джон всполошился. Интересно, где ему опаснее диктатор? Он ведь яростный, хоть и тайный, защитник демократии. А его бы в Афины на денек, со всеми погремушками.

— О, Боги! Молодая особа просит милости у вас! — знакомый иронический тенорок вывел ее из волшебного состояния. Конечно, это он: густые брови, большой лоб при малом росте.

— Наум! Какая встреча! — Даша была искренне рада.

— Кто же еще, если не я, Дарья Степановна? Без нас разве обойдетесь? Я хоть и не Абрамович, но учен и умен.

— Вечный аспирант, ты разве не на Таганке?