На улице было по утреннему свело, часы показывали начало восьмого. Оглянувшись назад, я посмотрел на здание, в подвале какого провел последние восемь часов свое жизни. Областная больница, одна из трех в нашем городе, от нее до моей квартиры раньше ходил 14 автобус.

Вспомнив, что среди вакансий Труда, проскакивала должность водителя маршрутки, я подумал, что общественный транспорт наверное тоже должен работать. Несмотря на случившиеся изменения в мире, жизнь в городе продолжалась, электричество освещало, паровое отопление грело, гравитация притягивала к земле. Если бы не значки интерфейса по периметру зрения, можно было бы подумать, что ничего и не изменилось.

Размышляя об этом, я сделал вывод, что нормальное функционирование всех систем, для выживания социума, поддерживается принудительным образом. С одной стороны, я не мог не согласиться, что это правильно и хорошо. Но с другой стороны, став как и многие другие, винтиком огромного механизма, во мне кипело негодование и желание сбросить с себя навязанные обязательства.

'-Если еще раз сдохну, то ни за что больше не соглашусь на ограниченное возрождение!' — пообещал я сам себе.

Машин на дороге было очень мало, идущих по тротуарам людей не многим больше. К моему удивлению, все они были одеты в халаты или хлопчатобумажные куртки со штанами. Бледные оттенки всевозможных цветов тканей, намекали на небольшие плюсы к тому или иному параметру. В обычной одежде никто не ходил, что оставалось для мня непонятным. Ко всему прочему, пешеходы отчего-то прятали свои лица, отворачиваясь от меня и ускоряя шаг.

'-Странно, — подумал я: — чего это они?!'

Через пять минут ходьбы по тротуару, я все-таки встретил человека в нормальной одежде. Женщина, подстриженная на лысо, она гордо шла прямо по проезжей части, зорко посматривая по сторонам. Увидев меня, она кинулась вперед, доставая из кобуры пистолет.

-Ой бля, — только и смог сказать я.

Ноги при виде оружия отчего-то стали ватными, пока я соображал, бежать стало поздно. Впрочем, когда между нами осталось десять метров, лысая сбавила скорость и последние метры преодолела шагом. На ее лице, без косметики, виднелось сильное раздражение, она явно была чем-то недовольна.

-Сапог? — вопросительная интонация подразумевала вопрос.

-Нет, — ответил я, после чего, по наитию, добавил: — возродили по ограничению.

-На! — ударяя рукоятью пистолета, лицо лысой перекосила гримаса бешенства.

В глазах вспыхнули и потухли 'звезды', острая боль пронзила все тело, от головы до ног. Ноги перестали держать и я упал на асфальт. Полученный удар пришелся в район левого виска, удивляясь, как вообще остался жив, я бросил взгляд на уровень ХП. Красного бар, в верхнем левом углу, истончился до двух единиц здоровья.

-За что? — сквозь испытываемую боль и проступившие слезы, я попытался искать 'справедливости'.

-Заткнись сапог, — огрызнулась она, присаживаясь на корточки.

-Сама ты сапог! — затуманенный болью разум плохо соображал.

-Заткнись и слушай меня сюда! Внимательно! — для большей внушительности она протянула левую руку вперед и намотала на кулак ворот моей одежды: — где этот урод, с которым ты обменялся одеждой?

-Я не..., — попытался произнести я, действительно не понимая, о чем она говорит.

-Заткнись! — ткнув левой рукой вперед, она буквально 'макнула' мою голову в асфальт, после чего вновь подтянула к себе: — еще раз спрашиваю, где тот козел, которому ты отдал свою одежду?

Давая мне время очухаться и собраться с мыслями, женщина выжидательно смотрела в мое лицо. Боль, вызванная ударом в висок, постепенно сошла на нет. Здоровье восстановилось до пяти единиц, позволив собраться с силами. Зло посмотрев на лысую, я попытался вырваться.

-На! На! Тварь! — на мою попытку освободиться от ее захвата, она окончательно 'слетела с катушек', начав бить меня головой об асфальт.

Каждое соприкосновение с тротуаром выбивало по единице жизни. Доводя красную полоску до минимума, лысая приостанавливалась и ждала, пока ХП восполнится до четырех единиц. После этого она вновь била меня головой об асфальт, за три удара возвращая красный бар к прежнему состоянию. Процесс избиения повторялся раз за разом, от постоянно накатывающих волн боли, я совсем перестал что-либо соображать и мечтал лишь о том, чтобы меня прикончили.

-Птх! — за звуком пистолетного выстрела последовали брызги крови и какие-то ошметки, попавшие на мое лицо.

Пока все внимание лысой было приковано к моей персоне, кто-то подобрался достаточно близко и всадил пулю в ее голову. Упав сверху, женское тело прижало меня к асфальту. Попытавшись ее спихнуть, я не смог сдвинуть его даже на пару сантиметров. Обнуленная в результате избиения шкала выносливости, сводила на нет все попытки применить силу.

'-Оказывается характеристика Сила, без Выносливости, мало что значит', — отметил я.

-Слав, что у тебя там? — послышался в отдалении мужской голос.

-Смотрю как сапог пытается из под трупа Рапунцеля вылезти, — совсем рядом со мной прозвучал второй голос: — прикинь, он ее даже с себя столкнуть не может!

-Обшмонал уже эту психопатку? — не обратив внимания на упоминание обо мне, второй голос раздался чуть ближе.

-Сейчас, тело пропадет, тогда и посмотрю, — ответил человек, отозвавшийся на имя Слав.

Немного восстановившиеся шкалы здоровья и выносливости даровали мне достаточно сил, чтобы спихнуть с себя тело лысой. Труп лысой женщины словно этого и ждал, развеявшись буквально через мгновение. Вместе с телом исчезла и кровь и ошметки, налипшие на мое лицо.

Стоявший в двух метрах от места 'трагедии' неизвестный, повернулся к подошедшему 'товарищу' и пожал протянутую в приветствии ладонь. После чего окинул взглядом окрестности и склонился к оставшейся после лысой одежде.

-Пистолет, неполная обойма, нож, — прокомментировал он, вставая с корточек.

-Слышь сапог, чего она от тебя хотела то? — опять использовав непонятное обращение, ухмыльнулся второй мужчина.

-Я свой сет одному мужику отдал, а он мне вот эти вещи оставил, — подергав за ворот, я поправил выкрученную ткань: — но лысая никак не хотела в это поверить, что я и в правду не знаю, куда тот мужик пошел!

За то немногое время, что у меня было, я успел обдумать и понять, что имела ввиду лысая, утверждая, что я кому-то отдал свои вещи. На мне была начальная одежда, которую выдавали только свободнорожденным. Каким-то образом женщина тем не менее поняла, что я возрожден по ограничению и допытывалась от меня 'своей' правды.

-Не повезло тебе нарваться на Рапунцель, — посочувствовал мужик: — баба не в себе, хотя раньше у нее и сиськи побольше были, и волосы подлиннее ..

-Ладно, пошли от сюда, — тронув за плечо разболтавшегося 'товарища', сказал Слав.

-Извините, — сообразив, что они сейчас уйдут, я поторопился задать 'гложущий' меня вопрос: — а почему я сапог?

-Станешь свободным, поймешь, — обронил второй и, резко подойдя ко мне в два шага, пнул в голову: — и не надевай больше чужие вещи.

Находясь до этого в сидячем положении, я упал на тротуар, опрокинутый на спину. От полученного удара красный бар уменьшился на три единицы, накатившая на тело боль вновь напомнила ощущения, испытываемые от недавнего избиения. Вспомнив об умершей, я наконец-то 'поймал' мысль, которая все это время витала в голове.

Судя по всему, возможность регенерировать здоровье, привнесла в конфликты между людьми новые схемы взаимоотношений. Получалось, что теперь можно было бить и мучить жертву настолько долго, насколько хватало желания и интереса доминантной стороне. Оказавшемуся более 'слабым', оставалось лишь ждать смерти, мечтая о ней, как об избавлении.

Стоило ХП восстановиться до пяти единиц, как боль снизилась до терпимого уровня, не затрудняющего движения. Приняв сидячее положение, я остался сидеть на тротуаре, дожидаясь полного восстановления. Те немногие люди, что до этого попадались на улице, куда-то пропали. Оглянувшись по сторонам, я увидел лишь удаляющиеся спины тех двух, один из которых убил лысую. Больше никого вокруг было не видно и не слышно.

-Попрятались суки, — злясь и параллельно с этим понимая, что и сам бы не стал вмешиваться в чужие разборки, и уж тем более помогать, выговорил я сквозь зубы.

Видневшаяся невдалеке остановка общественного транспорта напомнила о том, каким способом я собирался добраться до дома. Встав, я двинулся вперед, обклеенная бумажной рекламой и загаженная временем, остановка имела пластиковый навес и скамейку для ожидания. Подъехавший через четверть часа автобус был самым обычным. Водитель сидел на своем месте, в пассажирском салоне находилось трое человек. Все они были одеты в 'цветные' одежды, фасоном и качеством ткани подсказывая свое 'происхождение'.

-Свободнорожденный? — зачем-то уточнил водитель, обернувшись в мою сторону.

-Не, по ограничению, одежду обменял, — догадавшись, что его беспокоило, сказал я.

-Проезд одна монета, — кивнув на мои слова, водитель отвернулся и взялся за руль, начав движение.

Полученное одновременно со словами водилы уведомление интерфейса запросило мое согласие на списание 'денежных средств'. Подтвердив, я уселся на свободное кресло, краем глаза отметив расслабившихся пассажиров. До того, как я признался, что возрожден с Ограничением, люди вели себя настороженно.

'-Похоже не я один от этих свободных натерпелся', — пришел на ум логичный вывод.

Движение автобуса по городу позволило убедиться, что на всех улицах города пустынно. Не зная, что об этом думать, я переключился на планы о том, чем в первую очередь следует заняться, придя домой. Полная шкала сытости отодвинула на второй план желание перекусить. Главным сейчас являлась информация, и я намеревался плотно 'посидеть' в сети, шерстя страницы интернета.

-Вот жопа! — буквально в последний момент мне удалось сдержаться и возмущенный вопль прозвучал сдавленным шипением сквозь зубы.

Хоть слова и вышли приглушенными, сидевший передо мной мужчина дернулся, опасливо покосившись. Я постарался придать своему лицу как можно более доброжелательное выражение, чем, кажется, еще больше заставил его нервничать. Впрочем, это было не важным. Проблема, о которой я сообразил только сейчас, заключалась в сложности с попаданием в собственную квартиру. Возродившись в морге абсолютно голым, я лишился всех своих вещей, в том числе и ключей от входной двери. Ища варианты, что теперь делать и где искать помощь, мысли о родителях сами собой пришли на ум.

'-Точно, у мамы же есть второй комплект! — сообразил я, после чего слегка пристыженно додумал: — и надо бы узнать, как у них с отцом дела, все ли в порядке....'

Проехав вперед пару кварталов, я дождался пока автобус свернет на Суздальский проспект. От остановки, на которой я вышел, до квартиры родителей было от силы десять минут пешком. По дороге через дворы к нужному дому, я не встретил вообще ни одного человека. Район, ранее считавшийся респектабельным и престижным, сегодня казался вымершим и обезлюдевшим.

Чем ближе я подходил к дому родителей, тем тревожнее становилось на моей душе. Думать о плохом я себе запрещал, повторяя как мантру слова 'смерти нет, смерти нет'. Не доходя до подъезда, я глянул на окна двухкомнатной квартиры. Стекла были целыми, в одном из них, на кухне, даже горел свет.

'-Ну вот, все у них нормально', — облегченно выдохнул я.

-Леша?! — результатом нажимания на кнопку дверного звонка стал потемневший дверной глазок и приглушенный дверью мамин голос.

-Это я! — подтвердив свою личность, я отчего-то улыбнулся.

Стоило переступить порог родительского дома, как меня прижали к груди, заливая слезами. Радость от того, что я нашелся, перемежались со сбивчивой информацией о том, что отец тоже объявился, но вернуться сможет только к обеду.

-Я уж и не знала, что думать, ты целую неделю к телефону не подходишь, а отец, как в тот день на работу ушел, так тоже пропал, на три дня, — все говорила и говорила мама, повторяясь: — он теперь на стройке работает, его прямо за углом нашего дома убили. Я и думать плохо не хотела, соседка его куртку нашла, обыскала карманы, там и паспорт его и кошелек, ничего не взяли!

'-Что значит неделю к телефону не подхожу? — не понял я и повернулся к телевизору, в верхнем правом углу экрана которого транслировалась и дата сегодняшняя и текущее время: — вот бля! Похоже я в непонятно где провел целых семь дней, не удивительно что после этого чуть сам себя не забыл!'

Думая о своем, я не мешал матери выговориться и выплакаться. Определенно ей нужно было снять стресс, в котором она пребывала последние дни. Произошедшее ее сильно подкосило и, обычно уверенную в себе, маму сейчас было трудно узнать. Вглядевшись в заплаканное и слегка припухшее лицо, я не сдержался и обнял ее, утешая.

Сколько мы так простояли в прихожей я не знаю, но, рано или поздно все заканчивается. Успокоившись, мама уже обычным голосом принялась выспрашивать, что со мной случилось и где я был. К моему удивлению, информацию о моей временной смерти она восприняла очень спокойно. А факт моего ограниченного возрождения ее, кажется, даже порадовал. Пройдя на кухню и усадив меня за стол, мама принялась готовить завтрак, параллельно рассуждая о положительных аспектах принудительного труда.

-А что тут такого? — на мое возмущение по поводу ущемления прав людей, она возразила с явной убежденностью в голосе: — раньше тоже работали, только теперь будут делать все не абы как, а на совесть!

Насупившись, я решил не обострять обстановку и примолк. Мама только-только успокоилась и даже стала улыбаться. Мне как-то не хотелось ее вновь расстраивать, начиная отстаивать свою жизненную позицию и не соглашаясь с высказанным мнением.

'-Время рассудит, кто прав', — мысленно сказал я сам себе, понимая, что только действительно чего-то добившись, я перестану быть для своих родителей несмышленым ребенком и к моему мнению будут прислушиваться.

Накормив завтраком, который больше напоминал обед и ужин вместе взятые, мама отдала второй комплект ключей от моей квартиры. Уже собираясь встать из-за стола, я поймал ее взгляд и, неожиданно для самого себя, передумал уходить. Что именно 'плескалось' в глубине ее глаз я так и не понял, но решение не оставлять маму одну, по крайней мере до тех пор, пока не вернется отец, прочно засело в моей голове и оставалось там незыблемым, не смотря на все доводы рассудка.

'-Ладно, успею еще в интернете посидеть', — успокаивал я сам себя, пройдя в гостиную и плюхнувшись на диван.

Рука привычным жестом нащупала пульт и я включил телевизор. Прощелкав по каналам, из пятидесяти я нашел только три, по котором еще шло вещание. Ни одного коммерческого или развлекательного канала не было. Оставив первый государственный, я приглушил звук, мама присела рядом, прижавшись к моему плечу.

-А у того, кто это придумал, все получилось, — неожиданно сказала она и, дождавшись, когда я с удивлением на нее посмотрю, пояснила: — переделать целый мир и не привести его к апокалипсису, это надо постараться.