Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Глава 3
НОЧЬЮ
Очень влажный и приятно теплый воздух, пропитанный грозой и сладкими свежими ароматами цветущего луга, заставлял мои ноздри раздуваться как можно шире, с каждым вздохом жадно захватывая все большую порцию, и я наслаждалась почти забытыми ощущениями. В моем загазованном промышленном городе, где даже редкие островки природы изобиловали грудами окурков, битого стекла и пластиковых бутылок, запахи были совсем другими, и от них голова не кружилась, а болела. Однако мне посчастливилось как-то оказаться в степи во время дождя, и я навсегда сохранила в памяти благоухание теплой земли, сбрызнутой первыми каплями, мокрой травы, свежести и состояние абсолютной свободы, когда, казалось, от переполнявшего меня воздуха можно было без проблем воспарить высоко-высоко, прямо в безграничный простор цвета е г о глаз...
Вот в таком же состоянии я пребывала и сейчас. Надо же, этот насыщенный аромат, такой концентрированный, того и гляди, запузырится в крови!
Пришедшая на ум метафора невольно всколыхнула давно, казалось, спрессовавшиеся в монолит воспоминания: путешествия, тропические острова, яхта... а так же что еще, если не чувство небывалой эйфории, вызывает эти самые пузырьки. Страх и ужас дайверов — кессонная болезнь. К моему счастью, эта печальная участь нас миновала, хотя мы погружались по три раза в день на протяжении всей программы сафари. Зато в подробностях изучили все тревожные симптомы, ведь для нашего свихнувшегося на безопасности инструктора это заболевание стало навязчивой идеей, и самым главным его педагогическим достижением являлось умение перепугать нас до обморока, чтобы мы и думать забыли о глубине. Ага, будто эти его страшилки, выданные уже на яхте по пути на острова Лос-Рокоса, могли испугать нас. После парочки душераздирающих примеров мы, до этого и не помышлявшие о дайвинге, как бешеные побежали надевать гидрокостюмы...
О чем это я? Воспоминания, которые теперь не имеют никакого значения. Это все воздух, просто он настолько влажный, что я почти уже плыву, и саван мой давно промок. Вот и лезет в голову всякое. Пора вернуться в реальный мир.
Понятно теперь, почему окружающая нас практически непроходимой стеной растительность такая зеленая и сочная. Это что, тропики? Влажные экваториальные леса? Да не похоже, вроде... Странные места, из-за плотно затянутого сероватой пеленой неба нельзя было даже определить время суток: могло быть как раннее утро, так и поздний вечер. Светло, и ладно. По крайней мере, этого света хватало разнообразной местной мелюзге, пернатой, лазающей по деревьям, а также летающей в воздухе и так и норовящей весело влететь в глаз или в нос. Но мне было не весело, а совсем даже наоборот. Я устала отплевываться и отмаргиваться от этих поползновений. Рассмотрев поближе такого удальца, погибшего смертью героя во время доблестного тарана моей щеки, благо моя близорукость чудесным образом излечилась, я не обнаружила никаких аномалий — мошка как мошка.
Мы продирались уже несколько часов по беспроглядной чаще, ориентируясь непонятно на что, упрямо величаемое этим аборигеном тропинкой. Я устала искать мифическую тропинку довольно скоро. Ровные толстые стволы стояли иногда так плотно, что он еле протискивал между ними свои плечи, а устилавшие землю листва и серо-зеленый мох выглядели первозданно целыми и нетронутыми. В моем же понимании тропинка — это хорошо утоптанная дорожка. Ну, если я только понимаю правильно.
Половина моего савана уже висела на концах веточек по всему пути нашего следования, а то, что еще укутывало меня, превратилось в обрывки, сапоги-перчатки тоже не обещали послужить долго, поэтому стоило серьезно задуматься о своем гардеробе, причем срочно. Вскоре почти полное истощение физических сил и неистребимое, несмотря на усталость, желание проверить рюкзак потребовали привала, но, судя по темпу, который нарастил парнишка, эта возможность мне представится еще не скоро. Тем более, я-то как раз шла налегке и, стискивая зубы, мрачно завидовала его выносливости. Я, конечно, не специалистка по физическому состоянию нынешних людей, времени-то сколько прошло, но данному экземпляру явно далеко до вырождения. А моего гонора надолго не хватит.
Стараясь не отстать от высокой широкоплечей фигуры, я торопливо шагала и пыталась анализировать ситуацию. Парень что-то скрывает — это очевидно. Вопрос: он хочет обмануть меня или защитить от жестокой правды? Вопрос...
Далее — что же в рюкзаке? Любопытство мое всегда было умеренным, но, принимая во внимание временную разницу... и вообще, так называл меня только брат, а он остался где-то так далеко, что и вообразить сложно. Теперь неумолимая очевидность происходящего не вызывала у меня сомнений. Все те, кого я знала, мои родные и любимые люди, все они давно превратились в прах.
Потом я задалась вопросом, куда же мы, собственно направляемся. Раньше было как-то не до этого, мы торопились просто уйти из разрушенного здания. Насколько я поняла, необходимости в спешке не было никакой. Просто парню надо было отвлечь меня от неудобных ему вопросов.
— Как куда? — удивился Апрель. — Я веду вас в Город, к принцу, куда же еще?
— В какой город? Тут он у вас что, в единичном экземпляре?
— Нет, городов в Верейне много, но Город — только один. А уж принц представит вас отцу и Плеяде.
— Кому?
— Плеяде, это совет из десяти наиболее уважаемых вассалов Короля, они принимают важные государственные решения.
Принцы, короли... Непонятная Верейна. Что это — страна, область, республика? Остались ли здесь знакомые мне места, или все давно перекроено новыми территориальными образованиями? Не знаю, что и думать. Не так я себе представляла свою будущую работу. По замыслу профессора, я должна была проснуться и, не вникая в особенности, сразу приступить к своим непосредственным обязанностям, а они не предусматривали возможности жить долго и счастливо. Но все пошло кувырком, и теперь вот надо думать, как приспособиться жить в этом мире. Ладно, ладно, не буду утверждать, что такая перспектива меня совсем не устраивает, даже больше, отсутствие необходимости сразу после пробуждения погибнуть на благо всего человечества несказанно обрадовало. Я не самоубийца, хотя согласие на участие в опытах профессора отдает суицидом. Но тогда у меня был плохой период. Очень, очень плохой.
Я сразу начала расплачиваться за эти воспоминания. Ведь вовсе не зря я их подавляла. Клубок щерился. А это всегда было больно и вообще неприятно.
Так, надо отвлечься. О чем мы там? А, да...
— Ага, ну конечно, притаскиваешь ты к принцу эдакую оборванку, он сразу поверит, что я это я, проникнется и падет ниц!
Апрель удивленно выгнул бровь.
— Конечно! Кто бы усомнился в вашем происхождении.
— Да кто меня видел-то?!
— В Хрониках Рура, том, по-моему, пятьдесят второй, упоминается о Заброшенной Цитадели и спящей волшебным сном Всемогущей богине, которую нужно разбудить для свершения великих дел. Вы думаете, я первый, добравшийся до вашей обители? Нет, было много попыток, из них примерно половина окончилась смертью смельчаков. Выжившие описали вас подробно, я не сомневался ни секунды, когда увидел.
— Обо мне где-то написано? — Я впала в шок уже при упоминании о своей предполагаемой божественной сути, и это состояние усугублялось каждым его новым словом. — Господи, да что же там говориться? Это вообще-то был секретный проект.
Какое это, оказывается, сложное дельце — будить меня. Раньше было достаточно просто позвать или потрясти за плечо. И низкий процент выживаемости будильщиков тоже волновал. Интересно, почему же погибали предыдущие смельчаки? А точнее, нет, нет, нет, совсем не интересно! Надо радоваться, что хоть этому повезло. А вот повезло ли мне?
Непонятные события, стремительно набирающие обороты, нравились бы мне чуть больше, будь я хоть немного лучше осведомлена о происходящем. А то мои старания делать хорошую мину становятся все более жалкими.
Тут меня осенило.
— А как вообще ты открыл капсулу? Там же замки, защита!
Я выжидающе смотрела на спутника.
Он явно растерялся. Застрелял по сторонам быстрыми взглядами, засуетился, а потом на лице его отразилось облегчение. Видимо, что-то придумал.
— Я... Мне было видение! — выпалив эту галиматью замогильным голосом, парень едва слышно перевел дух и с триумфом уставился на меня.
Ах, вот как ты заговорил! Я обалдела от наглого вранья. Несколько раз набирала воздуху, чтобы достойно ответить мерзавцу, но так ничего и не придумала. Да пошел ты! Так и норовит наколоть, зараза. Все, он только что начисто лишился моего доверия, хотя еще и не подозревает об этом.
Стремительно темнело. Парень гнал все сильнее, я уже не успевала просто идти и бежала за ним, поражаясь тому, что не упала еще замертво от столь непривычной нагрузки, но и эта скорость не удовлетворяла моего ретивого спутника. Он заметно встревожился, стал серьезным и неразговорчивым, все чаще оглядывался назад, а потом остановился, обернулся ко мне и подступил очень близко с весьма решительным видом. Что... что он... от неожиданности я попятилась, а потом и вовсе решила на всякий случай отскочить подальше от угрожающе нависшего надо мной мощного тела, но парень молниеносным движением закинул меня на свое плечо и побежал. Я болталась бараньей тушкой и попыталась возмущенно верещать, но каменное плечо впилось в живот и перехватило дыхание. Моя голова ритмично билась о край моего же рюкзака, и именно с этого края, как назло, в него было уложено что-то твердое. Бежал парень резво и долго. Потом начал замедляться, и вдруг заметался в разные стороны. Я не видела причины его телодвижений, но особо резкий рывок с изрядной силой приложил мою уже гудящую от ударов голову об — да что же там сложено, черт! — рюкзак, и я перестала интересоваться чем-либо еще, кроме кругов перед глазами и пульсирующей боли в районе лба.
Наконец, он остановился, спустил меня на землю и задвинул за спину. На этом я отвлеклась от баюканья пострадавшего местечка, ведь такое многозначительное поведение свидетельствовало как минимум о нешуточной угрозе. А еще эта абсолютная темнота с порхающими вокруг парными желтыми огоньками. Бред какой-то, словно горящие просто невыразимой яростью глаза. Да ладно! Это не могут быть... Черт, это точно глаза!
До меня донеслось глухое рычание.
Страх снова скрутил внутренности. А я, наивная, думала, что события прошлой жизни навсегда избавили меня от этого чувства. И вот, гляди-ка, боюсь как миленькая, начиная с пробуждения, трясусь, как чертов кролик, того и гляди, кондрашка хватит.
Внезапно парень подался назад, толкая и меня тоже, я налетела спиной на шершавый ствол дерева и прижалась к нему. Этот вояка ринулся во тьму, размахивая своим оружием, а я осталась одна в наполненной рычанием, хрипами и страшными хлюпающими ударами тьме. Только недолго длилось мое одиночество.
Я замерла, даже перестала дышать, пытаясь сильнее вжаться в ствол, раствориться в нем. К сожалению, эти меры не очень помогли. Чужое присутствие обнаружилось слишком поздно и совсем близко. Я, все еще прижимаясь спиной к дереву, начала, осторожно переступая, передвигаться в противоположную сторону. Но оттуда тоже послышались звуки — кто-то приближался и с этой стороны. Я набрала побольше воздуха, собираясь заорать, однако рот чем-то зажали, руки и ноги были моментально стянуты, а саму меня поволокли куда-то в цепких сильных руках сокрытые мраком существа. Костлявая конечность жестко зажала лицо, перекрывая дыхание и вызывая острый приступ удушья. Задергавшись в абсолютной панике, я все еще пыталась вырваться, но, неудачно дернувшись, ударилась обо что-то и так уже получившей свое головой и отключилась.
Очередное пробуждение. В этот раз слишком резко, никаких мгновений неги, однако я не спешила открывать глаза. Да и обонятельное сопровождение подкачало — вокруг витали прегадостные миазмы. Ладно, хорошо, пусть не жасмин, я согласна даже на аэрозоль-освежитель с "ароматом" морского бриза, но зачем же так издеваться над носом! Такое впечатление, что я оказалась именно там, где, судя по недавним событиям, мне самое место, а именно — на свалке, и явно в самом центре секции пищевых отходов. Вокруг стояла полная тишина, периодически нарушаемая мерными ударами капель воды о камень. Потянуло холодной влагой. К сожалению, этот прохладный поток освежил только ноги, коим этого как раз не требовалось, носа не достал, и мое обоняние продолжал атаковать мерзкий запах, образовавшийся, возможно, от кишечного конфуза индивида, месяц сидевшего на протухших отбросах.
Я передернулась от внезапно охватившего тело озноба, что было весьма удивительно — раньше холода не ощущалось. Рискнув пошевелиться, двинула рукой, провела ей по бедру, и меня сковал ужас — я лежала голая на камне, руки и ноги были свободны. Причем голая полностью. Я поняла это, быстрыми движениями ощупав себя и убедившись в своей наготе. Это открытие заставило меня замереть на секунду, после чего я подскочила и, открыв глаза, обнаружила себя в какой-то пещере, наполненной полумраком, сидящей на каменной платформе. Я подтянула колени к подбородку и туго обхватила их руками, стараясь максимально прикрыться. Зрителей вокруг пока не было, но они могли появиться в любую минуту, потому что откуда-то слева слышался неясный шум. Стену в том месте искривлял довольно широкий выступ, именно из-за него и сочился скудный свет, позволявший хоть чуть-чуть разглядеть обстановку, поэтому я решила, что за выступом скрывался проход. Прямо оттуда кто-то пробирался ко мне. Я отползала спиной вперед по каменной плите, пока не уперлась в стену пещеры. Что есть сил вглядываясь в полумрак, тщетно пыталась определить, кто же там ползет: враг или друг? Потом рискнула подать голос:
— Апрель! — полушепотом позвала я. — Это ты?
Тишина и едва слышные шорохи. Никто не отозвался. Меня затрясло. Расширившиеся глаза неотрывно смотрели на стену, скрывшую проход. Вот вроде бы промелькнула какая-то тень. Внезапно теней стало больше, сумрак вокруг меня взорвался шевелением, громкими шорохами и шагами. Как будто аудитория все же присутствовала, но была глубоко законспирирована по темным стенам пещеры. Так и знала! Я же чувствовала, что кто-то пялился на меня из темноты, чертовы извращенцы! А по проходу все еще кто-то упорно продвигался. Вот показалась уже более определенная тень, а потом и фигура приближающегося существа. Оно передвигалось, раскачиваясь в стороны, как если бы у него были ноги разной длины. Точно, так оно и есть, левая длиннее. И тут, вероятно, для того, чтобы придать кошмару дополнительную окраску, оттенить грани, чтобы каждую клеточку моего тела охватил доводящий до безумия ужас, в голову буквально ворвалась мысль, донимавшая в свое время несчастного маленького Пятачка, охотящегося на Слонопотама. Только маленький розовый друг Винни-Пуха интересовался их отношением к поросятам, я же задавалась несколько иным вопросом: то, что приближалось ко мне, любит ли оно людей? И если да, то как оно их любит? А извращенное воображение подкидывало не только гастрономические вариации. Темнота пока спасала меня от безумия, но даже по очертаниям можно было понять, что существо чудовищно безобразно. Все ближе, ближе...
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |