Товарищ «т» и его Опг

Как не странно, но отношение ко мне медтехников стало значительно теплее, уже не старались подкалывать или разыгрывать, частенько объясняя, что они делают и зачем это необходимо. Кстати, док тоже «засучил рукава» и наравне со всеми впахивал как «Папа Карло». Вот так и пошло изо дня в день. Потихоньку, полегоньку я стал разбираться, что куда и что кому поднести, где поддержать, а где и отойти в сторонку что бы не мешаться. Постепенно мне стали поручать не только самую чёрную работу, «хватай больше, кидай дальше, пока летит — хватай ещё», но и более или менее интеллектуальную — прикрути вот эту хрень во‑о‑о‑он туда или посмотри, что там фырчит, а то мы заняты.

К концу первой недели или как тут называли — декады, я уже мог делать простейшие вещи по ремонту медкапсул самостоятельно и без присмотра, ну там прикрутить деталь на место ориентируясь на посадочные отверстия или вставить кабель в разъём и зафиксировать его. Всех это устраивало, тем более что работы действительно было много и срочной. У Бимса и Бомса языки практически не отдыхали, чтобы они не делали словесный обмен шёл постоянно. Под это дело и я стал задавать интересующие меня вопросы. Вот таким образом я и узнал о нейросетях, имплантатах, медкапсулах, расходниках и прочих вещах относящихся к медицине и не только. Возможно не все это было правдой, но уже можно было делать хоть какие-то выводы.

Кстати, сутки на корабле составляли 24 часа, имеется ввиду земных и разделялись на 16 дневных (бодрствования) и 8 ночных (сна) или на три цикла по 8 часов. Наш режим жизни, имеется ввиду рабов, строился следующим образом: в 6 часов подъём, час отводился на туалет и завтрак, в 7 часов происходил развод на работу, с семи тридцати до 13-30 работа с пятиминутными перерывами каждый час, с 13-30 до 14 — обед и ещё 6 часов работы также с пятиминутными перерывами, в 20-30 — ужин до 21 часа и в 22 отбой.

Вообще-то суточные циклы в ССЛДС разделялись на «ПСО» — период стандартного обращения планеты вокруг своей оси равный 24 земным часам и, как утверждалось равный обращению материнской планеты, этот цикл по умолчанию принят за стандарт, в том числе и в космосе, то есть на любых космических объектах и связанных с ними производствами и планетарный, у каждой планеты сугубо свой, зависящий от её вращения вокруг своей оси.

Вообще-то жизнь на космических кораблях считалась не по суткам, а по циклам. Он, как я уже писал, был равен 8 часам. Час состоял из 100 минут, минута имела 100 секунд, секунда состояла из 10 мигов. Если кого заинтересовало чему равна наша секунда на их лад, то, думаю не составит труда по приведённым данным высчитать это самостоятельно. Я же буду использовать привычный мне земной формат времени, расстояния, веса и прочих единиц измерения СИ (система измерений интернациональная), также не буду ломать язык с их зубодробильными названиями всего и вся, а приводить самые ближайшие по смыслу или виду земные аналоги.

Месяцев и недель в нашем понимании не было, всё было завязано на декады которые состояли из 10 суток или 30 циклов, последние три цикла декады считались выходными или циклами отдыха, правда не для рабов, мы пахали без выходных и перерывов. Стандартный год или как они называли, ПСЗ — период стандартного обращения материнской планеты вокруг звезды, составлял 365 с хвостиком наших дней, но и тут они умудрились перевести все в десятеричную систему. Впрочем, на каждой планете было своё время и свой календарь, стандартный использовался только в делопроизводстве и космосе. И таки — да, мне так никто не мог сказать, что же это за материнская планета, мол — потеряна во мраке веков и тысячелетий и якобы с неё и пошло заселение вселенной гуманоидной расой.

Прошло несколько недель и ремонт в медотсеке подходил к концу. Конечно, что-то было не доделано, но основное уже функционировало. Помощь в качестве чернорабочего уже не требовалась и меня перебросили на другой участок. А жаль, многое хотелось ещё выяснить, да и отношения с коллективом сложились нормальные. Но не срослось. На память о работе в таком интересном и информативном месте у меня остались старенький планшет и сканер, и то и другое я подобрал в мусоре, планшет был чуть-чуть побит и оплавлен, а сканер не выходил на соединение с местными искинами, но всё рабочее если немного потрясти.

Да, забыл сказать, во время работы в медотсеке несколько раз видел как устанавливали нейросети с имплантатами, извлечь нейросеть оказалось очень сложно без последствий для разумного и с сохранностью её работоспособности, а вот некоторые имплантаты при мне извлекали. Оказалось ничего сложного, чел помещался в медкапсулу и нажималась третья кнопка во втором ряду с изображением человека с тремя волнистыми линиями с каждой стороны тела. Капсула немного погудев, не более 20 минут, выдавала на 3D панель графики, а на экране отображался список. В списке пятой позицией шёл индекс ИКОР, как мне пояснили, от величины ИКОР зависел тип нейросети которую можно установить, а в строчках ниже шли типы рекомендованных к установке нейроустройств. Если необходимо извлечь нейроустройство на экране были и параметры установленных ранее устройств, они шли начиная с 23 строки. С 40 строки шёл список нейроустройств которые извлечению не поддаются. Точнее не так, извлечь их возможно, но это занимает от месяца до года. К ним относятся те устройства которые создают в теле разумного какие-либо связи использующие наниты, то есть нейросети, имплантаты «Крепкая спина» и так далее, а вот на память, интеллект и подобные извлекаются достаточно просто и быстро.

Далее, в зависимости от необходимых действий, человек либо выпускался из медкапсулы, либо, если была необходимость сразу установить или извлечь нейроустройство, в приёмный лоток вставлялся стандартный флакон для нейроустройств, если в течение пяти минут флакон не был вставлен, то человек так же выпускался. Опять же, при установке ставился «новый» флакон с нейроустройством одного из указанных в списке типов, при извлечении пустой обнуленный. И нажималась большая зелёная кнопка, она на панели всего одна и процесс установки или извлечения начинался. Да, если был установлен флакон и нажата большая зелёная кнопка, но человека в медкапсуле не было, то капсула ждала когда в неё ляжет человек и только после этого закрывала крышку и запускала процесс установки или извлечения в зависимости от задания.

Сама установка занимала примерно от часа до трёх и сопровождалась выводом на экраны различной информации. Что мне особенно понравилось, так это три сигнальные лампы: — зелёного, жёлтого и красного цвета. Зелёный горел при штатном режиме установки, если какой-либо параметр выходил за пределы граничных значений, то зажигалась жёлтая лампа и медик мог внести коррективы в установку. Если же загоралась красная лампа, то установка прерывалась, через тридцать минут, если никаких действий медиком предпринято не было, начинался процесс отката в начальные условия и по его завершении человек так же выпускался из медкапсулы. Впоследствии можно было просмотреть лог установки — извлечения нейроустройства и по цвету строк сразу выделить проблемные участки и действия.

Так что стандартная установка нейросети и имплантатов не вызывала никаких проблем, всё было практически полностью автоматизировано. Понятно, что при такой установке все параметры были средними, чтобы настроить нейросеть или имплантат на конкретного пользователя для максимальной производительности необходимо произвести тонкую настройку медкапсулы и нейросети или имплантата, но это уже было за пределами моих возможностей, значительно выше имеющихся у меня знаний, умений и навыков. Хотя нейросеть с имплантатами можно было настроить и после полного её разворачивания.

Работа, на которую меня поставили, была из разряда тупо взял обломок и оттащил на гравиплатформу. Как очистишь выделенный тебе участок можешь посидеть до окончания выделенного на работу времени. На каждый участок отводилось строго определённое время, как правило, несколько меньше чем требуется для его очистки если работать не торопясь, но, можно было поднажать и получить небольшой отдых. Тем кто не успевал, срезали пайку или если это происходило систематически наказывали с помощью ошейника. Через некоторое время заметил одну особенность, если ты выполнял указанный объем работы тютелька в тютельку, то ни участок, ни время отведённое на работу не изменялось. Если «перевыполнял» план время немного увеличивалось, а вот если не успевал, то или увеличивалось задание, или на него отводилось меньше времени. Поэтому работать хорошо было выгоднее чем плохо.

За всё время пока я пахал на уборке «территории» ничего нового узнать к сожалению не удалось. Впрочем, разными слухами обмениваться с рядом работающими не запрещалось, вот только достоверность такой информации была не очень велика. Можно сказать, что вся информация полученная в этот период времени составляла сводки сарафанного радио, кто-то слышал, как кто-то видел, как кто-то делал... и всё в таком же духе. Короче, слепой видел, как глухой слышал, как немой говорил, ну и эффект испорченного телефона никто не отменял.

В общем это было бездарно потраченное время хотя и не совсем. Кое что в этой груде мусора я нашёл и прибрал к рукам. Как говорится в народном фольклоре — «тихо стырил — и ушёл, называется — нашёл». Но всему на свете приходит конец, так и у меня закончился этот период. Мусор был убран и нас снова распихали по камерам, делать стало абсолютно нечего, поток информации очень сильно сократился и стал полностью из разряда ОБС (одна баба сказала).

Сколько продолжалось наше «ничего неделанье» сказать не могу, время измерялось количеством выданных порций которые несколько уменьшились в объёме и выдавались не через равные интервалы времени, короче, как захотят, так и выдадут. Оно бы всё ничего, но лёгкое чувство голода и жажды постоянно давали о себе знать. За это время пару раз у всех одновременно произошло лёгкое головокружение с частичной потерей ориентации. Хорошо хоть продолжалось это не долго, быстро пришло в норму, впрочем, некоторым особо впечатлительным или чувствительным натурам досталось больше чем мне, кое-кто и слово бья-я-ка говорил. Так что когда за мной пришли в очередной раз я даже где-то обрадовался, надоело «панимаш» сидеть без дела и информации. Как оказалось самый страшный голод это информационный.

Думал, что по устоявшейся привычке поведут опять квадратное катать, круглое таскать, пока летит хватать ещё, но привели в ангар. А как ещё можно назвать место где стоят чем то похожие на «Буран» летательные аппараты? Только ангар. Почему летательные? Ну так вы ведь наш «Буран» на фото видели или хотя бы американский шаттл с него содранный, у стоящих в ангаре аппаратов только и разницы, что крылья поменьше и потолще, движок не в центроплане, а над крыльями, по угловатей они будут и побольше размером, ещё наросты непонятные по корпусу раскиданы. Вот в общем и все отличия.

Завели по аппарели в салон, ряды лавок со спинками и ремнями что бы пристегнуться. В общем, кто в армейских Уралах ездил меня поймёт, там только спинок и ремней нет, а так один в один. Усадили, зафиксировали, сидим, ждём, чуть тряхнуло и появилось непередаваемое чувство падения, его ещё космонавты невесомостью называют. Сколько оно продлилось не знаю, во-первых, нет часов чтобы зафиксировать время начала и окончания, мои путём не работали, во вторых, не до этого мне было, за лавку держался чтобы не улететь. Нет, ну это же надо, всех пристегнули как положено, а меня сикось-накось, стоило только появиться невесомости как мои страховочные ремни стали жить своей самостоятельной жизнью пытаясь от меня улететь.

Вскоре, ну да, именно вскоре, по моим внутренним ощущениям часа через два — три, а то и все пять, хотя это чисто субъективное, понимаю ведь, что невесомость продлилась не более получаса, а поделать ничего не могу, уж слишком длительным показался мне этот перелёт, опять появилась сила тяжести. Через некоторое время открылся шлюз, опустилась аппарель и нас начали выводить на палубу, вот только палуба была раз в пять побольше того ангара из которого мы вылетали. Дальше, уже по отработанной схеме стали разводить по камерам. Как и почему так отправляли и почему не сразу несколькими клетками, не знаю, но никого из тех с кем жил или кого близко знал на старом месте больше не встречал, благо заначку, что смог сделать и прятал за фальшпанелью забрал, хотя это и произошло абсолютно случайно.

Жизнь на новом месте пошла без каких либо изменений, возможно кроме одного, кормить стали регулярно, каждые шесть часов, только вот пайки были такими же безвкусными и маленькими, как и на предыдущем месте заключения (корабле). Поселили в камерах больше похожих на каюты по четыре человека, дверь постоянно была заблокирована, хорошо хоть был санблок с душем, унитазом, стиралкой и водой из под крана. Кстати, унитаз и душ были совмещёнными, закрыл крышку унитаза, встал на возвышение, вставил свою карточку в прорезь счётчика заработал душ, минут на пять, потом сколько не становись, уже не включится, жди следующих суток.

Камеры были чуть больше, чем купе в земном поезде. Те же две полки верхние и две нижние, проход шириной метра полтора, между ними столик с двумя выдвижными табуретками, над столом ящик предназначенный для разогрева ИРПСов, что-то типа микроволновки, в ногах по двери с каждой стороны, что за одной не знаю, при мне её никогда не открывали, за второй, как уже говорил, размещался маленький санблок.

Сколько было камер и какие они, не знаю, слышал, что некоторых размещали по одному и чуть ли не в хоромах, а некоторых по тридцать — сорок человек. Также слышал, что каждая камера было оборудована примерно, как и наша, то есть был шкаф для разогрева пищи и санблок, возможно, в каких то были бытовки. Жизнь вошла в привычную колею, только вот переговорить с кем бы то ни было возможности уже не было.

Так прошло по моим подсчётам месяца полтора, может два. За это время я потерял в весе килограмм пятнадцать и стал похож на доходягу, нет, в дистрофика не превратился, но всё, что наел в армии и дома куда-то испарилось. Кстати, каждый день было обязательно три двухчасовых занятия физкультурой и сачковать не получалось, ошейник сразу производил воспитательную работу, так что после первого предупреждения все занимались истово и со рвением, впрочем, что ещё можно было делать в закрытом помещении «тридцать шесть часов» к ряду. Физзарядка напоминала чем то доброе старое советское время, когда рано утром, часов в семь, по радио раздавался бодрый голос и начинал диктовать, что, как и когда делать, в том числе, особое умиление вызывал бег на месте. Здесь было примерно то же самое, только если дома можно было сачковать или положить прибор на это мероприятие, то здесь отвертеться не удавалось.

Однако, всему на свете приходит конец, пришёл конец и нашему «ничегонеделанию», из нас стали формировать группы по разбору трюмов, сваленного в кучу хабара и прочей добычи. Второй корабль, на который нас перевезли, оказался пиратским трофеем и даже в очень неплохом состоянии, ну на мой непрофессиональный взгляд. Почему его сразу не оприходовали для нас было загадкой. Приз пираты взяли знатный, одних больших трюмов было под сотню не считая кандеек, каптёрок, складов и прочих кладовочек, плюсом шли пассажирские палубы примерно на пять тысяч человек, палубы экипажа человек на пятьсот и прочее, прочее, прочее.