Admissor

Девушка тихо вздохнула, обняв себя руками. Она все это знала, но... чувство глухого, неизбывного бессилия накатывало волнами, угрожая погрести под собой. Тихо произнесла:

— Ты могла бы отдать вигилантов мне, если они настолько важны.

— Ты необходима для другого. Протекторату нужен лидер, способный его направить и вырастить. Создать рабочую структуру, в которую смогут втягиваться молодые герои.

— С этим справился бы и Легенда.

Доктор улыбнулась.

— Справился бы. Но разве ты уступишь ему дело своей жизни?

Девушка вздохнула, и встряхнула головой.

— Нет. Но... Мы ведь решили, что будем делать добра больше, чем зла. Спасать больше, чем вредить... и теперь создаем свою бойню для грязной работы. Дарим силы тем, кого и подпускать к ним нельзя. Мне не нравится, куда это ведет.

Снова повисла тишина.

— Мне тоже, Ребекка. — женщина вздохнула. — Но я прошу тебя проявить терпение. Отнесись к этому как к... эксперименту.

Александрия вздохнула, и твердо посмотрела женщине в глаза.

— Месяц. Я даю ему месяц, Док. — мрачно сообщила Александрия. Нужные силы будто бились в руки, почти умоляли их подобрать — что-то масштабное, чтобы заморозить пространство, шип, игнорирующий телепортацию... нет. Связка из двух сил, насильная телепортация в не населенный мир и что-то похожее на ядерное оружие. Сто километров радиуса, максимальная скорость скачка... хватит. — Если он сорвется, если он окажется не так полезен, как ты описываешь... Я закончу этот эксперимент и сама вырву его осколок. Лучше эта сила будет ничей, чем будет принадлежать этому... существу.

Доктор только кивнула в ответ.

Александрия встала.

"Дверь в Лос-Анджелес, пожалуйста."

Она была почти довольна результатом разговора. Почти. Потому что на губах Контессы, живым памятником самой себе простоявшей весь разговор в углу, застыла довольная усмешка.

Глава 2

Она остановилась на заправке и вышла из машины. Хотела закурить, но хозяин так на нее посмотрел, что Алиса улыбнулась и отошла в сторонку — к запыленным торговым автоматам. Поднимался ветер, и пыль тонкими струйками сдувало, казалось, со всего: с газозаправочной колонки, с тумбы громоотвода и с капота припаркованной за зданием машины.

Машины, которой не должно было быть здесь.

— По кофейку?

— Не откажусь. Я могу повернуться?

— Да ради бога, Алиса. Не будем пугать старика.

'Он не изменился с Эй-Си', — подумала она. Максвелл уже с месяц носил выжженную солнцем мышиного цвета майку, мешковатую куртку и штаны с ремешками и молниями. Его алые глаза были прозрачными, выгоревшими.

'Скам-штаны'. — вспомнила она. — 'Где я подхватила это словечко? Уже здесь или еще на Тета?'

Алиса не чувствовала отчаяния, не искала вариантов. Она просто ждала — как, наверное, все трое беглецов до нее.

'Или нет: только первый и третий. Второго он убил с балкона здания напротив'.

Или так шептались в баре.

— После тебя. — улыбнулся он, когда Алиса указала ему на двери кафе.

— Ты слишком добр.

Руку из большого кармана в куртке Максвелл так и не вынул.

'Он не мигает'. — вдруг поняла Алиса и ей стало отчего-то совсем тоскливо.

'Нужно было убить его еще тогда.' — решила она, и поморщилась. Теперь она понимала причину той насмешливой улыбки.

Понимала достаточно хорошо, чтобы не делать глупостей.

Внутри пахло кофе, и сиденья скрипели пересохшим кожзаменителем, а в столешницу въелись три круга от чашек и один странный полукруг. От стакана для бренди — почему-то сразу поняла она, хотя никогда не пробовала настоящий бренди. Только химическую смесь из пережженной кукурузы с сухим спиртом.

— Два жителя Тэта в одном придорожном кафе — это очень много, да? — спросила Алиса, ведя ложкой по ободку чашки: три секунды, еще три, и еще, а потом — три секунды назад, и еще три секунды...

— Один из них в бегах, другой забежал проездом. — ответил альбинос.

Джеймс положил подбородок на ладонь, а в уголке потрескавшихся губ торчала зубочистка — но по-настоящему Алиса смотрела ему только в глаза. Осталось последнее, что интересовало ее в этой жизни: когда Джеймс Максвелл наконец моргнет. Она не понимала, как в воздухе Невады можно не моргать.

В той пустыне она никогда не снимала респиратор.

— По GPS я опережала тебя на семьдесят миль.

Максвелл приподнял и опустил левую бровь.

— Что такое семьдесят миль?

'Ничего. В его случае — совсем ничего.'

Он опустил ложку в чашку.

— Давай напрямую. Зачем?

— Ты была с ней. Там.

'C ней. — подумала Алиса. — Ну конечно'.

Не спрашивая разрешения, он вытащил сигареты и зажигалку. Продавец под табличкой 'не курить' сделал вид, что смотрит в другую сторону.

А Джеймс снова не моргнул.

— Я ее недооценил.

— В этом мы похожи. — она вздохнула. — Что ты хочешь услышать?

— А я хочу что-то услышать?

Джеймс пустил дым в потолок. 'Почему-то нет вентилятора. Этой заправке критически нужен вентилятор'.

— Говорят, ты свихнулась там.

— Интересная мысль.

— Говорят, ты даже написала последний отчет.

— Было дело.

— Ты написала правду?

Алиса перегнала зубочистку в другой уголок рта. Нетронутый кофе остывал перед ней.

— О том, как она прощалась с убитыми? Как десятки вольфрамовых копий стояли над телами ее коллег? — спросила она. — Или о том, как отряд 'Тессеракт' погиб — весь и сразу? О том, как смело кордон? Или о том, как от горизонта до горизонта встала зеркальная угольно-черная сфера?

— Сферу видели со спутников и бомбардировщиков. — он поморщился. Едва заметно. — Я видел из стратосферы.

— Клево тебе. Мне эта сфера съела хвостовой винт.

— Хочешь об этом поговорить?

Алиса прикрыла глаза и прикусила зубочистку.

— Нет.

'Ну, вот и все', — подумала она. Нижний край солнечного диска уже выедал горизонт. Алиса обхватила чашку обеими руками и спросила, глядя в окно:

— Интересно, как по твоему: почему она оставила тебя в живых?

Джеймс опустил окурок в чашку и положил на стол локти. Он не улыбался.

— Не знаю, как по моему. — он внимательно посмотрел на нее. — Но, я полагаю, мне придется выслушать твою версию.

— Не хочешь — не слушай.

* * *

Окраина поселения 'Кристал Спрингс' освещалась луной весьма паршиво, и, что куда хуже, была в хлам раздолбана. Раздолбана даже сильнее, чем сам бывший мегаполис, по которому словно прошлась танковая дивизия после порядочной артподготовки. Лунный пейзаж истерзанного города был четко виден на фоне звездного неба, а едва уцелевшая деревянная церковь и вовсе остро впивалась в алую полосу рассвета.

Прильнув к прицелу, девушка смогла разглядеть десятки обугленных трупов, ошметков человеческих тел, груд сероватого пепла, остовов кустарно собранных машин и прочих радостей, что остаются на поле боя после очередного налета. Но городу все же досталось больше — в бывшем центре зияла небольшая воронка с остекленевшими краями.

'Двадцать километров... нет, побольше. В центре сейчас жарит, загореть можно до костей. И жарить будет пару суток. Лучше в обход по северному кольцу.'

Еще вчера тут находилось средних размеров посредническое поселение, жившее за счет возвращающихся из глубины ходоков — и идущей туда зелени. Достаточно крупное, чтобы отбиваться от случайно забредших тварей и редких банд. Кажется, они даже собирались расширяться к бывшей базе национальной гвардии, специально наняли поисковиков проследить путь...

Убила затею мелочь. У базы коэффициент рассеивания оказался чуть выше нужного.

Разумеется, на тепловые сигнатуры полетел теплый дождь. На них — и на пару километров во все стороны. Их счастье, что успели залечь в глубокой пещере. Ее предусмотрительность — не пожалела патронов на хороший термокамуфляж, не бросила его, убегая, как лишнюю тяжесть.

И капелька удачи. Первые бомбы легли немного левее. Легли, взорвались и разметали давно пустую землю. Рутина. Почти рутина.

Потому что пещера оказалась совсем не пустой, а за грохотом бомб Алиса поняла это слишком поздно.

Девушка вздохнула. Пройдя неплохую школу выживания, она давно для себя уяснила, что если напарник — на одну ходку или более-менее постоянный — хоть на секунду почувствовал рядом с ней, что он крут, суров и может все, то пришло время его кидать. К сожалению, партнер, подобранный для последнего дела, оказался неплох. Достаточно неплох, чтобы выдержать целую ходку, но...

Жизнь не терпит болтливых стрелков, потому что они ее тратят. Или ты говоришь, или стреляешь — такая вот простая истина карантинной зоны. К сожалению, он ее не знал.

А она не успела рассказать.

Опустив винтовку на ремни, Алиса хлопнула в ладоши и склонила голову.

— Покойтесь с миром, — тихо прошептала девушка и осторожно двинулась в обход воронки. Ей приходится слишком часто сводить ладоши именно в этом ритуальном жесте. Ее ладони устали прощаться — пусть и с людьми, среди которых она пробыла всего день.

Зато они отлично сжимались на цевье винтовки.

'Ближайший лагерь в предгорье, по ту сторону хребта. Значит, вперед, город обойдем по дуге — черт, жаль, там наверняка остались не совсем убитые склады — пройдем между вооон той речкой и остатками автобана, видимость уж больно хорошая, да и каньон рядом.'

Перевал МакКинзи был в этом районе единственным удобным проходом среди цепи гор, отделяющих действительно опасную часть карантинной зоны от чуть менее смертоносных окраин. Мало того — он находился достаточно глубоко внутри периметра, поэтому войска до сих пор не засыпали его минами, предварительно выутюжив местность напалмом. Вояки предпочитали более удобное, но и более дырявое патрулирование с воздуха.

'Предпочитали, пока мы не засветились.'

Путь выходил совсем не плохим, пожалуй, даже слишком, и это серьезно беспокоило. Алиса не успокоилась, пока не нашла еще два варианта, причем каждый следующий — минимум вдвое хуже предыдущего.

Мысленно одобрив свой план она медленно, осторожно пошла вперед, регулярно сверяясь с данными низко опущенного тепловизора. Тело двигалось почти само, оставляя часть сознания лишним мыслям.

Для остального мира все началось заурядно. С сообщения о незапланированном взрыве на Невадском полигоне, какой-то вспышке заразы, объявленной биологической тревоге — по казармам ходили разные слухи, никто ничего не понимал. Сержанты пытались навести порядок, но командование тоже штормило.

А затем хлынула первая волна, и на этом закончился штат Невада. Кардон захлопнули, предгорья забросали тоннами мин, а политики что-то пробормотали о чрезвычайных мерах. Об эвакуации никто даже не думал. Ну, и по слухам пару военных чинов скинули с постов, а еще нескольких нашли уже мертвыми.

Почти вся живность в зоне быстро кончилась — или убило бомбами, или сожрали. Остались только настоящие приспособленцы, способные питаться чем попало и выживать в почти любых условиях: грифы, ящерицы, да люди.

Но если птицы с ящерицами плодились и размножались, то люди медленно и верно находили свою смерть: в стычках друг с другом, на коварных перевалах, в глотках аномальных тварей и в узких ущельях. А иногда просто растворялись в утреннем тумане, чтобы больше о них никто и никогда не услышал. Что тоже аномалия, в общем-то. Хотя и нехарактерная.

Карантинная Зона до усрачки пугала даже военных, готовых в любой час суток встать против очередной полуживой волны, нагло плющей даже на ядерные фонарики. Не перечесть, сколько техники и солдат было потеряно в первые годы при попытках зачистить расплодившихся выродков. И львиная доля потерь приходилась на совершенно необъяснимые с позиций здравого смысла вещи. На облака темного и светлого тумана, жрущие радиацию, словно огонь бензин, на 'немочь' и шепотки, отдающиеся в голове. На часовщиков и лучевиков. На Апостолов — вот так, с большой буквы и тихим шепотом.

На еще какую-то хрень, которой даже названия не придумали, потому что встречи с ней никто еще не пережил.

В конце концов военные отказались от попыток поставить зону отчуждения под свой контроль и плотно застроили по периметру блок-постами, ожидая, что остатки местного населения сами передохнут от голода и аномалий. И были, пожалуй по своему правы.

Карантинная зона с трудом принимала людей, но еще меньше — одиночек. Успешных боевиков были считанные единицы. Ученые, охотники, бандиты, следопыты, те, кто когда-то были мирными жителями — маленький мир в отгороженной от остальной страны пустыне. Мир, на берега которого больше нельзя высадиться. Мир, куда сбегали все реже, и где умирали все чаще.

Мир, триста миль окраин которого регулярно охаживали ракетными ударами, и нерегулярно — еще двести.

Потому что аномальные проявления засекались только в тепловом спектре, а слишком большая их концентрация значила очередную волну.

Алиса тихо выдохнула. Усталость сковывала словно мешки с песком. Ей будто надели один на шею, и еще по одному на каждую ногу. Хорошие такие мешки, их бы на бруствер.

Покачав головой, она привалилась к рыжеватым валунам, греясь под вставшим из-за горизонта солнцем. Зеленоватым, блеклым, даже не обжигающим глаза — то, что спасало местных от ударов из-за кордона, вносило в мир свои исправления.

Алиса помнила, что на самом деле солнце желтое, но с каждым днем представить это становилось все сложнее.

Откуда-то издалека послышался пьяный смех. Девушка принюхалась — да, так и есть. Костер. Невероятная роскошь — деревьев в пустыне мало, а дым заметен отовсюду. Чтобы его разжечь нужно быть или очень-очень сильным и уверенным в себе, и иметь при этом группу из десятка стволов, или быть очень-очень тупым.

МакКинзи был хорошей, удобной точкой перехода. Здесь, в отличие от еще десятка перевалов, можно было почти не думать об изнанке. И сейчас здесь сидела какая-то банда идиотов, решивших, что куда безопаснее грабить потрепанных ходоков, возвращающихся из самой опасной части карантина, чем самим отправляться в глубину.

Такие любители (не) очевидных лайфхаков жили недолго, до первого целого и злого ходока или рейда из ближайшего лагеря, которым ломали поставки и торговлю, но меньше их почему-то не остановилось.

Вдалеке, на излучине перевела виднелось три костра, вокруг которых были разбиты брезентовые палатки. Бандиты неплохо знали свое дело и даже выставили часовых, но Алису это почти не волновало. Если они смеялись и выпивали тут, внутри карантина, то опасности они не представляли.

'Скорее всего сбежавшие с патруля вояки.'

Использовав запыленный, поблескивающий в солнечных лучах валун в качестве сошек, она уложила винтовку и устроилась поудобнее.

— Эй, кретин, куда ты пошел! — раздался вдалеке прокуренный мужской голос.

Девушка мгновенно среагировала и прищурилась, направив ствол в нужную сторону.

— Дай минуту! Мне отлить. — ответный крик был тоньше и неувереннее.

— Главный сказал не отходить от лагеря и стоять на вахте. — ровно ответил первый голос. — Так что заткнись и стой. Отольешь потом.