— Да ты ещё и философ. Ко всему прочему... Не со всем я согласна, но действительно это не место для подобных разговоров, — миролюбиво согласилась Ирина.
В этот момент принесли 'горячие' блюда, и мы вернулись к более приятным процедурам.
Люблю поесть, особенно — вкусно (такая вот редкая моя черта характера).
Через некоторое время, Ирина спросила:
— Ты нё в курсе — почему в этом зале все картины на стенах... одинаковые?
Я осмотрелся. Как-то раньше не обращал внимания. Действительно — под кондиционерами на стене, между окнами, висели картины с одним и тем же сюжетом: девушка на фоне елочек и какого-то здания. Покрутив головой, я ответил:
— Не знаю... Может, хозяину нравится эта девушка.
— Немножко странно, но, как идея оформления — в чём-то даже интересно, — сказала Ирина и вернулась к еде.
В общем, посидели хорошо.
Когда сели в машину Ирина сказала:
— Я живу с родителями. Квартира большая, но... Так что давай лучше к тебе в гостиницу.
Более прямого намека на 'продолжение банкета' — представить было трудно (как и не трудно было догадаться о содержании).
Я, конечно, именно такого развития и хотел. Даже заготовил целую речь для (как я считал) соблазнения своей красивой спутницы. А тут — 'получите и распишитесь'! Без всяких усилий с моей стороны!
Видя мой немного обалделый вид, Ирина сказала:
— Вижу — удивлен... но, во-первых, ты мне нравишься, во-вторых, я считаю, что в отношениях должны быть выяснены... все их аспекты. Ты не против?
— Не-не-не! Ты что, я только 'за'! — излишне эмоционально, чуть не замахав руками, воскликнул я.
Чертыхнувшись про себя, я незаметненько проглотил волшебную таблеточку.
Не сказать, что в сексе я совсем профан (даже 'Камасутру' почитывал и применял), но был у моего организма один досадный 'свойств': как только проходила кульминация (для меня), мой 'дружок' быстренько самоустранялся — и наваливалась жуткая сонливость.
Если кульминация была обоюдной, то все заканчивалось более-менее, а если нет... то приходилось работать и другими частями тела.
На этот раз, хотелось получить и дать 'по максимуму'! Надеюсь, таблеточка сработает, хотя и без неё 'дружок' уже был в 'полной боевой'.
Ну а дальше была сказочная ночь... И пилюлька таки сработала, и Ирина провела такой 'мастер класс', что ой-ей-е... (если бы, конечно, не таблеточка — опозорился бы по полной программе). А так — даже удостоился похвалы:
— Честно говоря, ожидала меньшего... Ты, как всегда, удивляешь.
Это она сказала утром, перед выездом на работу.
Лимузин ещё стоял у гостиницы. Шофер сказал, что 'до завтра' — это, значит, до девяти утра следующего дня. Вот Ирина и решила воспользоваться — подкатить к Университету на этом шикарном авто.
— Многих очень волнует мой моральный облик. Подбросим ещё одну тему для разговора, — прокомментировала она свое решение и, уходя, взмахнув рукой, добавила: — Жди к обеду. Вполне, уже возможно, будут первые результаты.
Лично я почти до обеда провалялся в постели. Даже ещё и вздремнул часик. Воспоминания о ночи были очень приятными. До сих пор не верилось, что такая красавица оказалась в моей постели.
Перед самым обедом, попросил принести в номер минералки (было жарковато, хотя кондиционер работал исправно). Также заказал обед в ресторане гостиницы 'на двоих'.
И тут Ирина ворвалась в номер, как ураган местного значения.
— О! Отлично! На улице просто пекло! — воскликнула она и, схватив минералку, налила себе целый стакан. Потом — случилось это...
Ещё не допив воду, она вдруг дернулась — и начала оседать...
Стакан выпал из её рук и покатился по ковру.
Я подскочил к ней и успел подхватить.
— Эй! Эй! Ты что?! Что с тобой?! — заорал я.
Но Ирина не отвечала. Её лицо продолжало бледнеть.
— Стой! Не смей! — уже прошептал я, вдруг понимая — Ирина умирает.
Возникло бешеное желание — остановить все мироздание!..
Если бы в комнате был наблюдатель, он бы отметил это странное событие. Глазки дракона на амулете ярко моргнули. Вспыхнули и погасли.
Уложив Ирину, я спешно стал звонить в 'скорую'.
Те приехали через пятнадцать минут. На мое замечание, что все помрут, пока они приедут, никто привычно не обратил внимания, занявшись пациенткой.
Минут через пять врач констатировал:
— Кома... По признакам — токсичная. Скорее всего — отравление. Она, прямо перед этим, что-либо ела или пила?
— Нет, не ела. Пила. Сказала, что на улице очень жарко, налила себе стакан минералки и начала пить, — начиная приходить в себя, ответил я.
— Тогда вызывай милицию. Не знаю — как, но или ее, или тебя хотели отравить. Пусть сразу берут с собой экспертов-криминалистов. Ничего не трогать.
Я судорожно начал дозваниваться до милиции.
— Спокойнее-спокойнее! Кома второй степени. Что-то помешало отравлению. Состояние стабильное. Как только милиция разрешит — мы её заберем в стационар, — успокаивал меня врач.
Хорошо ему говорить. Наконец, уняв дрожь в руках, я всё-таки сумел вызвать милицию.
Когда я заикнулся про криминалистов, меня 'послали', но подключился врач и там пообещали выслать полную бригаду.
Ждали почти час. Я весь изнервничался. Ирину надо вести в больницу. Разбираться, а эти — еле шевелятся!
Наконец, они появились и все завертелось. Зафиксировав ситуацию, старлей разрешил 'скорой' забрать Ирину и принялся за меня. Нервов помотал немеряно.
Криминалист определил яд в бутылке минералки и даже нашел дырочку от шприца в пробке. Выяснив, кто принес бутылку, срочно послали за горничной. Той не оказалось на работе...
Через полчаса выяснилось, что горничная уже ничего сказать не сможет. Попала под машину. Черепно-мозговая травма. Исход — летальный. До больницы не довезли. Когда это выяснилось, старлей выдал:
— Да-а-а! Наворотил кто-то серьезный. Отравить явно хотели тебя. Твоя девушка сюда вляпалась, чисто случайно.
— Найду гада — убью... — только и сумел сказать я.
И в этот момент, снова произошло ранее описанное событие, но на этот раз его заметил старлей. Он как раз дописывал протокол и посмотрел на часы: 'четырнадцать — двадцать'.
Совпало три события: моя реплика; фиксация времени; вспышка глаз дракончика.
Вспышки я, естественно, не видел. Старлей же решил, что это новый вид игрушки со светодиодами и продолжил написание протокола.
Через минуту зазвенел звонок внутреннего гостиничного телефона. Я удивился, но трубку поднял. Выслушав, обратился к старлею:
— Там... на ресепшене кто-то помер. Просят прислать кого-нибудь.
Старлей чертыхнулся и, обратившись к криминалисту, попросил:
— Адамыч, сходи, глянь...
Через десять минут Адамыч вернулся.
— Ну и что там? — спросил у него старлей.
— У одного клиента случился обширный инсульт. Смерть наступила мгновенно. Труповозку я вызвал, — доложил тот и философски добавил: — весело, однако, тут у них...
— Когда наступила смерть? — автоматически, следуя протоколу, спросил старлей.
— Ровно в четырнадцать двадцать. Его как раз регистрировали на выселение и зафиксировали, — ответил криминалист.
Старлей как-то странно посмотрел на меня, но ничего не сказал...
Глава 4
Мои мозги иногда работают несколько своеобразно. Выражается это в следующем. Бывает, что выводы на какое-нибудь событие, участником или свидетелем которого я являлся, происходят с большим запозданием. Обычно все происходящее понятно сразу, а иногда — в тот момент только кажется, что все понятно. А через некоторое время приходит прозрение. Всё вдруг представляется несколько в другом свете.
Это я к тому, что получив разрешение навестить Ирину и устроившись у её кровати, я начал было уже рассказывать ей свою историю (говорят, с теми, кто в коме, нужно разговаривать), как наступило одно из таких прозрений.
Споткнулся в самом начале, когда заговорил о первой встрече с китаянкой.
В памяти вдруг всплыли обстоятельства этой встречи и сознание выдало осмысление всего произошедшего несколько в другом ракурсе.
Перед мысленным взором встала картинка со всеми её несуразностями. Совершенно не по канону одетая китаянка целый час торчит у вокзала. Да, в её лице есть определенная степень растерянности, но эта самая степень явно занижена. Сейчас мне кажется, что растерянность должна быть значительно выше, по крайней мере, на уровне начала тихой паники.
Хорошо, предположим, что она — очень сдержанная и уверенная в себе особа, но окружающие?!
Вот недалеко от неё 'тусуется' небольшая кучка 'бомбил', ожидая очередного наплыва пассажиров. Они, как ни странно, не делают никаких попыток навязать ей свои услуги. Иногда поглядывают на китаянку, но с какой-то непонятной опаской. Может, суровый вид слуги-охранника отпугивает? Может...
Вот прошел полицейский патруль. Эти вообще как-то нарочито безразлично отворачиваются. Странно...
Окружающий народ тоже обтекает китаянку совершенно равнодушно. Проскочили даже двое то ли китайцев, то ли корейцев — но и те, глянув в её сторону, неестественно резко, отвели взгляд и проскочили мимо, даже не попытавшись что-либо спросить. А ведь видно — человек в затруднительном положении.
Все эти воспоминания и мысли о них мелькнули почти мгновенно, заставив меня заткнуться и выбрать для монолога другую тему. Наговорив банальностей (хотя и вполне искренних), я попрощался и вышел из палаты.
Мой внутренний голос не преминул спросить:
— И как это понимать? — на что сам и ответил: — а чёрт его знает, но осмыслить следует.
В институт я соваться не решился и, выяснив у врачей, что у Ирины состояние стабильное и выйти из комы она может и сейчас, и через месяц, и через год, решил возвращаться в Питер.
В Клинике договорился и заплатил за перевод Ирины в индивидуальный бокс, с соответствующим уходом. Оплатил за месяц. Если надо — буду оплачивать и дальше. Всё же человек пострадал по моей вине.
Возвращался ночным поездом. Хотя и проспал весь путь — всё равно устал.
По приезде отдохнуть не удалось. Как только я заявился домой, стоя в прихожей перед зеркалом увидел загоревшиеся глаза дракончика.
Чертыхнувшись, рванул к авто. Слава Богу, его уже пригнали на стоянку у дома.
Тётушка выполнила обещание. Когда подъезжал, увидел Джиао Чень издалека. Она стояла на том же месте. Не одна. На этот раз их было трое: она, её слуга-охранник и сухенький старичок. Одеты они были не столь вызывающе, как в прошлый раз, но все равно как-то необычно.
Рядом стояло три здоровенных баула. Я понял, что одной моей машины не хватит. Либо два рейса, либо нанимать ещё одну. Хотя — нет. Все время забываю про багажник на крыше. Так что все 'о-кей'.
Подъехал, вышел из машины и, со всей возможной вежливостью, поздоровался.
То, что дедок не простой, чувствовалось сразу. На этот раз внимание зафиксировало, кроме картины, похожей на прошлый раз, ещё пару интересных деталей. За нашей встречей следили, как минимум, две группы наблюдателей. Причем — один из наблюдателей вёл съемку.
Я показал, куда следует загрузить баулы, и мы двинулись в гостиницу. Пока ехал на вокзал, я заказал два номера в той же гостинице, где они проживали в первый раз.
— Прошу меня простить и пусть моя просьба не воспринимается, как неуважение, но знакомство и все разговоры — по приезду, — сев за руль, попросил я. — Мне кажется, что нами заинтересовались и этот интерес мне не нравится.
За всех гостей ответил старичок:
— Конечно. Мы вас понимаем.
Так что до гостиницы ехали молча.
Пройдя все требуемые процедуры, мы, наконец, оказались в одном из номеров.
Джиао Чень провела церемонию знакомства. В Китае принято не самому представлять себя, а быть представленным:
— С Фенг Киангом вы уже знакомы, а теперь с нами — уважаемый Генис Лонгвей.
Я встал и обозначил поклон. В Китае одним из традиционных приветствий является поклон, но существует определенное правило: никогда не кланяться в японской манере, сгибаясь глубоко в поясе. Китайцы воспримут это как издевательство над ними или подумают, что вы больше уважаете японцев, чем китайцев.
У них исторически сложилось очень прохладное отношение к японцам, поэтому приветствуют друг друга своим традиционным поклоном, а именно — немного наклонив голову и опустив плечи.
Для справки: прямой перевод имени Фенг — 'острое лезвие' или 'ветер'; фамилии Кианг — 'сильный'. И, соответственно, Генгис — 'истинный', Лонгвей — 'величие дракона'.
Гениис Лонгвей тоже поднялся и обозначил поклон.
На этот раз я постарался не выбиваться из рамок китайских традиций. В Китае, как в стране с явной иерархической структурой в каждой сфере, очень важно соблюдать вежливость и держать определенную дистанцию. В Генгис Лонгвее я почувствовал очень важного человека. Далее, чтобы вам не спотыкаться при чтении буду его называть исключительно по 'фамилии', а именно Лонгвей. Фенга же — по 'имени'.
В общении китайцы очень консервативны. Они не улыбаются незнакомцам и не приветствуют их.
В Китае считается грубым смотреть прямо в глаза, скрещивать руки или ноги, держать ладони в карманах при разговоре с собеседником. Или, например, вопрос: 'Ты сегодня ел?' В Китае это абсолютный нормальный вопрос (это как у нас, спросить: "Как дела?").
А вот тут и кроется подвох: отвечать отрицательно, при знакомстве с китайцами, крайне невежливо. Потом, для сглаживания отрицательных эмоций, придётся вести собеседника в ресторан.
Но, как только я углубился в ритуал приветствий, улыбнувшись, Джиао Чень меня перебила (что, по китайским понятиям, — было крайне невежливо):
— Уважаемый Евгений, мы понимаем, что вы хотите высказать нам уважение, но не обязательно облачать его в такую форму. Немного позже, вы поймете — почему...
Удивленно проглотив все оставшиеся приветственные фразы, я предложил всем присесть.
Когда все снова уселись, я сказал:
— Ещё раз, прошу прощения, но произошли некоторые события, которые несколько омрачают наше знакомство. Сожалею, но я, в некоторой степени, легкомысленно отнесся к возникшей ситуации и, соответственно, сделал несколько ошибок. Одна из них привела к тому, что моя... недавняя знакомая попала в реанимацию и сейчас пребывает в коме. Прогнозы неопределенные...
— Прошу прощения, что перебиваю, — вступил в диалог Лонгвей. — Но здесь я могу помочь. Если я сумею посетить вашу уважаемую... подругу, то, скорее всего, найду способ вывести её из комы.
— Был бы очень признателен, но она — в другом городе... — с некоторой надеждой, ответил я.
— Если это не очень далеко, то мне не составит труда туда съездить.
— Не очень далеко. Если ехать утренним рейсом, то это займет три с половиной часа. Так что — за день можно обернуться.
— Хорошо. Я решил помочь, но это — после завершения всех наших дел.
Несколько взбодрившись, после полученного обещания, я решил 'расставить все точки над ' i '.
Я прекрасно понимал — долгосрочное и плодотворное сотрудничество невозможно без взаимного доверия и на обмане долго не просуществует, поэтому перешел к несколько неприятному для себя объяснению:
