Войти в историю

— Что будем делать? — забеспокоился я.

— Пока поедим, а там посмотрим, — ответил Виктор и отправился обратно в поселок, а мы следом за ним.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

http://s1.radikali.ru/uploads/2018/5/4/4bf9191fef61b846f44e332f55d76c9d-full.jpg

========== Часть 5 ==========

Потчевать нас дикари собрались с размахом.

— Как расплачиваться будем? — мрачно взирал на разделывание тушки козы Виктор.

— Кто его знает местные цены? — отозвался я. — Возможно, это недорого.

— С нас никто оплаты не спрашивает, — заметил Женька.

Немного понаблюдав за народом, я с этим согласился. Нас принимали как дорогих гостей и даже 'личные апартаменты' выделили. Стоящий немного в стороне глиняный домишко оказался на удивление чистым.

Никто и не предполагал, что нам его определят для места отдыха. Вначале я заметил только суету вокруг одного из домов и то, как женщины спешно трусили шкуры. На фоне остальных строений этот смотрелся крупнее. Да и потолок был выше. Как раз под наш рост. Местные особо высокими не были. Даже вожак и то был не более метра шестидесяти высотой.

Создавалось впечатление, что 'гостевой домик' строили с таким расчетом, чтобы нормальный европеец заходил в дверной проем не пригибаясь. Но кроме размеров это архитектурное сооружение ничем не отличалось от остальных. Глиняные стены, перекрытия потолка из орясин, покрытые той же глиной, одно маленькое окошко для вентиляции, и, собственно, все.

Шкура для закрытия дверного проема тоже предусматривалась, но сейчас ее скатали в рулон. Жара стояла такая, что двери действительно лучше держать открытыми.

— Не пятизвездочный отель, но терпимо, — оценил Виктор удобства и с удовольствием вытянулся на полу хибары. Солнце поднималось все выше, и становилось жарко. Внутри домика пока сохранялась приятная прохлада. К тому же ночью мы почти не спали. И дружно решили подремать до того времени, как приготовят для нас обед.

Собственно, от приятно пахнущей еды мы и пробудились. Местные жители расставили плошки возле входа в дом, но тревожить наш сон не решились, дав поспать часа три. Но первым делом мы не к еде кинулись, а выяснили у местных, где туалет. Надеялись, что здесь не справляют нужду прямо за углом дома. Хотя запах в поселке был специфический, но это из-за того, что загон для животных располагался в непосредственной близости от домов.

Туалетное место мы все же отыскали и использовали по прямому назначению.

— Мойте руки перед едой, — пафосно и громко сообщил Виктор, когда мы вернулись от так называемого туалета, и сразу полез искать мыло в рюкзаке.

И если мыло он извлек быстро, то с водой получился затык. Откуда таскали местные воду, даже гадать не было необходимости. Река здесь одна, и её чистота была сомнительной. Плюс хранили жидкость в кожаных ведрах, подвешенных на специальных перекладинах. Тоже далеко не самая стерильная емкость. Но выбора у нас не было. Из одного такого мешка-ведра я кувшином воду зачерпнул и стал помогать умываться вначале Женьке, потом Виктору.

— Нужно еще в кувшине воду закипятить, остудить и разлить по бутылкам, — предложил я. — У нас от силы пол-литра чистой осталось. А этой можно потом и зубы почистить.

— Как поедим, так и займемся пополнением запасов воды, — согласился Виктор.

Солнце к этому времени уже жарило вовсю. Правда, на нашем аппетите это не сказалось.

— Мясо какое жесткое, — с трудом отгрызал кусочки Женька. — И воняет.

— Козлятина, — пояснил Виктор.

— Ни соли, ни специй, — добавил я. — Хорошо, что мы так оголодали, что вкуса не ощущаем.

Козлятина хоть и была разделана, но куски были довольно крупными. Мне показалось, что для нас троих подали чуть ли не всю тушку. Разве что самые несъедобные части не принесли. Лепешки, печеные коренья, какие-то фрукты тоже 'подали к столу', который изображала рогожка, расстеленная на земле.

Причем сами аборигены в пиршестве участия не принимали. Я было подумал, что мы нарушаем какие-то традиции. Но вождь к нам присоединился. И даже пытался поддержать 'застольную беседу'. Мы этого наречия никак не понимали. Виктор попробовал английский язык. Я припомнил несколько фраз из различных европейских языков, но отклика не получил. В результате перешли на язык жестов. Собственно, нас интересовало только одно: как часто сюда прилетает вертолет?

Между собой мы этот вопрос уже обсудили и пришли к неутешительному выводу. Если отправимся куда-то самостоятельно, то проблем образуется немерено. Даже при условии, что эти доброжелательные аборигены выделят нам еды, легче не станет. Унести на себе запас более чем на трое суток не получится. Плюс мясо по такой жаре не сохраним. И как раз эта жара замедлит наше продвижение. А где ночевать? Да и крокодилы в реке наводили на мысль, что в этой африканской саванне могут водиться львы и прочие хищники.

Получалось, что выбора особого и не было. Застрять в этом гиблом месте не хотелось. Конечно, смысла в нашем похищении мы пока не видели. Но вряд ли это денежный вопрос. Виктор предполагал, что это всё как-то связано с политикой. В любом случае стоило попробовать договориться. Только сначала предстояло узнать, когда состоится ближайший визит.

Из всего сказанного вождем я распознал только часто повторяющееся слово 'вэкс' или нечто похожее.

Виктор же продолжал общаться жестами. Показал на солнце, затем рукой продемонстрировал, как светило движется по небосклону и уходит за горизонт. И дальше начал вопрошать, сколько раз так солнце сделает до того момента, как прибудет вертолет.

Самое интересное, что вождь все понял. И даже начал камешком рисовать на стене дома. Изобразил кривоватый кружок и заштриховал его.

— И что сия наскальная живопись означает? — почесал затылок Виктор.

— Если как у древних египтян, то это символ ночи, — неожиданно подключился к нашему разговору Женька. — Он же твердит все время 'векс, векс', то есть ночь.

— Этой ночью? — переспросил я.

— Похоже, что так, — развел Женька руками.

Вождя же обрадовало то, что мы с этим вексом разобрались, и начал лопотать дальше.

— Авет, это что-то знакомое, — повторил за вождем Женька и нырнул в дом за своим рюкзаком. Затем он какое-то время перебирал блокноты и, как ни странно, отыскал нужное.

— Это еда или дары, подношения, — высунулся из дверного проема Женька.

— Они что, до сих пор на древнем наречии разговаривают? — не поверил я.

— Возможно, сохранились корни языка, — предположил Виктор. — Жень, что там у тебя еще есть?

— Да почти ничего. Папа же решил ноутбук с нашими вещами в камере хранения гостиницы оставить, а я записи почти не вел.

Но даже двух слов нам хватило, чтобы как-то вникнуть в ситуацию. Из всего этого получалось, что вертолет будет ночью или ближе к ночи (остальные слова вождя мы же не поняли). Местные по какой-то причине тем, кто прилетит, дадут подарки. Какие именно, оставалось только гадать. Ничего ценного у жителей мы пока не видели. Хотя Женька перевёл слово 'авет' как еду. Тогда под эту категорию подходили все животные, которых содержало местное население.

По поводу продовольствия в качестве откупных или подношений мы свои догадки вскоре подтвердили. Не успели закончить с трапезой, как в поселении появились новые визитеры. Такие же нищие, как те, у которых мы гостили. Десяток мужчин, пришедших в поселок, внешне от аборигенов ничем не отличался. Скудные бороденки, явно подрезанные ножом, такие же рваные пряди черных волос на голове, карие глаза и смуглая кожа демонстрировали, что пришельцы относятся к той же национальности, что и наши гостеприимные хозяева.

Принесли мужики несколько плетеных коробов с вяленой рыбой. И пару корзин с чем-то похожим на финики. То, что это носильщики, а не гости стало понятно, когда мужчины, оставив припасы в тенечке, поспешили обратно.

Мы же продолжали знакомиться с бытом аборигенов. Выяснили, что те серо-коричневые лепешки пекли из муки ржи или ячменя. Женька с восторгом разглядывал примитивную ручную мельницу из двух плоских камней. Потом еще сунул нос в круглую глиняную печь и сообщил интересную новость.

— Папа, а они сухие какашки, то есть навоз в печи жгут.

— Ничего удивительного, — пожал я плечами. — Кизяк в качестве топлива в подобных печах до сих пор используют в Казахстане и много еще где.

— Фу-у-у, — сморщился Женька. — И мы ели эти лепешки.

— Вообще-то они молодцы, что берегут экологию, — попинал Виктор ногой один такой кизяк, лежащий у печи. — Если ты, Женя, заметил, деревьев в округе не так много. Начни они их рубить, то истребили бы напрочь все растения вокруг поселка за несколько месяцев.

— Им и рубить-то нечем, — хмыкнул сын. — Один ржавый нож у вождя, а тетки мясо срезали вообще чем-то непонятным.

Мы с Виктором синхронно переглянулись.

— Действительно, настоящие дикари, — покачал головой друг.

— Нужно отсюда выбираться любыми путями, — резюмировал я. — Договариваемся с вертолетчиками и сулим им любые блага, только чтобы отвезли нас в цивилизованное место.

Поселковые жители тем временем начали готовиться к встрече. Женщины сходили к реке и тщательно помылись. Одеваться или как-то прикрывать свое тело никто и не думал. Женька застыл с отвисшей челюстью, когда стайка молодых женщин вернулась в поселок.

— Женя, дикие места, первобытные нравы, — попытался я как-то оправдать поведение этих людей.

— Да ладно, я и не такое в интернете видел, — просветил меня сын.

Дамочки же, усевшись в тенечке, начали приводить в порядок свои волосы. Чтобы продрать свои спутавшиеся пряди, они использовали нечто, отдаленно напоминающее гребень. Я же, чтобы и дальше не смущать ребенка, повел его к тому домику, что зарезервировали за нами. Надо было решить вопрос с кипячением воды и приготовлением запасов питья на будущее.

Вождь в нашу проблему вник сразу и совсем не возражал. Только ждать пока остынет порция воды по такой жаре оказалось долго. Попутно решили тоже привести себя в порядок. Мы с Витей побрились, сменили потные футболки. Женька переоделся в шорты.

До вечера мы смогли заполнить только четыре пол-литровых бутылки. Но и это радовало. Пока вода остывала, мы продолжали знакомиться с достопримечательностями поселка. Для нас стало развлечением даже возвращение стада в поселок.

— Интересно, а они этих коров доят? — задался я вопросом.

— Что-то не похоже, — облокотился Виктор на плетень.

— А почему у них козы не разбегаются, а послушно пасутся? — заинтересовался Женька.

— Наверное, их с маленького возраста воспитывают и приучают, — предположил я. Кстати, всех самочек загнали в закон. И только нашего знакомца Ийна никто и не думал ограничивать в передвижении.

— Сторожевой козел? — хмыкнул Виктор.

— Главное, чтобы эта скотина нас уже считала за своих, — опасливо поглядывал я на козла.

Тот на нас как раз никакого внимания не обращал. Игриво бегал за малышней и изображал из себя милое домашнее животное.

Ближе к вечеру снова налетело комарье. Вождь выделил нам по пахучей ветке какого-то растения и показал, как обмахиваться. Похоже, другого способа борьбы с комарами у местных не было. Тем временем начало темнеть. Местные принесли откуда-то сухие ветки и поволокли к вертолетной площадке.

— Похоже, это какая-то секретная база боевиков, — тяжело вздохнул Виктор. — Иначе чем объяснить, что сюда прилетают только ночью?

Сигнальные костры по четырем сторонам от круглой площадки местные зажгли, когда полностью стемнело. И сразу начали петь песни, ритмично притоптывая ногами. В целом, все выглядело настолько сюрреалистично, что я ждал уже чего угодно, но не вертолета.

Представьте себе ночь, огромные яркие звезды, людей, похожих на дикарей, полное отсутствие цивилизации, да еще и какие-то первобытные песнопения и пляски. Подобная мысль пришла в голову и Виктору.

— Не удивлюсь, если сейчас вместо вертолета на площадку приземлится дракон и потребует себе девственницу, — озвучил он мои мысли.

Как бы то ни было, но где-то через полчаса мы услышали знакомый шум работающего двигателя. Народ дружно возликовал, и мы с ними за компанию.

Вождь еще что-то выкрикнул и отправил обратно в поселок нескольких мужчин. Остальные в предвкушении ждали приближение летательного аппарата. Правда, предусмотрительно отошли в сторону, чтобы не мешать приземлению.

Скудное освещение костров не могло в полной мере показать, что там такое прилетело. Бортовые огни светили четко на место приземления, а на фоне звездного неба техника смотрелась темным пятном непонятной формы. Наконец, вертолет начал снижение. Примерно на высоте двух метров от земли он завис. Шум двигателей начал стихать, и машина плавно опустилась на площадку.

— Это что же такое? — первым обрел речь Виктор.

— Пап, помнишь, у Сашки Петрова был похожий дрон, мы его в парке запускали.

Между прочим, Женька абсолютно точно описал то, что мы видели. Четыре пропеллера и странной формы кабина привычный нам вертолет никак не напоминали.

— Не могу припомнить ничего подобного, — поделился я своими мыслями. — Какая-то секретная разработка военных?

— Егор, по фигу, что это. Главное, чтобы они нас в качестве пассажиров взяли, — отозвался Виктор. — Я в интернете видел похожую китайскую разработку. Только меньшего размера. И тоже на четырех винтах.

Летчики тем временем почти заглушили двигатели, но продолжали освещать площадку. Где-то под брюхом этого хм... 'дрона' открылся люк и выдвинулась лестница. А еще через несколько секунд оттуда выбрались двое мужчин. Их светлые комбинезоны никаких знаков отличий не имели. И пока идентифицировать, к какой стране принадлежат пилоты, у нас не получилось.

Местные радостно поприветствовали гостей. Мужики снисходительно улыбались и вели себя как хозяева. Тот, что шел первым, успел шлепнуть по заднице одну из молодух. Девица кокетливо потрясла бусами (другой одежды на ней просто не было).

По-видимому, все шло как обычно. Вот только мы выбивались из привычной местной жизни. Второй пилот повернул голову и наткнулся взглядом на нашу группу. Тут же он что-то выкрикнул своему напарнику и схватился за кобуру. Ну, по крайней мере, я так опознал висящий у него на поясе предмет.

Хорошо, что вождь не подкачал, а выскочил вперед и начал рассказывать, кто мы такие. Пилоты какое-то время слушали его, а затем приблизились и задали нам вопрос. Причем глазами они буквально ощупывали. Только у нас оружия не имелось. Мы даже палки брать не стали, чтобы выглядеть вполне миролюбиво.

— Если они понимают местных и их язык, то мы снова в пролете, — заметил я.

— Пока у нас в качестве переводчика только вождь, — добавил Женька. — Вон уже просит предъявить 'пасс', в смысле паспорт.

Виктору ничего не оставалось, как вытащить из рюкзака документ. Мы по нашей старой привычке личные вещи без присмотра не оставляли. Особенно в поселке, где даже дверей в домах нет.

Паспорт и на летчика произвел неизгладимое впечатление. Мне показалось, что даже большее, чем на вождя. Мужчина его и так и сяк покрутил. Сравнил фото с оригиналом и много чего спросил. Жаль, что мы не поняли.