Вилар пахать на земле не любил, а наняться в стражу не мог из-за сестры. Когда они тут оказались, той было двенадцать. Еще и запуганная. Одну в деревне не оставишь. А на жалование стражника даже на самом плохом постоялом дворе в городе не прожить. От земледелия его спасла охота. Это ему как раз нравилось. Ну а сивуху делать не сложно, тоже какой-никакой заработок. Особенно в ярмарку или в день казней.
— Только ты поди не в курсе, это еще милость была. Эрика хотела всех, кто на сожжении присутствовал, наказать. То есть, всю деревню, кроме детей малых. Но тогда куда детей девать? Вот женщин и помиловали. Но деревня почти без мужиков осталась. В назидание. Там тоже девки жениха не поделили. Теперь делить стало некого, — Гарри рассмеялся.
— Вот и по делом, — согласился Вилар, а сам уже представил на виселице всю братию, пытавшуюся сжечь сестру.
Дальше беседа пошла своим чередом. Сам Гарри оказался родом из соседней деревни. Провоевал пятнадцать лет, вернулся, пошел в стражу и вскоре попал в гвардейцы к принцессе. Повезло ему. Ехали они долго, и Вилар все-таки не удержался от любопытства, и решил хоть что-то выяснить про наследницу. Почему она такая странная, по лесу одна ходит, разбойников ловит, ведет себя не как девица, еще и гвардейцы с ней на ты, он спрашивать поостерегся. Не дурак же. Решил начать беседу издалека. Про службу, например.
— И как служится? Хорошо, поди?
— Лучше службы не сыскать. За пять лет мы с Ее Высочеством почти друзья. Ну ты и сам заметил, ежели не слепой. А сначала мы были ее наставниками. Вместе с талерманцем. Знаешь, кто такие талерманцы?
— Конечно. Я же не отсюда, из города. Хотя, нынче все в округе знают, кто такие талерманцы. Молва быстро расходится. Правда, что он был наставником принцессе, этого не знал, — честно поведал Вилар, мысленно напрягшись.
Про жуткого талерманца в замке он совсем забыл на радостях. Его, в отличии от демона, он опасался сильнее, чем крестьяне. Да и как не опасаться? Крестьяне в этой глуши про талерманцев почти не слышали. А он, когда жил в городе, наслушался, чего творили эти изверги. Этим служителям Проклятого одна радость убивать и пытать людей. Они даже города жгли для разлечения. Орден Талерман, конечно, разогнали, но тогда погибли тысячи, а талерманцы все равно остались.
Гарри принялся расхваливать службу дальше. Так же он заметил, что принцесса вскоре планирует возвращение в Эрхабен. Как семнадцать стукнет, а это уже скоро, так и отправятся.
Несмотря на пугающего талерманца, Вилару все происходящее нравилось. Какая бы Эрика не была странной, это хорошо. Будь она нормальной благородной леди, его бы в жизни не подпустили к ней. А здесь все так просто получилось. Когда ещё простолюдин смог так близко подобраться к особе императорской крови?
"Нужно все сделать, чтобы пристроиться", — решил для себя а он.
Когда они добрались до замка, уже стемнело. Гвардеец Алан, именно ему Эрика еще в лесу поручила озаботиться его размещением, предложил проводить его к сестре. Как только они вошли в замок, Алан сразу начал расхваливать Амелию.
— Она прелестная девушка, а главное, она прекрасна не только ликом, но и душой, — соглашался Вилар.
"Лучше бы она некрасивой была, чем такой блаженной дурой" — про себя добавил он.
Но Алану это знать необязательно. Вдруг он или кто-то из гвардейцев решат на ней жениться? Те из простолюдинов, могут польстится. Той давно пора, восемнадцатый год пошел. И ему гора с плеч.
— Я уже успел оценить. И не только я, даже Её Высочество не смогли остаться равнодушной, — голос Алан вдруг погрустнел.
— Амелия очень мила и умеет располагать к себе людей, — продолжал хвалить её Вилар.
— Ты не так понял, — гвардеец вдруг перешел на шепот, — Хотя это и не тайна вовсе. Эрика предпочитает девиц. У любого в замке спроси. В ее постели побывали все красивые шлюхи города, — шепотом поведал гвардеец.
— Её Высочество вправе иметь особые предпочтения, — отговорился Вилар, ничуть не удивившись.
Как себя принцесса ведет, было бы странно, если бы она предпочитала мужчин.
— Я не спорю. Но я тебе сказал это, потому что проникся судьбой Амелии. Принцесса на твою сестру глаз положила, — шепнул тот.
— Что за вздор? — в недоумении возмутился Вилар, так как просто не мог поверить, что подобное извращение коснулось его сестры.
— Не зря она ее к себе на лошадь взяла, — настаивал гвардеец.
— Она просто пожалела её, — отговорился Вилар, хотя сам задумался и принялся вспоминать, как вела себя принцесса по отношению к Амелии.
— Как знаешь. Только прошу, пусть это останется между нами, — шепнул Алан.
Они уже вышли в холл и продолжать подобный разговор стало неуместно. Беседовали они теперь уже про трактиры. Гвардеец расхваливал одно заведение, и настойчиво приглашал вечером отправиться туда вместе с ним. Вилар отказывать не стал, тем более Алан сказал, что выпивка с него.
Как выяснилось, Герцогиня уже выделила Амелии отдельную комнату на втором этаже. Когда они подошли, сестра беседовала с леди Беатрис. Вилар решил, не станет мешать, а подождет за дверью. Алан через какую-то минуту увязался со стражником Тони, с которым перед этим даже познакомил. Оставшись в одиночестве, Вилар в который раз принялся прокручивать слова гвардейца, будто наследница польстилась на Амелию.
"Может, он солгал? Решил посмеяться, полагая, что я деревенский идиот?"
Он решил, нужно поспрашивать про так называемых шлюх. Но если и правда, принцесса любит девиц, так не факт, что гвардеец не перепутал.
"Но если Алан прав?" — тут же засомневался он.
Негодовал он недолго. Вилар поймал себя на мысли, как хорошо, если бы его сестра стала любовницей наследницы. Ну и ладно, что это считается извращением. Эрика особа императорской крови. Она может себе позволить вольности. Зато Амелию, а заодно его, ждут золотые горы. Эрика — единственная наследница. Судя по всему, в будущем она будет не просто женой Императора, а скорее тот несчастный будет просто её мужем.
"Размечтался..." — Вилар в итоге приуныл.
Слова Алана ещё ничего не значат. Он пока не заметил ничего. Но в любом случае, он решил, нужно поговорить с Амелией и попросить её вести себя с наследницей подобающим образом. То есть, не рыдать при ней, не шарахаться и молчать про Мироздание. А там, как сложится.
Амелия беседовала с леди Беатрис ещё целый час. Все это время Вилар ждал. Когда Герцогиня покинула покои его сестры, он, разумеется, поприветствовал ее, поклонившись. Разумеется, он преминул отметить внешность Ее Светлости. Ее он раньше не видел. Леди Беатрис на людях бывала редко, и то без вуали не показывалась. Та оказалась неожиданно красивой. Голубоглазая, светловолосая, с обворожительной улыбкой. Сразу и не скажешь, что четвертый десяток перевалило. Он бы не дал ей больше тридцати.
"Неудивительно, почему на нее талерманец глаз положил" — со знанием дела рассудил он.
Про то, что они любовники, шептался весь город. На богатство польстился, говорили одни. Титула добивается, твердили другие. "А зачем еще сношать старуху?" Вилар сам так думал, а когда сегодня узнал у Гарри, что талерманцу всего тридцать три года, только убедился. Но теперь все ясно. Это в деревне, да и в городе, в таком возрасте женщины уже старухи. А тут безбедная жизнь в роскоши.
Когда Вилар вошел к Амелии, не успев отойти от восхищения Герцогиней, он вновь буквально ахнул. Мало того, что комната была огромной, такой шикарной обстановки он ещё не видел. В доме Демиориса была более скромная обстановка. А тут... Одна кровать с розовыми балдахинами чего стоила. Сестру он и вовсе поначалу не узнал. Её нарядили в новое платье. Как у Беатрис. Еще и навешали украшений, сделали прическу. Может, Алан был прав? Такие милости просто так не оказывают.
— Ты прямо как благородная, — бросил Вилар, осматривая Амелию.
Впрочем, она ведь и впрямь по крови наполовину благородная. Это мать ее простолюдинка, а отец ненаследный отпрыск из баронского рода. Другое дело, кому это надо, если за женитьбу род от него отрекся. А что значит кровь без признания? Ничего, даже цвет один. Он по крови тоже далеко не крестьянин. И толку никакого.
— Её Светлость настояли, хотя мне так неловко. Я не посмела отказаться, — опустив глаза, пролепетала Амелия.
— Брось ты. Когда дают, нужно брать. Вот комната у тебя, тоже как у знатной леди. А ты не хотела ехать, дуреха! — добродушно отчитывал он сестру, развалившись в мягком кресле.
Амелия стояла посреди комнаты, не зная, куда себя деть.
— Нехорошие у меня предчувствия, брат, — почти шепотом бросила она.
Вилар резко встал, подошел к Амелии, и взяв её за руку, потянул к кровати, на которую практически насильно усадил.
— Я больше не хочу слышать про предчувствия. Ты не разбираешься в людях. Тебя пригласила в замок принцесса, поэтому ты должна оказывать ей почтение, — в отчитывающей манере обращался он к сестре.
— Вил... — дрожащим голосом произнесла Амелия и разрыдалась.
— Что случилось, ты чего плачешь? — возмутился Вилар.
— Я боюсь... — промямлила она, закрыв лицо руками.
— Кого ты боишься? — недоумевал он.
Неужели сестра от того судилища ещё не отошла, успокоиться не может?
— Её... Её Высочество... Мне страшно, и совестно... Я благодарить должна... а я боюсь. Она хочет всех казнить и... предалагала научить меня пытать людей, — сквозь слезы поведала Амелия.
— И что? Разве эти гады не заслужили? Жаль, мне она не предложила, — с досадой бросил он.
— Вил, Мироздание их рассудит, вспомни, как поучал отец, — она взяла его за руку.
— Мироздание не спасло отца от смерти. Хватит. Забудь про Мироздание. Ее Высочество тебе жизнь спасла. И меня, твоего брата, спасла. Принцесса снизошла до приглашения оборванцев в свой замок, а ты... Неблагодарная, — процедил Вилар вполголоса, опасаясь, что их услышат.
Сестра вдруг схватила его за руки.
— Вилар, прошу, позволь мне уйти. Не хочешь, чтобы я послушницей шла? Я клянусь, что не пойду. Я пойду прислугой. Отпусти меня, прошу, — полушепотом взмолилась Амелия.
Вилар решил, что не станет более потворствовать ей. С него хватит. Сестра чтит Книгу Мирозданию? Пусть чтит.
— Послушай меня, сестренка и решишь, что тебе дороже. Это мой шанс на достойную жизнь. Книга Мироздания призывает думать о счастье ближнего. Ты думаешь только о себе, — сыпал обвинениями Вилар.
— Это неправда! — сквозь слезы воскликнула она.
— Ты хочешь уйти, плюнув на меня. А я многим пожертвовал ради тебя. Жил в этой дыре из-за тебя. Отказался от воинской службы, о которой всю жизнь мечтал, чтобы ты не умерла с голоду. Рисковал жизнью, когда вытаскивал тебя из Двинны. Чуть не сдох, когда бросился сам против шестерых, только бы тебя не сожгли. Ты считаешь, я плохо о тебе заботился? Ответь мне? — вопрошал он.
— Заботился. И я очень благодарна. Я бы умерла без тебя, — отводя взгляд, уверила сестра.
— Вот, видишь. Я все мечты в Бездну послал, а тебе трудно ради брата принимать милости от наследницы. Сложно учтиво с ней общаться и не донимать Мирозданием? Отец ведь учил тебя благородным манерам. Я тебя никогда ни о чем не просил. Вот других деревенских девиц замуж насильно выдавали. Ая ждал, пока у тебя по любви будет. Ни одной девице девяти подряд женихам отказать не позволили. Но тебе плевать на всех, кроме себя, — Вилар встал и стремительно отошел к окну.
Теперь он был уверен, Амелия не сможет ему отказать. Он хорошо знал сестру и понимал, что этот способ действует безотказно. Раньше он никогда этим не пользовался. Наоборот, злился, когда Амелия, только услышав обвинение, будто она думает лишь о себе, готова была сделать что угодно. Вилар много раз пытался втолковать, люди так веревки из нее вьют. Но теперь пришел его черед. Если сестра наивная дурочка, и он не может ничего изменить, он воспользуется этим. Он имеет на это право.
В какой-то момент Вилар вспомнил, как поклялся Демиорису заботиться об Амелии и его обуял стыд. Но тут же он себя одернул. Он и так многое сделал. Он вообще— то клялся довезти ее к тетке. И то, легко сказать, довезти. Взять хотя бы дорогу до Клеонии.
Юная Амелия тяжело пережила смерть родителей. Она почти всю дорогу была в истерике, боялась оставаться одна. Монеты быстро закончились, но Вилар не мог даже подработать носильщиком. Некуда деть сестру. Но кормить ее тоже надо. И самому жрать хотелось. Тут еще Амелия от ночевок в лесу заболела. Пришлось ему вспоминать былое. Воровать. Хотя он давал себе клятву, не делать этого.
Довез. Оказалось, тетка Еления умерла. Живой родни не оказалось. Так и застрял в глуши. На пять лет. И какова благодарность? Проклятье, он не требует от нее жертвовать жизнью. Ей же лучше будет, она сама потом поймет. Она ещё спасибо скажет.
— Вилар, прости меня неразумную. Я неблагодарная, и нет мне прощения. Я все сделаю. Клянусь, я буду угождать Её Высочеству. Всеми силами буду,— Амелия все ещё рыдая, кинулась ему на шею.
Он ещё какое-то время побыл с Амелией и оставив уже успокоившуюся сестру, отправился прочь.
Куда ему идти, никто не сказал. Вилар направился на задний двор. Может, кого-то из гвардейцев встретит. Не бродить же попусту по замку. Одет он бедно, после избиения вся одежда подранная, грязная, со следами крови. Чего доброго, стражники за вора примут. Главное, сейчас никого не встретить. Он осмотрелся, вокруг было пусто. Дошел до лестницы, спустился на первый этаж. Тут к нему вдруг подскочили сзади и в весьма грубой форме попытались скрутить...
Нет бы не сопротивляться. Разобрались бы. Но подскочили слишком неожиданно. Вилар резко вывернулся и с разворота врезал в челюсть одному и тут же увернулся от удара второго. Стражники полезли за мечами. Первый достать оружие не успел. Изрядно разозлившийся Вилар ударил его головой по лбу и врезав по шее, толкнул на другого. Тот, падая под грузом потерявшего сознание сослуживца выронил меч и завопил о тревоге.
Не успел Вилар подумать, что натворил и как делать дальше, как из коридора уже неслись двое стражников. Они принялись судорожно нащупывать ножны. Вилар столкнул двух ошалевших мужчин головами и бросился к выходу. Тем временем, уже был слышен топот не одного человека. Уже у черного хода навстречу Вилару выскочили ещё двое. Первый даже не успел моргнуть, как поцеловал стенку. Впрочем, на этом его геройства все-таки закончились. Сзади набежали трое, а может и четверо. Вилару в который раз за день хорошенько наваляли и скрутили.
Пока его тащили, он проклинал свое невезение. Какого хрена было из покоев Амелии выходить? Надоело нытье? Но кто он такой, чтобы в драном, грязном виде разгуливать по замку? Еще и отреагировал так, будто и впрямь вор. Привычка. Уличную жизнь давно оставил, но привычка бить первым никуда не делась.
"Теперь, если на каторгу не отправят, точно прогонят. Раз в жизни повезло и все испортил", — сокрушался Вилар, уже сидя в конуре без окон и дверей.
— Ну а чего с меня взять, если я неудачник. Даже родился неудачно. И на хрена я возомнил себе? — вслух вознегодовал он. Как не кстати полезли воспоминания.
