"Вера изгоев"

"Изгой... — повторили мгновенно пересохшие губы. — Изгой... Как там тебя, парень? Константин Кинчев? Ты талантлив... Кто дал тебе силу видеть ЭТО? Кто наказал тебя таким огнем? Кто вообще позволил тебе говорить об ЭТОМ?!" Да, люди в очередной раз удивили. Какой все-таки огонь горит у многих из них в душах... Жаль, что большинство тратит божий дар на то, чтобы урвать побольше добычи любой ценой. Впрочем, их выбор, им дана свобода воли, которой он сам лишен. Эрик залпом допил водку и щелкнул пальцами, требуя еще.

Бармен удивленно покосился на клиента, выпившего уже больше литра, но налил полный стакан — платил беловолосый щедро. Да и выглядел совершенно трезвым. Горе, наверное, какое-то заливает. Когда веселятся — пьют совсем иначе. Но стильный мужик, роскошный просто. Весь в белом, двигается мягко, черные очки почему-то даже в полутьме бара не снял. Девки вон только на него и смотрят, а он ни малейшего внимания. Гомик, что ли? Да нет, непохоже. Скорее всего, ему в самом деле не до баб.

Покинув бар, Эрик не спеша шел по Невскому куда глаза глядят. Все, кто знал его в любом из миров, не поверили бы своим глазам — по губам плетущего бродила мечтательная улыбка. Никто еще не видел существо, которое в бесчисленных вселенных считали бесстрастным чудовищем, улыбающимся. Он зашел в ближайший открытый музыкальный магазин и купил MP3-плейер, потребовав заполнить его память случайным набором песен русских рок-групп. За дополнительные двести долларов продавец с охотой сделал это. Теперь плетущий шел и слушал музыку, заставившую его давно мертвую душу на какое-то время ожить. Его совершенно не беспокоило окружающее. Кто-то попробовал пристать, что-то грубое ляпнув, но тут же поскользнулся и упал, подвернув себе ногу. Вуаль случайной защиты кружилась вокруг Эрика, поджидая любую жертву, пытающуюся проявить агрессию.

Время шло, центр давно остался позади, открытых баров больше не попадалось, но это особого значения не имело. Достать бутылку виски из бара своей квартиры проблемы не составило, Эрик на ходу прихлебывал из нее. События далекого прошлого текли перед глазами, заставляя сердце сжиматься от боли. Казалось, Лаани стоит рядом, держа в руках свою неизменную серебристую гитару и заливисто хохочет. А потом на память пришли предсмертные проклятия друга... Проклятия, адресованные ему, чудовищу. Да, тогда была последняя попытка, после случившегося Эрик окончательно понял, что у него есть только долг и ни на что надеяться он права не имеет. Как медленно умирала его душа, превращаясь в кусок льда... Как она не хотела этого... Пришлось. Безжалостное чудовище, говорите? Да, чудовище! Только кто из вас знает, что это чудовище постоянно выходит на бой ради того, чтобы вы жили? Кто? Да никто. Он зло рассмеялся и пошел дальше. В наушниках ревела и грохотала "Ария".

Какая-то темная фигура на лавочке внезапно привлекла внимание. Почему? Эрик остановился и присмотрелся. Молодой парень лет двадцати сидел, низко опустив голову и крепко сжав кулаки. Коротко стриженный, одетый в армейскую форму без погон. Видимо, только демобилизовался. Не понимая причин собственной заинтересованности, плетущий тронул несколько нитей реальности, погрузившись на несколько секунд в ментал. Так, перед ним человек, способный по своим моральным качествам войти в команду. Теперь понятно. Но мало того, у мальчишки беда. Большая беда. Мать умирает. Рак с какими-то хитрыми осложнениями. Еще операбельный, но денег на операцию нет и достать их возможности тоже нет. Двадцать восемь тысяч долларов — для рабочей семьи непредставимая сумма. Что ж, судьба не зря привела Эрика сюда. Надо предложить пареньку работу и помощь.

Плетущий подошел к лавочке и остановился. Парень медленно поднял голову и мрачно уставился на пришельца. Эрик отхлебнул глоток, вытер горлышко рукавом плаща и протянул ему бутылку:

— Будешь?

— Давай, — безразлично кивнул тот, взял бутылку, залпом допил и отшвырнул опустевшую емкость в сторону.

— Дембельнулся? — спросил плетущий.

— Ага, — кивнул парень.

— Зовут как? Меня Эриком.

— Сашка. Александр, то есть.

Плетущий достал еще какую-то выпивку из бара квартиры, на сей раз это оказался марочный французский коньяк пятидесятилетней выдержки. От отхлебнул немного и передал бутылку новому знакомому. Тот молча выпил пару глотков и кивком поблагодарил.

— Работаешь где-нибудь?

— Пока нет, — вздохнул Сашка.

— Права есть?

— Да.

— Пойдешь ко мне водилой? — спросил Эрик, садясь на лавочку.

— Водилой? — удивился парень — никак не ждал, что к нему подойдут ночью и предложат работу. — Можно. А платить сколько станешь?

— Для начала пять штук в месяц. Докажешь, что стоишь большего, получишь больше.

— Рублей? Маловато...

— Не смеши меня, — скривился плетущий. — Долларов, конечно.

— Пять штук баксов?! — ошеломленно переспросил Сашка, потом нахмурился. — Если в банду, то не пойду. Звали уже...

— Не в банду, — приподнял уголки губ Эрик. — У нас всех будет одна задача. Защитить маленькую девочку, которой сейчас месяц от роду. Не допустить, чтобы ее погубили. Дать ей вырасти. И вырасти человеком, не паскудой.

— Твоя дочь? — поинтересовался парень.

— Нет. Одного моего родственника. Он погиб недавно. Мать ребенка в общежитии живет, с хлеба на воду перебивается. А сегодня на нее уже нападали. Если бы я человека не приставил, то...

— А что ж ты позволил, чтобы она с хлеба на воду перебивалась? — подозрительно прищурился Санек. — Бабки, вижу, у тебя водятся.

— Утром только в Россию приехал. Узнал обо всем и занялся этим вопросом. Только она девчонка гордая, может и отказаться помощь принять. Придется исподтишка помогать. Да и охранять незаметно.

— Да, если гордая, то-таки может отказаться... — согласился Сашка. — Встречал я таких.

— Вот и я о том же, — вздохнул Эрик, отхлебнув еще коньяка.

— А ты откуда родом-то будешь?

— Из Штатов. Представительство нашей фирмы в России открываем. Пока здесь только я сам, вице-директор да охрана. Не бойся, злыми делами заниматься не станем. Но если кто малышку обидит, то не пощажу...

— И правильно! — резко кивнул Сашка. — Это ж какой сукой надо быть, чтобы ребенка обидеть?

— Хуже, — скривился плетущий. — Ее убить пытаются. Считают наследницей отца. А он, бедняга, и не знал перед смертью, что его девчонка забеременела. Она аборт делать не стала, чтобы от любимого человека что-то в мире осталось.

— Крепко, знать, любила... — покивал парень, завистливо вздохнув. — А моя двух месяцев не вытерпела, нового хахаля себе завела.

— Встретишь еще настоящую, — передал ему бутылку Эрик. — Не переживай.

— Да хрен с ней, с курвой, — выпил Сашка, занюхав рукавом. — Не до нее как-то. Сидел вот, думал чего делать, когда ты подошел. Мамка у меня помирает...

— А что с ней?

— Рак и еще там чего-то паршивое. Денег на операцию нет.

— Всего-то? — пожал плечами Эрик. — Раз ты на меня работать будешь, то не проблема. Своих людей я никогда не обижу и без помощи не оставлю. Завтра же в лучшую клинику поместим. За счет фирмы. Уж чего-чего, а этого дерьма, денег, хватает. Дружбы и любви ты за них не купишь. Может, операция и не понадобится, есть у меня пара знакомых целителей, безнадежных на ноги травами подымали.

Сашка непонимающе смотрел на него широко распахнутыми глазами и не верил своим ушам. Это что? Это он издевается? Или нет? Разве так бывает? Сидишь в отчаянии, в голове одна мысль: где денег достать? Мама ведь умирает... Страшные деньги, двадцать восемь тысяч баксов, не шутки. Откуда двадцатилетнему пацану их взять? Тут подходит к тебе какой-то мужик, выпивкой угощает. Случается. Обычное дело, выпить человеку не с кем. А потом вдруг работу предлагает. И зарплату по питерским меркам дикую. Чудо? Да. Но иногда бывает. Везет. А вот того, что фирма готова оплатить лечение матери только что принятого работника, уже не бывает. Это уже сказки.

— Не бойся, обманывать не стану, — улыбнулся Эрик, поняв его сомнения. — На вот десять штук, с собой больше нет, завтра наличку сниму со счета. Или прямо с клиникой договорюсь.

Растерянно вертя в руках запечатанную банковскую упаковку с долларами, Сашка поглядывал на беловолосого незнакомца и ничего не понимал. Никогда не слышал, чтобы в руки без расписки, да вообще без ничего такую сумму давали. Очень хотелось поверить, но парень боялся. Не бывает, чтобы большие деньги сами в карман шли, обычно их цена оказывается потом очень большой. Ценой души и совести.

— Иди лучше спать, — посоветовал плетущий. — А затра к девяти утра приходи ко мне. Васильевский остров, Большой проспект, 138, корпус 2, квартира 18. Кататься нам завтра придется много, весь город объездим. Мне некогда самому за рулем сидеть. Договорились?

— Договорились... — все еще пребывая в сомнениях, ответил Сашка.

Эрик улыбнулся, хлопнул его по плечу и ушел, оставив парня с пачкой долларов в руках. Он не боялся, что Сашка обманет — не тот человек, иначе плетущий к нему и не подошел бы.

Снова мимо мелькали бесчисленные питерские улицы и переулки. В наушниках бесновался русский рок. Душа рвалась наружу вслед за голосами певцов. Порой на удивление безголосых, но поющих с искренним чувством. Странно, почему эта музыка так на него подействовала? Думал, что ничего уже не способно заставить выйти из привычного состояния безразличия. Ошибся. Жива еще душа, оказывается. Но лучше бы ей умереть, снова переживать всю пережитую раньше боль Эрик не хотел. Слишком это даже для него. Создатель, которого здесь зовут Господом, жесток. Он ничего не делает просто так. За все заставляет платить страшную цену. За каждую мелочь. Губы плетущего шептали вслед за "Смысловыми галлюцинациями":

Я боялся казаться напуганным,

Я боялся казаться зажатым,

Я боялся, что никогда не стану

Тем, кем мог быть когда-то...

Следующей композицией оказалась песня "Кукрыниксов", "Падающая звезда". У Эрика мороз по шкуре прошел. Откуда им известно? Как они могли все это понять? Какую цену пришлось заплатить ребятам за это страшное понимание? Плетущий шагал, ничего не видя вокруг, и повторял слова:

Мне страшно никогда так не будет уже,

Я раненое сердце на рваной душе,

Изломанная жизнь, бесполезный сюжет,

Я так хочу забыть свою смерть в парандже...

Будь оно все проклято! Почему этот странный мир так на него действует? Почему заставляет вспоминать то, чего вспоминать вовсе не хочется? Давно считал себя мертвым, безразличным ко всему. Приходил, делал свое дело, наказывал виновных и уходил, оставляя по себе страшную память. Потом люди поколениями пугали детей именем Белого Палача. И вот на тебе. Получите и распишитесь, господин плетущий. Вы-то были уверены, что вам давно все безразлично, ан нет. Снова боль. Что ж, свою задачу Эрик все равно выполнит. А его боль? Кого и когда она интересовала? Никого и никогда. Он один. Всегда был и всегда будет. Иначе невозможно.

Горький смешок вырвался изо рта Эрика. Музыка заставила его плакать, хоть слезные железы и атрофировались тысячи лет назад. Видимо, звук этого горького смеха и привлек внимание небольшой группы парней, что-то горячо обсуждавших в небольшом скверике, мимо которого проходил плетущий. Двое из них преградили ночному прохожему дорогу. Один что-то спросил. Плетущий остановился и снял наушники.

— Что?

— Чо слушаешь, мужик? — повторил вопрос парень с длинными черными волосами.

— Рок. "Кукрыниксы".

— Классная группа! — расплылся в улыбке длинноволосый. — На концерт пришел?

— Да нет, — покачал головой Эрик. — Случайно мимо проходил. А что за концерт?

— "Гадкие лебеди". Новая группа, неплохо пацаны лабают. Необычно.

— С удовольствием послушаю. А где?

— Да вон, в клубе, — парень показал на покосившееся здание, похожее скорее на древний склад, чем на клуб. — Народу мало, свои токо. Альбом записать у пацанов не выходит, бабок нет. Продюсеры, суки, токо на попсу клюют. Вот мы и решили им концерт устроить, да скинуться по скоко каждый сможет.

— Поучаствую, — улыбнулся Эрик — молодым музыкантам грех не помочь, сам когда-то был таким. — Лабал я. Было дело по молодости.

— А на чем? — загорелись глаза длинноволосого.

— Гитара. Соло и бас. Потом не до того стало. Друг погиб, а мне после его смерти играть расхотелось...

Эрик и сам не знал почему рассказал незнакомому человеку о смерти Лаани. Впрочем, понятно — чем-то он напоминал погибшего тысячи лет назад человека. Тоже, наверное, музыкант.

— А-а-а... — сочувственно протянул длинноволосый. — Это бывает... На, выпей за светлую память.

Эрик взял из его рук пластиковый стаканчик с водкой и залпом проглотил, не почувствовав крепости напитка. Потом достал по нити еще пару бутылок из домашнего бара.

— У меня тоже выпивка найдется, — сказал он.

— Ого, — удивился кто-то. — Виски! Ни хрена себе!

— Пустяки, — отмахнулся Эрик. — Тошно мне сегодня что-то, пил, пил, а ни в одном глазу. Иду вот куда попало, музыку слушаю.

— Случается, — кивнул длинноволосый и протянул руку. — Игорь.

— Эрик, — пожал протянутую руку плетущий.

Внезапно его коснулся слабый, неуверенный ментальный импульс. Один из парней смотрел на человека в белом плаще с откровенным ужасом. Надо же, темный маг. Из начинающих, совсем еще ничего не может, зато самомнения — море. Идиот. Зачем ты полез в это? Силы и власти захотелось? Что ж, твой собственный выбор. Учти только, что плата окажется страшной. Стоило бы прибить, но лучше не портить себе вечер. Когда еще такой выдастся? Так что, пес с ним. Пусть пока живет, если гадить не станет.

"Не бойся, не трону, — передал Эрик. — Сегодня. В обычное время на дороге не попадайся".

"Благодарю, Повелитель..." — в посыле темного не было ничего, кроме угодливости и страха, он прекрасно понял, кого встретил, и мечтал об одном — сбежать подальше и побыстрее. Да и кому на его месте не захотелось бы этого? Каждому. Встречаться с самим Палачом? Дураков нет, жить еще хочется.

Темный быстро попрощался с приятелями, сославшись на срочные дела, и едва ли не бегом рванулся прочь. Он принял решение немедленно уезжать из Питера. Раз в городе появился Палач и никто не предупредил о его появлении, то предстоит что-то страшное. Лучше, да и безопаснее переждать события где-нибудь в глуши. Бабушку вон два года в деревне не навещал, как раз случай на руку.

Плетущий с иронией посмотрел ему вслед. Беги, дурак, только не поможет, ауру твою узнать нетрудно, никуда ты в случае чего не денешься.

— Идем? — спросил Игорь. — Пацаны уже начинают.

— Ладно, — согласился Эрик, надеясь, что не пожалеет.

Так называемый клуб действительно оказался бывшим складом. Возле импровизированной сцены, представляющей собой дощатый помост, возились с древней аппаратурой несколько молодых людей. Самые обычные ребята, тысячи подобных им ходят по улицам. Этих отличало одно — отдающий безумием огонек в глазах. Эрик сразу отметил его и удовлетворенно кивнул. Да, однозначно барды, огонь еще тот. Он внимательно осмотрел каждого. Молодые совсем, но на многое способны, отмечены божьим прикосновением. Пару из них он даже взял бы в команду, но не стоит портить мальчишкам жизнь. Пусть поют, их песни многих заставят задуматься, заставят тосковать по небу. Возле входа стоял футляр от гитары, куда входящие бросали деньги. Кто сколько мог. Кое-кто не бросал, видимо было нечего. Плетущий незаметно опустил туда оставшиеся наличные, несколько тысяч долларов.