Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Я согласна с Вами, Николай Павлович... Я помню, что я русская царица, хотя и внучка британской королевы. Я сделала свой сознательный выбор, когда приняла православное крещение и пошла под венец с покойным Государем...
— Британия лелеет мысль о создании железной дороги от Капштадта до Каира, а затем и до Калькутты, чтобы таким образом соединить свои африканские и индийские владения... Однако Эфиопия лежит на пути, поэтому мешает Англии достичь желаемой цели. Британцы ныне оказывают поддержку Италии, а Россия в таком случае просто обязана поддержать негуса. Если же Эфиопия попадёт под покровительство Рима, то Англия будет иметь там полную свободу действий. Британия укрепит своё владычество как в восточной половине Африки, так и на Востоке вообще, а это явно противоречит интересам России. По крайней мере, в ближайшие годы...
— Мне понятна Ваша мысль, Николай Павлович...
— Своей главной целью, Государыня, — увлечённо продолжал Игнатьев, — я вижу создание из Абиссинии верного и преданного друга России. Нам нужен негус, который будет готов следовать нашим советам, чтобы, когда в том возникнет нужда, отвлечь внимание Европы на Африку и тем облегчить русскому правительству выполнение задач у себя на границах и за пределами последних. При наличии соответствующего вооружения негус способен выставить на своих границах грозную армию до ста тысяч штыков и держать таковую, сколько потребуется. Для тамошних условий такая армия будет представлять угрозу соседям. Это может оказать России великую помощь, а именно, при недоразумениях и усложнениях наших с Франциею, Англиею
либо Италиею.
— Но сколько это будет стоить русской казне? — поинтересовалась Императрица. — Вы постоянно мне твердите, что лишних денег у нас нет.
— Ваше Величество! Министром финансов предоставлена записка относительно возможных наших затрат. Расходы от казны нужны минимальные, тем паче, что русская общественность уже готова к сбору средств в помощь эфиопам. Я думаю, что мы можем обойтись тем, что выделим из армейских запасов винтовки Бердана, некоторое количество горных орудий и огневых припасов. Основные расходы от казны потребуются для направления негусу наших офицеров, унтеров и врачебного персонала. Отдельно — командирование горных инженеров для поиска и добычи природных богатств.
— Можно ли надеяться, Николай Павлович, что те сказочные богатства Эфиопии, о которых так много говорят, окажутся реальными? Не мираж ли это, не очередная легенда, придуманная любителями мистификаций?
— Недра Абиссинии богаты не только золотом и серебром, Ваше Величество. Добыча их находится пока в зачаточном состоянии, и даже французы и итальянцы не особо там продвинулись. Но, как мне известно, там есть медь, железо, уголь, селитра, и русские промышленники просто обязаны опередить тех же французов. Там практически нет заводов и фабрик, но есть кофе и хлопчатник, и там есть слоновая кость. Я могу с уверенностью сказать, что Россия едва ли найдёт в ближайшее время другой рынок, более ей подходящий для сбыта товаров, чем Абиссиния. Я позволю себе напомнить о тарифной войне с Германией, которая завершилась не совсем выгодным для нас договором 1894 года. А торговая конвенция с дружественной нам Францией совершенно невыгодна России. Пошлина на наше зерно уже составляет семь франков, Ваше Величество, и мы можем дойти до тарифной войны с французами... В Европе нас не ждут, Государыня, и не особенно рады видеть наши товары. Там, как Вам известно, своих вдоволь...
Ледяные глаза Императрицы на мгновение оттаяли.
— Я верю Вам, Николай Павлович, я верю в Ваш талант дипломата и в Вашу счастливую звезду, пусть даже и авантюрную... Я жду доклада после того, как Вы пообщаетесь с Леонтьевым...
Глава 12
Реформы, одна за одной, сотрясали Российскую Империю. Реформа престолонаследия, реформа правительства, реформа еврейская... Господи, сколько же их ещё будет? Прошло всего три месяца после смерти Императора Николая Александровича, а его вдова и её окружение во главе с графом Игнатьевым изменили лицо государства так, что Россия стала считаться в Европе оплотом реакции и средневековья.
Канцлер давно хотел добраться до полиции, перешерстить её, навести там такой порядок, который будет способствовать эффективной борьбе с революционной заразой. Но граф Игнатьев не терпел суеты в делах и взялся за реформу полиции лишь после широкомасштабной подготовки. Хитрый дипломат и опытный разведчик, Николай Павлович оказался весьма рациональным администратором.
Пятнадцать лет назад граф Игнатьев уже выступал инициатором масштабных преобразований всей полицейской системы, но тогда к нему не прислушались, всё осталось на своих местах. Департамент полиции и жандармы работали по старинке, периодически отлавливая революционеров, но общая ситуация не изменялась.
Почти год канцлер не только внимательно изучал отчёты Департамента полиции, но встречался со многими людьми, чтобы получить ясное представление, какие именно нужны реформы в полиции. Выводы были неутешительными, ибо в сложившихся условиях уже невозможно было обойтись лишь частичными изменениями и перестановками. Принимавшиеся до того полицейские меры по борьбе с революционерами давали отрицательные результаты. Доходя временами до серьёзных стеснений мирных обывателей, эти меры оставались совершенно безвредными для революционеров, которые умели их обходить. Виною этому было формальное отношение к делу со стороны полиции, которое противопоставлялось фанатизму и глубокой вере в своё дело со стороны революционного элемента.
Разрабатывая предложения по реформе полиции, канцлер хотел решить несколько насущных проблем.
Самая главная проблема — изменить то превратное отношение полицейской власти к обществу, которое заранее осуждает всякую полицейскую меру на бесплодие. Если полиция смотрела на обывателя, как на представителя враждебного ей лагеря, то обыватель отвечал ей точно таким же отношением. Да что там обыватель, ежели даже армейский офицер сторонился офицера жандармского...
Вторая проблема — изменить структуру полиции и её подчинённость, отделив полицию безопасности от общей полиции. Канцлер исходил из того, что ежели полиция безопасности сталкивается только с крамольниками и преступниками, то честные люди должны относиться к ней лояльно. Но по отношению к полиции вообще у этих же людей всегда будут иметься мелкие раздражения, сопряжённые с взысканием податей и требованием исполнения всех правил благоустройства и благочиния.
Третья проблема — избавление полиции от выполнения излишних обязанностей, изменение условий службы и порядка деятельности чинов полиции. Российская полиция была обременена массой дел, которые не относились к её прямым обязанностям, но были возложены на неё в связи с тем, что их некому исполнять. Причём, обязанности эти наслаивались десятилетиями и поставили полицию в такое положение, что она стала исполнять поручения различных инстанций, а прямых своих обязанностей — блюсти безопасность населения и охранять его спокойствие, исполнить оказалась не в состоянии.
Всё это было указано в многостраничной записке, которую составил граф Игнатьев для Императрицы и ряда высших сановников. Проанализировав сложившуюся ситуацию, канцлер сделал вывод, что "чем меньше новая организация полиции будет походить на старую, тем с большим сочувствием и пониманием это будет встречено всем населением России".
* * *
Обычно заседания Комитета проходили в Мариинском дворце, но ежели Императрица изъявляла желание присутствовать и лично председательствовать, то заседание переносили в библиотеку Зимнего дворца.
Русские императоры довольно редко посещали заседание Комитета министров, предпочитая выслушивать доклады отдельных министров. Но Александра Фёдоровна желала держать руку на пульсе событий, а потому старалась присутствовать на заседаниях правительства, на которых обсуждались наиболее значимые вопросы. Таким образом она училась управлять государством, училась преодолевать своё природное смущение, лучше узнавала людей, которым доверила важнейшие посты в государстве.
Императрица стремительно вошла в библиотеку, в которой в полном составе собрался Комитет министров. Поздоровавшись с присутствующими, она предложила всем занять свои места в креслах.
— Господа! Граф Николай Павлович Игнатьев представил записку, с которой вы все ознакомлены, — негромко начала Александра Фёдоровна. — Я решила лично сегодня присутствовать, чтобы иметь возможность выслушать все мнения. Все, без исключения... Лично для меня очевидно, что существующее положение дальше терпеть невозможно... Прошу высказываться, господа!
Неожиданно для всех первым решился высказаться обер-прокурор Синода Победоносцев. Медленно поднявшись, Константин Петрович поправил большие черепаховые очки. Его сухая, худая фигура необычайно комично сочеталась с пергаментом выбритого лица, голым черепом и безобразно оттопыренными ушами.
— Ваше Императорское Величество! — почтительным голосом обратился Победоносцев к Императрице. Сделав небольшую паузу, продолжил. — Я с большим интересом изучил записку, составленную Его Сиятельством... Она заслуживает самого пристального внимания, ибо ясно показывает все явные и скрытые пороки существующей полицейской организации.
Присутствующие министры слушали Победоносцева, затаив дыхание, давно уже привыкнув к тому, что в словах "великого инквизитора" всегда звучит истина в последней инстанции. Зная, что Победоносцев весьма скептически относится к канцлеру и к его прожектам, они были весьма удивлены таким благожелательным выступлением. Но вот Константин Петрович многозначительно посмотрел на Игнатьева и монотонным голосом продолжил:
— Я не очень хорошо разбираюсь в полицейском ремесле, но я прекрасно понимаю, что значительное увеличение численности как полицейских чинов, так и корпуса жандармов, потребует дополнительного финансирования, что и отражено в записке... Возникает закономерный вопрос, из каких источников финансировать полицейские силы после их увеличения? Ведь, как нам всем известно, немалые средства предполагается затратить на народное просвещение...
Взгляды присутствующих непроизвольно сосредоточились на министре финансов Плеске, который оставался спокойным и невозмутимым. Довольно крякнув, канцлер усмехнулся:
— Константин Петрович! На восемнадцатой странице имеется роспись относительно финансовых затрат на реформирование полиции. Кроме того, я хочу уведомить членов Комитета министров, что сегодня Государыня всемилостивейше повелела сократить расходы Министерства двора на десять миллионов рублей. В соответствие с этим повелением будут урезаны штаты и бюджеты отдельных придворных установлений.
— Спасибо, Николай Павлович, — недовольным голосом перебила Императрица. — Действительно, я приказала министру двора сократить расходы на десять миллионов рублей.
— Ваше Величество! — вдруг живо встрепенулся генерал-адмирал. — Но коим образом придворное ведомство сможет обойтись без этих денег? Как содержать дворцы, немалый штат прислуги?
Императрица обратила свой взор к Великому Князю и слегка усмехнулась. Было в её усмешке что-то презрительно-снисходительное. Она открыла свою записную книжку и ответила Алексею Александровичу:
— Если бы Ваше Высочество внимательно ознакомилось с тем, на что именно расходуются деньги в придворном ведомстве... Огромные суммы уходят без пользы для государства!
— Но так было всегда! — удивлённо воскликнул Великий Князь. — Невозможно уследить, сколько пирожных украдёт камер-лакей, или сколько бутылок вина из царского погреба разобьют по недосмотру!
— Вы ошибаетесь, — спокойно и уверенно ответила Императрица. — Если бы речь шла о камер-лакеях и пирожных, я бы и не заметила столь мелочных расходов. Но я приказала министру двора проверить доходы и расходы придворного ведомства, и комиссия камергера Кнорринга пришла к неутешительным выводам. Речь идёт не о копейках, а о миллионах, которые тратятся просто так. Вы знаете, что Императорские театры постоянно приносят убытки?
— Ваше Величество, я больше ведаю флотскими финансами, чем театральными, — попытался пошутить генерал-адмирал.
Александра Фёдоровна не приняла такую манеру общения с Алексеем Александровичем. Она отвернулась от него и продолжила:
— Я с удивлением узнала, господа, что лишь оркестры, играющие во время антрактов требуют в год шестьдесят тысяч рублей! А бенефисы артистов? А бенефисы в пользу кордебалета, хора, оркестра и вторых артистов? Я не желаю, господа, содержать за счёт казны прима-балерин, многие из которых возомнили себя чуть ли не царственными особами! Своё жалование они должны зарабатывать на сцене!
Министр двора Рихтер, благородный старик с седой бородой и усами, твёрдым голосом доложил Императрице, что Высочайшее повеление непременно будет исполнено... Но придётся не только значительно сократить придворный штат, но и уменьшить расходы на содержание членов Императорского Дома.
— Оттон Борисович! Я хорошо знаю русскую пословицу "По одёжке протягивай ножки", — ответила ему Александра Фёдоровна. — И потому мне придётся отказаться от пышной коронации и от содержания двора Императрицы Марии Фёдоровны. Сегодня для России важнее уничтожение крамолы, чем придворные балы. Великий царь Пётр жил в деревянном доме и ел с оловянной посуды, но поднял Россию! Величие государства определяется не пышностью балов и не блеском диадем, а силой армии и флота, силой власти!
Присутствующие с немалым удивлением слушали Императрицу, которая весьма старательно повторяла слова, которые два дня назад внушали ей канцлер и Великий Князь Сергей Александрович.
— Позвольте мне ещё высказать моё мнение, Ваше Величество, — обратился Победоносец к Императрице.
Получив одобрительный кивок, Константин Петрович продолжил:
— Я, может быть, повторюсь, но скажу, что Россия всегда была сильна благодаря самодержавию. Самодержавие — это неограниченное взаимное доверие и тесная связь между народом и его царём. В последние же годы молодое поколение, очень многие мыслящие люди, становятся не только отчуждёнными от царя и правительства, но даже становятся враждебными престолу.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |